— Но со временем что-то можно будет сделать? — спросил Кильон.
— Несомненно, при условии, что я готов позволить кому-то покопаться во внутренностях того самого механизма, который поддерживает во мне жизнь. Чего в настоящее время я не собираюсь делать. Также я не хочу рисковать отсоединением и повторным подключением к старому котлу, пока они возятся с этой штукой. Я едва пережил это в первый раз, чуть не умер во второй и не очень высоко оцениваю свои шансы на третий. Пока что я терплю каллиопу. По правде говоря, я не просто терплю ее. Теперь мои враги знают об этом. Это начало приобретать определенную дурную славу. Мне говорили, что взрослые мужчины превращались в рыдающих развалин, потому что услышали музыку из соседней комнаты и думают, что их отправят повидаться со мной.
— Для этого нужно нечто большее, чем просто слухи, — сказала Мирока.
— Мне пришлось приложить твердую руку, я не буду этого отрицать. Город катился ко всем чертям. Если бы нас не забрали ангелы, это сделали бы мальчики-черепа. Кто-то должен был заполнить эту пустоту и обеспечить структуру. Я никогда не ожидал, что займусь этим. Я был бы счастлив просто затаиться и ждать, пока кто-нибудь другой спасет положение. Но когда никто не вмешался, я понял, что у меня есть моральный долг сыграть свою роль. Как говорится, приходит час.
— Что случилось с Фрэем? — спросила Мирока.
— Фрэй мертв. Мне жаль вот так огорчать тебя, но ты бы все равно узнала рано или поздно. Он не пережил первый день шторма. Там, наверху, было плохо, ясно? Ты знаешь, в каком состоянии он был до того, как это случилось. Не совсем создан для выносливости.
Мирока спросила на удивление буднично. — Как это произошло?
— Он просто умер. Судя по всему, это было очень неожиданно. МНТ. Спроси доктора — он расскажет тебе, как это происходит.
— Массивная неадаптивная травма, — сказал Кильон. — В этом есть смысл, Мирока. Его нервная система была в плохом состоянии и до всего этого. В каком-то смысле это было бы благословением. Лучше, чем медленно умирать от голода или из-за того, что вы выпили зараженную воду.
— Из того, что я слышала, MНT — это не совсем приятный и безболезненный способ уйти.
— Это быстро, — сказал Кильон. — В сравнении с альтернативами.
— Фрэй был тем человеком, в котором мы больше всего нуждались, — продолжил Талвар. — Не буду этого отрицать. Лучшее, что я могу сделать, — это попытаться думать так, как думал бы он, делать то, что сделал бы он. Я знаю, что у меня не так хорошо получается, но это все равно лучше, чем ничего.
— По крайней мере, ты обеспечил основу для доставки лекарств тем, кто в них нуждается, — сказал Кильон.
— В действующих условиях, да. И вы внесли свой вклад, доставив сюда лекарства. — На его лице промелькнуло беспокойство. — Они в безопасности, не так ли?
— Все, что нам удалось доставить на борт "Раскрашенной леди", а затем разгрузить до того, как она загорелась. Я не знаю ни о других ящиках, ни о том, как поживают остальные члены Роя, — сказал Кильон.
— На рынке продавца все лучше, чем ничего. Вы справились очень хорошо. Я позабочусь о том, чтобы вас вознаградили за эти усилия.
— Поверь мне, награда — это последнее, о чем я думаю. — Кильон сделал паузу. — Парень, тебе не интересно узнать о пожаре?
— Уже проинформировали. Это прискорбное дело. Но что поделаешь? — Талвар криво улыбнулся, прежде чем продолжить. — Дальше: твои подруги. Ты упомянул их имена, но, признаюсь, они вылетели у меня из головы.
— Я Кэйлис, — сказала женщина. — Нимча — моя дочь.
— Я уже начал сомневаться, не немые ли вы, — сказал Талвар. — В любом случае, добро пожаловать. О вас обеих позаботятся. Не могу обещать вам роскошь, которую когда-то мог обеспечить наш город, но вы будете в безопасности, в тепле и сыты.
— Мы не ищем вашей благотворительности, — ответила Кэйлис. Она стояла позади Нимчи, положив одну руку на плечо дочери.
— Они выжили за пределами Копья, в условиях, по крайней мере, таких же беззаконных, как и все здесь, — объяснил Кильон. — Это не значит, что я не хочу, чтобы за ними должным образом ухаживали. Но я привел их к тебе не для этого.
— Это не..?
Кильон взглянул на лейтенанта Талвара. — Есть кое-что деликатное, что нам нужно обсудить.
— Мистер Каргас, не будете ли вы так любезны покинуть нас на мгновение?
Понятно, что Каргас был возмущен. — Их еще не обыскивали.
— Я доверяю им так же, как доктору и Мироке. Выключите также орган. Давление будет сохраняться в течение нескольких минут.
— Очень хорошо, — сказал Каргас, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свое неудовольствие.
Когда двери закрылись и они снова остались одни — если не считать все еще писклявой каллиопы, наигрывающей все ту же банальную мелодию, — Талвар кивнул один раз. — Продолжайте, доктор. Что это такое, что можно доверить только моим ушам?
— Я пришла сюда, чтобы спасти ваш город, — сказала Нимча.
Талвара, казалось, ее ответ по меньшей мере так же выбил из колеи, как и позабавил. — Неужели?
— Она — тектомантка, — сказал Кильон.
Талвар снова улыбнулся, но в его улыбке было какое-то угасающее ожидание, как будто он ожидал от Кильона лучшего. — Кто-то сказал бы, что их даже не существует.
— Они существуют, — заверил Кильон. — Но тектомантки ... не то, что мы себе представляли. Есть многое, чего мы до сих пор не понимаем в них — многое, чего мы, возможно, никогда не поймем. Но я знаю одно: в крови ее матери что-то есть, какой-то набор наследственных факторов, который проявился в Нимче. У нее есть метка. Покажи ему, Нимча: он не причинит тебе вреда.
Волосы Нимчи все еще не отросли там, где их срезал Спата. Она показала свой скальп Талвару. Он сделал шаг вперед, каллиопа заскрипела у него за спиной.
— Это просто красное пятно на ее коже, — сказал он.
Кильон кивнул. — Да, но это идеально сформировавшееся пятно, призванное отметить ее как обладательницу особой, изменяющей мир силы. Это символ, а не уродство.
— И эта изменяющая мир сила заключается в..?
— Она может смещать зоны. Они подчиняются ее воле. — Кильон заколебался, помня, что было бы неразумно упоминать об участии Нимчи в шторме, который привел Копье на край гибели. — Я видел, как она это делала, — продолжал он. — У нее пока нет полного контроля над этой силой, но ее способности растут с каждым днем. Это не волшебство, Талвар. Это просто разновидность технологии, которую мы сейчас не понимаем.
— Технология, — сказал Талвар, как будто само это слово имело неприятный подтекст.
— Я не знаю, как и почему это работает. Но я точно знаю, что Копье — это не то, о чем мы думали. Оно не уникально. Мы нашли еще один город посреди Проклятия — разбитый и безжизненный, совсем не похожий на тот город, который мы знаем. Но лежащая в основе структура была безошибочна. Кто-то создал эти вещи с определенной целью, и речь шла не просто о том, чтобы дать нам место для жизни. И тектомантки, такие люди, как Нимча, были в некотором роде жизненно важны для этой цели.
— Для меня это очень похоже на догадки.
— Рикассо — лидер роя — и я увидели тот же символ, такую же звезду, нанесенную сбоку сооружения. Должно быть, он пробыл там тысячи лет, невидимый человеческому глазу. Если бы кто-нибудь мог там жить, они бы покрыли его или стерли почти так же давно. Вот почему у нас здесь нет никаких записей об этом, кроме как в мифе. Если бы мы помнили, все могло бы быть по-другому. Возможно, если бы мы так долго не преследовали таких людей, как Нимча, — обращаясь с ними как с ведьмами и сумасшедшими женщинами, — мы бы чего-нибудь добились.
— Кое-кто сказал бы, что мир и так устроен прекрасно, доктор.
— Для некоторых. Но я видел, каково это за пределами Копья, и теперь Копье тоже попробовало это на вкус. Хотя могло быть и лучше. Нимча может вернуть все на круги своя.
— Как перед бурей? — спросил Талвар.
— Я настроен оптимистично. Как и Нимча. Город взывал к ней, разговаривая с ней почти на телепатическом уровне. Она связана с ним какой-то связью, каким-то коммуникационным каналом, чем-то, что может проникать прямо через границы зоны, как будто их не существует. — Он беспомощно пожал плечами. — Не притворяюсь, что понимаю это, только признаю, что это функционирует.
— И чего именно хочет город?
— Копью — или чем бы оно ни было на самом деле — нужно, чтобы она взяла управление в свои руки. Ее силы действуют на расстоянии, но чтобы быть по-настоящему эффективной, ей нужно быть здесь, как можно ближе к Трясине, к Оку Божьему, насколько это возможно.
— Она уже довольно близко, — сказал Талвар.
— Это недостаточно близко для города. Ему нужно, чтобы она была ближе. Не думаю, что это попытка причинить ей боль, но, хотя она не там, где ей нужно быть, существует глубоко укоренившийся конфликт, который делает ее больной. Для собственного блага Нимчи я должен позаботиться о том, чтобы этот конфликт был разрешен. Если это также пойдет на пользу Копью, тем лучше.
— Здесь многое нужно принять на веру, доктор.
— Если бы существовало другое объяснение, я бы охотно принял его. Но, как я уже сказал, я видел, на что она способна. Я не вдруг начал верить в колдовство.
— Мирока ... это так?
— Как бы нелепо это ни звучало, да. Резака говорит правду.
Талвар на всякий случай поднял палец. — Давайте — на данный момент — примем то, что вы сказали, как Евангелие. Что именно, по вашему мнению, надо делать?
— Мы пойдем в туннели. Мирока знает дорогу. — Он посмотрел на нее, приглашая взять инициативу в свои руки.
— Они уходят достаточно глубоко, — сказала она. — Это будет долгая прогулка, но мы справимся с этим. Недалеко от входа в прачечную самообслуживания есть подземная шахта, по которой мы пройдем большую часть пути вниз.
— В Трясину? — спросил Талвар.
— Ближе, чем кто-либо может себе представить, — сказала Мирока.
— Это единственный вариант, — сказал Кильон. — Нам нужно отвести Нимчу в эти туннели, Талвар. Но с таким городом, какой он есть сейчас, только ты можешь обеспечить это.
— Ты понятия не имеешь, что произойдет, когда отведешь ее туда.
Кильон по очереди взглянул на Кэйлис и Нимчу, зная, что ни одна из них не заслуживает легкого утешения. — Да, я не знаю этого. Но если она дорога Копью, само собой разумеется, что оно не захочет причинить ей вред.
— И когда она закончит?
— Она по-прежнему останется тектоманткой. — Кильон мысленно вернулся к разговору, который у него состоялся с Рикассо на воздушном шаре-наблюдателе. — Когда-то, я думаю, они были хозяевами положения. Копье — чем бы оно ни было — было всего лишь инструментом, которым они управляли. Город помнит об этом. Он хочет — нуждается — в направляющей руке. Ему нужен человеческий разум, чтобы дать ему возможность помочь самому себе. Она по-прежнему будет ценной, когда зоны будут приведены в прежнее состояние.
— Это должно быть сделано, — сказала Кэйлис.
— Ты хочешь, чтобы это случилось с твоей дочерью? — спросил Талвар.
— Это ее желание в такой же степени, как и желание всего города, — ответила Кэйлис. — И я видела, как ей стало плохо от города, когда она не смогла ответить на его зов. Мой разум чист от сомнений.
— Ни к чему из этого не отнеслись легкомысленно, — сказал Кильон. — У нас было время возвращения в Копье, чтобы все обдумать. Наше решение уже принято. Теперь все, что нам нужно, — это доступ к этим туннелям.
— Это будет не прогулка в парке, — сказал Талвар.
— В любом случае, я не слишком люблю парки, — сказала Мирока.
— Ангелы теперь в Серкит-сити, и они вторгаются в то, что раньше было Неоновыми Высями. Мои люди сдерживают их так хорошо, как только могут, но появление на бывшей территории Фрэя — это пощечина в разгар битвы.
— Вход в прачечную самообслуживания имел бы больше смысла, — сказала Мирока.
— Боюсь, что не лучше. Послушайте, я не говорю, что это невозможно. Только то, что вы не сможете дойти до "Розового павлина" без боя.
— Мы этого не боимся, — сказал Кильон.
— Я в этом не сомневаюсь. Но необходимо будет принять меры по материально-техническому обеспечению. Когда вы думаете пойти туда?
Кильон взглянул на Мироку. — Как насчет "прямо сейчас"?
— Посмотрись как-нибудь в зеркало, — сказал ему Талвар. — Ты — ходячая тень. На самом деле, вы все выглядите так, будто вам не помешало бы умыться, немного поесть и нормально выспаться. Сегодня вечером ничего не произойдет, понятно? Мне нужно будет расчистить безопасный маршрут к одному из входов, а это означает усиление моих войск. В данный момент они действуют близко к одной из границ новой зоны, а это значит, что мне приходится периодически подводить их и отводить, пока болезнь не стала слишком сильной. Но теперь, когда вы появились с новыми лекарствами, я могу направить в этот район больше людей.
— Идея заключалась в том, чтобы уделять приоритетное внимание распределению среди граждан, а не среди ополчения, — сказал Кильон.
— Дело в твоем желании. Если вы достаточно сильно хотите получить доступ к этой туннельной системе, вам придется сделать непростой выбор в отношении распределения ресурсов. Поспи с этой мыслью.
— Если вы раздадите лекарства, мы сможем пойти завтра? — спросил Кильон.
— Это будет зависеть от донесений с передовой. Если Нимча — это и есть Нимча, верно? — так дорога городу, как вы утверждаете, я не собираюсь отправлять ее в опасную зону, пока не получу железную гарантию, что та безопасна для прохода гражданских лиц. — Талвар сделал паузу. — Я сделаю все, что смогу, хорошо? Но сегодня вечером вы отдохнете здесь. А теперь кто-нибудь, идите и приведите Каргаса и кочегара обратно.
— То, о чем мы говорили, — сказал Кильон. — Это останется секретом, понятно? Ты знаешь о суевериях, связанных с тектомантками. Мы не можем рисковать, чтобы кто-нибудь узнал о Нимче.
— Ничто не выходит за пределы этой комнаты. Каргас должен будет знать о планах входа в туннель, но ему не нужно знать почему. Сколько человек из Роя знают об этом?
— К тому времени, как мы добрались до Копья? Всего несколько человек. Их лидер Рикассо; капитан "Раскрашенной леди" Куртэйна; заместитель Куртэйны Эграфф. Это все люди, которым я доверил бы свою жизнь.
— Должно быть, это была тяжелая работа — держать все под контролем. Но тогда, я полагаю, у тебя было много практики, доктор Кильон, раз ты такой, какой ты есть. Предполагаю, что твои спутницы знают о тебе все.
— Они приняли меня таким, какой я есть.
— Будем надеяться, что остальной город последует их примеру, потому что ты начинаешь выделяться из толпы.
— Мне повезло, что я остался жив. Я приму все, что мне предложат еще.
Раздался стук в дверь. Через мгновение она открылась, впуская Каргаса. — Извините, что прерываю, — сказал он, — Но они привезли капитана Куртэйну в баню. Она пережила пожар.
Кильон улыбнулся, на мгновение почувствовав облегчение, но в голосе Каргаса прозвучала резкость, которую он не мог проигнорировать. — Но она не осталась невредимой?
