— Палач! Спускайся в том месте с холма и помоги остальным! — абсолютно чётко донеслось до моего слуха.
Я направился в указанном направлении. Около двух десятков воинов и вдвое больше магов оттеснили от основного войска и зажимали со всех сторон. Я разодрал на куски двух жрецов, управляющих отрядом осквернённых, и прорвался к нашему отряду. Часть игроков уже полегла, но я с полудюжиной танков и тремя охотниками прикрыл отступление остальных. Они прорывались сквозь порядочно прореженный строй противника, но проклятые превосходили их числом даже на том участке, через который прошёл я. Отряд таял буквально на глазах. Крылья Тени защищали одного, в то время как в десятке шагов осквернённые убивали двух других, заваливая числом, вгрызаясь в открытые участки плоти зубами и отрывая своим жертвам конечности. Маги с вершины холма провели более или менее организованную стихийную атаку, едва не прикончив меня с уже тремя напарниками, но именно этот удар позволил отряду добраться до холма. Я с ужасом заметил, что до своих добрались только два с половиной десятка человек — меньше половины. Даже я со своими способностями смог спасти лишь горстку людей... А в двух сотнях метров к западу осквернённые разорвали группу из двух дюжин человек, отбившуюся от своих. Но ими Свей пожертвовал, спасая больший отряд.
Я прошёл вдоль нашего строя полсотни метров у подножия холма, но вскоре отступил. На меня бросались проклятые, чьи руки светились белым, голые кости их пальцев рвали Тень на куски, что причиняло мне физические страдания, словно вместе с Тенью рвалась и моя кожа.
— Маги! Три! Два! Один!
Вторая буря, куда слабее первой. Жрецы опять поднимают над своими головами щит, но и он гораздо меньше прежнего. По краям щита толпа осквернённых превратилась в прах и грязь, а через четверть минуты стихия продавила щит из Света и Скверны, выкосила пару сотен проклятых и утихла. За нашими спинами бушевали големы и миньоны. То ли на том конце холма было куда меньше жрецов, то ли они не успевали справляться с призванными, но эта атака возымела куда больший эффект, на пару минут очистив приличный кусок поля от живых проклятых. Но и здесь маги не сумели привести нашу армию к победе — жрецы быстро залатали прорехи и отправили осквернённых в рукопашную.
Отрядам с моей стороны холма приходилось несладко. Свей отошёл на левый фланг отбивать массированную атаку жрецов, и его место беснующейся в толпе врагов машины для убийства пришлось занимать мне. А осквернённых со светящимися пальцами и глазами становилось всё больше. Трое прорвали защиту из Тени, практически не пострадав, и мне пришлось взяться за саблю. Голова одного развалилась на две половины, второй повалился, лишившись руки и части грудной клетки, а третий вцепился зубами в мои пальцы на левой руке. Моя ладонь выстрелила пастью Комка в его голову, прошив насквозь, но челюсти проклятого размозжили вторые фаланги у указательного, среднего и безымянного пальцев. Я вновь влился в ряды воинов, не давая дрогнувшему ряду развалится. Заметил, что окровавленного Репья кто-то уносит к вершине холма, но тут же отвлёкся на крупного жреца, пытающегося достать меня костяным копьём.
Всё это время я судорожно выискивал засранца, освящающего осквернённых. Убью его, и о зомби, что рвут Тень, можно забыть. Он должен быть где-то рядом... должен... в ряду врагов, но так, чтобы можно было следить за мной...
Вот он. Вернее — она. Высокая стройная женщина с длинными льняными волосами, торчащими из практически голого черепа, в полусотне метров от наших позиций. Она пару секунд стояла, высоко задрав руки к небу, а после опускала их, будто совершая какую-то молитву. Её распотрошённая правая грудь вывалилась из разодранного жреческого одеяния, в ней кишели личинки, шевелящиеся в гниющем жире, в то время как левая, нетронутая, крепкая и мощная, размером с голову взрослого человека, эротично колыхалась при каждом движении. Её окружали осквернённые, причём большая часть стояла лицом к ней. Один из них сделал шаг вперёд, погрузил пальцы обеих рук в кипящий гной правой груди. Он несколько секунд шарил руками в месиве, его собственная плоть отваливалась с кистей до тех пор, пока не осталась голая кость, после чего осквернённый сжал ладонями левую грудь, и те засветились. Когда он повернулся ко мне, я увидел, что и его глаза Сияют тем же светом, что и ладони. Осквернённый исчез в толпе безумцев по направлению ко мне, а его место занял следующий. Всё это продолжалось не больше десяти секунд.
Я растворился в Тени, вызвал как можно больше фантомов, чтобы наш ряд не распался под напором зомби, и принялся прокладывать себе дорогу к этой жрице. Проклятых с костяными пальцами были уже десятки, один из них прорвался сквозь защиту и вонзил правую руку мне в бок, разорвав куртку и выдрав кусок кожи, но я упокоил его, смахнув саблей голову. До стоящих ко мне спиной осквернённых были уже считаные шаги, но в этот момент дорогу мне преградили ещё две жрицы, держащие в руках короткие деревянные посохи с вырезанными витиеватыми узорами, по которым явно проходили всполохи Света. Они напали на меня с чудовищной скоростью и ещё большим рвением. Я плюнул в одну из них ядом и отступил. Яд начал разлагать кожу на лице моей жертвы, но та, даже лишившись зрения, продолжала наседать, в то время как другая разбивала в клочки один Клинок Тени за другим. Осквернённых вокруг стало меньше (не считая тех, что обступали главную жрицу), будто они давали нам место для поединка, но всё равно продолжали путаться под ногами, вонзая свои светящиеся пальцы в мою защиту. Я налетел на слепую, нанося беспорядочные удары Клинками Тени, но та ловко отбивалась своим посохом.
— Чтобы увидеть твою Тьму не нужны глаза, — сказала мне та, у которой ещё оставалось какое-то подобие лица.
— Мою Тень, — ответил я. — Тень, что превратит твою Скверну в прах и выпьет твой Свет.
Жрицы синхронно пригнулись, готовясь к атаке, а я поднял потрёпанные в бою Крылья Тени. Сейчас они действительно напоминали крылья птицы, а не перепончатые вроде тех, что у летучих мышей — встретившаяся со Светом Тень превращалась в похожие на перья лоскуты.
А время шло. Время кончалось. Короткие вспышки боли в голове говорили о том, что фантомов оставалось всё меньше и меньше. На мою спину попробовали запрыгнуть трое осквернённых с освящёнными пальцами. Жрицы атаковали...
... и в этот момент их от меня отрезала стена огня. Мои противницы пробили её, но я без труда расправился с полыхающими фигурами, уже находящимися на грани агонии. Свей умудрялся следить за всем полем битвы и оказывать помощь там, где она была нужна.
Стена огня опала, и я, в один прыжок оказавшись у ждущих освящения осквернённых, принялся резать их. Первые несколько секунд они не оказывали никакого сопротивления, а когда жрица сбросила свои чары, притягивающие их к себе, было уже поздно. Я ударил её Крыльями в грудь — во все стороны полетели ошмётки Тени — и, повалив на землю, принялся кромсать её тело Клинками. Она отбивалась, выставляла защиту, но та быстро пала под моими ударами. Я вонзил жало Комка под её левую грудь и, впрыснув большую дозу яда, начала отступать — со всех сторон ко мне тянулись жрецы, жаждущие мести за свою предводительницу.
— Отступай медленней! — Казалось, что Свей говорит мне на ухо, хотя я чувствовал, что он даже не в сотне метров от меня. — Затягивай, заманивай!
Противник напал толпой. Среди них в достатке было и тех, что успели унести крупицу Света на своих костях. Я закричал от боли, когда одно крыло вырвали чуть ли не с мясом. Я быстро отрастил его, но это стоило больших усилий и отняло слишком много энергии для моих и без того пострадавших запасов.
— Ещё десять шагов. Медленней!
Я стиснул зубы и принялся вычерпывать остатки собственных сил, чтобы выстроить достаточно хорошую защиту вокруг себя и обеспечивать хотя бы полдюжины Клинков, которыми можно было отбиваться от самых настырных противников. Сил едва хватало. Я испытывал острое желание зачерпнуть силу из своих новообретённых адептов, но это могло прикончить большую их часть — слишком мало в них было энергии, слишком небольшое время прошло с тех пор, как они влились в мою сеть.
— Пять шагов, Доктор. Четыре.
Ни один из осквернённых не мог добраться до меня. Но разорванные клоки Тени будто кровоточили, вытягивая из меня всё больше и больше сил.
— Ещё шаг, Доктор. Шаг.
Я отступил и собрал остатки своих сил, чтобы выставить Щит прямо перед собой. И всё равно едва не ослеп от белого яростного пламени, пожирающего всё в радиусе полусотни метров — в ход пошли тщательно сберегаемые бомбы. Свей берёг их либо для того, чтобы переломить ход сражения в свою пользу, либо чтобы погибнуть, забрав с собой как можно больше противников. Чувствуя, как моя одежда нагревается и начинает тлеть от нестерпимого жара, я опрометью бросился бежать к холму, где можно было встать плечом к плечу с соратниками и хоть немного отдохнуть. Возвращаясь, я заметил, что такой же пожар полыхает ещё в трёх местах.
А ещё обратил внимание, что солнце уже ушло за полдень. Мы что здесь, уже часа полтора сражаемся?
Я не успел встать в строй, как земля под моими ногами задрожала и вспучилась. Я едва успел отпрыгнуть назад, к разрастающемуся благодаря магии пламени, благо там не оставалось противников.
Из-под земли медленно выкарабкивалось нечто. Огромный — метров четырёх в высоту — скелет с многосуставчатыми руками, рёбрами, покрытыми рядами длинных шипов, и головой, собранной, казалось, из десятка разных видов животных и нескольких человек. Когда он выбрался из-под земли до пояса, возникла вторая пара рук, куда длиннее первой, она вырастала из спины и вместо пальцев из ладоней торчали шипы с сочащимся ядом. Изогнувшись, скелет одним рывком высвободил нижнюю часть тела и встал надо мной.
— Хозяин приказал забрать тебя, — прощёлкал скелет, шевеля жвалами, хелицерами и клыками нескольких ртов. — Забрать твой труп.
Пара рук на спине скелета с шелестом раскрылась, превратившись в полдюжины жал каждая. Они образовали фигуру, напоминающую сидящего на паутине паука, полностью скрывшись от возможных атак с тыла. Между жалами поочерёдно проходили волны то Тьмы, то Света.
— Больше всего ему нужны левая рука и голова, — уточнил скелет. — Рука ему нужна чтобы стать сильней, а из твоей головы он сделает чащу, чтобы пить из неё кровь потомков Корда.
С этими словами он напал на меня. Я едва успел уйти от первой атаки. Все семь левых конечностей скелета вспороли грязь и трупы у моих ног и тут же взвились вверх, обдав Щит Тени чёрными парящими брызгами. Щит начал истончаться буквально на глазах — яд и Тьма проедали в нём крупные дыры. Я зашипел от ярости и сделал единственное, что мог — растворился в Тени и принялся кружить около монстра, одновременно стараясь не попадаться ему на глаза (возможно, он мог видеть сквозь Тень) и найти его слабые места. Но между костями можно было разглядеть только пустоту.
Скелет заметался на месте, атакуя наугад. Достать меня он не мог, значит, Тень работает как следует. Но и я ничего не мог ему сделать — мои резервы практически пусты. Слугу Некроманта накрыло несколько заклинаний, но он плевать на них хотел. Огонь стекал с белоснежный костей, не оставляя даже следа, ледяные глыбы и камни разлетались в пыль.
— Если ты сейчас же не вылезешь из своего укрытия, я начну убивать твоих союзников, — пророкотал скелет, одновременно разнося в крошку голема и разрывая многоглавую змею на куски.
Я вынырнул из Тени слева от него, плюнул в грудную клетку как можно больше яда и принялся отступать, уводя противника от позиций клана. Одновременно я начал пить энергию из своих новых адептов. И сразу же связь с несколькими потерялась — я вычерпал их до дна. Для победы придётся жертвовать жизнями не только чужих людей, но и соратников, слуг. Друзей. Но и я готов пожертвовать ради них всем.
Раны Тени затянулись, по Щиту забегали искры. Я ударил Крыльями по воздуху и взлетел, оставив витать у земли десятки ошмётков-перьев, каждый из который превращался в уже знакомую птицу с гипертрофированным клювом. Да и сам я изменялся — крылья выросли до огромных размеров, ноги с хрустом согнулись, сапоги порвались, и пятипалые птичьи лапы с саблевидными когтями расправились, поблёскивая серыми искрами. Я раскрыл свой клыкастый клюв, при помощи Тени срастил саблю с правой рукой, превратив её в какое-то подобие изогнутого клинка с неестественно длинным и широким лезвием. Комок расправил десятки пастей, часть из которых начали обвивать моё тело, выстраивая дополнительную защиту из плоти и Тьмы.
Скелет рассмеялся, и я узнал голос Некроманта.
— Ты чудовище ничуть не лучше меня, друг! Думаешь, если победишь меня, сможешь дать этим людям лучший мир? Чем хуже царство Тьмы, где нет эмоции и страданий?
Я каркнул в ответ и взвился в небо. Мне нечего было ответить, а если бы я и нашёл слова, мой клюв пока не был способен произносить слова.
— Твоя паства — чудовища. Не люди, не мертвецы. И ты жертвуешь ими словно какой-то тиран, не обращая внимания на каждого в отдельности. Чьи жизни ты забрал сегодня, чтобы подпитать свои истощённые силы? Думаешь, меньшее зло — это ты?
Полёт на какое-то время заставил меня забыть обо всём. Я висел в глубоком синем небе, не обращая внимания ни на слова скелета, ни на армию осквернённых. В голове воцарилась настоящая очищающая пустота, я словно переродился.
— Этот мир — боль. Сколько мы страдали? Скольких потеряли? Скольких бросили? Бросил лично ты, Палач. Я видел твою чёрную душонку, Палач. Ты винишь себя в том, что была убита Топлюша. В том, что случилось со мной. И ты прав. Она была убита из-за тебя. Я превратился в то, кем сейчас являюсь, из-за тебя. Одинокий безрукий парень, оставшийся без девушки и друга, вот кто я был. Я долго сопротивлялся им, думая, что я хороший человек, но они обещали мне новую руку, могущество и месть. Они показали мне, кто мы на самом деле такие. Куклы, в которых сидит разум, куклы, которых накачивают чужой энергией. Я отказывался считать себя убийцей, предполагая, что действовал из лучших побуждений, что убивал только в целях самозащиты, и только разумных мобов, а не настоящих людей. А всё оказалось наоборот. Нас создали только как машины для убийств, мы — настоящее зло, одно зло из тех, что обрушились на этот мир. Поэтому этот мир должен переродиться. Ни боли, ни эмоций, лишь Тьма и могильная тишина, такой будет новая жизнь этого мира.
Скелет гремел, носясь по полю битвы за мной. Он громил ряды противника, не обращая внимания на жертвы, втаптывал в землю жрецов. Некоторые тяжело падали на землю на землю, разлагаясь на глазах — Тьма растворяла в себе Скверну и гасила в них Свет. Но до меня Скелет достать не мог, продолжая бесполезно метаться по полю и наносить урон собственным союзникам.
Я повернул голову, чтобы увидеть распростёртые надо мной крылья. Я впитал достаточно силы. Это стоило нескольких сотен нежизней. На первый взгляд Некромант, говорящий через свою игрушку, прав. С другой... кто он такой, чтобы судить меня, и тем более других игроков?
