— Это всё ещё простая бумага, — шевельнул пальцами масочник, на ходу изменяя гендзюцу и разрешая собеседнику сдвинуться с места. Резко вздрогнув, парень сел несколько удобнее. — Нужно что-то ещё. Простого отчета недостаточно, чтобы убедить меня в том, что где-то рядом ходит обученный джинчурики. У тебя есть своя сеть шпионов, ты должен знать, что на такое прямо сейчас способны всего шестеро. Из них двое способны на такое лишь теоретически. За всеми следят и все они не покидали в последнее время своих стран. Есть ещё и другие, но сейчас нас интересуют лишь джинчурики.
— Я решил проверить это сам. Тоже не поверил, — саркастически улыбнулся парень, — в такое вот чудо, — всё же встал он с диванчика и направился к скрытому в стене сейфу. — Эта находка и вправду меняет абсолютно всё. Я даже задумался сначала, что это сам Восьмихвостый бушует, а вот как оно оказалось на самом деле, — сначала подбросил он в воздух небольшой камешек, изъятый из экранированного личного хранилища, а затем передал его своему... пожалуй, господину. Вслед за камнем на столе появилась небольшая пробирка старого типа с мутной жидкостью. — Повезло, что остались образцы с Мировой войны, когда эта подстилка Хаширамы громила наши высадки... Мы смогли сравнить эти образцы. Я и представить не мог, что одна из сильнейших стран мира, лишилась своего самого главного оружия. Случись такое лет пять назад и уже завтра мы грабили бы их побережье...
— Замолчи, — одного движения ладони хватило, чтобы в кабинете установилась могильная тишина. — Да, это он, — камень рассыпался песком, высвобождая в воздух остатки хранящейся в нём чакры. Совсем недавно он был частью стены, впитав частичку разрушительной мощи, что бушевала там. Отголосок чакры действительно резонировал с содержимым пробирки, собранным после боя с Мито Узумаки ещё десятилетия назад. — Это он... — погрузился в раздумья масочник. — Такая информация может изменить всё. Помолчи, — снова не дав вставить и слова, взмахнул он ладонью, меняя наложенную иллюзию, буквально лишая возможности говорить хозяина кабинета, — мне нужно всё обдумать. Хорошо... обдумать.
За свою жизнь он повидал всякого, приобрёл настолько огромный опыт, что уже почти ничего не могло его 'выбить из колеи'. А вот всё же смогло, ничто в жизни не может идти абсолютно по заранее спланированному плану, обязательно найдётся тот самый винтик, который, вклинившись в нужный момент, изменит первоначальный план до неузнаваемости. Это был даже не винтик, полноценная шестерня слетела со своей оси и мчалась в неизвестном направлении. До развития основного плана оставалось ещё три года, а Девятихвостый, самая сложная, как он рассчитывал, цель пришёл к нему в руки. Сам пришёл, что добавляло ещё больше сомнений. Ловушка? Про него узнали в Конохе, смогли обмануть вообще всех и вырастить настоящего джинчурики, прикрываясь сыном его Наставника в качестве мишени?
— Ладно, — хлопнул он себя по коленям ладонями, словно решаясь. — Но всё равно нужна последняя проверка, — шёлкнул он пальцами, — нужна репетиция, нельзя ошибиться в таком деле, — коснулся края маски человек. Сейчас он уговаривал самого себя, пытаясь продолжать мыслить рационально и не допустить ошибки. Возможный куш стоил такого риска, даже риска преждевременного раскрытия, если в его руках будет Девятихвостый, то уже никто не сможет встать на его пути. — Это ломает все мои планы, я не планировал начинать так рано. Ягура, — Он решился, Мангёко Шаринган, горящий в единственном отверстии оранжевой маски, впечатывал слова приказа напрямую в память, — ты проверишь эту информацию ещё раз, пока у тебя осталось время. Раскройся в бою, стяни к себе внимание и этот неизвестный джинчурики обязательно раскроет себя.
Было небольшое опасение, небольшой червячок страха, что его сил всё же не хватит для того, чтобы подчинить биджу. В прошлый раз всё сработало идеально, но тогда это был просто дикий монстр, обезумевший от ненависти к своим тюремщикам, ослабевший и только что извлечённый из печати. На его эмоциях было так легко играть, подсовывая иные образы, а вот теперь был неучтённый фактор в виде его нового носителя. Абсолютный ноль информации о его силе, контроле над биджу, используемых техниках, ведь шпионы в Конохе всё это время указывали, что биджу запечатан совершенно в ином человеке, ребёнке с очень интересным происхождением, сыне его учителя. А вдруг... не могло ли случиться так, что этот самый ребёнок сбежал из своей деревни или монстр освободился? Нет, такое было невозможно, он бы знал.
— Что потом? Выбросишь меня, найдя новую игрушку? — искривились губы парня с глазами старика в саркастичной усмешке. Ах да, нужно было ещё разобраться и с ним, пообещать что-то ради чего он продолжит следовать за ним.
— Ревность? Забавно услышать такое, — раздался насмешливый ответ. Потом будет главный спектакль, — слегка хрустнул пальцами Учиха. — Главная сцена и раскрытие основного замысла сюжета, многочисленные зрители и ещё большее число актёров... Финал и занавес, после которого останется только один законный правитель этой страны. Ты, — томое в глазах расплылись в кляксы, и пространственная техника поглотила гостя.
Гость ушёл, а хозяин кабинета остался смотреть в ночное небо.
— Ревность? — прошептал он. — Если бы ты мог понять, как же я вас всех ненавижу, красноглазые ублюдки. Что прошлый, что этот — проклятой семя, проклятого клана с их проклятыми глазами. Один правитель? Какой смысл быть владыкой пепелища?
Это была его страна, страна, которую он подчинил своей собственной силой, став из инструмента-джинчурики, обязанного подчиняться, в настоящего игрока. Заставил всех этих клановых, что никак не желали расставаться со своей властью пожалеть о своём упрямстве. Это был он, это всегда был он, а не проклятая иллюзия, в которой он провёл большую часть своей жизни!
Паутинка чужой чакры, гендзюцу, держащегося годами и превращающего носителя в раба Мангёко, мерно дрожала, пропуская сквозь себя непрестанно бушующую в нём ненависть. Он почти накопил нужную меру... а за долгие годы наблюдений даже в работах мастеров можно найти изъян.
* * *
Было мокро — именно так я мог охарактеризовать это утро. Я засыпал в тепле и сухости, а проснулся в ледяном дубаке и с мокрым одеялом. Конденсат, однако, даже вспомнилось вдруг умное слово. Вчерашней усталости уже не было, человек привыкает ко всему, видимо и я уже попривык к таким полевым ночёвкам. Надеюсь только, что простуда мне не грозит и мой иммунитет справится с возложенной на него матушкой природой задачей... Если брать джинчурики, а сам Наруто не болел вообще ничем, как и Мито Узумаки, судя по тем отрывкам её воспоминаний, которые периодически всплывали в моих снах, тоже, то и я само собой не должен. Только всё это отчего-то не отменяло небольшое першение в горле.
Полежав ещё несколько минут и уже кожей прочувствовав, как влага медленно проникает под тонкий походный плед, я всё же решил подниматься. С трудом открыв слипшиеся ото сна глаза, осмотрелся вокруг. Тихо, все ещё спят, импровизированный вход в пещеру прикрыт занавесью из широких листьев, хотя несколько лучей восходящего солнца уже пробились сквозь неплотное покрытие.
— Ода-сан, у вас тут всё хорошо? — отогнув полог, спросил я у туманника. Дымка пара вырвалась у меня изо рта, снаружи было ещё холоднее, тогда как внутри тепло ещё держалось от едва тлеющих углей небольшого костерка и тихого сонного дыхания людей.
Вчера джонин Кровавого Тумана сам вызвался караулить самые противные часы, прямо под утро, когда больше всего хочется спать и я не смог перебороть искушение хорошо выспаться. Не то, чтобы я испытывал к нему такое сильное доверие, так что полночи я и сам не спал... караулил.
— Да, — сухо кивнул он. — Рассвет.
И правда, первые лучи восходящего светила уже раскрасили этот мир.
— Завтрак... — простонал за моей спиной мелкий Нобу, выбираясь на свет. — Надо готовить завтрак... Почему вы меня не разбудили раньше, Ода-сама? Почему... Ой, — вытянулся он, заметив меня, — доброе утро, Лис-сама!
Ночной переход, несколько схваток, а затем подъём во время ливня в кромешной тьме тяжело на нём сказались. Добавим сон едва ли не на голом камне — вот и причина общей усталости и синеве под глазами. Да и идти ему в принципе сейчас некуда, везде враги, вот и вцепился он в меня, не отодрать. В меня и старого джонина если точнее, к нему он отчего-то испытывал примерно такое же уважение вперемешку со страхом.
— Ты должен научиться подниматься сам, без чьей-либо помощи, — отвернулся от нас старый шиноби, продолжая смотреть на рассвет. — Усталость — не оправдание, разум шиноби должен быть превыше желаний. Враг не будет ждать тебя, он будет действовать, когда ты этого не ожидаешь. Каждое дело следует совершать с полной отдачей всех своих сил, ведь может хватить одного проступка, одного упущенного дела и служба длинной в жизнь перестанет иметь смысл. Не встал раньше, не накормил товарищей, они не смогли победить в бою, враги разрушили твой дом и убили всех близких. Не можешь подняться сам — значит не считаешь это важным, а значит недостоин жить, — подвёл итог джонин. — Вспоминай это каждый раз, как принимаешься за любую работу и делай её как должно. Всегда.
Молодой паренёк умолк, внимая мудрости. Молчание затянулось и видимо каждый должен был сейчас раздумывать о чём-то более философском чем...
— Так что у нас на завтрак? — Мой прожорливый организм сейчас волновали куда более прагматичные вещи.
— Вяленое мясо, галеты... — грустно начал наш поварёнок, выныривая из раздумий. — Овощи я с собой не тащил и так тяжело уже было. И ни на какой я не службе, — уже под нос проворчал он, но я всё равно его услышал.
— Жареный кролик, — перебил его туманник, после чего посмотрел на меня и слегка пожал плечами: — Никого в округе всё равно нет, а он сам пришёл... Что-то не так?
А я ничего, просто слегка вздрогнул, услышав знакомое 'усаги' в одном словосочетании с 'жареный'.
— Нет, — криво улыбнулся я в ответ, гоня дурные мысли. — Всё просто отлично.
Перед глазами всё ещё стояли ожоги и рваные раны, из которых я горстями извлекал попавшее внутрь каменное крошево, и изуродованное лицо и тело человека, будто побывавшего в огне, кислоте и мясорубке одновременно, открывшиеся мне, когда я снял костяную маску.
Если ночка, проведённая в вырубленной мною пещере, прошла ещё более-менее спокойно (опустим чьи-то далёкие истошные крики часа эдак в три ночи, из-за которых я проснулся), то вот этот день подкинул для меня забот. Свежее мясо зашло на ура, пусть его и было маловато сразу на семь человек, но так как трое лежат без сознания... Кролик так и не пришёл в сознание после вчерашнего обморока, лишь рефлекторно укрылся с головой походным одеялом, которое накинул на него я вчера. Периодически его пробивал дикий колотун вперемешку с кашлем, но ничего более. Ну ладно, ладно, еды у нас всё равно было маловато, перекусит, когда придёт в себя или я придётся мне кормить его к вечеру.
Ну а после приёма пищи началось то, ради чего я вообще согласился брать с собой семейку сенсоров: работа по засвету во всей её красе... и выглядело это вполне современно. А ещё страшно, едва я представил, что это меня ищет профессиональный сенсор.
— Группа целей, на три часа, — прикрыв глаза, уселся в позе для медитаций старик, — больше четырёх, удаление... — выдержал он паузу, — два. Два сто, — спустя секунду поправился он. Я почувствовал едва ощутимые колебания вокруг себя. Даже не чувствую его чакры. — Вторая группа, шесть часов... Одиночная цель... Этот скрыт, чакру едва ощущаю, уточню чуть позже, нужно пронаблюдать. Придётся вам сегодня побегать, — оторвавшись от наблюдения, поднял на меня глаза сенсор, — тут много кто в округе шляется.
Мне хватило менее чем полсотни секунд для этой краткой демонстрации, чтобы понять, почему таких, как он выбивают в самую первую очередь, не особо пеняя командиров за лишние потери. Да он же ж за несколько минут отсканировал всю эту чертову гору, пусть только и один её склон, определив численность и в некоторых случаях даже прикинув состав групп противника. Какое счастье, что за мной на поиски сенсоров не отправляли.
— Значит придётся, — слегка подпрыгнул я, проверяя снаряжение. — Рано или поздно они всё равно закончатся.
Скорее раньше...
Когда, проламывая слишком слабые для удержания моего веса заросли, я рухнул на лежащих в засаде шиноби Тумана у них уже не было и шанса. После приземления с такой высоты одной только сотни килограмм моего живого веса уже не выживают, а тут ещё и чакра была. Один умер мгновенно, я упал прямо на него, еще двое упали бессознательными куклами, когда от удара моих хвостов их впечатало в землю. Последний, даже не оглянувшись на товарищей, прямо с места изо все сил рванул от меня, рыбкой ныряя в кусты перед собой. Активно маневрируя между стволов деревьев, а кое где и перебегая прямо по ним, он петлял, пытаясь оторваться, но он уже с самого начала был обречен. Двумя рывками я сблизился с ним и подсёк за ноги хвостом. Подсёк мягко, стараясь не перерубить хрупкие человеческие кости, а просто заставить потерять равновесие.
— Поможете им? — вернувшись, сгрузил я три тела перед ступенями главного здания храма.
Это была уже вторая группа, которую я притащил сюда. Убивать просто так желания не было, а держать людей где-то было нужно. Трое послушников, единственные выжившие в недавней резне, сейчас выстроились передо мной. На первых бессознательных и потрёпанных раненых шиноби они смотрели с нескрываемой злобой, но сейчас, вроде как, уже поуспокоились. Хотя нет, двое с трудом пытались скрыть свои чувства по отношению к тем, кто разрушил их прошлую жизнь. Старший послушник, а вот у этого всё было ещё хуже — он словно потерял все эмоции и с блаженным видом просто наблюдал. Хорошо ещё, что согласились помочь мне, иначе взятых в плен пришлось бы казнить на месте...
— Как велит нам... — на моменте начала проповеди я сделал настолько безразличный вид, что он мгновенно перешёл к самой сути, — мы поможем им, — кивнул он, а я заметил, что он успел частично поседеть за эту ночь. — Мы позаботимся о них, но сначала убедимся, что они не смогут навредить ни себе, ни нам, — по его знаку второй монах вытащил связку железных кандалов.
— Надеюсь на вас, хотя вряд ли шиноби удержит простое железо, — в свою очередь ответил я с толикой уважения поглядывая на это железо. Подготовились ребята — это раз и зачем им тут кандалы были нужны — это. — Возможно, будут ещё люди, — предупредил я заранее.
— Мы сделаем всё, что в наших силах, — поклонился он. — Братья, — обратился он уже к своим товарищам, — где там наша колотушка?
Колотушка? Ох, даже думать не хочу, что там они там с ней будут делать, просто потом всё перепроверю ещё раз. Надеюсь, они останутся живы, враги врагами, а смертей я повидал уже предостаточно.
— Нашёл, — хватанув за шкирку закутанного в натуральный маскировочный халат мужчину стянул я его с ветви дерева. Ох и попил он из меня крови, даже не зная о этом.
