— Вот мы и дома, — Грайя вдыхает полной грудью воздух, жмурится от радости и прижимается к груди Семёна, он целует её в губы, дети весело смеются, бросая на их лукавые взгляды.
Мы на скальном выступе, а внизу необъятная равнина, царит полумрак, ночь нехотя отступает. Вдали, группами разбросаны строения — крыши лёгкие, причудливо изогнутые, как перья заморских птиц, стройные колонны придерживают воздушные арки, виднеются внушительных размеров храмы. Даже отсюда видны толстенные стены из кирпича и крыши — как множество надутых парусов, различной цветовой гаммы. Во дворах виднеются, высеченные из белого камня исполинские шары и всюду много древовидных растений в виде кустарников, вьющихся лиан и величественных пирамидальных великанов. Листва, от восковых, до рыжих, красных и даже зелёных расцветок, но не яркая, приглушенная, матовая, холодная. Людей мало, город ещё спит, но видны всадники, гарцующие на длинноногих ящерицах, в руках мечи, копья и страшные трезубцы. Изредка проезжают повозки, гружённые доверху товарами и закрытые цветными тканями, их нехотя тащат крупные рептилии, они широко расставляют лапы и, иной раз, издают резкий неприятный рёв. В воздухе завис аэростат, обвешенный канатами, в люльке установлен прожектор, молочный луч методично прочёсывает улицы — всё под контролем, власть в городе имеется.
— Узнаю это место, провинция Годзбу, каста торговцев. Кого здесь, иной раз не увидишь. Бывают даже такие как вы, с рыбьими глазами. Есть шанс, что сможем пройти город, не привлекая внимания. Главное условие — в наличии какой ни будь товар, — Грайя задумалась.
— Чего тут думать, смолы у нас валом. Чем не товар? — Семён встаёт во весь рост, но сразу присаживается, молочно белый луч скользит в достаточной близости. — Кого они выискивают? — он отползает под защиту каменной глыбы.
— Действительно, я и раньше слышала о лечебной смоле, здесь её называют — эликсиром Огня. Один раз даже видела у Правителя маленькую баночку — она огромной ценности, лишь состоятельные вельможи могут позволить приобрести пару капель. Решено, вы с Пустой земли. В своё время там использовали радиоактивное оружие, осталось множество засорённых зон, произошли мутации, есть поселения людей с глазами как у вас и цветом кожи как у поджаренных в масле гусениц, но эти люди нашей расы, поэтому, их хоть чураются, но не убивают. Заходить будем утром, ночью могут не разобраться, и я не спасу.
Дует тёплый ветерок и что-то сверху моросит, мне удивительно, замкнутые пространства, а погода как на поверхности, бывает, дожди льют, правда, природа образования иная.
Наконец-то просто отдыхаем. Светочка с Игорем пристроились возле Грайи, сопят в четыре дырочки, вот психика у них, абстрагируются от всего неприятного, не забивают головы всякой дурью. Я заснуть не могу, мысли гудят в голове как потревоженный рой шершней. Вспоминаю то одно событие, то другое, что в будущем ждёт. Попутно смотрю на город, жизнь там хоть и сонная, но течёт. Интересно наблюдать за людьми иных во многом, но и похожих на нас одновременно. Вот из одного заведения вывалила толпа хорошо одетых людей, они о чём-то спорят, один дал в морду другому, через секунду хорошо одетая публика превращается в ободранцев. Одежда изорвана, лица разбиты, а кулаками всё машут. А вот и полиция на длинноногих ящерицах, здесь я не понял чрезмерную жестокость, они, не раздумывая, пускают вход трезубцы, калечат людей, даже издали вижу гримасы боли на лицах несчастных и льющуюся кровь. Большая часть скрывается в узких переулках, но несколько лежат без движения.
— Ночью запрещены всякие беспорядки, наказание, вплоть до смерти. Днём можно многое, внимания на это сильно не обратят, у нас закон, ночь должна быть спокойной, — Грайя констатирует сей факт с полным равнодушием, даже зевает, показав белоснежные зубки.
Полицейские цепляют крючьями неподвижные тела и, не торопясь, волокут к овальному зданию в центре города.
— Дикость, этот явно не европейское общество, вам бы хорошую правозащитную организацию, — Семён сильно переживает и поэтому полез "со своим уставом в чужой монастырь".
Грайя удивлённо косится на нас: — Что такое "правозащитная организация?"
Ехидно улыбаясь, и, косясь на друга, разъясняю: — У Семёна всё в розовом цвете, иногда желаемое он готов принять за истину. А эта и подобные ей организации, занимается тем, что критикует законы государства для того, что бы пробить интересы определённых групп людей, обычно финансируется враждебными государствами. Главная цель правозащитных организаций — подрыв устоев государственность и дальнейшее свержение власти при помощи оппозиции, а для неё, чем хуже их собственной стране, тем лучше, так как за предательство хорошо платят. В войне против собственной страны, идейных борцов крайне мало, всё делается за деньги. Жадность, вот что движет правозащитниками, которые тесно связаны с оппозицией.
— Кошмар! — восклицает Грайя, закатывая глаза в непритворном ужасе. — Это же, государственные преступники!
— Что ты, наоборот, весьма уважаемые люди, даже государство, которое они критикуют, их всячески оберегает. Кстати, это и есть демократия, каждый может обсуждать действия власти, не соглашаться с законами. Используя средства информации, пудрят мозги так умело, что массы отстаивают интересы кучки людей, как свои кровные, вот и Семён попался на их удочку.
— Вот всё ты перевираешь, — возмущается мой друг, — правозащитники, это те, кто защищает права несправедливо осуждённых людей, оскорблённых, обиженных. Вот, что делают у вас в обществе, если кого-то несправедливо осудят? — в упор спрашивает он Грайю.
— И такое бывает, — хлопает ресницами женщина, — если выясняется, что произошла судебная ошибка, всех судей, наказывают, вплоть до подвешивания на крючьях.
— Тогда б у вас судей не осталось, — фыркает Семён.
— Да, нет, с этим всё в порядке, судят честно. А у вас, иначе?
— Судебный произвол не допускаю, — сурово сдвигаю брови, — да и князь Аскольд никому не даст послаблений. Демократии у нас нет, но продажных судей, на крючья не подвешиваем, это как-то дико, Аскольд их ... акулам скармливает.
— Правильное решение, у вас нормальное общество, — соглашается жрица. — А откуда тогда демократия?
— Это из прошлой ... жизни.
— Никогда её не допускайте, демагогов разведётся, ложь нормой жизни станет, народ голодать будет, враги наползут, государство развалится — горячо ответствует Грайя.
— Глупая ты, — вздыхает честный парень, — нет приделу совершенствования, а особенно душ людей. Демократия, это скачёк после язычества, на необозримую высоту. Просто мы только начали развиваться. Демократия ещё придёт!
— Не придёт, деревьев в лесу много, — с неприкрытым цинизмом изрекаю я.
— Причём тут деревья?
— Аскольд колья наделает и всех демократов на них посадит, — шучу я.
— Самодержец, — в сердцах выдыхает Семён.
— Приходится им быть, — с грустью соглашаюсь я.
Семён чернеет лицом, отворачивается, единомышленников среди нас нет.
Тем временем в Годзбу восстановилось спокойствие, аэростат неторопливо плывёт под сводами "линзы", молочно белый луч методично прочёсывает все закоулки города, задерживается у ног редких прохожих и неторопливо скользит дальше. Такая монотонность действует лучше хорошего снотворного. Неожиданно сон сбивает меня с ног, и я кубарем несусь в другой мир. Кто его знает, существует он или это бред, уставших за затянувшееся бодрствование нейронов, которые решили использовать момент отдыха для своих бурных фантазий. В любом случае, сон это сказка, когда приятная, иной раз сумбурная, бывает страшная, но всегда волшебная.
Сейчас я понимаю, что сплю, это редко, но бывает. Вот только менять сюжет почему-то не могу, а хочу всей душой, уставшие нейроны захотели порадовать меня кошмаром.
"Я нахожусь у зловонной помойки, в ней с восторгом капается бомж. Он почти с головой зарылся в перекинутый набок ящик, выкидывает из него грязное тряпьё и скрипучим голосом бормочет песенку. Пытаюсь вслушиваться в его речь, словно хочу понять нечто важное. Делаю шаг, смрад от помойки омрачает сознание, а ещё страшусь, что бомж меня заметит. Странно, но я его панически боюсь, хотя на вид он хилый и нездоровый. Внезапно я понимаю, это женщина, опустившаяся и страшная. От неожиданности спотыкаюсь, бомжиха мгновенно замолкает, В спутанных волосах шевельнулось толстое ухо, женщина медленно поворачивается, и замечаю в центре лба пустую глазницу. Меня словно облили кипящим маслом, я узнал её, это существо — одноглазая ведьма из Разлома, где обитают химеры. Встретится с её взглядом, полностью лишиться рассудка, а глаз у неё один и она его часто держит в руках. Вот и сейчас в её ладонях затрепыхалось живое око, ведьма поднимает руку, и я мертвею от ужаса, зрачок впивается в меня, словно жало шершня. Я чувствую, как из меня пытаются высасывать информацию о пройденном пути, и где сейчас нахожусь. Но всё таки это сон и у химер ничего не получается, я сопротивляюсь как открытый зонтик, который пытаются достать из задницы. Ведьма в бешенстве клокочет горлом, и меня начинают окружать её товарки. Мой шрам на плече воспламеняется, дикая боль отрезвляет, и неожиданно я понимаю, что могу проснуться".
Утро врывается, как бульдозер, на клумбу с цветами, я вылупил глаза, силюсь поймать обрывки сна, но они ускользают как паутинка, а на нашу площадку врывается стайка разноцветных ящерок с изумрудными глазами и как заверещали словно сороки. Они прогоняют остатки сна ... и бог с ним ... смутно догадываюсь, он плохой ... как болит мой шрам!
Света с Игорем, увидев такую прелесть, даже в ладошки хлопают, на опухшем от сна лице Грайи, проступает удивление: — Они избегают людей, за целую жизнь можно ни разу их не увидеть. В основном их считают, сказочными персонажами, они приходят, когда нужна помощь, но не всем, а достойным.
Ящерки подскочили совсем близко, а одна из них, видимо самая храбрая, в переливающихся бронзой чешуйках, тяпает меня за нос.
— Какая смелая, — я отмахиваюсь от неё рукой.
— Хорошая примета, — серьёзно говорит Грайя.
— Как маленькие дракончики! — восхищается Семён и его с восторгом поддерживают наши ребята.
Ящерки носятся по скальному выступу, тараторят, лезут в наши вещи, у Грайи похитили кусок вяленого мяса, выволокли шишку и пинают, под хохот детей по площадке. Затем, как по команде, взмывают вверх и, как искры, растворяются в серой мгле.
Встаём, отряхиваемся, внизу лежит просыпающийся город. Доносятся лающие голоса, шум телег, крики приручённых рептилий. Жрица всматривается вдаль: — Те храмы в нашем подчинении, в них будем в безопасности. Но, пройти придётся, через охранные зоны, полиция у торговцев жёсткая.
Не таясь, спускаемся по едва обозначенной тропе. Мы в пригороде. Уютные домики, чистые улочки, небольшие участки, засаженные причудливыми растениями, вызывают ассоциации загородного поселения, что-то вроде дач. Народ потихоньку выбирается из покрытых необычными крышами домиков, неторопливо занимается утренними приготовлениями к текущим делам. На нас почти не обращают внимания, но наши глаза и загорелая кожа их несколько смущает, редко к ним приходят такие гости. Спиной чувствуем пристальные взгляды. Грайя для нас как буфер, всех настырных обжигает раскалённым взглядом. Её осанка говорит о высокородном происхождении и об имеющейся у неё власти.
Без эксцессов проходим пригородную зону, оказываемся в городе. Жизнь уже бурлит. Народ спешит по делам, множество повозок громыхают по мостовой, слышны выкрики торговцев сгружающих товар, визг малышей, путающейся под ногами взрослых, недовольное сопение и рёв запряженных в повозки рептилий. К удивлению, сейчас мы не привлекаем вообще ничьего внимания. Но может, мне только так кажется? Именно так! Ощущаю заинтересованный взгляд, пытаюсь определить, откуда он идёт. У улочек, образовавших в своём перекрещивании небольшую площадь, замечаю морды длинноногих ящериц, на них гарцуют знакомые нам полицейские. К сёдлам пришпилены страшные крючья, даже кровь несчастных не потрудились смыть, в руках вздрагивают трезубцы.
— Свернём в переулок? — предлагаю Грайе.
— Не суетись, нас уже зацепили, идём, как идётся, в нашем положении, это лучший выход.
Направляемся прямиком к патрульным, те ждут, в осанках уверенность, сквозь стёкла забрала, видны, брезгливо сжатые губы. На плечах у каждого, тяжёлая накидка, из шкур рептилий, под ней поблёскивают плотно подогнанные чешуйки кольчуг, на ногах, высокие ботинки, на концах которых, сияют огнём, острые шипы, головы, защищают шлемы, похожие на тот, что был Грайя. У всех забрала опущены, лишь старший откинул его, и сверлит нас взглядом.
Стараемся пройти мимо, но злобно фыркает ящерица, быстро семенит вслед, и дорогу преграждает старший патрульный полицейский.
"Мы, что-то нарушаем, офицер?" — гневно сверкая очами, посылает мысль Верховная жрица Огня.
"Ты кто, и, почему с тобой ... эти?" — патрульный так же спрашивает на телепатическом уровне и бесцеремонно тычет её древком трезубца, в грудь.
Я напрягаюсь и легко считываю их мысли. Оказывается это не слишком затруднительно, стоит захотеть присоединиться к разговору и их мысли легко формируются в голове. Какой странный мир, здесь не обязательно разговаривать на каком-то особом языке, при желании можно общаться и таким образом. Вероятно, в городе торговцев, это норма и обычная практика.
"Они нашей расы, несчастные с Пустой земли, идут торговать. Товар не простой, поэтому, я решила их сопровождать. Что касаемо меня, я Верховная жрица в храме Огня ... и постарайся больше не тыкать в меня копьём ... рассержусь"
Патрульный несколько отступает, вертикальные зрачки глаз расширяются, затем вновь вытягиваются в тонкие, вертикальные щели: "Как мне известно, Верховная жрица Огня, без охраны не передвигается"
"Правильно заметил, ты внимательный, охрана была. Произошла стычка с болотной нарпой, в живых остался только Гронд"
"Гронд?" — якобы задумался патрульный. "Я его знаю. У него шрам у глаза, в форме стрелы"
"Нет необходимости меня проверять, офицер. Никакого шрама у него нет, а шрам в виде стрелы у Шерда, он погиб спасая этих детей"
"Детей с Пустой земли?" — не верит патрульный.
"Представь себе" — Грайя мечет презрительный взгляд.
"Странные вы, жрецы" — несколько тушуется он. "А, что за товар? И почему к этой вещи такое внимание вашей особы?"
"Товар не простой, эликсир Огня"
"Редкий" — соглашается патрульный и спрашивает: "А много его у вас?"
"Достаточно" — поджимает губы жрица.
"Хорошо, можете идти, но в Главное управление зайдите, простая формальность, вы подтвердите, что Верховная жрица Огня, они — получат печати для торговли и заплатят налог. Вас будут сопровождать два патрульных"
"Может нас ещё, свяжете?" — вспыхивает Грайя.
"Зачем так, это не конвой, в целях вашей же безопасности. Вдруг, забредёте, куда не следует, за демонов примут, а их вылазки участились" — офицер окидывает нас
внимательным взглядом. "С них живьём сдирают кожу, вырезают печень и, всё равно лезут, а ещё, химеры появились"
