-Обойдусь,— ответил Дженнер,— у кого совесть чиста— тому адвокаты ни к чему.
-Уолтер, с какого года ты занимаешь пост Главного аврора? -уточнила мадам Боунс.
-С 1979, когда Грюму ногу оторвало и глаз выбило, меня и назначили на его место,— сказал Дженнер.
-Ты помнишь дело Сириуса Блэка? -задала вопрос Амелия.
-Конечно, помню, кто его не помнит. Предательство Поттеров, убийство маглов. Дело было громкое,— ответил Дженнер.
-Ты принимал участие в его аресте? Допросах? Давал показания в суде? -уточнила Амелия.
-Я его не арестовывал, не допрашивал и в суде не был,— ответил Дженнер.
-Вот в этом документе, который называется "Приказ о задержании до выяснения обстоятельств", указаны исполнители: авроры Метью Шварц, Уильям Харрис, Герберт Уотсон и Райан Ким. И стоит твоя подпись. Проверь, пожалуйста— это ты подписывал?
-Да, это моя подпись. Да в чем дело-то? -забеспокоился Дженнер.
-Пока не могу тебе сказать. Эти авроры до сих пор работают в Аврорате?
-Да, работают,— ответил Дженнер.
-Энтони и Дермонт,— обратилась Амелия к Ньюболду и О`Нейлу,— будьте добры, приведите к нам этих господ авроров сейчас сюда в кабинет.
-Я попрошу тебя, Уолтер, сидеть тихо и не вмешиваться, когда я буду задавать вопросы твоим людям, я потом тебе все объясню,— сказала Амелия.
Метью Шварц, Уильям Харрис, Герберт Уотсон и Райан Ким оказались на месте все, и пришли в кабинет Главы ДМП, где их усадили в рядок на длинный диван.
-Господа авроры, вы помните, как первого ноября 1981 года производили задержание Сириуса Блэка? -спросила мадам Боунс.
-Помним,— ответил за всех Уильям Харрис,— такое забудешь. Блэк этот сумасшедший. Глаза безумные и все только твердил: "Это я виноват, это я виноват".
-Вот вы его задержали, а дальше что с ним сделали? -уточнила Амелия.
-Как что? В Аврорат привезли и сдали в камеру предварительного заключения,— сказал Метью Шварц.
-А почему не оформили Протокол задержания? Не внесли в журнал передачу его в камеру предварительного заключения? -продолжала мадам Боунс.
-Не может такого быть! -возразил Райан Ким,— мы всегда все делаем по протоколу. Если бы один кто-то и мог забыть, но нас-то было четверо!
-И что с того, если протокола нет, нет записи о нем в журнале учета документов, нет записи в журнале учета задержанных— вообще ничего нет! -ответила Амелия. -Кто-то из вас еще когда-то сталкивался с Блэком после его задержания? На допросах, в суде, при конвоировании в Азкабан?
-Нет,— ответили все как один.
-Возвращайтесь в отдел и никому ничего не рассказывайте— это в ваших интересах. Ваш начальник придет и скажет вам, что делать дальше. Свободны,— отпустила авроров Амелия.
-Может быть, теперь ты мне разъяснишь, Амелия, что происходит? -попросил Дженнер.
Амелия молча передала ему Исковое заявление Блэков и все выписки, которые они вчера сделали в архивах.
Дженнер все внимательно изучил и спросил:
-Как такое могло произойти? Он же был наш коллега! А его без суда и следствия бросили в Азкабан! Но что-то же с ним тут происходило в Аврорате! Кто-то же хоть что-то должен помнить!
-Я пришлю к вам в отдел эксперта менталиста. Он изучит воспоминания за тот день у этих авроров— я предполагаю, он найдет затертые участки памяти.
-Хорошо! Давай знаешь, кого еще вызовем— Медогана Скоулджа, он в отделе расследований Аврората точно больше пяти лет работает, может что-то вспомнит.
Скоулдж подошел через пять минут. На вопрос, не помнит ли он что-то о нахождении Блэка в Аврорате, тот неожиданно ответил утвердительно:
-Помню, как не помнить— странно все это было,— ответил Скоулдж.
-Что именно странное было? -уточнила Амелия.
-Его в отдел расследований сразу с задержания привезли и в допросной заперли, но туда никого не пускали. Вот кто не пускал— не помню. По-моему Лонгботтом. Потом приехал Дамблдор, почему-то с Грюмом и они туда зашли, без следователя, без адвоката. А вот что дальше было— не знаю. Рабочий день кончился, а они так и не вышли, а я ушел,— закончил рассказ Скоулдж.
-Спасибо вам большое, Медоган. Вы согласны дать об этом письменные показания? Не отвечайте сразу, вот бумаги— просмотрите и подумайте,— сказала Амелия. Дженнер передал ему, все, что только что прочел сам.
-Я подпишу,— сказал Скоулдж,— никто такого не заслуживает.
Замок Драконий утес
Все спасители Регулуса спешили, как могли и собрались у его кровати уже через двадцать минут. Дракон сказал, что слишком много народу и отослал Рудольфуса к жене, велев пока ей ничего не рассказывать, Антонина к Корвусу, наоборот, чтобы все рассказал. Рейнард пошел обрадовать Барти, с которым Рег вместе жил и дружил. Монтермар достал "Последний шанс" и передал его Северусу, который попросил Раба приподнять немного Блэку голову, и стал осторожно его вливать ему в рот массируя горло, чтобы зелье прошло внутрь. После чего Принц наложил на Регулуса несколько видов диагностических чар и сказал:
-Результат странный, но это видимо потому, что он пробыл несколько лет в стазисе. Судя по физическому состоянию— он выкарабкается, тем более с таким-то зельем. Меня тревожит отсутствие мозговой активности. Я не знаю, как стазис влияет на мозг человека, таких исследований не встречал. И точно никто не экспериментировал с таким длительным сроком нахождения под чарами. Думаю, что нужно ждать придет он в себя или нет. Что будем делать с родственниками?
В этот момент, наконец, добежал до башни, забыв о домовиках, Барти. Он весь запыхался и не мог и слова сказать, только упал на пол у кровати и взял руку Регулуса и прижал к своей щеке:
-Жив! Ты Жив, зараза! -прохрипел он,— я пять лет назад тебя похоронил, друг!
Северус прищурился и снова провел какую-то диагностику и сказал Барти:
-Ну-ка еще с ним поговори!
-Я так рад! А как уж будет рада твоя мама! Даже Сириус здесь! Представляешь— он стал совсем нормальный, грустит о тебе!
-Есть отклик! -радостно сказал Северус! -Мозг не умер! Можно звать Блэков!
Через десять минут у изголовья Регулуса рыдала Вальбурга, с другой стороны на коленях стоял Сириус, а в ногах с двух сторон сидели Бэлла и Нарцисса. Все были поражены такой неожиданной радостью. Потом все вышли, оставив там одну мать, которая уже знала, что от такого зелья сын все равно проспит день или два, но не могла оставить его снова одного. А все Блэки потребовали подробностей. Монтермар позвал всех посмотреть в Омуте памяти, а то рассказывать долго. После просмотра сражения с инфери Сириус и Бэлла страшно обиделись, что их не взяли с собой.
-Дорогая, ну как бы ты себе представляла заплыв и прыжки по скалам в юбке? И потом, нас и так было там достаточно! -ответил жене Рудольфус,— и теперь у тебя есть малышка Роза, ты не можешь уже бегать и драться где и с кем тебе захочется!
-Но меня-то точно могли взять! В другой раз, когда пойдете с кем-то биться, уж не забудьте позвать! -сказал Сириус.
-Сражений пока не намечается,— ответил Монтермар,— а дел много. Давайте вернемся к тому, чем занимались до сегодняшнего утра. Время не терпит!
В этот момент в кабинете появился Люциус Малфой, держа в одной руке свой рабочий портфель, а в другой клетку с крысой, накрытую платком:
-Господа! Питер Петтигрю доставлен к вашим услугам! Я специально его накрыл, чтобы он не увидел кого не нужно,— с нажимом сказал Люциус и посмотрел на Блэка и всех остальных Азкабанцев,— у вас тут в Замке имеются камеры?
-У нас тут все имеется,— посмеялся Дракон,— и камеры, и пыточные на любой вкус. Бехар! У нас появился военнопленный, организуй в подземельях камеру. Люциус и Северус,— отправляйтесь в темницы, а я тут пару слов скажу, тем кто остался,— и он выразительно посмотрел на Сириуса, который явно хотел первым пойти и поговорить с Петтигрю.
-Сириус,— сказал Монтермар, когда крысу унесли,— вы не можете с ним сейчас разговаривать— вы же в Азкабане! А если он потом на суде скажет что-то лишнее! И это касается всех, кто тут нелегально,— закончил Дракон, потом взял что-то из ящика стола и вышел из кабинета.
-Сириус,— сказал Рудольфус,— думаешь, нам всем не интересно, что тогда случилось в ту ночь? Но сейчас действительно нельзя.
Сириус нехотя сдался, но потом вспомнил, о том, что у крестника есть мантия невидимка и он вполне потом может ей воспользоваться.
? ? ? ?
Подземелья замка были глубокими и темными— никаких даже маленьких окон. Тусклый свет давали только факелы с магическим огнём. Камера, куда всех доставили эльфы, представляла собой голые каменные стены и деревянный топчан, на который и поставили клетку с крысой.
-Превратите его в человека,— распорядился Дракон, доставая из кармана что-то вроде металлической пластины.
Северус открыл клетку, вынул оттуда то ли спящую, то ли оглушенную крысу и положил её на топчан, направил на него палочку и сказал:
-Оморфус гомине!
Крыса стала стремительно расти, и вот на её месте оказался невысокий полный человек, в лице которого, и в человеческом виде, было что-то крысиное. Монтермар подошел и защелкнул на его руке, пластину, что он держал в браслет.
-Антианимагический браслет,— пояснил он,— не хватало нам потом по всему острову за крысой гоняться.
-Энервейт,— бросил в Петтигрю заклинание Люциус, чтобы тот пришел в себя.
Питер резко сел, схватился за голову, потом огляделся вокруг, пытаясь понять, где он и только тогда заметил в полумраке троих мужчин:
-Северус! Малфой! И... простите, не имею чести знать?
-Вам и не нужно, мистер Петтигрю, главное я вас знаю, и очень хочу задать много интересных вопросов!
Комментарий к Глава 52. Много разных дел
?Head of House в оригинале — Глава Дома.
========== Глава 53. История Питера Петтигрю & грандиозные планы Малфоя. ==========
Комментарий к Глава 53. История Питера Петтигрю & грандиозные планы Малфоя.
20 августа 1985
Замок Драконий утес
Когда Дракон, Северус и Люциус вернулись из подземелий, они созвали всех в малую столовую, кроме детей, которые отдыхали после обеда, Анхелики, которая присматривала за Харри, и Луччаны, все еще не вернувшейся из Хогвартса. Монтермар поставил свой омут памяти так, чтобы было видно всем и погрузил туда какие-то воспоминания. Затем он сказал:
-Сегодня мы выслушали Питера Петтигрю. Здесь, в омуте, частично его рассказ и частично его воспоминания о жизни. Я хочу чтобы вы все ознакомились со всем, и потом высказали свое мнение,— и активировал просмотр.
Питер был чистокровным волшебником. Мать его Эвелин, в девичестве носила фамилию Дженкинс, а отца звали Тимоти Петтигрю. Они жили в местечке Аппер-Фледжли. Мать была домохозяйкой и делала все, чтобы их семья жила комфортно, хотя они совсем не были богаты, а скорее бедны. Она была очень добра к Питеру и была, можно сказать, солнцем его жизни, в противоположность отцу, который был её грозой. Тимоти Петтигрю был достаточно ответственным, так как был единственным кормильцем любимой им семьи, но был у него один очень большой недостаток— любовь к алкоголю, которая превосходила его любовь к своей семье. Питер часто слышал, как Эвелин бормотала себе под нос, снова и снова убеждая себя, что Тимоти не был в себе, когда ударил ее по лицу, что это ее вина, что он взорвался, как вулкан, и что он любил ее, любил Питера— что бы он ни делал. Питер никогда не видел, чтобы его мать использовала палочку, чтобы проклясть мужа, когда Тимоти был пьян. Было ясно, что Эвелин любит его слишком сильно, и Питер каждую ночь просил Мать Магию, чтобы его мать, наконец, поняла, что однажды с ней и Питером может случиться что-то непоправимое.
И это произошло в рождественский вечер, когда Питеру было восемь лет. Эвелин внезапно напряглась, когда услышала резкий стук закрывающейся входной двери. Она выпрямилась, поправила платье и подождала, пока ее пьяный муж зайдет, качаясь внутрь дома, крепко сжимая в руке бутылку с янтарным напитком.
-Привет, Тим,— поприветствовала его мать. -Как прошел день?
Тимоти фыркнул и сделал несколько глотков из бутылки.
-Да все как всегда,— легкомысленно сказал он, наклоняясь вперед, чтобы снять ботинки и отбросить их в сторону. -Что на ужин?
-Цыпленок и картофельное пюре, любимый,— сказала Эвелин с нерешительной улыбкой. Питер затаил дыхание, когда темная тень прошла по лицу Тимоти. Затем он повернулся к Эвелин и впился в нее взглядом.
-Я же сказал тебе, что ненавижу курицу,— прорычал он.
Плечи Эвелин напряглись, но она пристально смотрела на мужа.
-Это Рождество,— сказала она мягко,— Питер любит курицу.
На лице Тимоти появилась уродливая усмешка. Он громко разбил свою бутылку об пол, от чего повсюду разлетелись осколки стекла. Питер вскрикнул, когда несколько осколков рассыпались рядом с ним, а один даже порезал ему ладонь.
-Сколько можно повторять одно и тоже, Эви?! -прорычал Тимоти, крепко схватив её за запястья.
Страх и гнев текли по венам Питера, и он начал громко плакать, просто чтобы отвлечь внимание отца от матери. Это сработало, так как Тим ослабил хватку, но теперь пристально посмотрел на плачущего Питера.
-Замолчи! -прорычал он, поднимая руку, чтобы ударить его.
Но Эвелин удержала и зарыдала, умоляя пощадить своего сына, а вместо этого ударить ее. Крики Питера усилились. Он недоумевал, почему его мать не сопротивляется, почему она не сразит его каким-нибудь заклинанием. Эвелин прокричала ему, чтобы он немедленно ушел в свою комнату. Питер не хотел ослушаться матери, и ему не оставалось ничего другого, как уйти к себе. Он не видел того, что происходило в гостиной, но молча вздрагивал, когда снаружи раздавались грохот и крики. Потом все стихло. Питер осторожно спустился вниз, обнял крепко мать и смахнул слезы.
-Все в порядке, мама,— прошептал он голосом, полным слез страха,— все в порядке, тебе больно?
-Хм? -рассеянно ответила Эвелин, встала и, как ни в чем не бывало, начала готовить какао,— хочешь в какао зефира, Питер?
-Да, пожалуйста,— тихо ответил он.
Мать и сын мирно устроились со своими чашками за столом, когда из спальни снова заявился отец.
-Веселитесь тут без меня? -спросил он зло и замахнулся, чтобы снова ударить мать. Но Питер внезапно оказался перед Эвелин, широко разведя руки в попытке защитить ее.
-Перестань причинять ей боль! -твердо не по детски сказал он.
Глаза Тимоти, черные и темные, загорелись. Он поднял руку и с такой силой ударил Питера по лицу, что он упал на пол. Эвелин кричала и умоляла пощадить сына. Питер снова встал на ноги и мрачно зарычал на Тимоти. Воздух запульсировал бушующей магией, и прежде чем все осознали, что у ребенка стихийный выброс, его детская магия сконцентрировалась в одной точке и понеслась прямо в грудь Тимоти. Отец взлетел в воздух и врезался в небольшую полку позади него. Послышался противный хруст, Эвелин закричала и побежала к бессознательному мужу. Питер же покачнулся и упал, потеряв сознание.
Что было потом, он, естественно, не помнил, очнувшись только на второй день, когда Эвелин готовилась к похоронам мужа. Как позже выяснилось, после случившегося Эвелин вызвала колдомедиков. Тимоти был объявлен мертвым еще до того, как он прибыл в больницу. Его череп раскроило так, что часть мозга осталась на полу гостиной. Мать сухо объяснила, что все было случайно, что ее муж пришел домой пьяный и поскользнулся на их мокром полу, ударился головой о полку, упал и умер. Все в округе знали о пристрастии Тимоти к алкоголю, потому история эта никого не удивила.
