-Поступим так, — пропустив его слова мимо ушей, произнёс капитан. — Я пройдусь по трюму, загляну в бойлерную, проверю машинное отделение. Девчонки — обойдите палубы, может быть, она вышла подышать воздухом. А парни пусть осмотрят внутренние помещения: каюты, ресторан, хозблок...

-Предлагаю вот что, — выступил Бекас, — давайте я сяду в радиорубке и по внутренней связи буду вызывать Настю. Репродукторы размещены по всему судну. Где бы она ни находилась — она услышит.

-Хорошая идея. Действуй, — кивнул капитан.

-Господи, только бы она не наделала глупостей! — шёпотом причитала Лида.

-Успокойся, — ответил Иван. — Ничего с ней не случится.

Сергей потёр не выспавшиеся глаза и решительно произнёс:

-Я готов.

Неуклюже толкаясь, все вышли из каюты.

Ite, missia est.

Прохладная лиственная роща обступала со всех сторон небольшую поляну, в самом центре которой возвышалось необычное, абсолютно круглое сооружение, похожее на широкую ротонду без крыши. Купол ей заменяли изогнутые перекрытия, выходящие из колонн и сходившиеся в середине, подобно лучам звезды. Снизу, вокруг постройки располагались гладкие ступени. Восемь белоснежных колонн поддерживали причудливый каменный обруч, по всей окружности которого были начертаны какие-то неведомые письмена. На самом обруче покоился ребристый свод ротонды, служащий скорее для красоты, нежели для защиты от солнечных лучей. Прямо под восьмилучевой звездой открытого купола, на полу, в середине строения высился крупный прямоугольный камень. На нём, тускло светясь магическим светом, виднелась замысловатая надпись, начертанная согласно правилам чужого, незнакомого языка.

Возле того самого камня, скрестив руки на груди, стоял Евгений Калабрин, задумчиво вглядываясь в надпись, и время от времени беззвучно шевеля губами. Он перечитывал её вновь и вновь, пытаясь расшифровать, постичь глубокий смысл. Сейчас он вновь был совершенно один, окружённый безмолвием колонн. Щебет птиц, переплетавшийся с шелестом древесной листвы, вызывали в сознании ложное ощущение спокойной безмятежности. Но Евгений уже успел научиться чувствовать приближение враждебного духа, имеющего особенность подкрадываться незаметно. Было видно, как напряглись его мускулы, а глаза подозрительно скосились в сторону, словно он пытался усмотреть кого-то боковым зрением.

Оно приближалось сзади, не поднимая шума, выдавая себя лишь неожиданно подувшим ветерком, который принёс с собой неприятный гнилостный запах. Солнце скрылось за тучей, птицы умолкли. Хо, покрытое чёрным плащом, неслышно ступая, двигалось по аллее, и трава, мимо которой оно шло, жухла, скукоживалась, преображалась в кривую и колючую поросль. Цветы вяли и высыхали, превращаясь в некое подобие растений-хищников с лепестками-челюстями, унизанными тысячами острых, как иглы, зубов. Они клацали ими, набрасываясь друг на друга, а также на насекомых, и мелких животных, превращающихся в отвратительных мутантов. Кузнечики становились пучеглазой серой саранчой мерзкого вида, шустрые лесные ящерицы обращались в ощетинившихся ядовитыми колючками молохов. Всё, что было вокруг Хо — перестраивалось, трансформируясь самым жутким образом, подчиняясь его чудовищной воле.

Выйдя на поляну, оно остановилось напротив ротонды, позади Евгения, ухнув на всякий случай, чтобы тот обратил на него внимание, хотя и понимало, что он уже знает о его присутствии.

-Явилось? — презрительно процедил сквозь зубы Евгений, и повернулся к нему лицом.

-Здравствуй... Ты по мне соскучился?

-Прекрати кривляться.

-Да брось. И только не говори мне, что ты в плохом настроении. После такого сказочного отдыха, предоставленного мной, у тебя не может быть душевного упадка.

-Напрашиваешься на благодарность?

-Отнюдь. Мне интересно, как ты провёл время в моё отсутствие. Расскажи мне. Ты здорово развлёкся? Отвёл душу?

-Это тебя не касается. Мы не договаривались о том, что я обязан перед тобой отчитываться за каждый свой ход.

-Разумеется, не обязан. Но что в этом плохого? Наверняка тебе есть, чем похвастаться. Погулял с Олей по какому-то райскому уголку, сотканному из твоих фантазий, очаровал её, ослепил? Вы вспомнили прошлое, прежние чувства всколыхнулись, и вновь заставили сердце биться чаще, да?

-Мы хорошо провели время.

-Не сомневаюсь. А уж какое у меня вчера было развлечение! Нечто бесподобное. Знаешь, как приятно вкусить полноценную пищу, после стольких месяцев изнурительного голода. Охота удалась на славу.

-Боже мой... Настя, прости меня, — прошептал Евгений, и гневно взглянув на Хо, повысил голос. — Ты поплатишься за это! За всех замученных и сожранных тобой, за искалеченные души, за кошмарные ночи, и за каждый день моего плена!

-О, в тебе заиграл праведный гнев, — ответило Хо. — Ты считаешь меня беспощадным убийцей? Ты прав. Я не знаю пощады. И убиваю подобных тебе существ легко и виртуозно. С наслаждением пытаю и мучаю. Однако, мне не интересен сам процесс пыток. Мне нужно то, что вы выделяете, испытывая боль и страх. Я вижу, как раскрывается ваш разум, и как вы размягчаетесь, становитесь податливее, сочнее и... Вкуснее.

-Ты — жалкий маньяк.

-Хо-хо. Маньяки бывают только у вас — людей. Я же не убиваю ради развлечения, или порочной страсти. Я убиваю, чтобы выжить.

-Это тебя не оправдывает.

-А я и не оправдываюсь. Ты сам прекрасно знаешь, что вкусное ядро ореха не достанешь, пока не сломаешь его крепкую скорлупу. А для этого орех приходится колоть. Понимаешь, о чём я? Всё очень просто. Мы с тобой изыскиваем подпитку во вновь прибывшей команде неудачников. Для нашей игры нужно много сил и энергии. Тебя подпитывает Ольга, а меня — все остальные.

-Почему ты выбрал первой Настю?

-Она была больше всех расположена к моему влиянию. Наверное, даже если бы меня не существовало — она бы меня придумала. Забавно, не правда ли? Эта девушка представляла из себя сплошной клубок противоречий. Наверное, она даже сама себя не понимала. Привыкла жить за чужой счёт. Я ненавижу святош, пытающихся спрятаться за именем божьим, и наивно считающих, что показушная вера способна защитить их от зла. Вызубренные молитвы не могут спасти душу, если она нечиста в основе своей.

-Косишь под проповедника? Тебе ли говорить о чистоте?

-А почему бы и нет? Знаешь, Евгений, мне кажется, что ты слишком много на себя берёшь. Нельзя защитить всех вокруг, особенно если они, зачастую, в твоей защите не нуждаются. Невозможно спасти приговорённого и обречённого. Пойми это наконец. Позаботься лучше о себе, и о той, которая тебе по-настоящему дорога. Эта глупышка, Настя, была настоящей занудой. До самой последней минуты пыталась напугать меня молитвами и псалмами, словно какого-то идиотского демона, выдуманного людьми с извращённой фантазией. Ничего удивительного, ведь примитивный разум всегда упорствует до конца, отказываясь признавать очевидные факты, и смириться с судьбой. Чтобы тебя немного успокоить, скажу, что её страдания продолжались недолго. Организм оказался слабоватым, поэтому она не выдержала долгой болевой перегрузки.

-Как бы я хотел видеть страдающим тебя!

-Всё в твоих руках, — Хо улыбнулось. — Надеюсь, они у тебя не дрожат?

-Не дождёшься.

-Ладно, оставим колкости и взаимные упрёки. Предлагаю обсудить результаты твоей работы.

-Я не знаю, что тут можно обсуждать.

-Зато я знаю. Ты неплохо поработал с Ольгой. После вашей встречи, она получила мощный заряд позитива. Она уже многое знает, и подготовлена к встрече со мной. Верит ли она тебе? Это уже другой вопрос. По-моему, Ольга привыкла верить только себе, хотя, возможно, я заблуждаюсь.

-Тебе она уж точно не поверит, -презрительно отмахнулся Евгений.

-Что ж. Посмотрим. Всё решит положение после ответного удара. "Первый бой — труднейший бой! Выдержишь — потом как хочешь можешь маневрировать".

-Хм... Теренций, верно?

-Он самый. Чрезвычайно толковое высказывание. Не советую слишком высоко задирать нос и расслабляться. Я ощущаю смятение в её душе, оно нарастает, и вполне может опрокинуть всё, чего ты с таким трудом добился. Неизвестно, как отреагирует Ольга на то, что ей предстоит увидеть через несколько часов. Её реакция может быть самой неожиданной. Даже генератор случайных чисел более предсказуем, чем она. Что предпримет наша подруга, столкнувшись со смертью лицом к лицу? Прелесть в том, что мы оба не можем этого предугадать.

-Она выдержит.

-Отличный повод заключить пари. Вот только азарт мне не присущ, поэтому обойдёмся простым наблюдением.

Обойдя вокруг камня, Хо остановилось с другой стороны, и жестом поманило Евгения к себе. Тот подошёл, и взглянул на небольшой подрагивающий экран, расположенный прямо на камне. Изображение довольно чётко демонстрировало Бекаса, идущего по коридору красной палубы в сторону радиорубки.

-Посмотри, — произнесло Хо. — Как легко выбить этих жалких созданий из равновесия.

Внезапно Иван приостановился, и сосредоточенно перевёл свой взгляд прямо на них.

Кажется, он начинает догадываться...

Голоса друзей, зовущие Настю, изредка разносились по пустым коридорам и залам глухим эхом. Они долетали до слуха Бекаса, уверенно направлявшегося в радиорубку. Задумавшийся о чём-то своём, он, казалось, был полностью погружён в собственные мысли, но вдруг его привлекло нечто постороннее, вызвавшее всплеск удивления. Краем глаза он заметил красный огонёк, горящий на пыльной видеокамере, висящей под потолком у входа в капитанскую каюту. Камера работала! Но стоило ему сконцентрировать на ней внимание, как секундный мираж исчез без следа. Притормозив под камерой, он пристально посмотрел на её тёмный объектив и, что-то пробормотав, двинулся дальше.

Чувство, что за ним кто-то постоянно наблюдает, вновь усилилось, превратившись в серьёзное подозрение. Но Бекас также принимал во внимание факт, что именно оно могло послужить причиной возникновения подобного миража. Вскоре он и вовсе стряхнул с себя эти пустые мысли. Сейчас нужно было найти пропавшую Настю.

...хотя бы потому, что вам всё равно больше нечем заняться.

-Внимание. Говорит Бекас. Настя, где бы ты сейчас не находилась, пожалуйста, приди в ресторан. Хватит прятаться, мы все волнуемся...

Ольга и Лида разом перевели взгляды на репродуктор, мимо которого проходили. Туман в это утро был особенно густым. Палуба утопала в нём, как в молоке. От повышенной влажности дышать было очень трудно. Чтобы не налететь на выступы или посторонние предметы, двигаясь по ней, девушки шли вдоль леерного ограждения, придерживаясь за поручень. Безрезультатно покликав Настю, они направились в сторону носовой части, и далее шли молча. Лида молчала, потому что боялась заговорить с Ольгой. Она чувствовала вину за то, что так незадачливо проворонила Настю, и опасалась, что Ольга начнёт её распекать. Ведь в этом случае ей непременно придётся оправдываться и выкручиваться, а она чрезвычайно не любила отстаивать свою невиновность, когда знала, что сама неправа.

Почему молчала Ольга — было непонятно. От её молчания Лиде становилось ещё тяжелее. Уж лучше бы подруга ворчала на неё, чем вот так, тяжело и угнетающе, изводила её своим странным молчанием. Голос Бекаса, раздавшийся в репродукторе, слегка развеял тягучую атмосферу, и Лидия решилась заговорить.

-Ванька дорвался до радио. Интересно, а его слышно по всему кораблю или только в некоторых участках?

-Не знаю, — тихо ответила Ольга.

-Вообще он это здорово придумал... Ох, а может быть Настя действительно услышит его и выйдет? А? Как ты думаешь?

-Хорошо бы.

-Надеюсь, что это поможет.

Ольга вздохнула и промолчала.

-И куда она могла уйти? — продолжала Лидия. — Зачем она покинула каюту? Ведь спала же. Какая же я дура! Если бы я только знала, что она проснётся — никогда бы не согласилась уйти с Бекасом...

-А куда вы уходили? — поймала её подруга.

-Мы? Да мы это... Просто так. Вышли поболтать.

-Далеко?

-Да нет же! Мы вообще не знали... -Лида осеклась.

-Ты же убеждала меня, что не оставишь её ни на минуту.

-Так получилось. Это всё Бекас. Он начал меня уговаривать. Да и потом, Настя спала, когда мы уходили. Я проверила...

-Не нужно оправдываться. Твои оправдания не помогут нам отыскать её, — грустно произнесла Ольга. — Лучше расскажи, что произошло ночью?

-Я понимаю... Я виновата...

-Лид. Я не собираюсь ни в чём тебя обвинять. Расскажи мне, что было с Настей, когда ты видела её в последний раз?

-Она спала.

-Ты уверена в этом?

-Абсолютно! Она лежала с закрытыми глазами, не шевелясь. Дыхание было ровным. В общем, обычный спящий человек. Я не думала, что возле неё следует неусыпно дежурить.

-Когда ты покинула каюту?

-Ну-у, я точно не знаю. Я не смотрела на часы.

-Сколько ты отсутствовала?

-Минут пятнадцать, — солгала Лида. — Ну может быть тридцать... Не знаю точно.

-И охота вам было ночью разгуливать по кораблю?

-Бекас меня пригласил. Ой, ты знаешь, Оль, он мне сказал такое... Такое! Но сейчас не до этого. Я тебе расскажу потом, когда найдём Настю. Ты упадёшь!

-Судя по всему, Настя вовсе не спала. Может быть, притворялась, а может быть, проснулась от стука закрываемой двери. Наверное, она дожидалась момента, когда ты уйдёшь. Ты точно отсутствовала не более тридцати минут?

-Да! И дверью я не хлопала. Я её аккуратно закрыла, а потом даже вернулась, чтобы убедиться, что Настя действительно спит. И вообще, это что? Допрос?! Ты пытаешься меня в чём-то уличить?! Я уже признала свою вину. Неужели мне снова нужно каяться в этом?!

-Успокойся.

-Не надо меня допрашивать! Я всё тебе рассказала.

Разгорячённая Лида так увлеклась нервозной самозащитой, что не заметила обрыва леерного ограждения, поджидавшего её впереди (как раз на том участке, где они взбирались на "Эвридику" с тонущей яхты). Поручень предательски закончился, и её рука сорвалась с него в пустоту. Девушка вскрикнула и, беспомощно взмахнув левой рукой, повалилась за борт. На её счастье Ольга была рядом. Она поспешно ухватила её за майку и затормозила падение. Ткань затрещала, но выдержала. Не медля ни секунды, подруга поймала балансирующую на краю палубы Лиду за руку. Ухватив её уже надёжно и крепко, она втащила её обратно — на безопасное место. Поначалу Лидия не могла выдавить из себя ни единого слова, а только тяжело дышала, вцепившись в Ольгину руку. Наконец шок отпустил её, и она произнесла дрожащим голосом:

-Спасибо.

-Пожалуйста. Будь осторожнее, — отпустила её Ольга, и направилась дальше по палубе.

Трясущаяся Лида последовала за ней, опасливо косясь на зловещий край палубы. Это волнующее событие послужило толчком для возникновения новой страшной догадки, озарившей разум девушки холодным пламенем.