— Я уверен, что эти таинственные, бесстыдные пропагандисты и мерзкие враги Матери-Церкви извлекут выгоду из этого дезертирства, — продолжил Кэйлеб с благочестивым выражением лица. — И я подозреваю, что это будет иметь больший эффект, чем хотят думать Клинтан или инквизиция. Но меня больше интересует, как это будет выглядеть с нашей точки зрения, — выражение его лица стало гораздо серьезнее. — Знаю, это звучит сентиментально и мягкосердечно, но я всегда хотел, чтобы Чарис был настоящим убежищем, местом, которое приветствует людей, спасающихся от нетерпимости, угнетения или преследования. Это должно быть реальной основой для всего, что мы пытаемся построить, — основой для человеческой свободы и человеческого достоинства, — и чтобы противостоять чему-то вроде Церкви и кому-то вроде Клинтана, этот фундамент должен быть прочным. У него должны быть корни, погруженные в скальную породу, достаточно глубокие, чтобы выдержать любой шторм.
— И чтобы это действительно сработало, чарисийцы должны видеть себя такими. Наш народ должен определить себя как гостеприимных хозяев для бегущих от преследований, если мы не хотим, чтобы эти беженцы попали — какое там слово использовал Мерлин? В гетто. Вот и все. Если мы не хотим, чтобы эти беженцы селились изолированными, непереваренными кусками вместо того, чтобы быть интегрированными в общество и церковь вокруг них, мы должны принять их. И нам нужно заложить этот фундамент сейчас, прежде чем мы начнем рассказывать всему миру правду о Лэнгхорне и других "архангелах". Такие люди, как мадам Диннис или семья отца Пейтира, являются наглядным доказательством для всех, включая наших собственных людей, что так оно и есть, так мы действительно думаем, по крайней мере, здесь, в Чарисе, клянусь Богом! И если уж на то пошло, вы с Горджей, Нарман — доказательство того, что мы готовы приветствовать даже старых врагов и фактически интегрировать их в наше собственное общество и правительство, если они готовы встать рядом с нами против таких людей, как храмовая четверка. Теперь у нас есть шанс сделать то же самое с Джарасом и Холманом, и я чертовски хочу, чтобы все было сделано правильно!
Шарлиэн кивнула, наклонившись ближе, чтобы положить голову ему на плечо, пока они наблюдали, как Эйлана бегает по террасе на четвереньках.
— Мы работаем над этим, любимый, — сказала она ему. — Мы работаем над этим.
.II.
Грей-Виверн-авеню, город Теллесберг, королевство Старый Чарис
Это был красивый грузовой фургон, раз он сам так сказал, — подумал Эйнсейл Данвар. — Он потратил на это много усилий, и тот факт, что он был опытным плотником и изготовителем фургонов, сыграл заметную роль в планировании его части операции "Ракураи". Он был уверен, что у других ракураи великого инквизитора были собственные навыки, которые были учтены в планировании и приказах архиепископа Уиллима, хотя никто никогда не говорил ему об этом. Конечно, он понимал, почему это было так. То, чего он не знал, нельзя было бы вытянуть из него пытками, если бы еретики случайно захватили его живым.
Справедливости ради — чего он на самом деле не хотел делать — он должен был признать, что не видел явных доказательств того, что еретики не имели в виду это, когда обещали не пытать своих врагов, но то, что происходило открыто, не всегда совпадало с тем, что происходило в тайне, и успех еретиков в срыве всех усилий по созданию какой-то эффективной организации против них, безусловно, предполагал, что они заставляли людей как-то говорить. Но как бы они ни справлялись с этим, это не принесло бы им никакой пользы, если бы у него вообще не было нужной им информации.
И так или иначе это больше не будет иметь серьезного значения, — напомнил он себе.
— Было бы намного проще, если бы мы могли просто разгрузить фургон, мастер Газтан, — сказал колесный мастер, осматривая сломанное колесо и треснувшую ось. — Сбросьте с него груз, и поднять его будет намного легче.
— Конечно, вы правы, — кивком согласился человек, назвавшийся Хайреймом Газтаном. — И если вы увидите какое-нибудь место, где можно припарковать еще один фургон такого размера, пока мы перекладываем на него груз, я полностью за это!
Он раздраженно замахал руками, и колесный мастер скривился в знак признательности. Грей-Виверн-авеню была одной из самых оживленных улиц в Теллесберге, городе, известном своей плотностью движения. "Газтан" преуспел в том, чтобы оттащить свой восьмиколесный сочлененный фургон на обочину улицы после того, как сломалось правое переднее колесо. Чтобы добиться даже этого, ему пришлось заехать на тротуар, и необходимость пешеходам обходить его никак не способствовала уменьшению затора. Теперь горный дракон между оглоблями фургона терпеливо стоял, опустив голову, пока рылся в мешке с кормом, подвешенном к его голове, игнорируя еще более стесненное движение, просачивающееся мимо препятствия. Городская стража уже ясно дала понять, что надо починить именно этот фургон — быстро! — и убраться с дороги, пока пробка не стала еще хуже.
— Что ж, — сказал теперь чарисиец, поворачиваясь, положив руки на бедра, чтобы посмотреть, как его ученику удалось втиснуть свой рабочий фургон за стоявшим кузовом "Газтана", — я думаю, нам просто нужно сделать все, что в наших силах. — Он покачал головой. — Не уверен, насколько хорошо это сработает, если эта ось так плоха, как кажется, но я думаю, что у нас есть запасное колесо, которым мы можем заменить сломанное, по крайней мере, на время, чтобы отбуксировать вас из центра всего этого проклятого движения.
— Хорошо! — сказал Эйнсейл, с энтузиазмом кивая, и закатил глаза. — Если ко мне подойдет еще один раздраженный стражник и спросит меня: — "Как ты думаешь, сколько ты еще пробудешь?" — я думаю, что просто двинусь и перережу себе горло прямо здесь.
— Мне кажется, это немного радикально, — сказал ему колесный мастер с усмешкой. — И все же, ты достаточно близко к собору, чтобы, вероятно, довольно быстро встать в очередь к архангелам.
Он рассмеялся, и Эйнсейл заставил себя рассмеяться в ответ, хотя, по его мнению, в этом богохульном упоминании не было ничего смешного. И он заметил, что еретик тоже не подписался скипетром, когда упомянул архангелов. Что ж, вряд ли это было неожиданностью.
Он отступил назад и наблюдал, как колесный мастер и его помощник приступают к работе. Он признал, что они были хороши, как и положено чарисийским рабочим, но их ждал сюрприз. Даже два сюрприза, если он собирался быть точным, хотя у них, вероятно, не было бы времени оценить второй. Но это их запасное колесо не подходило. Эйнсейл приложил немало усилий, чтобы убедиться, что ни одна стандартная ступица чарисийских колес не подойдет к этой оси, точно так же, как он очень тщательно устроил, чтобы колесо сломалось именно там — и тогда — где это произошло. К счастью, никто не заметил резких ударов ручной кувалды, которые потребовались, чтобы выбить клин, который он ранее установил при натяжке стальной шины на обод колеса, когда он достиг точно нужного места. Будем надеяться, что колесный мастер также не заметит, что "разрыв" шины был подозрительно прямым и чистым. Эйнсейл немного беспокоился по этому поводу, но только немного.
Бог не позволил бы ему зайти так далеко только для того, чтобы потерпеть неудачу на этом этапе.
* * *
— Ты слишком много беспокоишься, Рейджис, — поддразнил епископ Хейнрик Уэйнейр. — Если бы это был не залив Джарас, это было бы просто что-то другое. Признай это! Ты просто надоедливый!
Седовласый, чисто выбритый епископ Теллесберга наклонился вперед, чтобы постучать указательным пальцем по груди графа Грей-Харбор, карие глаза сверкали веселым вызовом. Он и Грей-Харбор знали друг друга почти так же долго, как Грей-Харбор знал Мейкела Стейнейра, и Уэйнейр, как следующий по старшинству прелат Церкви Чариса, часто замещал архиепископа на заседаниях имперского совета, когда Стейнейр — как сегодня — был занят другими обязанностями своей собственной церковной должности.
— Я не "надоедливый", — сказал Грей-Харбор с огромным достоинством, когда экипаж уверенно двигался по улице. — Я просто добросовестный, вдумчивый, проницательный — не забывайте, проницательный! — слуга короны. Это моя работа — беспокоиться о вещах точно так же, как твоя работа — убеждать меня в том, что Бог на нашей стороне.
— Проницательный! — фыркнул Уэйнейр. — Именно так ты называешь это?
— Когда не чувствую, что уместен еще более сильный термин, то да, — рассудительно сказал Грей-Харбор, и епископ рассмеялся.
— Думаю, в этом может быть что-то особенное, — сказал он, подняв большой и указательный пальцы правой руки примерно на расстоянии четверти дюйма друг от друга. — Кое-что маленькое! — Его глаза сверкнули на старого друга. — И все же, учитывая, что Доминик командует, а видения сейджина Мерлина уверяют нас, что все прошло хорошо, неужели ты не можешь найти повод для беспокойства получше, чем залив Джарас?
Грей-Харбор на мгновение задумался, затем пожал плечами.
— Конечно, могу. На самом деле, я думаю, что, вероятно, одна из причин, по которой я беспокоюсь о заливе, заключается в том, что мы знаем, что все прошло хорошо. — Уэйнейр выглядел озадаченным, и Грей-Харбор усмехнулся. — Я имею в виду, что "беспокойство" о чем-то, что, как я знаю, сработало в значительной степени так, как мы имели в виду, отвлекает меня от беспокойства о других вещах, которые, как мы не знаем, сработают так, как мы задумали. Если вы понимаете, что я имею в виду.
— Знаешь, самое страшное, что я тебя понимаю, — сказал Уэйнейр. — Вероятно, говорит что-то нездоровое в моем собственном разуме.
Грей-Харбор снова засмеялся, на этот раз громче, и епископ покачал головой. Правда, конечно, заключалась в том, что они оба знали о хороших новостях, которые Грей-Харбор собирался объявить в ближайшие пять дней или около того. Уэйнейр, как член внутреннего круга, действительно наблюдал за битвой через дистанционно управляемые пульты Совы в течение нескольких часов. Большую часть этого времени он провел, молясь за тысячи людей, которые были убиты или искалечены в этом котле дыма, огня и взрывающихся кораблей, и он точно знал, какую цену заплатил флот Доминика Стейнейра, чтобы купить эту победу. Грей-Харбор не имел возможности наблюдать лично, но первый советник был опытным морским офицером, не понаслышке знавшим, на что похожа подобная бойня. И он уже давно привык воспринимать "видения" Мерлина как доказанный факт. Он планировал, как наилучшим образом использовать уничтожение деснейрского флота с тех пор, как произошла битва, и с нетерпением ждал воплощения этих планов в жизнь, как только новости официально достигнут Теллесберга.
— Проблема не в твоем разуме, Хейнрик, — сказал ему сейчас Грей-Харбор. — Проблема в том, что...
* * *
Эйнсейл стоял на узком, ограниченном пространстве открытого тротуара у своего фургона, между ним и зданием, рядом с которым ему удалось припарковаться, и наблюдал за движением транспорта, пока колесный мастер и его ученик ругались с чувством и изобретательностью. Они только что обнаружили нестандартные размеры оси фургона, и как только они вдвоем закончили выражать свои чувства, Эйнсейл был уверен, что они займутся разработкой способов решения проблемы.
Или они бы сделали это, если бы у них было время, — подумал он, когда наконец заметил карету, которую ждал. — Хорошо, что он позаботился о том, чтобы ремонт занял больше времени, чем первоначально предполагал колесный мастер, поскольку экипаж, медленно двигавшийся по переполненной улице, существенно отставал от своего обычного графика. И когда он приблизился, Эйнсейл почувствовал, как его рот разочарованно сжался. Сзади не было стражников в оранжево-белых ливреях архиепископа, которые обычно сопровождали его.
Почему именно сегодня? — безмолвно потребовал он. — Сегодня, из всех дней! Было бы слишком много просить этого ублюдка держаться своего собственного...?
Он быстро отбросил эту мысль. Тот факт, что Бог и Лэнгхорн сочли нужным завести его так далеко, даровать ему ту степень успеха, которой он достиг, было больше, чем любой человек имел право требовать. Он не имел права жаловаться или ругать Бога только потому, что ему не было дано еще больше!
Прости меня, — смиренно взмолился он, открывая маленькую, тщательно скрытую панель, которую встроил в боковую стенку фургона. — Не мое дело ставить свою мудрость выше Твоей. Я уверен, что все это часть Твоего плана. Спасибо Тебе за возможность быть частью Твоей работы.
Он сунул руку в потайное отделение и взвел курок кремневого замка. Затем его рука легла на рукоятку пистолета, и он встал, расслабив плечи, наблюдая с полным спокойствием, которое, как он был немного удивлен, было совершенно искренним, когда карета неуклонно приближалась.
— Нам придется вернуться в мастерскую, мастер Газтан, — говорил колесный мастер. — Похоже, нам нужно будет...
Он продолжал говорить, но Эйнсейл не слушал его. Он кивнул, делая вид, что слушает, но его внимание было приковано к другому голосу. Голос его матери, читающей катехизис с гораздо более молодым Эйнсейлом, когда он сидел у нее на коленях на кухне. А потом раздался голос архиепископа Уиллима и другие голоса, все они были с ним в этот момент, поддерживая его своей силой. Он выслушал их, обнял, и когда карета поравнялась с фургоном, Эйнсейл Данвар радостно улыбнулся и нажал на спусковой крючок.
.III.
Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, и
Соборная площадь, город Эрейстор, княжество Эмерэлд
— Я пришел так быстро, как только мог, Кэйлеб, — сказал Мейкел Стейнейр, когда Эдуирд Сихэмпер с каменным лицом проводил его в личные покои королевской четы. Архиепископ быстро пересек комнату и опустился на колени рядом с Шарлиэн, которая сидела, сгорбившись, в кресле, обнимая дочь, а по ее щекам текли слезы.
Кэйлеб только коротко кивнул, когда Стейнейр успокаивающе обнял Шарлиэн за плечи. В его глазах не было слез, только ярость, и архиепископ скрыл укол беспокойства, узнав гнев своего императора.
Есть столько провокаций, на которые может поддаться любой человек, прежде чем начнет забывать, что он не такое животное, как его противники, — спокойно подумал Стейнейр. — Пожалуйста, Кэйлеб. Пожалуйста! Отойдите от этого. Сделайте глубокий вдох. Не набрасывайтесь на кого-то так, о чем вы пожалеете в ближайшие дни.
— Нам следовало принять больше мер предосторожности, — проскрежетал император. — Мы были слишком предсказуемы. Они знали, где найти вас и Рейджиса, Мейкел. Вот в чем все дело — единственная причина, по которой им удалось это провернуть. Они знали, где найти вас, потому что мы позволяем вам пользоваться одним и тем же маршрутом каждый раз, когда вы прибываете во дворец.
— Кэйлеб... — начал Стейнейр, но Кэйлеб прервал его.
— Нет, это не ваша вина, — император пристально посмотрел на него. — Нет, вы не говорили своему кучеру или сопровождающему выбирать альтернативные маршруты, но и никто другой этого не делал. Как и Мерлин, и я тоже, и мы, черт возьми, должны были это сделать. Черт бы вас побрал, Мейкел! Мы знаем, что Клинтан считает убийство вполне приемлемым инструментом. И в отличие от тебя, Нарман, — сказал он далекому князю Эмерэлда, — ему наплевать на задницу крысопаука, сколько невинных прохожих он убивает по пути. Черт возьми, для него здесь нет ни одного невинного свидетеля! Либо они гребаные еретики, которые заслуживают того, что, черт возьми, они получают, либо они благородные мученики Божьего плана! В любом случае, он может убить, черт возьми, столько их, сколько захочет "во имя Бога", и не чувствовать ничего, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы!
