— Да, — промурлыкав как кошка, кивнула Мина. — Во-вторых, мы смели с лица земли дворец Малкани Моники в Темо-Орт.
— Создатель, вы что свихнулись?!
— А в-третьих...,
— Ах, было еще и в-третьих? — потрясенно перебила Джинни. — То есть первых двух первых пунктов вам показалось мало!
— Было еще и в третьих, — с отразившимся ужасом на лице, повторил вопрос Джинни Яго.
Мина с улыбкой на лице кивнула Яго.
— Ты был так хорош.... Напорист, мужествен....
— Мина! — настороженно прорычал Яго.
— Вот да, именно такой! Грозный, муррр! До сих пор вспоминаю с ....
— Мина, что ты наделала? Что ты сделала, когда я отключил сознание?
— Навестила кое-кого еще, — пожала плечами Джельсамина, не торопясь отвечать.
— Кого, — боясь услышать ответ, спросил Яго.
— Ты сам знаешь, зачем спрашивать?
— Мина это не может быть правдой.
— Еще как может. Ты чувствовал то же самое, что и я. К тому же.... Я не могла не навестить свою единственную бабулю!
— Ты хочешь сказать, что мы навестили и ее? — вытер пот со лба Яго.
— Я хочу сказать, что стерла ее дом с лица земли, не оставив даже следов, — холодно ответила Мина. На секунду перехватив дыхание, кузина взглянула в глаза Яго, и он похолодел от огонька ярости разгоравшегося в ее глазах. В это время Мина пыталась заглушить вновь рвущиеся наружу чувства при мысли о том, как жизнь трех маленьких мальчиков превращается в кошмар. Фантазия широкими мазками рисовала ей слезы в голубых глазах Анри, льдистых глазах Дэми и огненно-карих глазах Чано. Когда она продолжила, от режущего голоса девушки у Корина Куори побежали мурашки по коже. — И зная то, что эта стерва сделала с Чано, Дэми и Анри, я повторила бы это еще столько раз, сколько было бы возможно!
— Фарго, помоги нам! — выдохнул Яго. — И что нам теперь делать?
— Не знаю, — невинно пожала плечами Мина, слегка успокоившись. — Ты хотел настоящего безумия, я тебе его обеспечила. А теперь твоя задача думать, что с этим делать.
— Да уж, — жалобно выдохнул Яго.
— Знаете, вот смотрю я на вас, и думаю, что вы оба мо-ло-дцы! — потрясенно качнув головой, сказала Джинни и вернулась к своему пациенту.
Последние пять минут Моника сверлила взглядом Магнара, но пока это не приносило желаемого результата.
— Дорогая, ты можешь околеть от голода, пытаясь внушить мне мысль о том, чтобы, я развязал войну с Куори. Они наши стратегические союзники, и я ни при каких условиях не нападу на них.
— Но они уже напали на нас!
— Они напали на тебя, — Магнар лениво играл кисточкой своего плаща, не обращая никакого внимания на гром и молнии, которые метала вокруг него Малкани Моника. — И напали лишь потому, что ты пыталась похитить и убить Мину, и пыталась это сделать крайне неосторожно. Если берешься за такое дело, изволь все делать аккуратно. Чтобы ни одна собака не прознала, что ты имеешь к этому какое-либо отношение. Ты же допустила, чтобы твое имя, как заказчика стало известно жертве. Чего ты ждала? Что Джельсамина придет к тебе с вопросами, почему ты решила ее обидеть? Они молодые, жадные до жизни и амбициозные люди. Такие наносят удар сразу, не выясняя отношений. Да и, что собственно выяснять? Вы с Хоакином напали на них. Получите ответный удар. Хоакин волен поступать, как ему вздумается, пусть хоть самолично возглавит поход на Куори. А в сейме Темо Кейсар пока я. И я не собираюсь ввязываться в войну из-за глупости, совершенной моей Малкани.
— В тебе нет ни гордости, ни чести, — в ярости заскрежетала зубами Моника.
— Дорогая, тебе надо поменьше заниматься своими научными изысканиями. Вполне возможно, общайся ты побольше с живыми людьми, не пришлось бы получать столь унизительный удар по самолюбию. Или наоборот. Сидела бы в своей крысиной норе и не трепала бы всем нервы.
— Магнар, ты мерзавец! Мне даже подумать противно, что я когда-то спала с тобой!
— Дорогая, не стоит так расстраиваться. Во-первых, ты со столькими спала, кто-то из них должен был оказаться мерзавцем. Почему бы им не оказаться мне.... А во-вторых, если бы я вступал в войну со всеми теми, кто тем или иным образом насолил моей очередной любовнице, наш сейм давно разорился бы. Войны имеют тенденцию дорого обходиться казне.
— Только не надо пытаться сделать из меня дуру. Я прекрасно знаю, что ты не хочешь нападать на Куори из-за твоей любовницы Габриэллы. Очнись, она уже мертва!
— Знаешь, дорогая, а из тебя не надо делать дуру, потому что ты такая от природы. Габриэлла никогда не была моей любовницей. Не могу сказать, что не мечтал об этом, но в реальности подобной чести никогда не удостаивался.
— Ты не достоин быть Кейсаром нашего сейма. Настоящий Темо никогда не снес бы такой обиды.
— А почему ты считаешь, что я бы снес? Если бы они снесли с лица земли мой дом, то я бы, естественно, ответил им адекватными мерами. Но так как они снесли твой дом, то меня это вообще не касается. И вообще, что ты ко мне то пришла? Беги к своему дружку Хоакину. Он как раз является для тебя образчиком чести и ума. Догадался объявить войну Куори, когда у нас пороге битва Фараны и Нифреи.
— Ты об этом знаешь? — Моника просто рот открыла от изумления.
— Конечно, знаю, — Магнар устало вздохнул, — Создатель, неужели ты действительно решила, что умнее всех? Ты серьезно считаешь, что можно быть Кейсаром и быть не в курсе, что происходит в мире?
— Но откуда?
— Создатель! Ну не от тебя, конечно! От Габриэллы.
— Эта стерва и тебе все рассказала?
— Что значит и тебе?
— Она же готовила план сопротивления с Хоакином.
— Ну и что?
— Значит, ты и об этом всем знал?
— Конечно, знал. Можешь для разнообразия побеседовать на эту тему с Ришаром. И смею тебя уверить, он тоже обо всем знал.
— Этого не может быть. Тогда бы об этом знали Реналь и Ремиза!
— Знаешь ли, Габи умела убеждать держать рот на замке, — поежился, усаживаясь в кресле поглубже Магнар.
— Но почему она рассказывал всем Кейсарам эту историю по отдельности, а не объединила ваши усилия? Может, потому что в ней нет ни крупицы правды?
— Во-первых, Габи не нуждалась в наших совместных сборах, чтобы объединить наши усилия. А во-вторых, она никогда не "вешала все вещи на одну вешалку". Смею тебя уверить в ее плане, каждому была отведена своя роль, и каждый из нас сыграл ее.
— Тогда ты, может быть, скажешь, почему же, если она такая умная и замечательная, она до сих пор не пришла в себя?
— Ну, лично для меня тут ответ прост и очевиден — не захотела.
— Не захотела? — Моника почти задохнулась от чувств.
— Дорогая, я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты для разнообразия взяла свои эмоции под контроль, и занялась делами сейма. С твоей вечной наукой, скоро зачахнут даже самые стойкие жители Темо.
— Ты! Ты!
— Создатель, нет ничего страшнее ревнивой женщины! Моника, отправляйся домой.... Извини! У тебя же теперь нет дома! Ну, куда-нибудь отправляйся, а? Я с ума сойду от твоей эмоциональности.
— Магнар, запомни, тебе это с рук не сойдет! Тебе придется ответить за сегодняшний день.
— Да, дорогая, обязательно. Если мы все сможем пережить то, что для нас готовят Нифрея с Фараной.
Яго сидел рядом с Дэймоном. Его товарищ, какое-то время назад наконец-то смог заснуть. Хотя и это удалось ему только сидя, но он хотя бы заснул. Джинни категорически настаивала на том, что Дэймону нужен сон, ибо та настойка, которую она в него залила, действует только во сне. Яго сам не мог объяснить себе, почему сидит рядом с другом. Но почему то ему казалось, что его ни в коем случае нельзя оставлять одного. Погрузившись в размышления о произошедшем, он не заметил, как пронеслось время, и дыхание Дэймона изменилось. Когда для Корина Куори дошло, что пострадавший уже не спит, он осторожно обратился к нему ментально.
— Дэймон... — Не услышав ответа, Яго слегка "повысил голос".
— Дэймон... — Прозвучавшая в ответ тишина была красноречивей любых слов.
— Дэймон, я же вижу, что ты не спишь.
— Это не значит, что я должен с тобой общаться, — ворчливо отозвался пострадавший.
— Гм.... Хочешь сказать, что ты на меня обиделся?
— Даже странно с чего бы это я вдруг.
— Ну, я, вроде как, виноват..., — привыкший выражать половину своих мыслей мимикой, Яго чрезвычайно страдал от общения с другом, который не видит его виноватого лица. — И ты вполне мог на меня обидится.
— Ну, вот и все.
— Дэймон.
— Дэймон...
— Дэймон!!!
— Ну что тебе?
— Поговори со мной.
— Зачем?
— Когда ты молчишь мне трудно понять, притворяешься ты или нет.
Увидев еле сдержавшиеся от улыбки разбитые губы друга, Яго облегченно вздохнул и усмехнулся,
— Да, как у ребенка конфетку отобрать.
— Избил человека до полусмерти, и еще и глумишься?
— Дэймон, пожалуйста, прости меня!
— Создатель, никогда не думал, что ты станешь таким сентиментальным!
— Ты не представляешь, о чем я тут передумал сидя с тобой рядом.
— Ну, отчего же. Очень даже представляю. Ты думал о том, что я должен спать, о вырезе на платье Джинни, о приближающейся катастрофе, что ты придурок, который все время боялся меня потерять раньше срока, и при этом сам чуть не убил.... Яго, ты так громко думал, что мне и гадать не надо о чем. И, кстати, если тебя это действительно волнует, то своими ментальными метаниями, ты мешаешь мне спать. Может, прогуляешься где-нибудь вдали от меня? Желательно за пределами сейма. А то твои способности громко думать и мои способности хорошо слышать приведут к тому, что я не выздоровею никогда.
Яго расплылся в улыбке до ушей, услышав, столь длительную тираду друга. Еще со времен их юношеских переделок, он точно знал, раз у Дэймона начались затяжные приступы ворчания, значит, он идет на поправку.
— Ты как?
— Думаю, жить буду.
— Дэймон.... — Яго пытался подобрать слова, но сегодня у него это плохо получалось.
— Давай обойдемся без извинений. Я не собираюсь перед тобой извиняться за то, что сделал. А тебе нет необходимости извиняться за то, что сделал ты. На твоем месте так поступил бы каждый.
— Не правда, ты бы так не поступил бы, — с досадой буркнул Яго. — Ты бы все просчитал, объяснил для себя, а потом сделал бы единственный правильный выбор. И в случае необходимости избил меня до полусмерти.
— Вообще-то я говорил о твоем поцелуе с девушкой, которую я люблю, а не об этих несчастных затрещинах, что ты мне отвалил.
— Дэймон... — Яго окончательно потерялся. Он сегодня был явно не в форме. То ли чувство вины, то ли водоворот событий на него так повлияли, но все время он оказывался в ситуации, когда не знает, что сказать. И поцелуй с Миной был как раз из той категории вопросов, на которые он даже себе не мог ответить. Способность выкручиваться из любой ситуации не подвела его и на этот раз. — Дэймон, вообще-то у тебя череп проломлен в двух местах, сломано два ребра, выбито два зуба, рассечена бровь над левым глазом, ушиблены почки и позвоночник...
— Переживу как-нибудь, — ворчливо отозвался Дэймон.
— А еще у тебя в двух местах сломан нос....
Распахнувшиеся от ужаса затекшие от кровоподтеков глаза друга говорили о том, что Дэймон по-прежнему остается Дэймоном. Чтобы с ним не случилось, важно было лишь, чтобы был цел его нос. Это было поводом для насмешек с первых дней их дружбы и оставалось неизменным все годы. Попытка пострадавшие глаза скосить так, чтобы увидеть собственный нос, пробудило в Яго человеколюбие и он непроизвольно перешел с ментальной речи на вербальную.
— Дэймон, закрой глаза это была шутка
— Заткнись! — ментальная речь Дэймона изобиловала ярко окрашенными эмоциями. — Все что угодно, только бы мои уши сейчас не слышали твой голос.
— Как? Тебе не нравится мой низкий, бархатный голос, — усмехнулся Яго продолжая говорить вслух.
— Кажется, кто-то несколько минут назад пытался объяснить мне как дошел до того, что поцеловал девушку, которую я люблю.
Яго поежился и вернулся к ментальной форме общения.
— Вообще-то, это ты влюбился в девушку, с которой я помолвлен. И ни один из нас не объявлял о том, что эта помолвка расторгнута. Так что, я имею полное право целовать свою невесту, когда и где мне это заблагорассудится вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.
— А мне это не нравится, и я совершенно официально тебе об этом заявляю.
— Дэймон, я всегда восхищался, твоей способности плести интриги, но сейчас тебе не удастся перевести разговор. Я признаю, ты манипулятор высшей категории...
— Ну, только давай не будем делать из меня совершенство. Никогда не любил официальные чествования!
— Ну, конечно, ты же у нас сама скромность. А теперь, пожалуйста, найди в себе силы и объясни, почему за все эти годы, у тебя не хватило ни ума, ни смелости рассказать мне о том, что происходит с тобой и Анри? Почему информацию о тебе я был должен узнавать от Корина Мартина, да еще и под самый занавес?
— От Корина Мартина ты ее узнал, потому что его к тебе послал я, а только сейчас, по причине того, что Шантэль хорошо позаботилась о том, чтобы я не мог никому ничего рассказать даже своему отцу.
— Почему же ты смог это сделать теперь?
— Не могу утверждать с уверенностью, но у меня есть подозрение, что все дело во встрече с Нихушем. Похоже, он каким-то образом смог освободить меня от влияния матери.
— Ты говорил с ним о том, что происходит?
— Нет. Он не захотел это обсуждать. Конечно, он не сказал это прямым текстом, но посыл был довольно таки четкий.
— Значит, он нам не поможет?
— Не знаю. Он до коликов любит Мину. И думаю, ради нее готов на все.
— Не похоже, что он сильно заботился о ней ранее.
— Оказывается, очень даже заботился. Просто в какой-то момент Габриэлла попросила оставить их в покое. Думаю, тебе не надо объяснять какой убедительной может быть твоя тетя.
— Да уж, в этом, пожалуй, нет необходимости. Ты расскажешь, что такого ты понял про Джинни?
— Ну, думаю, что я придержу эту историю до тех пор, пока не смогу говорить. Не хочу повторяться, и рассказывать ее по двадцать раз.
— Дэймон!
— Считай это карой за то, что сделал с лучшим другом!
— Дэми!
— Только назови меня еще раз так, и никогда не узнаешь мою тайну....
— Ты.... Я тебя сейчас придушу собственноручно.
— Не советую. Джинни очень трепетно относится к жизни своих пациентов. Ты можешь сам того не желая напороться на нож. Пример моих младших братьев должен был послужить тебе, предупреждением не совершать подобных глупостей.
— Думаю, что с Джинни уж я как-нибудь договорюсь. В конце концов, между нами всегда была некая связь.
— Только не льсти себе. Джинни слишком хороша для такого оболтуса, как ты.
— Ну, конечно. Кто же достоин ее руки? Уж не твой ли чокнутой братец?
— Причем здесь Джейсон? И вообще, он перевоспитывается, дал Джинни слово, что не будет больше убивать.
— Это шутка?
— Какая уж тут шутка, можешь спросить у нее сам.
— Создатель!
