— Сами мы не местные, пойдем подальше, — сказала я.
— Ну и иди дальше! — разозлился Подушка.
— Куда? — уточнила я.
— Дальше! — пояснил парень.
Я пожала плечами, встала и спустилась с кровати. Ира с ужасом взирала на Подушку.
— Не переживай, через часок поймет, что сказал не то, — сообщила я ей и ушла на первый этаж, зашла к мелким.
— Фух, Ольга, а мы думали — вожатый.
Я зашла в туалет, стала подниматься наверх, традиционно сломав ступеньку, перепугала мелких, но всё-таки поднялась. Тишина царила полная. Вспомнила, что я спускалась проверить, где техничка, спустилась еще раз, проверила — все в порядке. Снова поднялась, вожатых нет.
— Ну где она? Где она? В шкафу? Это она все устроила! — орал Андрейка в нашей комнате. Я осторожно заглянула в комнату. Ира изобразила мне рыцаря, я увидела Андрейку с черт знает чем на голове. Ой, мы же ставили на дверь ведро с мылом и водой, теперь оно свалилось на вожатых! Мыло теперь было на полу, как и ведро, а вода на Андрейке. Я вернулась в коридор. И чего это все на меня думают? Я такая невинная! Я зашла в вожатскую, нашла там шарики, конфисковала и прислушалась.
— Да где она? Куда вы ее дели?
— Мы ее никуда не девали! Она сама делась!
— Как это?
— Ну в туалет человек вышел! Ничего для тебя святого нет!
— Она — не святое!
Вожатые выбежали из комнаты и побежали вниз. Я зашла в комнату. Все хлопали глазами, встречая меня.
— Она, чай, в вожатской была, — хихикнула Ира.
— Ага.
— Представляешь, как только ты дверью хлопнула, так у него сразу и звук выключился. Без тебя он орать не может! — сообщила мне Ира и тихо добавила. — Зрителей нет! Видно, только когда дверь хлопнула, тогда понял, что послал тебя.
— Да что вы опять! — возмутились эстонцы.
— А сами-то! — не осталась в долгу Ира. — На эстонском!
— Да нет ее в туалете, вруны! — бесновалась вожатые и забежали в комнату.
— Асянмисис! — сообщила я им клянясь и затараторила на псевдояпонском.
Вожатые синхронно покрутили пальцем у виска.
— Ой, я забыла, что вы на японском не понимаете! А я вот выучила. А еще я умею телепортироваться! — сказала я, закрыла дверь и вышла через смежную комнату. — Асянмисис! — я встала около зеркала.
Вожатые синхронно открыли рты и заглянули в смежную комнату.
— Ну извини, я так быстро не могу, нужна перезарядка, да и не по три раза в день! — разочаровала их я.
Вожатые уходили, ворча себе под нос. Андрейка в сердцах сказал что-то нечленораздельное.
— Ты от эстонцев заразился орать на меня что-то непонятное? — спросила я.
Андрейка обернулся и вытаращился на меня.
— И тормозить у них научился профессионально!
Я зашла в комнату.
— Здрасьте, товарищи! Ирка, пошли! — русские захохотали, Одеяло хитро заулыбался, Подушка отвернулся.
— Ща пошлю, пошли, — согласилась Ира, соскакивая с кровати.
Мы спустились в туалет.
— Ну, что будем делать? — спросила Ира.
— А вот вы и попались! — воскликнули вожатые.
Они зашли в туалет, открыли кран, который был внизу, и закрыли нас в туалете, а ведь кроме нас, тут была еще куча народу.
— Кипяток! — воскликнула я и залезла на биде. Подумала немного и перебралась на небольшой выступ в стене. Ира не была такой проворной и обожглась. Крики, ругань, мат-перемат. Вожатые ржали. Тут что-то в кране переклинило и пошла холодная вода, мы слезли и рванули к двери. С разбега мы двинули по двери, и та открылась. Видно не ожидали от нас такого вожатые. Теперь мы затолкали их туда, а кран вспомнил, какой температуры воду надо выдавать.
— А-а-а! Кипяток! Да закрывайся ты, проклятая железка! Блин! — послышалась теперь уже ругань от украинцев, хотя ругались они по-русски.
Тут пришла техничка, пришлось выпустить вожатых. Н-да, бедные ошпаренные вожатые. Досталось и нам, и им от технички, но мы быстренько все свалили на вожатых и ретировались в мужской туалет. Там мы без помех наполнили свои шарики разной водой, в часть добавили мыло, причем разноцветное, в часть покрошили газетку. А вот перетаскивать их было долго. Ходок пять сделали.
— Вы-вы-вы! Нам от технички попало! — зашли вожатые.
— Нам тоже!
— Да-да-да.
— Нет-нет-нет!
Андрейка подскочил ко мне и стал распинаться.
— Андрей, погоди, — попросила я, он не слушал. — Дрюнчик, погодь!
Я выбрала шарик с ледяной водой и мылом и швырнула в него.
— Не горячись, остынь и не тормози! — напутствовала я.
Андрейка открыл глаза, похлопал ими и взвыл. Эх, столько трудов, а он даже не оценил, побежал смывать!
Ира прицелилась и пальнула в Капитошку шариком с голубым мылом. Тот увидел, что у него сменился оттенок формы.
— Ой, а ты тоже, Капитошка, а я не знала, — посетовала Ира на расползающееся голубое пятно.
— Что? Я! Нет! — воскликнул парень и выбежал из комнаты.
— А я все понял! Понял! Это Ирка и Ольга кидают! — Дима стал отбегать от нас. — Не докинешь!
Ира кинула и не попала. Еще раз, и еще. Дима вплотную подошел ко мне. Я взяла шарик с газеткой и выпустила его из рук. Дима заткнулся, провел по лицу и посмотрел на газетные обрывки, которые теперь напоминали что угодно, кроме газеты.
— ФУ! — заорал он и выбежал.
— Дело сделано! — хихикнула я. — Пошли засунем туалетную бумагу в один из шариков.
— Желательно грязную, — сказала Ира.
Вся комната так и покатилась со смеху.
— Тогда можно и без воды вообще, кое-что другое налить.
— Тогда можно и без туалетной бумаги!
— И желательно Андрейке на голову!
Мы нашли мягкое мыло, запихнули его в шарик, размяли до склизкой массы и стали ждать. Ира что-то придумала и поиздевалась еще над парой шариков. Зашли вожатые.
— Это-это-это, — заладил Андрейка.
— Это было мыло! — спокойно отвели и мы ему.
Зашел Капитошка.
— Фух, под душем постоял — все смылось. Ой!
Зашел Дима, кривясь от отвращения.
— У нас есть для тебя вип! Не газетка, а то, что ты подумал с самого начала, — сказала Ира. — Да, да, подходи прямо к Ольге.
— Нет уж спасибо.
Дима подошел к Ире, и она тут же надела ему на голову шарик с размягченным мылом.
— ФУ! — Дима убежал.
Мы швырнули в Андрейку два шарика с простой водой.
— Меня уже мыло не берет! — сообщил он.
Ира швырнула в него мыльным шариком.
— А вот простая вода берет!
— Я вам это еще припомню! — Андрейка убежал.
— Капитош, можешь сразу кричать "я вам это припомню" и бежать вниз, — сжалились мы.
— Я вам это еще припомню! — вожатый исчез.
Мы смеялись.
— А теперь будем поражать их глюками! — сообщила Ира. Мы решили спрятать эстонцев под матрас. Одеяло был не против даже всеми руками и ногами за, и поскорее залез под мой матрас. Подушка возмущенно завопил что-то на эстонском, но Одеяло сидел тихонько. Я пожала плечами.
— Ты что-то похудел, — удивилась я, влезая на кровать.
— Ага, — с готовностью подтвердил тот.
Подушка застыл столбом.
— На перевоспитание, — отфутболила его я.
— Не-не-не, — он шарахнулся от Иры.
— И почему у всех на меня такая реакция, — пробурчала Ира. Подушке досталось за то, что он распоясался: то вылезает без разрешения, то хихикает, то ворочается.
— А вот Одеяло не вылезает, не ворочается и не хихикает! — похвалила я.
Тын-тын — это Ира стукнула по матрасу.
— Ау, ау, — пискнул Подушка.
— Помер, похоже, — констатировала факт Ира.
— Не дождешься!
— Это еще что за высказывания без разрешения! — еще и за это досталось Подушке.
В комнату зашел Капитошка:
— Ольг, идем.
— Куда, зачем, почему, как? — воскликнула я.
— Да пошли ты, не бойся. Ну если хочешь возьми с собой Подушку, — сказал он.
— Подушку? Ирка не отпустит. Пошли, Одеяло.
Наверное, Подушка хорошенько скривился под матрасом и что-то сказал.
— Молчать, хихикающая Подушка!
— Хихикающая! Я! — низким баритоном переспросил он с явной злостью.
— Молчать! — Ира заткнула ему рот подушкой, опасаясь быть поднятой вместе с матрасом.
Мы спустились вниз и дошли до красной дачи. Оказывается, у них там мелочь бастует: избивает вожатых подушками, заматывает в одеяла.
— Ни фига себе! У нас же королевская ночь! — удивилась я.
— А у них забастовочная!
Мы узнали, что часть мелких не пустили на дискотеку. Причем вожатые не понимали, чего мелкие шумят, а мелкие не понимали, что вожатые их не понимают. Ясность внес Одеяло, которой все перевел и тем и другим.
— Господи, да включите им музыку. Аппаратуру же не убрали! — сказала я.
— Да все спят! — удивлялись вожатые.
— Кто спит? Русские не спят, сейчас всех разбудим!
— Ну ладно.
Вожатые пошли организовывать дискотеку для мелких. Одеяло перевел мелким, те возликовали. Интересно, и чего меня позвали. Я по-эстонски не понимаю. Странный, однако, Капитошка...
Сверху спустился Даниил, Одеяло поскорее пояснил для него ситуацию. Он что-то переспросил с квадратными глазами и убежал наверх, видимо, одеваться.
— Будем желтых и зеленых будить? — спросила я.
— Да нет, сами проснутся, если что, — ответил эстонец.
Мы вернулись на синюю дачу. Подушка распинался на эстонском, громко и четко. Одеяло застыл на месте, похватал ртом воздух и пошел красными пятнами.
— Что? Что? Что? — я нетерпеливо подергала его за руку.
— Нет! — замотал он головой.
— Что "нет"?
— Я не буду это переводить! Не буду себя грязью поливать!
Подушка заладил какое-то одно слово. Одеяло в сердцах выплюнул это слово и ткнул пальцем в Подушку. Тот резко сел на кровати, свалив Иру.
— Это еще что такое! — взорвалась она.
— И что ты мне сделаешь? — нахально спросил Подушка.
Действительно, что? Да много чего! Ира как следует толкнула его, припечатав головой об бортик, а сверху придавила матрасом.
— Ау! — воскликнул он, подскочил на месте и чуть не уронил Иру с кровати.
— Сдурел? — воскликнула Ира.
Подушка уселся на тумбочке, потираю ушибленную голову, и ответил ей что-то по-эстонски.
— Ты с ума сошел, да Ирка тебя...
— Что Ирка меня? — прошипел Подушка. Видно сильно ударился, да так, что память отшибло. Забыл про вилки и половник!
— Вообще с ума сошел, так брыкаться? — воскликнула Ира.
Подушка снова стал кричать на нее по-эстонски, Ира с Одеялом смотрели друг на друга непонимающе.
— Два сапога — валенки! — хихикнула я.
— Да вы тоже! — в сердцах крикнула Ира, указывая на нас с Подушкой. — Все сшибаете!
— Подуш, головушка не болит? Не тошнит? — спросила я.
— Нет у меня сотрясения, не дождетесь! — злобно ответил Подушка и добавил более мирно и даже жалобно. — Хотя с такой жизнью, несомненно, скоро будет!
Заиграла музыка. Мы всем сообщили, что там на красной даче.
Тын-дын-дын. Послышались шаги.
— Спрятаться надо, — сообщила я.
— Ладно, — кивнул Одеяло. — Под матрас?
— Можешь и так лечь.
Ира запихнула Подушку под матрас, хоть и как-то опасливо. Нам сообщили, что желающие могут идти на дискотеку.
— Ура! Надо собираться! — воскликнули девчонки.
Мы с Одеялом поскорее слезли вниз. Ира стала поднимать и как-то излишне резко развернулась к Подушке, тот снова как следует приложился об бортик и понес что-то на эстонском.
— Ого, не знал, что ты такие слова знаешь, — поразился Одеяло.
С нами и не такое выучишь!
— Раньше просто не говорил, — ответил Подушка и продолжил ругаться.
— Синяком ударился, — хихикнула я.
Подушка встал, подошел ко мне поближе и стал мне что-то разъяснять по-эстонски с хитрой и крайней самонадеянной улыбочкой. Одеяло был поражен не меньше меня, даже больше. Я дослушала эту белиберду, постучала кулаком по голове, потом по бортику, и сказала:
— Стукнись еще раз, может, мозги на место встанут. Пойду Даниила поищу, — пренебрежительно сказала я и вышла. Судя по лицу Подушки, он как раз о нем только что и распинался. Что-нибудь типа "ты пойдешь со мной, со мной и еще раз со мной, и на этом точка, а этот козел/урод/дебил (нужное подчеркнуть) больше к тебе и близко не подойдет". Учитывая, что до того он крыл все подряд матом, то и эта тирада была не слишком цензурной.
— Ты зачем его довела до состояния бодрствующего озверения? — тихо спросила Ира.
— Может, мозги вправятся! — пожала я плечами.
Мы спустились вниз, и мне срочно пришлось держаться за перила, чтобы не упасть от смеха.
— Ты что? Ты что? — допытывалась Ира.
— Подушка точно будет прыгать! — еле выговорила я и показала на лавочку.
Там сидели три мелких эстонца — блондин, брюнет и серенький. Класс!!! Мы пошли к ним. Серенький стразу же побежал обниматься. Да нет проблем! На зеленой даче послышался эстонский говор. Что это там Даниил с Сильвером делают? Мы с ними поздоровались. Серенький на меня очень обиделся и посмотрел на Даниила, что-то ему говоря. Даниил фыркнул и что-то ему ответил.
— Ну что все время меня делят! Уже третий!
— Четвертый! Нет, третий, это блондинчик четвертый, — поправила меня Ира.
Я посмотрела на блондина. Он тоже был крайне суров. Послышался шум и эстонская болтовня, причем очень громкая.
— Ох уж этот Подушка, задолбал, — сказала я одновременно с Даниилом, хоть он и говорил по-эстонски. — О, похоже, мы одно и тоже сказали!
Мы остались стоять там, Ира учила черненького правильно залазить на колени. Тот разобиделся и убежал к Даниилу.
— И не спрашивай у него, как садиться на коленки! Ему-то нормально, и допрыгиваться не надо, — сказала мелкому Ира.
Я спросила у мелкого, о чем это он. Оказалось, и впрямь о коленках. Мелкий спросил у меня. Я залезла к Даниилу на колени, показывая, как надо. Черненький надулся.
— Пятый! — хихикала я. Даниил спросил, о чем это я. Я показал ему цифру пять, и потыкала на себя. Он похихикал, и напомнил мне про табун девиц. Я тоже похихикала и объяснила ему, что я пастух. Он показал мне пастушью собаку, я потыкала на Иру. Мы с ним долго смеялись.
Одеяло с Подушкой собачились, причем Одеяло что-то тявкнул напоследок и куда-то поспешил.
— Все, Одеяло сбег от Подушки, — хихикнула Ира.
— Одеяло убежало от подушки! Федора!
Одеяло спустился, немного поступорился и поскорее подошел к нам. Усевшись на лавочку, он стал долго что-то рассказывать Даниилу. У того глаза стали вылезать из орбит. Я надулась и стала ныть, точь-в-точь как мелкие до того.
— Что? — удивился Одеяло.
— Ну! — я имела в виду их разговор.
— Да Подушка психует. Психует он! — коротко и ясно пояснил мне Одеяло.
— Ира, вслушайся в звуки этого слова!
— Ха-ха-ха. Одеяло не знал, что ты мат знаешь! — хохотала Ира.
Тут прибежал Подушка и стал всем раздавать указания на эстонском, то ли специально, то ли опять забыв, что мы с Ирой русские. Мы долго молчали, Одеяло вцепился в лавку и нехорошо смотрел на Подушку, Даниила я удерживала от вскакивания тем, что сидела у него на коленях, мелкие боялись, мы с Ирой не понимали. В итоге палку Подушка все же перегнул, гаркнув на мелких, те разбежались.
