Она во время своих встреч с местными жителями держала на руках детей. И почти каждый раз остро и полно представляла, как держит на руках своих новых дочерей. Дочерей Шепарда. Только его дочерей. Джон будет рад и доволен. Ведь дочери-азари очень многое полно унаследуют от своего уникального отца. У него будут дети — и не только люди-земляне, но и азари. Об этом Бенезия позаботится, ведь она так надеется на чудо... Джон — необычен. И такое чудо ему вполне подвластно. А она, восьмисотлетняя матриарх Бенезия Т'Сони, будет счастлива, вынашивая под своим любящим сердцем новых дочерей. Будет счастлива знать, что дочери будут рядом с ней очень долго. И Джон будет счастлив знать, что у него теперь есть дети, способные прожить тысячу лет. Минимум тысячу лет.
О Лиаре сейчас думать совершенно не хотелось. Ясно, что фрегат не сможет уйти с Идена в ближайший месяц, так чего изводить себя преждевременными мечтаниями? Шепард — он рядом, а Лиара... Лиара далеко. Очень далеко. Сейчас в деталях даже неизвестно, в том числе и из-за блокировки линий космосвязи, на какой планете она сейчас работает. Потому лучше довольствоваться близостью Шепарда. Ему нужна её, Бенезии Т'Сони, поддержка, её любовь, её расположение. Пока что нет никаких ощущений, указывающих на то, что с Лиарой что-то не в порядке. Женщины-землянки правы: она сразу ощутила бы опасность, угрожающую её единственной дочери. А пока... пока всё спокойно. Значит, можно пока уделить максимум внимания Шепарду.
Дэйна — далеко, связи с ней никакой нет, блокировка каналов продолжает действовать и Шепард не нарушает запрет, хотя вполне может с полного согласия Андерсона воспользоваться 'золотыми' каналами шифрованной военной космосвязи и пообщаться со своей подругой — да, да, прежде всего подругой — хотя бы текстовыми, очередными текстовыми сообщениями. Но Джон не желает нарушать общий запрет, хотя... ему очень тяжело вот так молчать. Он понимает, что Дэйна волнуется, что она, вполне возможно, нервничает, не находит себе от беспокойства места. А ведь она — спортсменка, известная, профессиональная. У неё — жесточайший и сложнейший график и разнюниваться ей особо нельзя.
Выключив воду, матриарх просушила кожу своего тела биотикой, промокнула большим 'банным' полотенцем, надела новое бельё, ещё раз с благодарностью вспомнив поимённо всех своих новых подруг-землянок, надела комбинезон, застегнула 'молнии' и липучки с застёжками. Упаковав бельё и полотенце в пакет, Бенезия вышла из душевой кабинки. В коридоре никого не было. Быстро дойдя до дверей своего салона, матриарх переступила порог, не закрывая входную дверь, несколько минут постояла у своего рабочего стола, давая возможность телу привыкнуть к ощущению чистоты и свежести, после чего решительно развернулась к выходу из салона, направляясь к Медотсеку.
— Достигнута запроектированная глубина, — услышал Явик голос оператора буровой установки. — Выключаю двигатель.
Кивнув выглянувшему из кабины транспортёра взволнованному человеку, Явик подошёл к ограждению шахты. Колонна бура медленно поднималась вверх, 'колена' колонны складывались. Автоматика была прекрасно настроена и точно отрегулирована, так что малейших задержек не было заметно. Явик отчётливо чувствовал, что никаких задержек нет: бур поднимается на поверхность с предельно возможной скоростью. На глубине уже застыл фиксирующий стенки шахты раствор.
Протеанин вспомнил, как 'Клинок Ярости' впервые совершил посадку на эту планету. Тогда на фрегате было предостаточно воинов — как пехотинцев, так и десантников. База существовала здесь и раньше: планета была хорошо освоена протеанами, так что на обустройство не пришлось тратить много времени. Впереди было противостояние со Жнецами, которые, вне всяких сомнений, попытаются — и не раз — высадить на эту планету свои десанты. Жнецы разрушали всю инфраструктуру, созданную разумными органиками. На будущем Иден-Прайме протеане закрепились уже давно и 'зевнуть', пропустить такую планету Жнецы не смогут. Не в их природе, не в их правилах такое.
Отступая самым последним к воротам подземной Базы, Явик думал только об одном: как можно дольше задержать наступление хаскизированных врагов. Дать возможность уйти дальше, в глубины Базы всем своим коллегам.
Там, в голове колонны отступающих немногочисленных протеан, среди которых были и тяжелораненые, находилась командир фрегата Таэла. Так что в любом случае соратники не останутся без командира. А он... Он должен прикрыть отступление. Кроме него — некому, он в арьергарде колонны — самый опытный и самый сильный. И теперь на нём лежит ответственность за осуществление всемерного торможения звереющих десантников Жнецов. Да, это — хаски, но они — упорны, опытны. И — не умеют отступать. Их можно только задержать, их можно остановить, но заставить отступить — невозможно.
Он знал, что Жнецы многие протеанские планеты просто подрывали. Знал полный список таких планет. Знал, что любое воспоминание об этих погибших в огне и пламени планетах, на которых остались, не успев эвакуироваться, десятки тысяч протеан, вызовет острую душевную боль. Благодаря этой постоянной боли он чувствовал себя живым, нормальным, здоровым. И теперь будущий Иден-Прайм рисковал стать очередной распылённой планетой. Жнецы не церемонились, они бесчинствовали, беспощадно уничтожая малейшие очаги организованного сопротивления. Жалость не была ведома этим полумашинам. У них был один бог — программа и одна мысль: выполнить задачу. Этого полумашинам вполне хватало.
Протеане отступали, огрызаясь из лёгкого стрелкового оружия. Да, гранатомёты и их аналоги были тоже в распоряжении воинов арьергарда, но их старались беречь. Вполне возможно, придётся, в случае чего, принимать бой в пределах цитадели базы. Нельзя было исключить такую возможность. Потому что пренебрежение к врагу, недооценка противника — преступная глупость. Протеане в своём большинстве никогда не были склонны преуменьшать мощь и возможности своих оппонентов.
Отходя к воротам, Явик позволил себе вспомнить Таэлу. За всё время пребывания отряда и корабля на будущем Идене они общались почти всегда только сухо и официально, хотя Явик имел основания думать, что Таэла, так или иначе, выделяет его среди других мужчин-протеан. Её право. Право выбора. Он знал, что она никому из мужчин-протеан не обещала стать его женой. Это знание успокаивало командира десанта протеан, в числе последних защитников отступавшего к воротам Базы.
Анабиозные капсулы ждали членов отряда. Приходилось рисковать — уже сейчас многие капсулы были не в лучшем состоянии. В случае необходимости все капсулы можно было подорвать — одновременно, 'волной' или поодиночке, но пока до таких крайностей можно было не доводить: аппаратура защиты базы сигнализировала о готовности к капсулизации.
Внешние ворота базы закрылись. Со скрежетом, скрипом, не так быстро, как раньше, но успели закрыться до того, как в районе расположения этого входа в базу появилась 'креветка' — эсминец Жнецов. Явик учитывал её приближение, отстреливаясь от наседавших врагов. Он хорошо, может быть, даже слишком хорошо знал, насколько опасен этот корабль в ближнем бою не только для пешего легковооружённого протеанского воина, но и для инфраструктуры Базы.
Автоматика Базы сработала штатно, но протеане, продолжая отступать в глубины многоуровневого сооружения, не расслаблялись. Явик распорядился, чтобы все воины ушли далеко вперёд, а он... Он останется и проконтролирует процесс капсулизации. Да, он хорошо представлял себе, как этот процесс будет выглядеть снаружи, но Жнецов ждал сюрприз: толстая броня внешней 'скорлупы' скрывала под собой свёрнутую структуру Базы. Без нужного алгоритма эта структура оказалась бы невосприимчива к любым потугам Жнецов добраться до протеан. Слабая, но хоть какая-то надежда на спасение.
Никто из протеан — ни военнослужащие, ни гражданские, не надеялись на то, что анабиоз и стазис помогут им выжить, дожить до того момента, как Жнецы уйдут из Галактики. Было хорошо известно, что Жнецы упорны и даже упрямы в своём стремлении выполнить задачу и программу максимально полно. Отступление — но не бегство. Не сдача врагу, неподчинение Жнецам. Будет нужно — база взорвётся. И тогда пламя ярчайшей вспышкой накроет этот район, сжигая, отправляя в небытие и протеан, и их оппонентов. Равный размен. Только равный размен.
Воины-протеане ушли далеко вперёд, в глубины Базы. Явик склонился над пультом — неприметной серой плитой в обшивке тоннеля. Нажатия неярко светящихся клавиш-сенсоров, тихие щелчки, свидетельствовавшие о приёме команд. Всё. Теперь надо уходить в глубины. Времени прошло достаточно. Нельзя легковерно надеяться, что Жнецы отступят. Они попытаются проникнуть внутрь Базы. И теперь вроде бы протеанскому обиталищу будет чем встретить незваных гостей. Жданных, но незваных.
Взрыв потряс один из уровней базы — где-то автоматика не сработала так, как надо. Пахнуло гарью — значит, начался сильный пожар. Теперь в ту сторону для Явика хода нет. Там — кратчайший путь к одному из залов с саркофагами. И теперь надо искать что-то гораздо ближе — на путь в глубины Базы уже не было времени. Да, в разных местах были оставлены одиночные саркофаги и теперь ему, офицеру протеанских вооружённых сил предстояло воспользоваться одним из них.
Видя, как закрываются створки капсулы, Явик понимал, что обратить процесс он уже не успеет и не сумеет — автоматика саркофага была серьёзно повреждена. Да, она вполне может выполнить процедуру ввода в стазис и активацию анабиоза, но на большее ему рассчитывать не приходится — похоже, он вытянул билет только в один конец. Чувствуя, как подступает сонливость, Явик вспомнил Таэлу и забылся, постаравшись увидеть как можно чётче её лицо.
Видя, как мимо, снизу вверх проплывает головка бура, Явик отошёл от ограждения шахты, набрасывая на себя ремни 'системы'. Предстояло спуститься туда, на глубину. До стен внешнего периметра базы оставалось каких-то двести метров породы, ближе Явик не решился организовать бурение — ещё неизвестно, что там за 'скорлупой', насколько сохранилась автоматика. Многослойная, многосекторная скорлупа защищала уровни базы от проникновения посторонних и врагов, которым пришлось бы потратить огромное количество времени и сил, прежде чем получить доступ к важнейшим и ценнейшим этажам. У людей это место вполне могло называться Цитаделью — крепчайшей частью древней, средневековой крепости. Как-то незаметно привык называть это место протеанской базы и воин древней расы.
— Явик, я — с тобой, — подошёл Шепард. Протеанин оглянулся, на секунду прикрыл глаза веками, соглашаясь со сказанным человеком:
— Не сомневался ни секунды, Джон. — Явик отметил, что Шепард тоже облачился в 'систему'. — Тогда — пошли вниз. Больше смогу сказать там.
'Вывесившись' над жерлом шахты, Шепард и Явик стали осторожно спускаться. Протеанин не спешил, хотя старпом, глядя, как под ногами колеблется чернота ствола, очерченная тёмно серым ореолом раствора, фиксирующего стенки шахты, ясно ощущал его волнение и нетерпение.
Четыре минуты потратив на спуск, Шепард притормозил, чтобы Явик первым встал на дно шахты.
— Спасибо, Джон, — прострекотал, не скрывая несколько расстроенных чувств, протеанин. — Спасибо, что дал первым коснуться здешней земли, — он помедлил, затем продолжил. — Не думал никогда, что вот так... придётся возвращаться. — Протеанин, поворачивая голову, осторожно и медленно огляделся вокруг, словно сканируя окружающее пространство. — Стена Базы — вот в этом направлении. — воин шагнул к стене шахты, крест-накрест взмахнул рукой с зажатым в ней узким и длинным клинком, вырезая на свежезастывшем слое раствора размашистый крест. — Это — не тайна. Теперь — не тайна, — выдохнул он, замирая.
Шепард молчал, не желая торопить или как-то определять действия партнёра.
Явик смотрел на нарисованный крест, а видел не слой раствора-фиксатора, а стену Базы. Он действительно не думал, что ему придётся увидеть её вот так, извне.
Прошло пятьдесят тысяч лет. Любой протеанский инженер, который увидел бы его до сих пор вполне работоспособный саркофаг, был бы предельно счастлив, а протеанское правительство засыпало бы почестями создателей столь долговечной техники. Теперь... наверное, всё, что осталось от протеанской Империи, во всяком случае — на сегодняшний день — здесь, за стеной Базы. Двести метров отделяют сейчас протеанина от стены Базы.
Явик медлил, подсознательно пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни за стеной Базы. Он не пытался глушить в себе это желание, хотя, конечно, мог. Нет, никаких признаков жизни не ощущалось. И это понимание... страшило. Одно из двух: или там, за стеной Базы все — мертвы и тогда он — единственный выживший. Или — там живы, хотя бы один-два протеанина...
Стена базы и аппаратура надёжно отсекают признаки жизни, ведь всё делалось для того, чтобы, даже разрушив скорлупу Базы, Жнецы не смогли быстро найти и уничтожить её обитателей-протеан. За сотни лет противостояния приходилось не раз идти на такие вот ухищрения, которые, конечно же, крайне удорожали строительство и эксплуатацию Баз на многих планетах.
— Джон, — прострекотал едва слышно протеанин, сомневаясь, что человек его услышит. — Остальное смогу сказать только мыслеобразами. Пока рано это знать всем остальным...
— Давай. — Шепард ответил так же тихо, протянул руку. Явик взял руку человека своей рукой. Почти рукопожатие, особое рукопожатие.
И Шепард увидел.
— Уверен, Яв? Двести метров напряга, — тихо сказал старпом.
— Уверен, — кивнул Явик. — Не спорю, технология такого прохода — сложна, но сейчас... Лучше не рисковать. Хочу взглянуть на стену Базы сам. Без посторонних.
— Хорошо. — Шепард едва заметно кивнул. — Успехов.
— Спасибо, Джон. — Явик приблизился к стене шахты, остановившись в шаге от неё. — Успех мне... потребуется.
Окутавшись зеленоватым коконом биотики, Явик сделал ещё шаг к стене шахты — и пропал.
Шепард посмотрел наверх — там едва заметно светлело пятно: шахта не освещалась, это был отражённый свет от софитов, стоявших в углах шатра-палатки. Посмотрев на индикаторы наручного дисплея, старпом убедился в том, что изоляция пока в норме.
Явик прав — если там всё нормально и даже если там не всё нормально, лучше пока стену базы не тревожить буровыми установками — хоть лазерными хоть какими. Археологи, конечно, мастера вскрывать всякие захоронения, но это — не кладбище и не склеп. Это — протеанская база, а там, как доказал старпому Явик, может быть и то, что окажется неподвластно технике, находящейся в распоряжении нынешних археологов-землян.
Садиться прямо на дно шахты Шепарду не хотелось, потому он постарался скоротать время, шагая от одной стены до другой. Условной, конечно, ведь шахта-то круглая.
Прошло несколько десятков минут и, сбрасывая с себя тяжёлый биотический кокон, рядом с человеком из "поля невидимости" вышел Явик.
Он протянул руку. Старпом понял: говорить вслух партнёр не хочет.
Подав свою руку, Шепард почувствовал, как пальцы Явика смыкаются на запястье скафандровой оболочки.
