— Ах!Ах!Ах! — стонала скачущая на мужчине женщина. Дримм тоже стонал, но потише и сквозь сжатые зубы.
На этот раз все было гораздо дольше, хотя и не скажешь что слабей, оба любовника стремились растянуть игру и доставить друг другу максимально возможное удовольствие, и потому Дайтана время от времени притормаживала ритм свой скачки, а Дримм не допускал ''стрельбы'', хотя давно мог и копил силы на действительно мощный ''залп''. Все было забыто и время, и пространство, и служанка, что сжав кулаки застыла в полуметре от них — остались только женщина и мужчина, ну и будущий совместный взрыв.
— Аа-ааа-аа!!! — выгнулась дугой пиратка, а фейри словно качая пресс вознес ее на высоту, а затем опустился вместе с ней, гладя дрожащее тело по спине и ниже.
Через некоторое время Дайтана слезла с него и прижавшись к его боку закинула ногу ему на живот. Дримм также обнял ее и прижал к себе, но активных действий пока не предпринимал, ведь даже стосильному организму фейри требовалось время восстановиться. Но у женщин есть преимущество над мужчинами, и есть оно во всех мирах, виртуальные они или нет — прежде чем фейри был готов к продолжению банкета, Дайтана начала его целовать, сначала в губы, потом в шею, потом грудь, живот и добралась губами до того что ниже. Пиратка умело ласкала губами вновь пробуждавшуюся плоть и вскоре довела фейри до такого блаженства, что он не заметил, вернее заметил и почувствовал, но не осознал, что его ласкают уже две пары губ, и в чей рот он кончил в конце концов он так и не узнал. Лишь позже придя в себя он с удивлением увидел, что помимо изящной рыжеволосой красавицы к нему прижимается смуглое сильное тело. Не то чтобы фейри возражал — грудастая рабыня-служанка была хороша, особенно без одежды, но все-таки столь неожиданное вторжение сбило его с настроя и женщинам пришлось постараться с двух сторон губами и руками, чтобы фейри снова был готов.
А дальше случилось и вовсе невероятное: Дайтана оставила свою рабыню и Дримма наедине и отползла в изголовье кровати, но не далеко, а так чтобы плотно сплетенные тела любовника и служанки оказались между ее ног, почти касаясь головами треугольника рыжих волос. Женщина объяснила свое поведение глазами, причем объяснила только фейри — рабыне ничего не нужно было объяснять. Два сильных тела сплелись и задвигались в одном все убыстряющимся ритме, лицо фейри оказалось напротив татуированного, но все же не обделенного красотой лица, глаза завороженно уставились в странные одновременно полные ненависти и желания глаза, пальцы рук любовников переплелись почти до хруста и до хруста же впечатались друг в друга тела, почти полностью расплющив впечатляющую грудь. Вообще фейри и смуглокожая татуированная рабыня оказались красивой парой, особенно вот так сплетенные в любовной игре: оба сильные, высокие, мускулистые, они мощно двигаясь как единое существо заставляли скрипеть тяжелую и намертво прибитую к полу кровать. Казалось их уже ничто не сможет остановить, и их совместное действо закончится чем должно, но... все-таки такая сила нашлась, и не задолго до кульминации между ними начало протискиваться пусть не такое мощное по сравнению с этими двумя, но гибкое и сильное тело. Дримм с трудом поднялся на дрожащих руках и вышел из жаждущей женщины под ним... и тут же опять вошел, но уже в другую. Вскоре ритм возобновился, но конструкция из сплетенных тел усложнилась, образовав своеобразный бутерброд, в центре которого оказалась рыжеволосая капитанша, что истово наслаждалась стиснувшими ее с двух сторон потными, мускулистыми телами. Дримм уже практически рычал, входя внутрь любовницы как паровой молот и чувствуя как с его ногами переплетаются две пары ног, под ладонью правой руки — широкое и мускулистое бедро рабыни, грудью — аппетитную небольшую грудь капитанши, на затылке — сжавшую его волосы в кулак руку рабыни, а под ладонью его левой руки — лопатку и биение сердца капитанши и в тоже время на тыльной стороне той же ладони — твердый сосок прижавшейся к ней большой смуглой груди. А еще ошалевший от ощущений мужчина чувствовал ответные толчки, будто рабыня рвалась ему навстречу, желая вновь почувствовать его внутри себя.
Кричали все трое тоже в унисон и на некоторое время провалились в полузабытье, но ночь только началась: ласки сменялись ритмичными толчками, сложные конструкции веселой кучей-малой, стоны громкими криками, и пар валил от трех разгоряченных тел на шелковых простынях. Дримм ли много и разнообразно брал рабыню и ее госпожу, или женщины использовали в своих игрищах мужчину — бог весть. Да и разве это было важно в тот момент? Главное, каждый из троих получил то, что хотел и даже больше. Закончили они уже под самое утро одним потным сложносплетенным клубком, и напоследок фейри снова не узнал, чьи губы довели его до самого конца.
Цитадель клана Красного Дракона.
Третий час ночи.
Альдарон, Халлон.
Халлон с силой постучал в дверь. Никто не отозвался. Он оглянулся и вопросительно взглянул на Альдарона.
— Да точно она здесь, — уверенно сказал тот, — стучи еще. —
Что адмирал и сделал, для верности несколько раз добавив ногой, а потом и вовсе попытался увидеть, что происходит внутри помещения с помощью магии. Халлон, один из сильнейших магов клана, должен был без труда увидеть все — не увидел, вместо этого вокруг него вспыхнули магические щиты, а надетые на нем амулеты засветились и потеплели, сигнализируя о смертельной опасности. Но все-таки маг в адмиральском чине добился своего, и дверь распахнулась, на пороге стоял недовольный всклокоченный Менелтор, а из глубины помещения раздался еще более недовольный женский голос :
— Диссидент, это дикое хамство просвечивать без согласия! Еще только раз сделаешь, я тебя завалю или еще хуже пожалуюсь Русалочке, что ты в вуайеристы подался! —
— Мы по делу, — вместо Халлона ответил Папаша (Альдарон). — И извиняемся за беспокойство, но дело не терпит. —
— Ну и что там у вас? — зевнул Менелтор. — Что там у вас такое, что до утра не может дотерпеть: война, понос и золотуха, или все вместе, все сразу? —
— Почти, — хмыкнул на его слова Халлон. — Пропал Глава, — и тут же пояснил в полезшие на лоб глаза Менелтора: — Ну как пропал: последний раз его видели садящимся в лодку с пиратского корабля и с тех пор от него ни слуху, ни духу, а ведь он должен был собрать совещание по итогам переговоров, но сначала этот странный, неожиданный праздник, а потом он и вовсе пропал, вот... —
— В общем нам нужна Дочка, чтобы убедиться что с ним все в порядке, — прервал растекшегося мыслью по древу адмирала Альдарон. — Я знаю она у вас. —
— Ну да я здесь, — из-за двери выступила завернутая в простыню как в тогу Василиса. Причем завернулась питомица наспех, да и ''тога'' была коротковата, так что ее наряд мало что скрывал, а скорее будил воображение.
— Раз здесь, то отвечай что с твоим ''отцом''? — может быть у кого-то и будил (у слегка покрасневшего Халлона так точно), но ни в коем разе не у Папаши — как обычно у него на первом месте было дело.
— Все с ним хорошо, — ни на секунду не задумалась Василиса, но все же будто к чему-то прислушалась, на мгновение уйдя в себя, улыбнулась и кивнула: — Даже очень хорошо, не надо его отвлекать и мешать — не послушаетесь, пожалеете. —
— Ты точно уверена? — переспросил Альдарон, а Халлон героическими усилиями пытался не смотреть на сползавшую с голого женского плеча простыню — получалось плохо.
— Точно, — Василиса поправила простыню на плече, но сделала только хуже, ведь теперь обнажились стройная ножка и часть живота, его нижняя часть.
Теперь проняло и прежде равнодушного Альдарона, но он преодолев себя все же попросил:
— Если что случится, ты прежде чем что-то делать, скажи мне или вот Халлону, а только потом делай. —
— Ну долго вы там?! Хватит воду в ступе толочь! — вновь из темноты раздался нетерпеливый голос благоверной Менелтора и сердечной подруги Василисы. Питомица тут же развернулась и потеряв по пути ''тогу'' поспешила на зов, бросив через плечо:
— Договорились.
— Это все? — вновь зевнул Менелтор.
Адмирал взглянул на безопасника, тот пожал плечами, не зная что еще спросить.
— Тогда спокойной вам ночи и до самого утра, — выделил последние слова Менелтор, эльф уже не зевал, а с вожделением смотрел на возившийся на постели клубок из женских тел, туда же непроизвольно смотрели и гости, через секунду хозяин покоев опомнился и закрыл дверь. Но прежде чем резное дерево скрыло от эльфов завлекательную картину, из глубины покоев прилетело прощальное предупреждение на секунду оторвавшейся от губ Василисы Тулиндэ:
— Помни, Диссидент, один только раз! —
— Ну и что теперь? — спросил подобравший челюсть Халлон и кивнул в строну покоев: — Она не может ошибаться — значит с Дриммом все хорошо. Ясно чем он там занимается — вовсю валяет эту рыжую кралю. Да и что неписи ему могут сделать — только убить, если с таким как Дримм подобный номер пройдет. Но допустим пройдет — с голой жопой на бабе особо не повоюешь, будь ты хоть Геракл, хоть Брюс Ли. Ну и что? Да и зачем им это? —
— Так-то оно так, — согласился с очевидным Альдарон. — Но мне все равно не нравится, что он один без охраны на пиратском корабле, хоть бы Послушного взял, но нет. А вдруг у неписий что-то перемкнет в голове, и они попытаются его похитить, например, ради выкупа? Все-таки пираты. —
— Вообще может быть, но вряд ли. Карамелька рассказывала, что они очень серьезно относятся к своим неписанным законам, и если рыжая захочет сделать так как ты сказал, она противопоставит себя всему Вольному братству, в том числе и Десяткам — да ей собственная команда п...ду порвет за такое! А сами Десятки не будут ее на это подбивать — они ведь игроки и знают чем все закончится. —
— Ты прав, — согласился Альдарон, — но береженого бог бережет. Подниму-ка я пару грифонов, пусть дежурят до утра на всякий случай, если гости хоть пираты, хоть Десятки попытаются уйти, они повредят им корабли, а сотня спецназовцев из старичков зачистят любой из них в пять минут. —
— А они итак не уйдут, — ухмыльнулся Халлон. — На дне у выхода из бухты сидит Русалочкин Пауль, так что грифоны не особо и нужны, но раз тебе спокойней, то пусть будут. Кстати о Русалочке, — Халлон бросил взгляд на закрытую дверь, — пойду-ка я к ней, а то все делом заняты и весело проводят время, а я с тобой тут валандаюсь, сам не отдыхаю и другим не даю. Пока. —
Глядя в спину спешащему по коридору адмиралу Альдарону впервые пришла мысль о том, что неплохо бы тоже завести себе постоянную женщину, но в то же время он с грустью осознавал, среди игруний нет той что устроила бы его, да и где взять время на ухаживания и серьезные отношения, а быстрый перепихон без обязательств, как водилось среди молодежи, не устраивал уже его.
Альдарон, как и адмирал ранее, взглянул на закрытую дверь и покачав головой двинулся вслед за убежавшим Халлоном. Он не осуждал — в конце концов каждый сходит с ума по-своему, лишь бы не мешало общему делу, но сам не понимал подобных отношений, хотя за свою долгую жизнь навидался всякого и на родине, и за бугром. По пути он обстоятельно, как за ним водилось, размышлял и остановился на двух вариантах: купить заготовку вроде адмиральской Дафны или как Глава закрутить с неписью. Ведь совсем не обязательно искать такую экзотику как пиратская капитанша, вполне можно найти что-то попроще да и поближе, например, тот же Шутник давно обзавелся подружкой из Белок и в ус не дул.
— Но заготовка все-таки лучше, — практически подошел к проблеме Альдарон. Впрочем что от самого себя скрывать: возможность САМОМУ выбрать в будущей подруге все, от внешности до характера и умений, так же имела немалое значение. Да и какой мужчина не мечтает об АБСОЛЮТНО верной и АБСОЛЮТНО послушной женщине, которая еще и не особо много говорит...? Хотя Альдарон все равно долго сомневался и долго думал прежде чем перейти от мыслей к делу.
Курорт, пляж.
Примерно то же самое время.
Сулмендир.
— И все-таки я не согласен! — горячился игрок по прозвищу Митмэн. — В НХЛ разумеется суперпрофессионалы, да, но и в АХЛ парни не хуже, да еще не такие зажравшиеся как в большой лиге. —
— Согласен, — не стал спорить Сулмендир, — но как только переходят, то сразу зажираются. Вон как совсем недавно было с игроком из Де-мойна: не успел и года покататься на большом льду — тут же скокаинился и вылетел, зачем только из Айовы уходил? Теперь его даже тренером в школьную команду не возьмут. —
— Башню у любого может снести, — покивал Митмэн. — Хотя ты как и другие считаешь, что АХЛ просто ступенька перед НХЛ и там все не серьезно. Это не так, и там идет серьезная, красивая игра — вот недавно та же Айова рубилась с Техас Старз — вот была игра! Сонным мухам из НХЛ и не снилось! —
— Да-а, Техас показал! Не зря они чуть-чуть плейофф не выиграли! — Сулмендир поддержал восхищение Митмэна.
— Ага, почти взяли кубок (Кубок Колдера), срезались уже в самом конце на Бизонах, но фаворитов именно они уделали, хотя честно сказать, состав у Чикаго Вулвз в этом сезоне был так себе, и куда только их главный тренер смотрел?! —
— Так он вроде ушел перед самой игрой, и всем рулил его помощник? —
— Да нет, ты ошибся — тренер ушел из Стоктон Хит! Или ты вспомнил кленовую Манитобу Мус, у них тоже была замена?
Какое-то время буквально только что сошедшиеся на теме общей любви к хоккею приятели обсуждали разные канадские и американские клубы, немного затронули и русских, а также разных прочих чехов со шведами, поржали о новом принятом украинской Радой законе, обязавшим всех спортсменов, а не только хоккеистов сдавать половину гонорара в фонд освобождения Одессы, ну а потом их затянула в себя компания праздновавшего свою победу в фехтовальном состязании игрока.
*
Еще совсем недавно хорошо отдохнувший на празднике Сулмендир собирался не менее хорошо выспаться, а утром, чем раньше тем лучше, с помощью портала Главы отправиться обратно в Кю-зи, где его ждали целых пять подружек, ну и прочие не менее полезные, хоть и не такие приятные в общении источники информации. Но не судьба — проходя мимо одного из костров, он услышал заинтересовавшие его слова, оборот речи, который он не слышал очень давно, но до сих пор не забыл. Казалось бы ну что такого, оборот и оборот? Но старый нелегал сделал стойку как гончий пес — насколько он знал среди Драконов не было иностранцев, не считая драников и вареников (хотя какие для нас, пельменей, это иностранцы). А вот тут другое дело: если бы привлекший его внимание игрок говорил на одном из языков вирт-мира, он бы ничего не понял и прошел бы мимо, но разговор у костра шел на русском, и натрыженное ухо царапнул совершенно несвойственный русской речи оборот. Сулмендир замедлил шаг и прислушался — через пару секунд услышал еще один и еще... Так мог говорить иностранец, точнее американец, который долго и старательно учил русский язык, вращался и немало в русскоязычной среде, но все равно великий и могучий не был для него родным, и он время от времени формулировал свои мысли хоть и русскими словами, но не как настоящий, родившийся в стране родных осин человек, а как носитель языка Байрона. Сулмендир легко присоединился к компании у костра и, несмотря что не был ни с кем из них знаком, вскоре стал в ней своим, быстро завязал контакты с заинтересовавшим его игроком, а через некоторое время и вовсе развел принявшего на грудь нового приятеля на откровенный разговор. Темой того разговора стал хоккей, важное уточнение — американский хоккей, даже американо-канадский хоккей для внутреннего зрителя этих двух стран.
