— Как ты мог?
Её тирада обрывается, когда звучит предупреждающий сигнал защиты. Щиты вспыхивают, когда их пересекает невидимый нарушитель. Раздвигающиеся кусты трясутся. За ними — Дух, и он двигается на нас.
— Пришло время страданий, человечек! Ты больше не под защитой школы!
Ладно, проблема с Флёр отходит на второй план. Кусты летят на меня. Отбрасываю их заклинанием. Полтергейст бьет каменной скамейкой по моему колену, и я падаю наземь от боли.
Направив на него палочку, опускаюсь до самой темной магии — сотворяю Кандалы Духа, и тварь окутывают витки волшебной энергии. Дух безнадежно в них бьется. Скамья снова взлетает, но Флёр вышвыривает её из грота. Дух забрасывает меня камнями, левитацией пригнав их с края пруда, и комьями земли, но тут я заставляю тварь прижаться к поверхности.
Дела не так хороши, как мне хотелось бы. Дух начинает прорывать кандалы, продолжая швырять в меня всё, что попало. Быстро среагировавшая Флёр закрывает меня щитом — ну, почти успевает закрыть. Чтобы хоть как-то встать на поврежденное колено, накладываю на ногу сковывающее.
Кастую молнию — в прошлый раз это сработало. Сконцентрировав гнев, направляю палочку на землю и призываю её с небес, но тварь, наконец, освобождается из кандалов и уворачивается с пути заклятья, нырнув в воду, и моя молния оплавляет землю и поджигает кусты. Яростно сканирую пруд в поисках движения, готовый вторично наложить Кандалы Духа, но ничего не замечаю. Внезапно крылатый монстр с брызгами вырывается из воды и быстро ко мне несется.
На таком расстоянии молния поджарила бы нас всех, так что благодарю небеса, что изучал проклятья, действующие на паранормальное. «Стрелы для мертвых» достают тварь так, что та кричит. Флёр пользуется отталкивающим — это отбрасывает Духа назад, но не слишком далеко. Защитное благословение — обычно его накладывают на дом — заставляет его скорчиться от боли. Флёр продолжает отбрасывать существо — похоже, это единственное известное ей заклинание, способное хоть что-то сделать с полтергейстом.
В ответ Дух вдруг прыгает и бьет когтистой лапой, вбивая меня в остатки изгороди. Влетаю в заросли, но тут же, шатаясь, поднимаюсь на ноги, пусть и не без потерь в виде порезов и царапин. Хотя практически сразу же приходится нырнуть обратно: Дух надвигается на Флёр, и ему хватает времени швырнуть в меня птичьей поилкой — ко мне летит, вращаясь, блюдце смерти. Без палочки отбрасываю блюдце и создаю новую пару кандалов.
Дух вязнет в сражении с путами, а Флёр успевает подбежать ко мне. Она хватает меня за руку:
— Нужно уходить в замок, там безопасно. За амулетом я могу вернуться и потом.
Мои заклинания работают неплохо, и мне на ум приходит другая идея:
— Флёр, сможешь закрыть его в грот? Я сумею его там удержать.
— Да, но зачем?
С помощью девушки мне удается подняться на ноги:
— Я нарисую защитный круг, и он удержит тварь в ловушке. А ты возвращайся в замок, найди там ближайшее приведение и скажи ему, что мне нужна их помощь против этой штуки. Они знают, что делать. А теперь запечатывай!
Флёр заговаривает, и грот исчезает. Жестом прошу её поспешить. Амулет на земле начинает трясти. Скакнув вперед, приседаю на здоровое колено, поддержав равновесие левой рукой. Палочка из остролиста выводит вокруг него кривой круг, и я накорябываю в грязи защитные руны.
— Попался! — выкрикиваю я отчасти от боли, но всё-таки это хотя бы отчасти вопль победы. Амулет дрожит, пока я продолжаю скандировать связывающее. Для закрепления колдовства надо добавить крови; обычно режут руку. Рана на ноге — тот самый лимон, из которого мне удается сделать лимонад. Торчащая кость и кровь из пульсирующей ноги позволяют мне просто опустить кончик палочки в рану.
Амулет на земле по-прежнему вибрирует. Рвано дыша, обвожу первый круг снаружи ещё одним, побольше и получше. Кусты разодрали мне одежду и поцарапали кожу. Самое паршивое, что надо скандировать, не переставая, и я не в состоянии уделить время ранам. Что ещё хуже, я понятия не имею, куда улетели мои очки. На расстоянии в пару футов все расплывается.
Минуты идут, и царапины начинают пульсировать от боли. Заметив, что от замка приближаются расплывчатые силуэты, с облегчением выдыхаю.
— Здравствуй, потомок. Паршиво выглядишь. Мы спешили, как могли.
— Знавал я времена и получше — впрочем, и хуже видывал. Но вы всё-таки вовремя, — прекращаю скандировать и призываю очки. Хочу обязательно посмотреть на то, что произойдет дальше. В конце концов, я за это достаточно заплатил.
Рядом с Уильямом Поттером по меньшей мере дюжина духов. Древний рыцарь обнажает свой призрачный меч, испачканный кровью католического святого. Монах тянет из мантии дубинку. Глаза сэра Николаса мерцают нездоровым воодушевлением, и он похрустывает суставами в ожидании драки.
Когда Серая Леди задирает мантию на левой ноге и вытаскивает из ножен на голени призрачный кинжал, до меня доходит, что эти люди не всегда были привидениями, а большинство из них умерли ужасной, жестокой смертью, оставив их полными сожаления и гнева.
В Пивзе ничего не осталось от его обычной шутовской ипостаси. Хогвартский полтергейст больше похож на демоненка.
— Потти-неудачник поймал Духа-дикаря? — от тона его голоса по моей спине пробегают мурашки.
— Да, Пивз. Поймал, — отвечает Барон.
— Лорд Барон разрешает Пивзу делать всё, что угодно? — голосок прямо-таки детский. Чего нельзя сказать о намерениях.
— Да, Пивз. Мы намерены его уничтожить.
Мелкий полтергейст хихикает; хихиканье перерастает в маниакальный смех.
Подошедшая Флёр помогает мне встать. Остатки временных связывающих кругов рушатся, когда мы пятимся назад.
— Флёр, открывай грот. Лорд Барон, эта тварь — ваша.
— Ты можешь положиться на мои слова, последний из моего рода. Если снова поймаешь его в ловушку, дело пойдет гораздо быстрее.
Флёр начинает понимать, что происходит.
— Гарри, ты собираешься уничтожить полтергейста? Разве это разумно?
— Нет, уничтожать будут они. А я здесь просто в качестве помощника. Эта гадость пыталась нас убить. Я с удовольствием посмотрю, как его стирают с лица земли, и пусть Каркаров вместе со своей школой катятся к черту. Просто открой грот, пожалуйста.
Она неохотно выполняет просьбу, и я немедленно наколдовываю очередные кандалы — Дух при этом выглядит слегка удивленным. Заклинание удается мне лишь отчасти. Одна когтистая лапа остается на свободе, тварь натягивает цепь и рывком дергает меня в грязь.
До начала атаки хогвартских привидений во главе с лордом Бароном Уильямом Поттером я успеваю переместиться ещё на пару футов. Двуручный клеймор Лорда отрубает одно из крыльев; Дух гневно ревет и обрушивается на слизеринское привидение. Того отбрасывает в сторону, как тряпичную куклу, однако остальные быстро приближаются. Толстый Монах бьет дубинкой, в то время как Пивз и сэр Николас наваливаются вместе. Пивз увеличивается в размерах, принимая практически демонический облик, и лупит существо кулаками по голове. В свободную руку Духа с неистовством вцепляется гриффиндорское привидение.
Сражение бушует — Дух продолжает битву с замковыми привидениями. Нанесенные им раны были бы фатальными, если бы они не были уже мертвы. Наполняю силой кандалы, наблюдая, как мои союзники сокрушают тварь, и позволяю себе мрачно улыбнуться, видя, что устрашающее создание повержено теми, кого в замке обычно совершенно игнорируют.
Оно пытается их стряхнуть, но остальные духи, включая Миртл, роятся подобно адской своре и прижимают его к земле, пытаясь там зафиксировать. Я никогда не видел Серую Леди в таком свете — она снова и снова вонзает кинжал в бездушные глаза твари с яростью, практически не поддающейся описанию. От монстра поднимается струйка дымка — он словно воплощает собой тлеющее пламя.
Под яростно-уничижительной мощью взглядов привидений Дух вынужденно колеблется. Они заставляют рычащую тварь опуститься лицом на землю, где та продолжает злобно-пронзительно верещать. Когда мои кандалы спадают, тварь мечется и удваивает усилия, стараясь освободиться. Многочисленные раны существа дымят. Профессор Биннс неустанно пинает его по бокам, обзывая хобгоблином и призывая на его голову смерть.
Лишившийся шлема Барон с огромной вмятиной на доспехах снова вступает в битву. Его покрытые броней ботинки наступают на шею монстра, и Лорд поднимает высоко над головой свой громадный меч для завершающего удара.
Выдавливаю из себя:
— Я не думал, что ты будешь настолько глуп и выйдешь за пределы безопасности судна, тварь. Ты не смог противиться искушению и не пытаться меня достать, да? Это твоя последняя ошибка. Барон, отправь его обратно в тот ад, откуда он выполз!
— Да будет так, — говорит он.
Остальные подхватывают скандирование и, несмотря на раны, ощущаю что-то новое — привкус древней магии, странный для тех, кто ещё дышит и в ком ещё теплится жизнь. Наверное, мне не следовало этого видеть, — скорее всего, это зрелище не для глаз живых, но наблюдатель внутри меня с жадностью ухватывается за возможность посмотреть.
Они повторяют слова снова и снова, быстрее и быстрее, пока клинок Барона не опускается, пронзив Духа. Прозрачный ихор бьет струей, когда то, что держало фантома в цельном виде, начинает сдавать позиции. Краем глаза замечаю, что Флёр тоже пристально наблюдает. Беру её за руку, с признательностью ощущая другое живое существо.
Конец наступает, когда дурмштранговский полтергейст с криком, который долго будет помниться мне ночами, распадается. Но тут же на ум приходит рассказ Афины о том, что это существо использовалось в её школе в качестве наказания, и я понимаю, что мы всё сделали правильно.
Задумавшиеся о чем-то привидения отступают от почерневшего пятна, бывшего когда-то гротом Флёр. Многие из них носят призрачные раны. Тяжело сглатываю, размышляя, удастся ли когда-нибудь убрать следы осквернения. Этот грот был даром её родителей. Корю себя за то, что не придумал другого способа!
Тяжелую тишину разбивает голос:
— Уильям, — говорит сэр Николас, прочистив горло. — Ты обещал мне, что поможешь мне с моей маленькой проблемкой, если снова вернешь себе свой ножик.
Привидения воют от смеха, пока Барон удовлетворяет просьбу Николаса и делает его «Полностью Безголовым Ником».
Веселая группа практически в едином порыве внезапно пускается в обратный путь к замку. Барон останавливается подобрать искореженный шлем. Ник неловко пытается поднять отрубленную голову.
— Благодарю, Уильям, — неуклюже чуть кланяюсь я — это максимум, что я могу себе сейчас позволить, не упав.
— Не стоит благодарить, Гарри. Если мне и удастся освободиться от вечного проклятья, то именно тебе предстоит выполнить требуемую задачу. Но Духа я уничтожил бы всё равно — ради шанса вновь почувствовать себя живым. В тебе есть некое величие, и я горд был почувствовать себя причастным к нему, пусть всего лишь на миг. Спокойной ночи, лорд Поттер, и вам также, миледи. Пойдем, Пивз.
Упомянутый полтергейст вернулся в свой обычный, почти ангельский облик. Он подносит палец к своим губам:
— Ш-ш-ш! Не надо Потти-неудачнику говорить тупому неумехе-Дамби о маленьком Пивзе. Пусть забудет и думать, что по замку бродит безвредный крошка-Пивз.
Он пускается вскачь рядом с моим предком, и я спрашиваю себя — может, всё-таки убедить Барона осадить наглеца, пока я ещё не дал родичу возможность уйти в новую жизнь?
Флёр залечивает мои царапины, бросив полный сожаления взгляд на свой потерянный рай. Боль в ноге приглушена замораживающим. Благодарю её за наложенный ею щит в тот момент, когда я связывал привидение.
— Это было всё, что я могла сделать, — отвечает она. — Я понятия не имела, что существуют заклятья, способные причинить вред духу.
Стараюсь заверить её:
— Прости за осквернение. Я знаю, сколько твое убежище значило для тебя, — ненадолго замолкаю. — У меня есть одна книга. Именно из неё я узнал о кандалах и связывающем ритуале. Там есть и другие заклинания — заклинания, которыми я смогу воспользоваться, чтобы исправить вред. Времени уйдет немало, но оно обязательно будет выглядеть так, как раньше. Обещаю.
Она пристально меня рассматривает, как будто видит впервые, и тихо проговаривает:
— Я верю тебе, Гарри Поттер.
— И что будем делать дальше? — интересуюсь я, ощущая, как её палочка касается ранок на моих руках, исцеляя их. Царящая после битвы пустота заполняется ощущением близости и интимности.
— Мне хочется тебя ненавидеть. Я имею на это полное право.
— Знаю. Но ты не станешь, правда? — в тусклом свете смотрю в глубину её глаз, надеясь найти подтверждение своим словам.
— Нет, ты ведь герой. Даже души мертвых признают этот факт. Именно ты предупредил меня о драконах. Ты был со мной, когда меня расстроила Габриэль. Я могу злиться из-за того твоего шпионажа, но не в состоянии отрицать все то хорошее, что ты для меня сделал.
Улыбаюсь ей:
— Потому что мне далеко не все равно, Флёр, — прямо смотрю я в глаза девушки, поясняя смысл своих слов.
Она удивленно моргает, увидев по моим глазам, что я не лгу, и отводит взгляд.
— Это как-то слишком сложно… — неуверенно говорит она, пытаясь уклониться от обсуждения темы. Нет уж, не выйдет, однако придется действовать аккуратно. Между Джеймсом и Лили было нечто особенное, и это особенное разрушилось в один миг, как тот грот. Если я начну давить на неё, то вспугну как дикую лань, а я сейчас совершенно не в форме, чтобы за ней гоняться.
Нежно, ни с коем случае не прилагая силы, беру её руку в свои.
— Сложно? Нет. Совсем нет, Флёр. Это самое несложное на свете — простое и несомненное. Либо оно есть, либо его нет. По крайней мере, для меня. Я чувствовал это на Рождественском балу, да и ты, думаю, тоже.
Она колеблется, потом опускает взгляд на свою руку в моих ладонях, отводит взгляд и снова возвращает. Вдруг она порывисто придвигается ко мне, заполняя собой весь мир.
Это не тот неистовый поцелуй, как тогда на судне, — это нечто мягкое, робкое и нерешительное. Её губы едва касаются моих, но они сладкие, как мёд, и я нахожу в них утешение.
Напомнив себе, что следует проявить сдержанность, позволяю ей самой задавать темп. В этом нежном петтинге не пытаюсь взять больше, чем она готова дать. За запахом пота, грязи и моей крови различаю её аромат. Запомнив его, пытаюсь навеки запечатлеть в своей памяти. Одна рука поднимается, мягко касается её щеки, и пальцы перебирают растрёпанные пряди её волос.
Флёр расслабляется, и я улавливаю легкий намек на её ауру, легкий сияющий оттенок неосуществленных возможностей. Скорее всего, она даже не понимает, что делает.
