* * *
— Примерно сейчас, я думаю, — пробормотал капитан Арман Панер, когда синие значки полка Мартон пересекли зеленую линию безопасности, спроецированную на его нашлемный дисплей, и его имплант передал код детонации по комму его брони.
Микромолекулярный детонатор был разработан для работы с чем угодно, от очень сложных химических взрывчатых веществ до небольших термоядерных устройств. Команда дизайнеров, создавшая его, никогда даже не рассматривала возможность того, что он может быть использован для чего-то столь примитивного, как оружие с черным порохом, и они могли бы быть оскорблены таким плебейским злоупотреблением своего сверхсложного детища.
Панера это ничуть не волновало. Все, о чем он заботился, это о том, чтобы детонатор сделал именно то, что он хотел, и зажег быстрый фитиль, идущий к пятистам минам "клеймор" с черным порохом, установленным вдоль западной стороны моста.
Мины взорвались не одновременно. Вместо этого катящаяся стена огня и дыма пронеслась по мосту от его середины до самого северного берега реки.
* * *
— Сейчас же!
Раздался низкий крик полковника Ни, и все его копейщики присели на корточки, как будто их одновременно поразил понос. Шестьсот или около того боманов, которые находились за пределами зоны поражения клейморов, были слишком ошеломлены катаклизмом позади них, чтобы отреагировать, хотя в любом случае они мало что могли сделать. Когда пикинеры, сидевшие на корточках, расчистили линию огня, четыреста стрелков и триста вооруженных револьверами кавалеристов открыли огонь в упор. Мост был достаточно узким, чтобы ряды к'вэрнийцев и северян могли насчитывать в ширину всего двадцать человек, но они могли вести огонь в три шеренги в глубину, и когда каждая линия из двадцати человек стреляла, она затем по очереди приседала, чтобы очистить линию огня для шеренги позади нее. Последовательность стрельбы началась с кавалеристов; к тому времени, когда она достигла второй группы стрелков, на всем протяжении Большого моста не было ни одного живого, невредимого бомана.
* * *
Старший сержант Ева Косутич расхаживала взад-вперед вдоль линии огня на вершине сложенной из камней стены на западной стороне площади. Она была не в восторге от того, что застряла здесь, в городе, в то время как войска фактически были задействованы в полевых условиях, особенно когда Роджер и его мобильные силы сражались за свои жизни. Но она собиралась наверстать упущенное за свое недавнее бездействие, подумала она, слушая раскаты залпов Мартонского полка с холодной, тонкой улыбкой.
— Заряжайте картечью, — сказала она артиллеристам, которых обучали она и ее начальный состав морских артиллеристов, и ее улыбка стала еще холоднее и тоньше, когда она подумала о неожиданном подарке, который они приготовили для боманов.
— Остерегайтесь армаганцев, — тихо сказала она далеким варварам. — Особенно, когда они приносят подарки.
* * *
Тар Тин в ужасе уставился на Большой мост.
Полкилометра боманских воинов — почти шесть тысяч из них — были разорваны на части и разбросаны кровавыми обломками по всей северной половине моста. Без сомнения, воинство потеряло гораздо больше людей во время боев по всему городу, но не за такое короткое время. Не так... ужасно. Только что они были живыми воинами, свирепыми и гордыми, выкрикивающими свои боевые кличи, когда они ринулись вперед, чтобы сблизиться со своими врагами-говноедами; в следующий момент они были кусками мяса и крови, разорванными и разбрызганными по мощеной дороге. Кровь текла из ливневых стоков моста, но не струйками, а ручьями, которые падали в реку внизу и окрашивали ее, пока не стало казаться, что сам Тэм истекает кровью до смерти.
И даже когда он уставился на бойню и разрушения, даже когда арьергард говноедов развернулся и побежал в тень туннеля сломанных ворот, еще один мощный взрыв прогремел во влажном воздухе. Он наблюдал за облаком дыма и пыли, поднимающимся из середины центрального пролета, и стучал острием своего церемониального топора по нагроможденному камню, на котором стоял, крича от ярости. Проклятые говноеды взорвали мост позади себя! Несмотря на паническое бегство почти всей их армии, они собирались сбежать от него, потому что какой-то демон среди них спланировал даже это непредвиденное обстоятельство!
Проклятия и вопли бессильной ярости вырвались из тысяч других глоток, когда остальная часть войска осознала то же самое. Воины выкрикивали обещания страшной мести, обещали богам медленную, затяжную смерть тому, кто устроил засаду и сбежал от их гнева.
Но затем пыль и дым начали рассеиваться, и все проклятия, все крики растворились в затаившей дыхание тишине, когда Большой мост снова медленно появился из тумана.
Тар Тин осознал, что сам затаил дыхание, наклонился вперед, глядя голодными глазами, как мост появляется снова, шаг за шагом. Возможно, если бы пропасть не была слишком большой, они все еще смогли бы перебраться через нее. Возможно, временный промежуток, или...
Раздался торжествующий крик — сначала из одного горла, затем из дюжины и, наконец, из тысяч. Мост устоял! Взрыв "сидящих с дерьмом" снес высокие каменные ограждения с обеих сторон и откусил неровный кусок от восточной стороны дорожного полотна, но это было все. Все!
— Теперь вы все умрете, говноеды! — ликующе закричал Тар Тин. — Вы были такими умными — такими блестящими! Но теперь ничто не стоит между вами и нашими топорами! — Верховный военный вождь кланов поднял над головой свой служебный топор обеими истинными руками, и его голос зазвучал, как труба бога войны.
— Вперед, кланы! Убейте тех, кто сидит на дерьме!
* * *
Арман Панер вздохнул с глубоким удовлетворением, когда новая волна боманов с грохотом хлынула на забрызганную кровью проезжую часть моста. Его самым большим страхом было то, что варвары откажутся совать свои головы в ловушку, ожидающую их на южном берегу реки. У него не было выбора, кроме как устроить засаду клейморов, потому что было крайне важно, чтобы между арьергардом к'вэрнийцев и первыми рядами варваров, пересекавших мост, был полный разрыв. Арьергард должен был успеть пройти через ворота бастионов и запереть эти отверстия за собой, потому что он не осмелился оставлять их на поле боя, когда враг все еще находился в контакте. Любое войско, достаточно малое, чтобы поместиться на мосту, было бы легко обойти с фланга и уничтожить, как только у боманов появилось бы пространство для развертывания вокруг них, а остальные ожидающие войска не смогли бы обстрелять боманов, не убив свой собственный арьергард. Не говоря уже о том факте, что любой преждевременный обстрел мог предупредить варваров о том, что надвигается, вовремя, чтобы они отказались двигаться дальше. И все же, несмотря на то, что у него не было другого выбора, кроме как разместить клейморы, он более чем наполовину боялся, что если засада сработает, боманы отступят, отказываясь продолжать наступление, чтобы не нарваться на дополнительные подобные засады.
Единственный ответ, который он смог придумать, состоял в том, чтобы заставить боманов думать, что защитники сделали все возможное, чтобы полностью разрушить мост. Теория заключалась в том, что варвары должны были понять, что они не попытались бы разрушить мост, если бы не боялись преследования. Из чего следовало, что это было идеальное время для их преследования. И поэтому капрал Абурия работала с исключительной тщательностью, чтобы подготовить "подрывной заряд" из черного пороха, который выглядел бы чертовски эффектно, нанес бы изрядное количество поверхностных повреждений, но оставил бы мост структурно неповрежденным. Он немного беспокоился об этом, попросив капрала изготовить такой точный заряд из чего-то столь примитивного, как черный порох, но она справилась с задачей блестяще.
Теперь он наблюдал, как мост снова заполняется тесно сбившимися боманами, и включил свой коммуникатор.
— Вот они идут, Ева, — объявил он по выделенному каналу старшему сержанту. — Не позволяй никому быть слишком нетерпеливым.
* * *
Хонал стоял, вглядываясь в огневую щель в стене того, что когда-то было чем-то вроде магазина. Он понятия не имел, какие товары там продавались, и не было никаких зацепок, которые могли бы дать ему подсказку. Все, что осталось, — это большая квадратная пустая комната с сильно укрепленными каменными стенами. Ну, это и установленные на вбитых в землю тяжелых бревнах вертлюги, которые к'вэрнийский флот внес в кампанию.
Шеффанский аристократ собственнически положил одну фальшивую руку на вертлюжок рядом с собой. По сути, это была небольшая дульнозарядная пушка с массой ядра не более одного человеческого килограмма, получившая свое название из-за того, как она устанавливалась на борту к'вэрнийских военных кораблей, которые имели привычку устанавливать дюжину или около того таких пушек вдоль каждого борта в качестве противопехотного оружия. Джулиан бросил на них один взгляд и объявил, что это самые большие в галактике дульнозарядные "дробовики" — что бы это ни было за "дробовик". Хонал на самом деле не знал об этом. Все, что он знал, это то, что этот конкретный вертлюг поможет ему осуществить долгожданную месть за убитый Шеффан, и он обнажил зубы в оскале, которому мог бы позавидовать любой человек.
* * *
Бистем Кар наблюдал с вершины сторожевого бастиона, как бесконечная волна боманов неслась к нему по мосту. Она почти не колебалась, когда достигла области, поврежденной атакой Абурии, и удовлетворенный рык генерала зазвучал глубоко в его горле, когда варвары продолжали наступать.
— Лейтенант Фейн!
— Да, сэр?
— Лейтенант, эти ублюдки могут заподозрить неладное, если мы просто пригласим их в нашу гостиную, но мне также не нужен слишком сильный огонь, чтобы он не отпугнул их. Думаю, что одна рота действительно хороших кадров должна как раз подойти. Вы случайно не знаете, где я мог бы найти того, кто был бы заинтересован в этой работе?
— На самом деле, генерал, — сказал ему диаспранский лейтенант с медленной улыбкой, — я знаю. Рота! Открыть огонь!
* * *
Тар Тин зарычал, когда с бастионов по обе стороны от разрушенной сторожки начали потрескивать первые залпы аркебуз дерьмовиков. Итак, у некоторых из арьергарда хватило присутствия духа расположиться там в попытке задержать преследование воинством их убегающих товарищей! Он признал, что это было смелое решение, поскольку у них не могло быть неограниченного запаса боеприпасов, и что бы ни случилось с остальной частью их армии, они были уверены, что в конце концов их выкопают со своих позиций и убьют. Но было очевидно, что их было недостаточно, чтобы остановить боманов. Десятки воинов упали или свалились с моста в Тэм, когда пули сразили их, но даже когда десятки пали, сотни продолжали бежать вперед, и самые быстрые воины воинства уже проходили мимо разбитой сторожки.
Мост принадлежал им! Мост принадлежал им — и скоро весь остальной город, и их семьи, и их украденная добыча снова будут принадлежать им, и Бухта К'Вэрна будет обречена!
* * *
Ева Косутич наблюдала, как варвары хлынули на расширенную площадь, подобно темному живому приливу, вливающемуся в высохшее озерное дно из шлюзовых ворот. Они шли вперед, размахивая топорами, выкрикивая боевые кличи, и она почувствовала, как ее артиллеристы беспокойно зашевелились. Не нервно, на самом деле — больше... нетерпеливо. Они хотели открыть огонь сейчас, но она только стояла там, сцепив руки за спиной, и ждала, пока озеро заполнится.
* * *
Сна Халф из боманского клана тернолт ринулся через разрушенный туннель врат, выкрикивая свой боевой клич. Ликование битвы несло его вперед, как одержимого, стремящегося доказать свою храбрость и наказать всех предателей-говноедов. Он никогда не испытывал ничего подобного броску через мост, никогда не был частью такого сосредоточенного, неудержимого порыва. Это было так, как если бы мост был узким руслом ручья, а воинство — могучим приливом, несущимся по нему, набирая скорость по мере того, как его русло сужалось, пока оно не вырвалось из дальнего конца канала с силой, которой ничто не могло противостоять! Масса всех его собратьев-воинов, всех кланов, толкала его вперед с огромной силой буквально килотонн костей, крови и мышц.
Но даже в своем приподнятом настроении он понимал, что в площади в этом конце моста было что-то странное и непохожее на другие. Она была больше, чем в прошлый раз, когда он был здесь, и все улицы, ведущие от нее, казалось, исчезли. И в стенах всех зданий были дыры. И что эти говноеды делали на платформе на вершине стены, где раньше был главный бульвар?
Он уставился на сидящих на дерьме — единственных, кого он мог видеть, — в то время как инерция его товарищей толкала его вперед на площадь. Они стояли за какими-то странными двухколесными тележками, которые поддерживали металлические трубы из чего-то похожего на темную бронзу. Трубки были длинными и тонкими, непохожими ни на что, что он когда-либо видел раньше, и все же в них было что-то такое... что-то знакомое, если бы только он мог это вспомнить...
* * *
— Я никогда в жизни не видел столько боманов на таком маленьком пространстве, — заметил Хонал Растару и Чим При.
— Как запасной загон, полный туромов во время клеймения, — согласился При, перепроверяя капсюли на одном из своих револьверов.
— И одна большая мишень для ударов, — добавил Туркол Бес. Командир батальона Карнан позаимствовал одну из автоматических винтовок морской пехоты, и перед ним лежало не менее сорока магазинов. Оружие было до смешного маленьким для него, но Беса это устраивало.
— И одна большая паршивая мишень, — мрачно согласился Растар.
* * *
— Они начинают замедляться, генерал, — заметил Кринди Фейн, и Кар кивнул в знак согласия. Генерал снова достал подзорную трубу Делл Мира и вглядывался в северный конец моста.
— Полагаю, площадь начинает заполняться, лейтенант, — сказал он почти рассеянно. — Даже при всем давлении, исходящем от них сзади, они могут втиснуть всего лишь столько тел в такое большое пространство. — Он злобно усмехнулся. — Конечно, мы почти готовы начать освобождать место для большего их количества, не так ли?
— Генерал, полковник Ни докладывает, что некоторые из боманов начинают пытаться взломать ворота в бастион, — объявил один из сотрудников Кара, и генерал пожал плечами.
— Предлагаю вам сказать ему, чтобы он не позволял им этого делать, — сказал он мягким тоном, все еще глядя в свою подзорную трубу. — Хотя, — сухо добавил он, — полагаю, что очень скоро у них появится что-то еще, чтобы отвлечь их.
* * *
— Арман, у нас здесь почти все заполнено.
Панер ухмыльнулся резкому тону Косутич. Старший сержант никогда бы не призналась, что нервничает, но то, что она назвала его по имени перед войсками, даже по выделенному каналу связи, явно выдавало ее. И, глядя на скопище красных значков, все плотнее и плотнее собирающихся на площади, он едва ли мог винить ее. Удаленное изображение с ее шлема показало ему огромное море боманов, вздымающееся то в одну, то в другую сторону, в то время как те, кто был ближе всего к краям огромной толпы, начали рубить баррикады своими боевыми топорами. Они не собирались пробиваться через этот камень в ближайшее время, но он также не хотел, чтобы у них появились какие-либо идеи о том, чтобы помогать друг другу перелезать через их вершины.
