С немецкими наградами было понятно, но что такое "жандармские жетоны" не знал никто, но все дружно согласились "уважить мазуту".
На большой скорости ворвались на станцию Мга распугивая находившихся там тыловых немцев которые явно такого от русских не ожидали потому были ошарашены и организованного сопротивления не оказывали.
— Спешится!,— орал сержант,— работаем!
И пошла "работа". Сначала все бежали вместе, потом разбились на группы.
Как то неожиданно они выскочил на группу немцев и здесь Тимка оценил преимущество автомата перед винтовкой. Один немец в него выстрелил, но промахнулся, второй попал, но пуля от "броника" ушла в рикошет пока первый немец удивлялся, а второй перезаряжал винтовку Тимка их скосил с автомата. Побежали дальше, он вбежал во входные двери какого то здания и на пороге лицом к лицу столкнулся с немцем который так же не ожидал встречи. Тимка нажал на курок, автомат промолчал лишь щелкнул боёк...
— Все, патроны закончились,— промелькнула мысль, рука сама на подсознании отстегнула и перевернула рожок, их на базе осназ научили связывать рожки попарно чтобы быстрее перезаряжаться. Пока он это делал немец пришел в себя и винтовкой, на которой был одет штык-нож пырнул его как бы в живот. Откуда ему знать, что на нем "броня"? Вот штык-нож пробив разгрузку скользнув по железу выскочил с боку. Немец понял, что убить русского не получилось, дернул винтовку на себя, но где там, она прочно застряла в материи. Тимка же, пользуясь близостью врага врезал ему в лицо локтём, на котором был одет металлический налокотник, когда же тот упал — выстрелил. А вот с застрявшей винтовкой пришлось повозиться, ну никак от нее самому Тимке отцепиться не получалось. Вышел на улицу, увидел пробегающих наших из "за Невского" десанта:
— Мужики!,— крикнул он, когда на него обратили внимание,— помогите от этой гадости избавиться,— показал на застрявшую немецкую винтовку.
— Ууу как тебя,— изумлялись бойцы глядя на него,— и что ничего не поранил?
— А чего здесь ранить, "броня" на мне.
Подбежали, винтовку выдернули, разгрузку окончательно разодрали...постучали по броне, согласились что:
— Вещь стоящая...,
Когда собрались возле своего "ездового" танка оказалось, что попадания получили все без исключения, но так "порвать" разгрузку не сумел никто.
— Тимка,— ездил ему по ушам один из бойцов,— это тебя инструктор этот сглазил, точно тебе говорю. Вот сам посуди, он рассказывал о том, что ему разгрузку в хлам разодрали?
— Ну рассказывал...
— Вот и у тебя такое же горе,— сделал он вывод,— точно тебе говорю — сглазил он тебя.
— Так лучше пусть будет разгрузка порвана, чем кишки на выкот,— вступился за Тимофея другой боец у которого через всю грудь прошла автоматная очередь, броню не пробила, но дырок наделала много.
На станции остался "пришлый" батальон 115-й стрелковой для доотлавливания разбежавшихся, а так же чтобы организовать оборону и дожидаться подхода основных сил которые быстрым маршем шли им на подмогу. Грузовики доставившие их на станцию после выгрузки тут же умчались за подмогой. Сами же танковые десантники помчались дальше на встречу с немецким 39 корпусом. Вернее встреча уже частично произошла, на станции были тыловые части корпуса...
За два дня до этого вновь прибывшая немецкая 8-я танковая дивизия (на тот момент в дивизии было около 80 танков, взамен понесшей колоссальные потери 12 танковой, сумела захватить Гойтолово оттеснив 310-ю стрелковую дивизию которая отступила за реку Чёрная, так же ожесточённые бои велись в районе Тортолова и Ворононова. Немцы выдохлись понесли огромные потери, но все же продолжали удерживать инициативу. На помощь 54-й армии были переброшены 3-я и 4-я гвардейские стрелковые дивизии и 16-я танковая бригада. 4-я гвардейская стрелковая дивизия при поддержке 16-й танковой бригадой (всего был 61 танк из которых 32 разные БТ) взломали оборону врага у Гонтовой Липки и подошли к 7-му Рабочему посёлку, 310-я стрелковая дивизия совместно с 122-й танковой бригады вернула Гайтолово. Потери немцев в технике были огромными. На поле боя они оставили около 50 подбитых танков и это только то, что досталось в виде трофеев, эвакуировать они смогли больше...и вот при таком состоянии дел исчезает вся поддерживающая артиллерия, напрочь пропадает связь и в тыл врываются русские совершенно не подбиваемые танки-монстры....
Боя как такового почти не было. Было скоротечное избиение. Что может противопоставить немецкий PzKw-II, трофейные БТ, PzKw-III или PzKw-IV, советскому танку т-72?
За боем Тимка наблюдал от изумления открыв рот и широко раскрыв глаза. А посмотреть было на что...От попадания 125 мм снаряда немцу "в лоб" удар был такой силы, что пробивал лобовую броню насквозь вынося при этом двигатель вместе с потрохами, взрывался боекомплект и башня отлетала метров на 10-ть, после остатки танка рассыпались. Если снаряд взрывался рядом, тогда немца переворачивало, начинал выливаться бензин и танк загорался. Но это было очень не часто, экипажи танков были настоящие коммунисты-профессионалы и промахивались крайне редко.
— Во "мазута" даёт, мы еще не доехали, а воевать уже не с кем,— радовались они.
Видя такой бесславный конец немецкие танкисты поспешно покидали свои еще целые танки и спасались бегством...хотя куда бежать? Сзади подпирают русские танки-монстры с десантом, впереди просто русские идут... по бокам болото....
Встреча с бойцами 54 армии была необычайно теплой, если бы не "броня" сломали бы черти ребра...
На "Шлиссельбургском" направлении дела так же шли успешно. Артподготовка перед началом переправы не велась, хотелось внезапности.
Седьмой стрелковый полк на 40 рыбацких и 5 надувных лодках А-3 при поддержки осназовских танкеток в 3-и часа утра начал выдвижение. Общее руководство переправой осуществлял командир полка майќор Горькавый и комиссар полка Малоиван, от политаппарата дивиќзии присутствовал старший политрук Гринчишин. Еще бы, дело то серьезное, политическое и на особом контроле у товарища Сталина...Как бы тихо бойцы не старались добраться, но враг их заметил и открыл огонь. В это время к немцам с тыла подобрались штурмовые группы. Первыми под удар штурмовиков попали минометчики, потом снайпера стали убирать пулеметчиков, автоматчиков и прочих всех подряд. О том, что их выстреливают сзади немцы сообразили, но было уже поздно. Бои завязался в самом Шлиссельбурге. Немцы оборонялись отчаянно, но:
— Вон смотрите товарищ осназовец,— говорил молоденький лейтенант "пятнистому",— вон там,— показывал рукой где,— и там у них по пулемету, вон с тех окон просто стреляют,— справитесь?,— голосом полным надежды спросил он.
— Справлюсь,— безразлично ответил ему "пятнистый", обернулся, призывно махнул рукой такому же,— так говорите в том и вон в том окне у них по пулемету?
— Да.
— Ясно,— немногословным оказался "пятнистый".
Сначала они работали снайперками, когда же количество выведенных из строя врагов посчитали достаточным сняли с плеча по "трубе", оглянулись, чтобы сзади никого и ничего не было, прицелились и выстрелили. Ракета попала точно в цель, там моментально полыхнуло огнём. Все это заняло минут 10-15...
— Вот и все,— как бы отчитывался осназовец,— делов то...
Так они методично и потихоньку продвигались. А куда спешить? Враг блокирован с кучей раненых без питания, боеприпасов и воды долго не повоюют.
Командир 115 стрелковой дивизии генерал-майор Коньков Василий Фомич в очередной раз в бинокль рассматривал "тот берег" Невы, где управляемая им дивизия должна будет совершить высадку. Волновался не на шутку. Дивизия только вышла из окружения, потеряла все тяжелое вооружение, в срочном порядке пополненная истребительными батальонами народного ополчения...с кем воевать и чем? А приказ был предельно категоричен — форсировать Неву, создание плацдарма на том берегу с последующим наступлением на станцию Мга. Да дивизию готовили. Подвозились боеприпасы, разворачивался полевой госпиталь готовились плавсредства. Людей как бы было достаточно, а вот подготовленных бойцов...и артиллерии всего один дивизион. Реально их усилили лишь морскими пехотинцами из 4-й бригады...Еще обещали перед высадкой мощную артиллерийскую поддержку и помощь Отдельной Коммунистической Железной группы, но ни первого, "артиллерийского обещания", ни второго — "Железного" он пока не видел. Хотя еще обещали "связные помехи" и связистами дивизии были получены время и частоты на которых можно будет работать. Так вот "связные помехи" уже были...И вдруг началось. Множественный свист пронзил воздух, по небу кучей летели "карандаши", даже на этом берегу ощущалось как от множественности и одновременности разрывов дрожит земля, у врага — сплошное море огня которое к тому же расширяется. Небольшой перерыв и все повторилось. Если кто то выжил и что то уцелело после первого залпа, то после второго...
Батальонные передовые отряды начали переправу, они уже миновали середину реки, когда на той стороне показались танки с развевающимися красными флагами на которых сидел десант и через грохот моторов слышалось раскатистое, могучее "Ура-а-а"...
— А вот и Железный Коммунистический пожаловал,— успокоительно-радостно промолвил генерал-майор Коньков,— вовремя, очень вовремя...
Переправляющиеся так же заметили и танки и десант, сначала с греблей притормозили, стали вставать во весь рост, прибывшие танки тут же были определены как "свои", что явно прибавило задора, люди то были готовы вступить в смертельный бой, а оно вон как вышло — стали более активно грести, кричать "Ура", махать руками, шапками и касками, "задние" на плавсредствах так же непременно желали побыстрей взглянуть, что же там видят "передние", немного поднаперли, создали давку и...в общем один баркас почти доплыв, у самого берега все же перевернули...после чего командиры осознав пагубность неконтролируемой радости стали криком наводить порядок и страсти поутихли. Зато когда высаживались на берег радость брала свое и многие в первую очередь бежали обниматься с "пятнистыми НКВДшниками", а уж потом приступали к "сбору" оставшихся в живых немцев. Откуда то появились автомобили в которые тут же загрузились шустрые морские пехотинцы и бойцы передового батальона, и вереницей умчались за танковой колонной. Стали формировать пешие батальонные колонны, они даже успели недалеко отойти, когда им навстречу появились возвращающиеся автомобили. Остановившись возле передних, открыв дверь командир в форме старлея с орденом "Красной Звезды" прокричал:
— Кто старший колонны, где комбат?
— Комбат дальше, со второй ротой,— ответил ему боец-сержант указывая рукой вдоль колонны.
Комбата искать не пришлось, он сам спешил к прибывшим машинам. После короткого приветствия:
— Сообщи в штаб дивизии, что станция Мга освобождена, но срочно нужно подкрепление потому как немцев там до неприличия много, а наших почему то мало и некому их отлавливать, а нужно еще подготавливаться к обороне.
— А что бой как же?
— Какой нафиг бой? Не ожидали они нас, танковый батальон при поддержке двух батальонов пехоты, это брат я тебе скажу сила. Разметали их враз, они даже опомнится не успели. Потом танкисты с десантом поехали дальше, а ваши зачистку делают, пленных там да трофеи собирают...
— Куда же танкисты и десант?
— Так дальше поехали, им ребятам под Волховом нужно помочь немецкую 8-ю танковую разогнать, а если повезет, то и весь фашистский 39 корпус...
— Ну ты брат и силён сказки рассказывал,— со смехом отвечал ему комбат "пешей колонны" 115 стрелковой,— нам бы хоть станцию эту удержать.
— Какие сказки, по рации слышал,— указал на коробочку висящую сбоку на портупее,— они уже с нашими передовыми батальонами встретились, так что в колечке немцы в Синявино. Задача теперь не выпустить их оттуда.
По пехотному комбату было видно, что пребывает он в растерянности. Верить или нет этому автомобилисту-старлею?
* * *
Представитель Генштаба РККА рассказывал о ходе операции по деблокированию Ленинграда:
— Удаче способствовала успешная высадка десанта дивизии НКВД в Шлиссельбург,— говорил он и показал на карте,— Тут же командиром дивизии была отправлена ударная группа для оказания помощи в освобождении Московской Дубравки. В это время передовые части 115 дивизии, при поддержке подразделений 4 бригады морской пехоты после нанесения артиллерийского удара начали переправу через Неву так же имея задачу освободить Московскую Дубравку. В это же время 10-я стрелковая бригада полковника Федорова силами двух батальонов при поддержке нескольких лёгких танков смогла освободить Отрадное и удерживало его до подхода подкрепления. После освобождения Московской Дубравки части 1 Дивизии Погранвойск НКВД совместно с частями 4 бригады морской пехоты и передовым батальоном 115 дивизии нанесли удар на станцию Мга с последующим выходом в тыл 39 немецкого армейского корпуса который в этот момент вел ожесточенные бои с нашей 54 армией на Волховском направлении,— докладчик сделал небольшую передышку давая возможность слушателям лучше сориентироваться в уже полученной информации,— Нанесен значительный урон в личном составе и технике 8 танковой дивизий противника. На данный момент часть войск 39 корпуса окружены в районе Шлиссельбурга-Синявино,— обвел указкой место,— Шлиссельбург мы контролируем на две трети,— тут же уточнил представитель Генштаба,— В результате успешных действий блокада с города Ленина снята, противник перешёл к обороне. Части 54 армии и "Невской оперативной группы" облегчили положение наших войск защищающих южные подступы к Ленинграду. Так же противник остановил передачу 41 моторизованного корпуса в распоряжении группы армий "Центр". Кроме того в срочном порядке сюда,— указал указкой на карте,— переброшены 7-я парашютно-десантная, 250 "испанская", 227 и 212 пехотные дивизии, что в целом ослабило натиск на Москву. Генеральный штаб полагает, что противник предпримет попытку прорваться и освободить окруженных в Синявино. Для недопущения этого мы начали проводить комплекс мер..,-дальше он рассказывал какие контр меры проводятся, сетовал на нехватку авиации, танков и артиллерии. В конце же своей долгой речи,— Генштаб отдельно просит выразить благодарность подразделениям осназ Разведывательного управления которые в "бутылочном горлышке" обезвредили почти всю вражескую дальнобойную артиллерию, а так же лишили противника всей связи,— при этом улыбнулся и чуть чуть мотнул головой, как бы говоря "уж не знаю как это им удалось, но вышло замечательно",— чем лишили врага возможности вовремя сообщить о случившемся, а так же вызвать на подмогу авиацию. Это в свою очередь так же во многом способствовали успеху операции.
Выступали и другие представители авиационных, морских, железнодорожных и прочих тыловых служб. Всех их товарищ Сталин внимательно выслушивал по большей части молча, иногда просто кивал головой, курил трубку и лишь в конце:
— Мы подымим вопрос на политбюро о награждении всех участников прорыва блокады Ленинграда,— пообещал он, а вот когда все "лишние" ушли и в кабинете остались исключительно "свои" доверенные и проверенные:
