И каким бы трудным ни было путешествие, — еще раз сказал он себе, — в конечном счете может быть только один пункт назначения. Это Божья Церковь, учрежденная самими архангелами для спасения душ всех людей. Во что бы ни верили эти заблудшие души в Чарисе, Мать-Церковь должна быть сохранена в неприкосновенности. И поскольку она должна, она это сделает. Другого исхода быть не может... до тех пор, пока мы, защищающие ее, остаемся верны ей, Писанию, архангелам и Богу.
Он верил в это. Он знал это. Чего он не знал, так это того, простит ли его когда-нибудь Бог за те поступки, к которым он уже приложил руку.
Он еще раз посмотрел на место, где Эрейк Диннис умер своей ужасной смертью, задаваясь вопросом, скольких еще других инквизиция подвергнет той же ужасной участи, прежде чем будет удовлетворен вызов законному верховенству Матери-Церкви. Затем он покачал головой, спрятал руки в теплые широкие рукава сутаны и продолжил свой путь.
* * *
— Что ж, вижу, мы все здесь... наконец-то, — язвительно сказал Жэспар Клинтан, когда Дючейрн вошел в конференц-зал.
Теплый воздух легко и непринужденно циркулировал по всему залу, поддерживая температуру на обычном уровне идеального комфорта. Нетленный стол для совещаний — как и весь Храм, работы собственных рук архангелов — был таким же совершенным и не испорченным использованием, каким он был в самый День Сотворения, а освещение, исходящее от самого потолка, струилось вниз с такой яркостью, на которую не могло надеяться пламя свечи или лампы. чтобы бросить вызов. Как всегда, это неопровержимое доказательство того, что он действительно находился в присутствии Божественного, убедило Дючейрна в том, что какие бы ошибки ни совершали простые люди, Бог в конце концов способен все исправить, если только Его слуги будут верны своей вере.
— Извините, что опоздал, — сказал он сейчас, направляясь к своему месту за этим мистическим столом. — Мне нужно было разобраться с несколькими пастырскими делами, и, боюсь, время ускользнуло от меня.
— "Вопросы пастырства", не так ли? — фыркнул Клинтан. — Я бы подумал, что сохранение Матери-Церкви будет иметь приоритет почти над любым другим "пастырским вопросом", который я мог бы придумать.
Замсин Тринейр слегка пошевелился в своем кресле во главе стола. После казни Динниса Клинтан стал еще более язвительным и раздражительным. Как будто последнее неповиновение бывшего архиепископа подтолкнуло великого инквизитора к еще большей воинственности и мстительности. И каким-то странным образом явно возрождающаяся вера Дючейрна на самом деле сделала Клинтана еще более нетерпеливым по отношению к генеральному казначею. Это было почти так, как если бы он боялся, что вера Дючейрна еще больше смягчит решимость викария, которого он с самого начала всегда считал наименее решительным из храмовой четверки.
Или, возможно, все было проще. Возможно, то, что случилось с Диннисом, заставило его опасаться того, что Дючейрн еще может сделать во имя своей вновь обретенной веры.
— О чем бы ты ни хотел поговорить, Жэспар, — безмятежно сказал Дючейрн, — мое прибытие сюда на пять минут раньше или на пять минут позже не будет иметь никаких разрушительных последствий. И поскольку это так, я не видел необходимости прерывать совет, в котором нуждался один из моих епископов.
— И как ты... — раздраженно начал Клинтан, но Тринейр поднял руку.
— Он прав, Жэспар, — сказал канцлер. Великий инквизитор в свою очередь обратил на него свой свирепый взгляд, но Тринейр только спокойно посмотрел на него в ответ. — Согласен, что определенная степень срочности в реагировании на такого рода вещи, несомненно, уместна, но мы не можем позволить себе просто бросить все и примчаться всякий раз, когда поступают какие-то... неприятные новости. Во-первых, потому что даже при семафорной связи, что бы это было, оно, должно быть, произошло уже довольно давно, и нашему ответу на это потребуется столько же времени, как известию добраться до Зиона. Так что безумная поспешность с нашей стороны так или иначе не сильно повлияет на ситуацию. Во-вторых, однако, это тот факт, что у нас, викариев Матери-Церкви, много обязанностей, подобных тем, с которыми сегодня днем разбирался Робейр. Мы не можем позволить расколу, который создал Чарис, отвлечь нас от всех этих других обязанностей. И, в-третьих, потому что это очень важно, мы не позволяем никому думать, что это отвлекло нас от этих обязанностей. Никогда не забывайте, что есть те, кто просто ждет лучшей возможности напасть на нас. Если мы позволим им поверить, что мы так сильно запаниковали, что кризис раскола — это единственное, о чем мы можем думать, у этих более слабых братьев из викариата может возникнуть соблазн открыто бросить вызов нашему руководству.
Челюсти Клинтана потемнели, и он открыл рот, чтобы сердито возразить, но медленный, спокойный, рассудительный тон Тринейра остановил его. Теперь он сердито смотрел на канцлера еще несколько мгновений, затем пожал плечами.
— О, очень хорошо, — прорычал он.
Дючейрн просто сложил руки перед собой на столе и терпеливо ждал. Он по-прежнему опасался власти великого инквизитора и его все более вспыльчивого характера, но больше не боялся Клинтана. Что, вероятно, было, по крайней мере, немного неразумно с его стороны, учитывая, что Клинтан уже сделал с Эрейком Диннисом. И, как он понял, сидя в ожидании, тот факт, что он больше не боялся великого инквизитора, вполне вероятно, объяснял растущее нетерпение Клинтана по отношению к нему. Жэспару Клинтану не нравилась мысль о том, что его не боятся.
Есть кое-что, что мне нужно обдумать более глубоко, — подумал церковный казначей. — Это кое-что говорит о нем, но и обо мне тоже.
— В любом случае, сейчас мы все здесь, — продолжил Тринейр. — И поскольку именно ты просил об этой встрече, Жэспар, почему бы тебе не рассказать нам, почему?
— На самом деле, две вещи, — ответил Клинтан. Раздражение великого инквизитора оставалось очевидным, но он выпрямился в своем кресле, и часть раздражения исчезла с его лица. — Одно — послание от епископа-исполнителя Уиллиса, а другое — послание от отца Стивина из Делфирака.
— Отец Стивин? — Аллейн Мейгвейр повторил имя, затем поморщился. — Какой "отец Стивин", Жэспар?
— Он интендант епископа Эрниста в Фирейде, — сказал Клинтан, и не только брови Дючейрна удивленно приподнялись.
— И что именно делает это сообщение от... отца Стивина, не так ли? — Тринейр посмотрел на Клинтана, который коротко кивнул. — Хорошо, что делает это сообщение от него таким важным?
— Я вернусь к этому через минуту. — Клинтан взмахнул правой рукой, как будто отодвигал что-то в сторону на столе перед собой. — Это важно, но думаю, что сначала нам нужно взглянуть на послание епископа-исполнителя.
Тринейр кивнул, и Дючейрн собрался с духом. У него не было никаких иллюзий относительно какого-либо сообщения, которое мог отправить Уиллис Грейсин. Учитывая содержание недавней переписки эмерэлдского епископа-исполнителя, было очевидно, что военное положение Эмерэлда было настолько близко к безнадежному, насколько могли ожидать простые смертные. А более поздний анализ Грейсином возможностей князя Нармана — и его склонностей — не совсем подходил для веселого чтения перед сном.
— Ну, это еще не официально — или, по крайней мере, этого не было, когда Грейсин составлял свое послание, — но нет особых сомнений в том, что Нарман меняет свое пальто, — прорычал Клинтан. Все его слушатели выпрямились на своих стульях, прищурив глаза, и он пожал тяжелыми плечами. — Я знаю, что Грейсин уже несколько месяцев говорит нам, что Эмерэлд не сможет долго продержаться, как только Кэйлеб высадит свои войска на берег, но я не думаю, что даже он предвидел это.
— Насколько хороша его информация? — спросил Мейгвейр.
— Это всегда вопрос, не так ли? — Клинтан обнажил зубы в натянутой усмешке. — По-видимому, ни он, ни его интендант не смогли подтвердить или опровергнуть слухи, циркулирующие вокруг Эрейстора, но они смогли подтвердить, что Пайн-Холлоу куда-то отправили. И большинство слухов сходятся на том, что есть только одно логичное место, куда Нарман мог его отправить. А теперь, по-видимому, и сам Нарман тоже куда-то уплыл. Не согласится ли кто-нибудь из вас заключить небольшое пари на то, куда он мог направиться?
Лицо Дючейрна напряглось от смятения. Как сказал Клинтан, не было никаких сомнений в том, что чарисийцы смогут завоевать Эмерэлд в любое время, когда у них появится на это время. Но такое завоевание, каким бы плохим оно ни было, сильно отличалось от того, чтобы Эмерэлд добровольно присоединился к Дому Армак, бросив вызов авторитету Матери-Церкви.
— Не могу поверить, что Нарман мог сделать такое, — сказал Мейгвейр, но его тон был тоном человека, пытающегося убедить самого себя, и Клинтан снова фыркнул.
— Я могу. — Глаза великого инквизитора вспыхнули гневом. — Почему бы Нарману не последовать примеру Чариса? Они находятся совсем рядом друг с другом; они оба на другом конце света от Зиона, что делает их готовыми к любой ереси, которая появляется; а у Нармана всегда был моральный облик портовой шлюхи.
Это типично для Клинтана, — кисло подумал Дючейрн, — что он может осуждать чей-то моральный облик без малейшего чувства лицемерия.
— Боюсь, что Жэспар прав, — сказал Тринейр. — И, в некотором смысле, вероятно, трудно винить Нармана, если он искал компромисса с Кэйлебом.
— Я чертовски хорошо могу винить его, — парировал Клинтан.
— Я не говорил, что его не следует осуждать за это, Жэспар, — заметил Тринейр. — Я сказал, что его трудно винить, и на чисто светском уровне это не что иное, как простая правда. На самом деле, это то, что действительно опасно во всем этом.
— Думаю, тот факт, что это аккуратно устраняет одно отвлечение, на которое мы рассчитывали, чтобы занять Чарис, вряд ли является второстепенным соображением, — вставил Мейгвейр.
— На самом деле, это так, — холодно возразил Тринейр. Мейгвейр ощетинился, но канцлер покачал головой. — Подумай об этом, Аллейн, — сказал он. — Без флота, способного предотвратить вторжение Чариса, Эмерэлд никогда не стал бы серьезным "отвлечением" для него. Не совсем, или, по крайней мере, не очень долго. Но теперь Нарман — если предположить, что подозрения Грейсина подтвердятся — пошел на политическое соглашение с Кэйлебом. Я не уверен, насколько хорошо это сработает для него, но предполагаю, что, поскольку он послал Пайн-Холлоу вперед, а затем последовал сам, условия должны быть, по крайней мере, приемлемыми. На самом деле, если Кэйлеб такой же умный, каким был его отец, он, вероятно, предложил бы Нарману удивительно щедрые условия. У него достаточно большая палка в виде этого его нового флота, чтобы другой рукой он мог позволить себе предложить несколько очень сочных морковок. И если он это сделает, то у других потенциальных нарманов будет все больше соблазна достичь с ним взаимопонимания вместо того, чтобы пытаться бороться с ним.
— Замсин прав, — с несчастным видом сказал Дючейрн. Остальные трое повернулись, чтобы посмотреть на него, и он пожал плечами. — Если Нарман действительно сделал это, то это наносит прямой удар по надежности всех светских лордов. Он провел политический расчет и действовал в соответствии с ним, что может быть истолковано только как преднамеренное, открытое неповиновение Матери-Церкви. Он поставил политику и свое личное выживание выше своего главного долга защищать святость и авторитет Матери-Церкви. Не думайте ни на мгновение, что нет других светских правителей, которые чувствовали бы себя точно так же на его месте. И теперь у них будет пример того, кто на самом деле отказался от своей лояльности и обязанностей перед Церковью из чистой политической целесообразности. Ты действительно думаешь, если предположить, что ему это сойдет с рук, что его пример будет потерян в следующем "Нармане" в списке Чариса?
— Вот именно. — Тринейр энергично кивнул. — Это то, что, вероятно, неизбежно поднимет голову, что бы ни случилось. Учитывая все причины неприязни между Чарисом и Эмерэлдом, я не ожидал увидеть это так скоро, но это только делает пример еще хуже. Если Нарман успешно провернет это, особенно когда весь мир знает, что Хааралд и Кэйлеб оба считают его ответственным за попытку убийства Кэйлеба, это скажет всем, что Кэйлеб готов быть "разумным". И если мы не сможем эффективно наказать Нармана за это, этот пример вызовет много соблазна сделать то же самое, когда королевский чарисийский флот нанесет визит другим князям и королям.
— Тогда останови его на месте, — прорычал Клинтан.
— И как именно ты предлагаешь это сделать, Жэспар? — спросил Тринейр, и его тон был более резким, чем обычно, когда он обращался к великому инквизитору. — Если Грейсин прав, и Нарман уже отплыл, он уже принял условия Кэйлеба. Он вряд ли отплыл бы в Теллесберг, пока все еще воюет с Чарисом, если бы уже не принял их, не так ли? И ты действительно веришь, что он не принял бы мер предосторожности против того, что Грейсин мог бы сделать в его отсутствие? На самом деле, я удивлен, что Грейсин вообще отправил нам сообщение.
— Не слишком удивляйся, — сказал ему Клинтан. — Курьерское судно с Эмерэлда на остров Хаммер отправилось из крепости Шэлмар, а не из Эрейстора.
Великий инквизитор поморщился, и Дючейрн знал почему. Крепость Шэлмар, столица герцогства Шэлмар, находилась на крайней северной оконечности острова Эмерэлд, более чем в девятистах милях от столицы Нармана.
— И сообщение Грейсина даже не было полным, — продолжил Клинтан резким голосом. — Передача была прервана где-то между Эрейстором и Шэлмаром... если предположить, что она не была прервана в самом Эрейсторе.
— Замечательно. — Выражение лица Мейгвейра можно было бы использовать для брожения пива, подумал Дючейрн. — Итак, теперь ты говоришь нам, что Нарман захватил семафор в Эмерэлде.
— По меньшей мере, — согласился Клинтан. — И думаю, мы можем с уверенностью предположить, что он захватил не только семафорные башни, не так ли?
— Уверен, что и в этом ты прав, Жэспар, — сказал Тринейр. — Что делает мою собственную точку зрения еще более актуальной.
— Согласен, — кивнул Дючейрн. — С другой стороны, Жэспар, ты сказал, что у тебя было два сообщения — одно от Эмерэлда и одно от Делфирака. Почему бы нам на время не отложить Нармана в сторону? В его случае нам придется принять несколько трудных решений, но, возможно, было бы неплохо дать этому котлу покипеть в наших мозгах несколько минут. Кроме того, если эти сообщения будут оказывать влияние друг на друга, нам, вероятно, нужно услышать их оба, прежде чем мы слишком глубоко погрузимся в выяснение того, что делать с одним из них.
— Это имеет смысл, — согласился Тринейр и повернулся обратно к Клинтану. — Что насчет этого сообщения из Фирейда, Жэспар?
— Я не уверен, что это имеет какое-либо отношение к Нарману и Эмерэлду. — В голосе Клинтана снова звучало раздражение, как будто он был возмущен тем, что его гнев перенаправили.
— Возможно, и нет, — терпеливо сказал Тринейр. — С другой стороны, мы должны услышать это рано или поздно, так что мы могли бы продолжить и услышать это сейчас.
