— Какая проницательная птица! — восхитилась Бианка.
Ноэль улыбнулся и перестал раскачивать её так сильно.
— Хочешь погладить? — ворон спустился по руке хозяина на запястье.
— А он не клюнет? — опасливо покосилась на мощный клюв Бианка.
— Нет, ты ему очень нравишься, — заверил её Ноэль.
Ворон утвердительно каркнул и осторожно перепрыгнул на её запястье. Бианка приблизила палец к его спинке. Мунин повернул голову, и манушка испуганно отдёрнулась.
Ноэль смотрел на неё пристально, не позволяя отказаться. Бианка снова несмело потянулась к Мунину. Ноэль подтолкнул её своей ладонью, невзначай касаясь бархатистой кожи. По телу побежали мурашки. Как приятно!
Её пальцы зарылись в нежный пух. Бианка зарделась и отвела взгляд. Ворон с удовлетворённым видом вернулся к Ноэлю.
— Я жуткая трусиха, — сказала она, извиняясь. — Даже карты боюсь изучать слишком быстро. Вдруг колода закончится прежде, чем Николас освободится, и он не сможет принять выпускные испытания?
— Не переживай. Как только ты почувствуешь себя готовой, я приволоку его к тебе за шкирку.
— Не надо! — Бианка потупилась. — Не хочу, чтобы у него были из-за меня проблемы.
— Причём тут ты? Он сам себе их устраивает и не слушает тех, кто пытается его образумить.
Почему все их разговоры сводятся к Николасу? Как по замкнутому кругу ходят, а ведь хотелось сказать нечто совсем иное. Взять за руку, взглянуть в глаза, поцеловать такие нежные пальцы.
— Он тебе нравится? — Ноэль и сам поразился своей бесцеремонности.
Бианка заставила качели остановиться и обняла себя за плечи:
— Он меня не любит. Точнее, не хочет любить никого, даже... даже эту... Улыбается всем, говорит вежливо и учтиво, а внутри нордхеймская стужа. Она обжигает до боли, стоит лишь приблизиться, коснуться. И всё же его сияние завораживает.
— Я понимаю, о чём ты, — печально улыбнулся Ноэль. — Но заставить его принять и полюбить не сможет никто. Остаётся лишь смиренно ждать...
— Нет, — оборвала его Бианка. — Тебя он любит. Тебя, пожалуй, единственного. Что-то чувствует, когда говорит или смотрит, будто приподнимает маску, допускает ближе остальных. И боится. Очень боится тебя потерять.
— Я тоже... боюсь... Очень боюсь, что то, чем он сейчас занят, погубит его. Даже себя мне не жалко настолько. Давай всё же не будем. Перемывать косточки другу не очень похвальное занятие. Лучше расскажи про себя. Что собираешься делать после учёбы?
— Я стараюсь об этом не думать, — Бианка прижала ладонь к груди. — Боюсь пустоты, что разверзается у моих ног. У меня нет друзей и близких. Всё, что я могу, гадать на картах. Искать новый табор? Но для моих соплеменников внешность важнее всего. Неспособных приносить пользу калек они оставляют просить милостыню в городах и назад не принимают.
— Если ты захочешь, мы станем твоим табором, — предложил Ноэль. — Я подыщу для тебя подходящее занятие, какое пожелаешь. Можешь при этом использовать свои таланты или даже карты.
— Было бы здорово, хотя я плохо представляю, как буду без тебя и Николаса. К хорошему быстро привыкаешь.
— Умение жить самостоятельно — тоже важная часть учёбы. У тебя всё обязательно получится! Нужно перестать бояться не только своих способностей, но и людей вокруг, и даже одиночества. Хотя последнее самое трудное. У меня тоже не всегда получается.
— Особенно в том, что касается Николаса, — усмехнулась Бианка и тут же зарделась. — Извини, мне нужно перестать о нём думать днями напролёт.
— Ты с лёгкостью найдёшь того, кто тебя полюбит.
— Вот уж нет, не с таким лицом. В делах любовных внешность превыше всего, уж кому, как не манушке-танцовщице об этом знать.
— Но в глазах влюблённого любой изъян становится прекрасным, — Ноэль убрал волосы с левой стороны лица Бианки, разглядывая борозду шрама, причудливо изломавшую её черты.
— Кр-р-ра! — подтвердил Мунин.
Стеклянный глаз сверкал, как маленькая звёздочка, а настоящий стал тусклым из-за подступивших слёз.
— Я бы смог...
— Ш-ш-ш, не стоит, — Бианка забылась, зачарованная близостью, тёплым запахом, и коснулась пальцем его пересохших губ. — Ты же внук вождя, его наследник, принц маленького королевства одарённых. А кто я? Безродная нищенка с изуродованным лицом.
— В нашей Компании нет ни королей, ни принцев. Здесь все равны и получают согласно своим заслугам, — ожесточился Ноэль. Она ускользала от него, как неуловимый сон.
— Только на словах, — покачала Бианка головой.
— Я это изменю, — возразил Ноэль. — Не веришь?
Они долго смотрели друг на друга, не замечая, как на разгорячённые лица падают первые капли летнего дождя.
Глава 35. Венец лидерства
1571 г. от заселения Мунгарда, Норикия, Дюарль
Шли месяцы, а желающих испытать удачу с книгой меньше не становилось. Особенно наглые прорывались по второму кругу, но писари их не пропускали. Всё больше приходило нищих, калек и разбойников. Охранники относились к ним настороженно, но Николас никому не отказывал. Жерард не уставал распекать его за это и заставлял пить омерзительные зелья, чтобы не подцепить от бродяг никаких болячек. Даже книгу и ту раз в час приходилось смазывать пахнущей крепкой вишнёвой настойкой жидкостью.
Появлялись и странные личности: древняя старуха Корделия, которая утверждала, что управляет Норнами силами Безликого. Говорила, что переродилась женщиной, потому что хотела узнать, каково это — рожать детей. Николас с трудом сдерживался, чтобы не покатиться со смеху. Напыщенный божок на сносях, похожий на утку с огромным пузом! Вот умора!
Книгу старуха открыть не смогла, а потом её сыновья, извиняясь, увели Корделию домой.
Приходили и дети, некоторые даже не гнушались притаскивать младенцев, потому что якобы видели знаки на их телах. Особенно запомнились близнецы лет десяти: мальчик и девочка со светлыми кудряшками, Брис и Бри. Совсем тощие, одеты они были в серые лохмотья, видно, жили на улице. Забавные, дети благодушно улыбались и заявляли:
— Дух Безликого поделился на две половины, чтобы воплотиться в нас обоих и не мучиться от одиночества.
Неплохая идея. Правда, Николас и одного-то себя плохо переносил, а уж двоих!
Близнецам книжка не поддалась. Николас не сдержался и вручил детям пару медек на еду.
Охотник внимательно осматривал каждого и ни в ком не узнавал фигуру в балахоне. Голоса и глаза, походка и манеры — всё было другим. Да и чутьё не отзывалось, сам Безликий больше не отвечал, словно обиделся. Но ведь это самый простой способ узнать. Жаль, что бог оказался таким упрямым. Интересно, в каком пекле придётся его искать?
Закончилось знойное лето, началась тёплая в Норикии осень. В преддверии Фелесана, равноденствия, Жерард прислал посыльных с требованием закончить пораньше и явиться к нему с докладом. Входя в его кабинет, Николас предчувствовал бурю.
— Ты удовлетворился? — спросил вождь, оторвав взгляд от бумаг.
— Нет. Никто не открыл книгу, хотя мне кажется, что я перевидал всех сумасшедших и пройдох Норикии, — непринуждённо ответил Николас.
— Тем лучше. Значит, самое время сворачиваться. Король теряет терпение. Да и я тоже устал наблюдать за этим фарсом.
Жерард отпер стоявший рядом со столом сундук и достал оттуда книгу.
— Мастера из нашего цеха изготовили. Никто не заметит разницы.
Николас взял фолиант и принялся разглядывать, щупая острые края, окованные серебром. Рисунки на обложке точь-в-точь повторяли тотемы на "Книге тайн". Охотник распахнул её и прочитал первые строки, написанные витиеватой руницей. Копия обычной исторической хроники.
— Завтра в полдень я отправлю к тебе Ноэля. Ты должен незаметно подменить свою книгой этой. Сможешь? У тебя же руки, как у карманника. Когда Ноэль её откроет, объявишь его Безликим.
— Неужели вы сами не верите в своего внука? — нахмурился Николас.
— Нет. Я не верю в тебя и твою дурацкую затею. Так что помни наш уговор. Как только все поймут, что Ноэль — Безликий, ты будешь свободен. Но об этом, — Жерард указал на поддельную книгу, — никому ни слова.
Николас-то не скажет, а вот книжники из цеха... Эх, почему вождь не понимает, как всех подставляет, и в первую очередь своего внука? Дело не в обмане и не в хитрости, а в том, что обходить некоторые законы — опасно для жизни. Хрупкая гармония нарушается, и это может привести к ужасным последствиям. А если испытывать судьбу так часто...
Ладно, не его заботы. Нужно думать о свободе. С развязанными руками он сможет куда больше.
Николас завернул книгу в мешковину и вернулся к себе. В большом зеркале отражался только он сам: Безликий исчез, как и все остальные пугающие маски. Может, сумасшествие отступило и больше не вернётся? Тогда до свободы, настоящей безграничной свободы, и правда, рукой подать. Даже не верится!
Распалив камин, Охотник занавесил окна плотными гардинами и запер дверь на засов. Поддельная книга полетела в огонь. Как только дрова прогорели, Николас пошевелил кочергой пепел. Нужно, чтобы от подделки не осталось и следа. Не хватало ещё, чтобы её обнаружили.
* * *
С рассвета Николас снова испытывал желающих на главной площади. Охранниками назначили весельчака Жюльбера и несколько его товарищей, видимо, не без умысла. Всё-таки оборотень из клана Лугару считался одним из сильнейших воинов Компании.
Когда солнце скрылось за набежавшими облаками, в толпе показался низкорослый горбун. Кость правой скулы выпирала вперёд так, что искажались все черты, делая лицо несимметричным. Золотистые огоньки глаз едва просматривались сквозь узкие щёлки век. Горбатый нос был свёрнут набок. Толстые губы не смыкались, показывая ряд неровных острых зубов. Звенели бубенцы на пёстром костюме из красных и зелёных лоскутов.
Даже нищие и калеки шарахались от него.
— Боитесь Умбера? Не любите Умбера? Отвергаете Умбера? — бормотал он.
Горбун похромал к помосту, двигаясь боком на полусогнутых ногах, и не остановился, даже когда охранники направили на него копья.
Николас вскинул руку, приказывая пропустить. Замечательное, однако, будет завершение фарса.
— Ваше имя Умбер? Тоже хотите испытать себя книгой? — спросил Охотник, спускаясь с помоста, чтобы помочь.
— Я выброшенный принц! — хрипловато и едва разборчиво заявил горбун. — Я позор королевства. Я принц всех отверженных. У меня нет своего лица. Мои черты отражают страдания и пороки всех людей. Кто привечает меня, будет навеки проклят!
А речь у него удивительно правильная несмотря на глухой голос. Босяки так не разговаривают. Николас ведь и без того проклят, печатью мар и своим прошлым воплощением. Так что не страшно.
Он протянул горбуну руку, и тот долго всматривался в неё, аж вся площадь затаила дыхание в ожидании.
— Ты тоже чужак с той стороны, затаившийся в овечьей отаре, — наконец, вымолвил горбун. — Злокозненный шут в человечьей маске, зачем ты играешь с людьми, как с куклами? Зачем обманом заставляешь исполнять твою работу?
В чём его обвиняют на сей раз?
— Никого обманывать я не желаю и буду счастлив, если Безликий явится сюда и откроет книгу. Как и все, я жажду спасения и освобождения.
— Ты ищешь снаружи, а надо внутри, под масками из человечьей кожи — в отражениях кривых зеркал и бродящих в тумане тенях. Ты и сам это знаешь, но поступаешь, как проще, злокозненный шут. Недолго тебе осталось властвовать. Отец уже здесь. Он могуч, а ты слеп. Он покарает тебя за твои злодеяния, а всем обиженным воздастся.
— А кто ваш отец, мой принц? Неужели сам Небесный Повелитель? — С безумцами лучше не спорить. — Давайте же поскорее откроем книгу, и пускай Вечерний всадник соберёт всё бремя долгов с наших душ. Я не боюсь справедливой кары, мой принц, а вы?
Николас взял горбуна под локоть и подтолкнул к помосту. Тот бешено крутил головой по сторонам и едва заметно дрожал.
— Лишь тот не боится кары, кто сам истязает себя без меры, — заявил горбун, оказавшись наверху. — Сними свою маску, самозванец. Пускай все увидят, кто ты есть!
— На мне нет маски. Я лишь смиренный слуга своего господина — Безликого. Но быть может, это вы, мой принц? — Николас согнулся в поклоне. — Скорее откройте книгу и разрешите наши сомнения!
Он забрал фолиант у Жюльбера и пихнул в ладони горбуна. Стоило скобам коснуться его кожи, как от неё повалил пар и запахло горелой плотью. Умбер выронил книгу, визжа от боли, и едва не упал.
Да это же демон!
Николас потянулся за мечом на поясе, но вспомнил, что остался без него. Да и пугать людей не стоило. Они смотрели на него во все глаза, кто-то обвиняюще, мол, зачем над убогим издеваешься.
— Пошёл вон, ублюдочный полукровка! — зарычал на горбуна Жюльбер, его черты преобразились в волчий оскал.
Николас поднял книгу и осадил оборотня взглядом.
— Всем воздастся по заслугам. А теперь ступайте. Вы не тот, кого мы ищем.
Охотник взял горбуна под руку и помог спуститься.
— Мы отомстим, — шипел едва слышно Умбер. — Самое дорогое — потеряешь!
— Каждый получит то, что заслужил, — упрямо ответил Николас и направил его прочь с площади. — И ваш владыка — тоже.
Он поймал на себе тяжёлый взгляд Ноэля. Облака разошлись, и друг оказался в столбе ослепительного света. Король человеков. Полдень. Николас усмехнулся, потёр висок запястьем и вернулся на помост.
— Кто это был? Ты его узнал, я видел, — шепнул он Жюльберу.
— Ты тут недавно, поэтому не во всём разбираешься. Поверь, о некоторых вещах лучше молчать, — ответил оборотень.
Жерард со свитой уже направлялся к помосту, желая удостовериться, что всё пройдёт без сучка, без задоринки. Толпа снова загудела, предвкушая грандиозное представление.
Ноэль приблизился к Николасу: лицо хмурое, губы сжаты в полоску, на лбу тревожная морщина.
— Я согласился, только чтобы это прекратилось. С каждым разом всё хуже. Да и Бианка уже давно готова к выпускным испытаниям, — произнёс он тихо.
— Вопрос в том, готов ли ты, — усмехнулся Николас и протянул ему книгу.
Ноэль хотел было забрать её, но Охотник увернулся от его рук.
— Э, нет! А вдруг горбун-полукровка её проклял? Пускай лучше зло перейдёт на меня, а то твой дед мне голову оторвёт! — потешался Николас.
— Остряк! — Ноэль скривился и повернулся к писарю. — Ноэль Пареда, внук вождя Компании.
— Да знают тут все, чего уж... — отмахнулся бородатый дядька.
Николас прижал книгу к груди и обтёр обложку рукавами для вида. Только после этого фолиант перекочевал в руки Ноэля.
— Я не утверждаю, что я Безликий, бог или как там ещё... Я просто исполняю свой долг! — громко объявил он.
Ноэль глянул на обложку. Ладонь потянулась к тотему ворона, палец обвёл силуэт и замер на остром клюве. С крыш домов поднялась стая чёрных птиц и, грая, закружилась тучей. От них отделился большой ворон и сел на плечо Ноэля. Мунин, видно, тоже решил поучаствовать.
Ноэль взялся за кованые края, поднатужился и попытался раскрыть фолиант. Ворон рванулся с его плеча и ударил клювом в похожий на него тотем.
