Немногим легче, чем андроидам или мутантам, приходится генетически улучшенным людям, выросшим из "пробирочных" детей и вынужденным пользоваться фальшивыми документами и вымышленными историями жизни, чтобы жить среди обычных граждан (Роберт Хайнлайн "Фрайди"). Или же преследуемым двумя противоборствующими сторонами и скрывающимся от них детям, родившимся в результате запрещенных генетических манипуляций с целью достижения сверхъестественных способностей (Алан Дин Фостер "Ради любви к не-матери"). Страх перед изменяющей человека генной хирургией ощущается при изображении отдаленной гибельности ее результатов (Грег Бир "Сестры"). Генетически модифицированных людей создают в военных целях, для рабского труда и сексуальной эксплуатации, они не имеют прав, стерильны, их непременное подчинение своим хозяевам отчасти заложено в генах, отчасти достигается направленным воспитанием (Паоло Бачигалупи ""Заводная""). Подобное генетическое вмешательство в организм человека вызывает исключительно много споров с самого начала его обсуждения. Сейчас оно законодательно запрещено во многих странах (Грег Иган "Отчаяние"). Постепенно накапливающийся объем знаний по генетике, наверное, будет поднимать вопрос таких операций вновь и вновь, например, ради исправления генетически обусловленных дефектов развития. Единодушия среди фантастов здесь нет, хотя современное поколение авторов ориентируется в этой области намного лучше и свободнее относится к ее применениям.
Согласно Энн Маккефри, такое конструирование людей остается под запретом даже в будущем, но это не относится к домашним животным и сельскохозяйственным растениям, а в целях защиты людей разрешается даже создание новых биологических видов вплоть до наделения их разумом, хотя не превосходящим человеческий ("Заря драконов"). Искусственные мутации могут оказаться полезными для приспособления людей к загрязненной природе (Челси Куинн Ярбро "Лягушачья заводь"), в том числе ради употребления в еду отходов производства (Паоло Бачигалупи "Народ песка и шлаков"). Артур Кларк описал планету, заселенную колонистами-землянами с корректированными наборами генов и отредактированными сведениями о прошлом ("Песни далекой Земли"). Клиффорд Симак допускает возможность разового создания трансформируемого синтетического человека ради его гибкой адаптации к условиям других миров ("Принцип оборотня"). Согласно Лоис Буджолд ("В свободном падении"), Питеру Гамильтону ("Путь к спасению"), Дэну Симмонсу ("Небесные странники", серия "Песни Гипериона"), люди вправе генетически приспособить себя к работе в условиях космоса. Джеймс Блиш изобразил экзопланеты, заселенные специально адаптированными под их условия людьми ("Сеятели для звезд") или уменьшенными до размера простейших и живущими в воде разумными существами, которых потерпевшие крушение люди оставили после себя, наделив их собственным генетическим наследием и сознанием ("Поверхностное натяжение"). Роджер Желязны считал возможным будущую прямую адаптацию человеческих детей к условиям экзопланет в коммерческих целях ("Ключи к декабрю"). Роберт Силверберг описывает множество новых каст, скорее, рас с ранее совершенно несвойственными людям признаками, которые выделились из человечества после генетического вмешательства, но вполне мирно сосуществуют ("Ночные крылья"). Еще более широкое разнообразие внешнего вида и даже внутреннего содержания будущего человечества в параллельном мире типично для романа Грега Бира "Эон". Множество отличающихся биологических и киборгизированных модификаций человеческих тел изобразили Брюс Стерлинг в романе "Схизматрица" и Аластер Рейнольдс в серии "Космический апокалипсис". В некотором роде такая гибкость представляет собой возможный ответ на ускоренное развитие искусственного интеллекта, попытку соревнования с ним на своих условиях путем распространения на инопланетные экологические ниши. Ограничения на биоконструирование могут сниматься при развитии техники электронной записи разума и его биовоплощения (Грег Бир "Эон"), реальной угрозе существованию человечества (Грег Бир "Корпус-3") или ради жизни в космическом пространстве (серия "Песни Гипериона" Дэна Симмонса).
Близко к этим вопросам подходит проблема оборотней, которых люди тоже опасаются. Опасения возникают из-за угрозы лишиться своей индивидуальности, а для власть имущих — еще и такой власти (Иэн Бэнкс "Вспомни о Флебе"). Пример — тот же синтетический человек, способный преобразовываться в обитателей миров, условия которых сильно отличаются от привычных для нас, и возвратившийся с двумя дополнительными инопланетными разумами в своем теле. В последнем случае выход находят в том, что его снабжают наилучшим и самым надежным кораблем, какой только могли построить люди, и вместе с ранее вернувшимся и долго находившимся в анабиозе таким же оборотнем, но женщиной, направляют посланцем-исследователем к другим цивилизациям галактики. Заодно эта пара не будет раздражать ретивых сторонников чистоты человеческих генов (Клиффорд Симак "Принцип оборотня"). Пришельцы-оборотни, способные превращаться в неотличимых от людей существ и скупающие недвижимость на Земле, инстинктивно вызывают неприязнь и отвращение даже у тех, кто незнаком с их сутью (Клиффорд Симак "Почти как люди"). Похожими качествами обладают обитатели астероида Хибора (Иэн Бэнкс "Вспомни о Флебе"). Лишней опасностью со стороны расы яртов считается их способность воспроизводить телесный облик других разумных существ (Грег Бир "Бессмертие"). Оборотнями можно назвать целую аборигенную расу способных менять строение своего тела метаморфов, кости которых не соединяются, как у большинства других рас, а сдвигаются под давлением мускулов и могут составить другой рисунок. В их коже есть имитирующие клетки, способные менять цвет и текстуру, что позволяет принимать обличье других существ и даже жить среди них (Роберт Силверберг "Замок Лорда Валентина"). Они без особых симпатий относятся к людям, колонизовавшим их планету и военной силой загнавшим их в резервацию, и лишь понимание бессмысленности давней вражды заставляет обе стороны с осторожностью и преодолением сопротивления экстремистов с той и другой стороны находить компромисс в совместном мирном сосуществовании (Роберт Силверберг "Валентин Понтификс").
Подтверждение тому, что страхи людей по отношению к гуманоидным метаморфам и другим оборотням вызваны главным образом способностью последних принимать человеческое обличие, можно найти в полном отсутствии таких опасений в случае разумного негуманоидного мимикриста-СРТТ с равномерно распределенным по телу мозгом. В исходном состоянии он имеет вид крокодилообразного существа со щупальцами, оканчивающимися роговыми наконечниками, способен, подобно амебе, отращивать конечности, органы чувств или защитные приспособления, в зависимости от обстановки, и обладает совершенно фантастической приспособляемостью, но при этом не кажется опасным для людей (Джеймс Уайт "Звездный хирург").
Одной из фантастических целей является достижение бессмертия, потому что большинство разумных людей боятся смерти и совсем не желают умирать, им хотелось бы жить вечно, или, цитируя Роберта Силверберга, "жить долго — естественное желание каждого человека" ("Всемогущий атом"). На этом выигрывают многие религии, в той или иной форме обещающие жизнь после смерти. В упомянутом романе Силверберг описал, как весьма быстро набрала силу и стала доминирующей сулившая продление жизни, а в будущем — физическое бессмертие, новая религия, созданная на базе культа электричества с заимствованием идей традиционных религий, приправленных соусом технического прогресса. Роберт Хайнлайн изобразил эквивалент бессмертия — периодическое омоложение с фиксацией заданного возраста ("Уплыть за закат", "Число зверя). Продление жизни с помощью антинекротиков — универсальных медицинских препаратов против старения — необходимо также для дальних космических полетов в масштабе галактики и дальше (серия "Города в полете" Джеймса Блиша). Сделать человека бессмертным будто бы способно регулярное телепортационное удаление из организма накапливающихся вредных веществ (Ларри Нивен "Мир вне времени") или некий вирусный агент (Брайан Олдисс "Вирус бессмертия"). На самом деле бессмертия не существует, "жизнь — это нечто такое, что получаешь лишь на время" (Дэвид Брин "Берег бесконечности").
У вымышленного бессмертия есть свои серьезные недостатки, приводящие к возникновению побочных проблем. Продление жизни в первую очередь означает долгое взросление (Иэн Макдональд "Маленькая богиня"). Даже периодическое восстановление тел по записанным в молодости образцам с добавкой и фильтрацией накопленной памяти ослабляет стремление к познанию, интерес к жизни и ведет к статичности общества (Пол Андерсон "Звездный зверь"). Возвращение молодости с одновременным удлинением срока жизни отнимает некоторые человеческие качества, превращает людей фактически в другие существа (Джек Макдевит "Полярис"). "С искусственным бессмертием застой усугубляется — и физический, и культурный" (Дэн Симмонс "Восход Эндимиона"). "К тому же, если человек захочет прожить всего тысячу лет, емкость его мозга будет превышена, и он не сможет больше хранить информацию" (Пол Андерсон "Генезис"). Правда, этой беде могут помочь расширение памяти (Грег Бир "Эон") и компьютеры, способные хранить все детали, за человеком в последнем случае останется память о процессах (Джеймс Блиш "Вернись домой, землянин"). По мнению Джеймса Уайта, бессмертие отменяет стремление к продолжению рода, а в дальнейшем — и собственную цивилизацию, как случилось с высокоинтеллектуальными существами ЭПЛХ, живущими поодиночке и находящими интерес к жизни лишь в постепенном переустройстве к лучшему других начинающих цивилизаций ("Звездный хирург"). С ним отчасти согласен Клиффорд Симак, описавший последнего оставшегося в живых представителя могущественной в прошлом высокоразвитой цивилизации, которая достигла бессмертия, но заплатила за это утратой способности к воспроизведению потомства ("Магистраль вечности"). Даже почти бессмертные по нашим меркам люди отдаленного будущего могут устать от жизни и пожелать ее завершения, возможно, в ходе какого-либо важного проекта (Грег Иган "Оседлав крокодила"). Практическое бессмертие может вызвать чрезвычайно большие сдвиги в морали и общественных отношениях, например, раса живущих в атмосферах газовых гигантов долгожителей-насельников почтительно относится к собственному воспроизводству и вместе с тем охотится на собственных детей, использует их в качестве рабов на смертельно опасных работах (Иэн Бэнкс "Алгебраист"). Заполучившие недешевое бессмертие жители планеты Йеллоустоун видели и перепробовали все, что могли, включая новейшие наркотики, они мучаются от скуки, придумывают себе все новые и новые рискованные и смертельно опасные развлечения, возбуждают себя ночной охотой на смертных. Такая охота выросла из практиковавшегося преследования преступников при комбинированной эпидемии (Аластер Рейнольдс "Город Бездны").
Но подобных итогов следует ожидать в самом конце длительного процесса, а в его начале достижение бессмертия приведет к еще более значительным осложнениям с перенаселенностью, как и, возможно, предшествующее ему долголетие людей (Роберт Силверберг "Всемогущий атом"). Решить их даже не при бессмертии, а просто значительном продлении жизни, может оказаться затруднительно без регулируемого деторождения и такого же прекращения жизни, когда бессмертие будет отменять само себя. Одно лишь ограничение деторождения может привести к гериатрическому обществу с преобладанием мудрых, но отвергающих все новое старцев, которое неизбежно проиграет в вечно меняющейся Вселенной (Артур Кларк, Джентри Ли "Рама явленный"). Уже сейчас подобный сдвиг в сторону интересов обеспеченной пожилой части населения заметен во многих странах, и в ближайшем будущем ожидается превалирование биомедицинских исследований с уклоном в продление жизни (Брюс Стерлинг "Священный огонь"). Наступление бессмертия ранее половой зрелости, что якобы предотвращает дальнейшее размножение таких бессмертных и снимает проблему роста населения, не в состоянии спасти подобное общество от постепенного закостенения и регресса из-за утраты стремления к изменениям (Ларри Нивен "Мир вне времени"). Чтобы избежать излишнего влияния долгожителей, потомки заселивших Марс людей лишают их права голоса и права на дальнейшее размножение (Роберт Уилсон "Спин"). Добавим, что "без смерти нет эволюции, нет настоящего вкуса жизни, нет настоящих приключений" (Пол Андерсон "Звездный зверь"), "смерть...не дает зайти в тупик. Это ластик, который стирает ошибки и открывает путь новым началам". Надежда, что этот способ эволюционной выбраковки не единственный, и некие инопланетяне знают другие, столь же эффективные пути (Клиффорд Симак "Что может быть проще времени"), пока остается всего лишь в воображении.
Компромисс между короткой жизнью и бессмертием обещает случайное долголетие редких избранных людей при отсутствии признаков их старения (Пол Андерсон "Челн на миллион лет") или просто замедленное развитие отдельных индивидов (Роберт Силверберг "Да продлится твой род"), возвращение молодости и наделение долголетием отдельных лиц в результате гениального изобретения (Джек Макдевит "Полярис"). Но в этих случаях очевидный удел таких "счастливчиков" — постоянно маскироваться и часто менять место жительства и имя, чтобы не стать жертвами ненависти или объектами повышенного интереса со стороны государства или полукриминальных структур. Точно так же государство препятствует распространению полученной из марсианской колонии технологии продления жизни и преследует таких индивидов, хотя спрос и черный рынок, как обычно, через некоторое время побеждают (Роберт Уилсон "Ось", "Вихрь"). Дороговизна записи сознания и препаратов долголетия для большинства населения обостряет проблемы неравенства, в том числе между различными звездными колониями (Аластер Рейнольдс "Город Бездны"). Стремление обрести бессмертие способно толкнуть гениального изобретателя и его делового партнера-магната на жесточайшие преступления (Дэвид Брин "Глина"). Доступность бессмертия лишь одним представителям правящей верхушки может привести их к ощущению безнаказанности и стремлению настолько сильно нарушать порядок и законность, что баланс приходится восстанавливать путем их убийств (Рэндалл Гаррет "Охотничий домик"). Поэтому так актуален вопрос: а готовы ли люди к дару бессмертия, способны ли они принять на себя все его последствия (Брайан Олдисс "Вирус бессмертия")?
