Божественный Вор, в отличие от более слабых жертв воздействия техники, чувствовала себя немного лучше — по крайней мере, ей не хотелось, кхе-кхе, вскрыться. Правда, в этом плане её содействие особо и не нужно было: поток энергии к её призрачному телу нарушился и призрачный образ начал мигать, кажется, желая окончательно потерять связь с миром и отправиться в следующий путь.
До этого верный, ласкающий сущность ветер, словно утекал из-под рук, расползаясь дальше по гробнице, впитываясь стенами и ещё не повреждёнными энергетическими узлами.
«От той, кто всю жизнь бежал от кого-то, убегает собственная сила», — иронично засмеялась Кан Ё Джон, схватившись за голову.
Зуд стал таким невыносимым, таким ужасным, таким сильным и страшным.
Ей так хотелось что-то взять, так хотелось что-то присвоить себе, так сильно…
Она знала, что у неё ничего не было. Она знала, что все её сокровища для неё ничего не значат. Она знала, что её дрянная попытка вернуться к жизни лишь немного продлит её агонию. Она знала, что иной судьбы она и не достойна.
Она знала…
Призрачное тело женщины дрогнуло. Она не выдержала и упала.
Монахиня, больше напоминая полумертвого демона, чувствуя боль, что она причинила, с грустью нарисовала один понятный ей жест в воздухе и начала молиться. Её молитва была тихой, она буквально тонула в криках тех, кому она причинила боль, но её это не смущало. Кроваво-красный свет осветил пространство, окончательно исказив образ статуи Будды.
Кто бы мог подумать, что её действительно заставят пойти на такое.
Её путь порочен.
Её путь неправильный.
Она уже не сможет пойти дальше. Она уже пошла против собственной идеи и убеждений. Поток её энергии нарушился и исказился.
Она не принадлежала сама себе. Её путь уже не принадлежал ей.
— Как жаль, — вытерла слезу пожилая женщина, практически вплотную подойдя к призраку Божественного Вора. Страдающее сердце было для неё лучшим ориентиром. — Мёртвые должны оставаться мёр…
Старушка не успела договорить. По стене неожиданно прошелся удар.
Затем второй.
Затем третий…
Божественный Вор, что-то поняв, громко засмеялась.
Бум!
— Я хочу умереть…
— За что…
— Демон, демон, демон, демон!!!
Стена таки не выдержала: её буквально выбили ноющие мастера боевых искусств, которых также, кажется, поразило немного силой монахини. И тем не менее они продолжали стоять, просто не имея возможности противиться не менее страшной и во многом мерзкой силе — духовным нитям.
Атмосфера неуловимо изменилась.
Хнычущие, дергающиеся, плачущие тела разошлись, позволив выйти вперёд Ан Хаяну, что, поддавшись торжественной атмосфере, снял маску и встал напротив монахини, щеголяя широкой, наглой улыбкой.
Его чёрное сердце, чувствуя настрой хозяина, быстро билось, разгоняя по телу чёрно-синюю энергию, что бурными потоками распространялись вокруг него. Как ни странно, его чёрное сердце было идеальным антиподом силе монахини.
Сомнения? Стыд? Так ещё и навеянный кем-то?..
Это съедобно?
Божественный Вор, чувствуя всё усиливающийся зуд в голове, если бы у неё были силы, могла на Ан Хаяна и просто-напросто наброситься, но, к счастью, испортить появление парня у неё не получилось в силу…
Не самых приятных обстоятельств.
Настоятельница храма, переведя своё внимание с клептоманки на Ан Хаяна, прищурилась: что-то ей в парне сильно не понравилось, и она даже сначала не могла сказать, что именно.
— Что с твоим сердцем, дитя?
Старушка взмахнула костлявой, высушенной рукой, и по парню ударил свет, что он достаточно легко разбил энергией чёрного сердца. Всё же, теперь он был в своём материальном теле, да и сама монахиня была уже далеко не такой бодрой, как изначально.
Ан Хаян выжидательно помолчал, вытянув руку.
Рядом с ним, фактически выпав из тени, на негнущихся ногах вышел Хван Мун Су со шкатулкой в руках. Пришибленный читака, что едва успел избежать воздействия нового удара, молча передал под взглядом вытянувшей (и так вытянутое, между прочим) лицо старушки шкатулку, после чего на всё тех же негнущихся ногах провалился в тень, понимая, что он тут ну вот совсем лишний: даже вероятность того, что он сможет помочь страдающей нуне, была крайне мала, а уж хёну...
Не-е-ет, из него такой себе воин. Ему на сегодня приключений хватило, как и на следующую неделю, как и на следующую жизнь…
Ан Хаян же, смотря в загоревшиеся глаза монахини, неспешно, даже показательно открыл шкатулку, достав оттуда небольшой красный шарик. Шкатулку он беззаботно откинул, словно какой-то мусор.
…почему-то у Ан Хаяна возникли мысли, что добрые храмовники, ну вот никак не связанные с помешанной настоятельницей, захотят сильно пожать ему шею, если узнают, как он обошёлся со шкатулкой.
— Что с моим сердцем? — окинул задумчивым взглядом лекарство парень. — У меня оно просто чёрное.
Нет, ну как тут не воспользоваться моментом и не повыделываться?
Старушка, внешне всё меньше напоминая человека, коротко кивнула. Кроваво-красный свет пульсировал вокруг неё, словно в такт её сердца.
— Отдай пилюлю, маленький демон, и я позволю вам уйти. Всем, — совсем уж расщедрилась старуха, прислушавшись к чему-то. — Ты всё равно не сможешь её принять. Мне не хочется причинять вам боль. Позволь воспользоваться изъяном моего проклятья. Не заставляй меня жалеть ещё больше.
— О? — приподнял бровь Ан Хаян, презрительно улыбнувшись. Его чёрно-красные глаза весело заискрились. Ну, либо ему так хотелось думать. — Да ну?
Настоятельница храма печально вздохнула.
— Если ты примешь сейчас эту пилюлю, то твоё тело разорвёт, а путь — не выдержит. Её могут принять лишь те, кто находится уже на пике истинной трансцендентности и готов открыть своё сердце исто…
Настоятельница выпучила глаза на парня, что беззаботно разломал пополам пилюлю, половинку кинул на землю, растоптав, а вторую половинку — закинул в рот.
— Обычно такие подарки судьбы герои получают либо ближе к концу, либо в самые ответственные моменты. Братец, я прав?
Из тени вылезла рука и показала Ан Хаяню большой палец, но быстро залезла обратно.
Кхм.
Медленно, показательно пережевав пилюлю, парень её проглотил, почувствовав, как быстро начало разгораться тело, что, впрочем, очень удачно тушила, как бы парадоксально это не звучало, вспыхнувшая неконтролируемая ярость монахини, подпитывающая его буквально начавшее танцевать чёрное сердце.
Ан Хаян поднял руку и, к чему-то прислушавшись, сделал лёгкий пасс.
Трясущиеся тела сзади него улетели за пределы помещения.
«Их эмоции всё равно практически ничего не дадут, — поморщился как от изжоги жрущий всякую дрянь "демон". — А так, глядишь, ещё и выживут. Карму себе подчищу».
Ещё один пасс.
Тела его товарищей подлетели и были аккуратно уложены в углу помещения. Так себе помощь, но он не рискнул протаскивать их тела прямо под носом настоятельницы самого праведного образования всего Мурима. Мало ли, ещё и сожрёт их души.
— Прикольно, — посмотрел парень на свою ладонь как на восьмое чудо света.
Кажется, скоро ему станет очень плохо, но пока он чувствовал себя настолько хорошо, что ему хотелось крушить горы и… м-м-м, бегать по воздуху?
И, кажется, сейчас у него были силы на это.
Если же он переживёт эту авантюру, то…
— Ну что, ископаемое, — широко улыбнулся Ан Хаян, расставив руки, распространив настолько много чёрно-синей энергии в окружающее пространство, что стены начали подрагивать, с трудом выдерживая давление двух настолько концентрированных спектров энергии. — Попробуй напасть!
Настоятельница храма, безумно зарычав, кинулась на парня.
…гробнице там окончательный конец не настанет?..
Глава 54
Появившаяся из тени голова читаки заставила меня, мягко говоря, напрячься. Признаться, у меня чуть опять не сработал рефлекс на подобного рода появления всяких морд, и наглый всезнайка едва не улетел туда, откуда вылез, но, к его чести, он вовремя успел обрисовать (в настолько общих чертах, что я даже восхищаюсь, м-да) ситуацию, заставив, как обычно, немного поменять изначальный план.
Думал, что выступлю в роли поддержки, а тут, оказывается, нужно делать всё самому.
Блин…
Вообще, этим безумным концентратором Ци (как его вообще умудрились сделать?!) мы хотели старуху шантажировать, однако уже в тот момент, когда наполовину разрушенную комнату окрасил кровавый свет, я понял, что максимум смогу договориться о том, как меня будут убивать, и то — не факт, что покореженное сознание настоятельницы правильно интерпретирует мои запросы.
Бежать? И бросить сестрицу с братцем, пусть последний и сам смог свалить? Лучше уж героически сдохнуть, перед этим обломав злой пыли все планы, чем, поджав хвост, сбежать. Опять же, опуская братца, недомелочь была для меня по-настоящему родным человеком, которого я не бросил бы ни при каких обстоятельствах.
Да и, в конце концов, это я тут основная боевая сила. Нужно соответствовать.
Желание поглотить эту дрянь ко мне пришло, как и подавляющее большинство моих действий, спонтанно: в конце концов, мои мозги просто отлично (э-э-э, я бы даже сказал, что слишком хорошо) ощущали ментальную составляющую окружающего мира, и у меня сравнительно легко получилось понять, что находится у меня в руке, а также то, как оно работает.
Какой-то гений умудрился буквально поместить в маленькую пилюлю частицу чего-то… выходящего за рамки понятного даже не пути, а целой концепции, и просто море, море энергии.
Если бы не осознание того, что я держу в руках, то хрен бы решился на такую авантюру.
Наверное, самым страшным здесь является то, что у кого-то получилось сделать так, чтобы столь концентрированная энергия в настолько маленьком объекте не рассеивалась хрен знает сколько лет (начнём с того, что я вообще не представляю, как можно накапливать энергию в чисто материальных объектах, чтобы она не рассеивалась), но, честно говоря, сомневаюсь, что у меня сейчас есть время на дополнительные размышления.
Эффект от этой дряни был практически мгновенным: жар. Безумный жар, начавший расходиться от языка, что пошёл по горлу и сконцентрировался в желудке, откуда уже распространился по всему остальному телу. К счастью, от той половинки опасной штуковины, что я засунул в рот, энергия распространялась постепенно, иначе, если бы она резко вырвалась, то меня могло разорвать ещё на этапе, когда разломал эту злосчастную пилюлю.
И всё же, даже учитывая явные побочные эффекты, основной части которым ещё лишь предстояло раскрыться, сейчас мне было хорошо.
Тело было буквально переполнено силой. Она изливалась из меня, и я совершенно не контролировал это, позволив энергии свободно распространяться и выходить, иначе, боюсь, меня правда может разорвать.
В голове был такой звук, будто что-то трещало и вот-вот хотело сломаться. Это крайне тяжело передать, но что-то в глубине меня подвергалось форсированным трансформациям, не говоря уже об источнике, что безумными темпами поглощал и перерабатывал энергию. Поток был настолько большим и сильным, что буфер с чёрным сердцем заработали в настоящей синергии, словно единое целое и, кажется, начали полноценно сливаться.
Два разных спектра энергии, что несли разные идеи, в конечном итоге станут одной силой, и мне тяжело представить, что из этого получится по итогу и получится ли вообще, но я был уверен в одном: если моя физическая и энергетическая тушки смогут это пережить, то я мгновенно стану истинной трансцендентностью.
…в последнее время частенько задумываюсь, что у меня один из самых стрёмных путей боевых искусств Мурима. Пока все познают свою силу, создают и подстраиваются под уникальные стили, моя тушка следует какому-то непонятному гибридному, изначально искусственному пути…
…эх…
Вместе же с этим моё восприятие менялось прямо на глазах, открыв силу духовных нитей с новой стороны.
Я не подал виду, но безумно напугался. Напугался тому, что буквально всё моё восприятие затопили тысячи и тысячи духовных нитей, что пронизывали окружающую реальность. Какие-то дрожали, какие-то были статичными, какие-то были натянутыми, какие-то были перемотанными между собой, какие-то…
Нет. Их слишком много. Не могу всё передать, это просто невозможно. Их и так было много: в лесу всякой живности хватает. А тут же…
Духовные нити начали пронизывать всю реальность.
И не только это: я слышал их. Не ушами. Это был даже не звук, а… твою мать, как это передать?!
…мама, я точно принял какую-то дрянь, помоги…
Этот звук-который-не-звук был похож на… струны. Натянутые струны, миллионы струн, каждая из которых создавала абсолютно уникальный звук, создавая на самом краю сознания нечто похожее на странную симфонию.
Вот это, помяни творец мои башенки из спичек, меня вштырило пилюлей недокитайской…
Самым же паршивым здесь было то, что виду подавать было нельзя. Поединок с этой старушкой — это ещё и психологическая битва. Моё сердце, что с каждой секундой от потоков энергии билось всё сильнее, требовало негативные эмоции могущественной настоятельницы храма, и для этого я должен был выжать из себя максимум: как физический, так и ментальный.
Нападение старухи было резким и крайне яростным.
Пространство буквально задрожало от столкновения двух враждебных друг к другу сил. Это был первый раз, когда я участвовал в битве подобного уровня, и, как ни странно, даже учитывая ослабленное состояние монахини, моя тушка столкнулась с проблемой: чужая идея, что буквально обрела какое-то странное метафизическое проявление. Кажется, нечто похожее было ещё во время прихода змеёныша, но, если честно, сравнивать мёртвого психа, что и близко ещё не успел восстановиться, против настоятельницы храма с поехавшей крышей, с которой точно старая пыль сделал что-то крайне нечистое, глупо.
Это уже была не просто проекция. На меня на самом деле попытались воздействовать чужой идеей, что имела силу достаточную, чтобы влиять на материальный мир более широко, на каких-то глубинных уровнях. Эта сила попыталась воздействовать на меня, что, ясен пень, мне сразу не понравилось. Моё восприятие уловило, как кровавый свет попытался повлиять на сердце, взрастить в нём что-то, как попытался утопить в… подобии кровавого света, но, к несчастью для монахини и её техники, я был, кхе-кхе, слишком толстокожим.
Моё чёрное сердце несло энергию более высокого порядка. Моя идея вообще была какой-то противоестественной для этого мира, и я сам затруднялся сказать, чем эти духовные нити были на самом деле, не говоря уже о том, что я частично являлся носителем техники секты Облачного Меча.
