Больше всего Джеффри бросало в дрожь от вида дома. Одно дело — осознавать, что сейчас они находятся за орбитой Нептуна, на расстоянии долгих световых часов от края Солнечной системы. Проехали достаточно далеко, и вот что произошло. Совсем другое дело было на самом деле видеть, каким жалким и слабым выглядело солнце с такого расстояния.
Джеффри никогда в жизни не был дальше Луны. Солнце теперь было более чем в тридцать раз дальше от его дома, чем тогда, а свет, который оно давало, был более чем в девятьсот раз слабее. Это было пробитое в небе пулевое отверстие, пропускавшее тонкий луч водянисто-желтого света, слишком слабого, чтобы его можно было назвать солнечным. Впервые в своей жизни он по-настоящему понял, что его дом вращается вокруг звезды.
И он почувствовал некоторое представление об истинном масштабе вещей. Это пулевое отверстие по-прежнему было самым ярким пятном на его небе, но он мог представить, как оно сжимается, уменьшаясь в размерах, туго сжимаясь по мере того, как он все глубже погружался во внешнюю тьму. Пока даже этот стержень карандаша не превратился всего лишь в колеблющуюся струйку ледяных фотонов.
Он улыбнулся этому, потому что не преодолел и тысячной доли светового года.
Солнце, возможно, и было самым ярким на небе, но не самым большим. Ледяной астероид, который находился в противоположном направлении — его видимая поверхность была освещена — имел пятьдесят километров в поперечнике в самом широком месте. Это была темно-красная картофелина, ее гладкая поверхность была лишь слегка испещрена кратерами. Как и все объекты пояса Койпера, он вращался вокруг Солнца практически без помех более четырех миллиардов лет. Время от времени гравитационное воздействие одной из крупных планет может вытолкнуть объект пояса Койпера на кометную орбиту. Для большинства объектов такой славы не предвиделось. Они бы проводили здесь свое существование, занимаясь своими одинокими делами, пока не взойдет солнце. Если бы, конечно, сначала не появились человеческие машины, чтобы воспользоваться их богатствами.
— Это наше? — спросил Джеффри.
— Если мы там, где утверждает корабль, то это "Львиное сердце", — сказал Гектор. — Через некоторое время мы сможем перепроверить это, но на данный момент не вижу причин сомневаться в этом. Мы проделали долгий путь, и совершенно очевидно, что это ледяной астероид. — Он на секунду оторвал взгляд от дисплея, чтобы встретиться взглядом с Джеффри. — Как ты себя чувствуешь?
— Говорят, станет легче.
— Так и есть. Но пятьдесят один день — это долгий срок даже для опытного космического путешественника. Однако оборудование современное. Длительных последствий быть не должно. -Он кивнул на одну из принципиальных схем. — Корабль даже передислоцировал свои центрифужные установки. Он хочет, чтобы нам было как можно комфортнее. Нам всем следует подумать о том, чтобы провести некоторое время в условиях гравитации, даже если придется делать это посменно, пока кто-то следит за происходящим отсюда, сверху.
— Ты сказал, что шкафы современные, — сказал Джеффри.
— Хитачи производит их уже давно, но тем, которые мы только что использовали, еще нет шестидесяти двух лет.
— Ты сказал, что именно столько лет кораблю, — сказал Джумаи.
— Его основные системы такого возраста, — ответил Гектор. — Двигатель, корпус, система жизнеобеспечения, все, что нужно для возвращения на лунную орбиту. Однако с тех пор он, должно быть, был оснащен совершенно новым внутренним оборудованием. Шкафы могли быть изготовлены на борту, если бы в ремонтных системах были подходящие материалы и чертежи. Но гораздо более вероятно, что они были просто куплены и отправлены в Зимний дворец.
— Так, чтобы никто в семье не знал? — спросил Джеффри.
— Только одному человеку нужно было бы знать, — сказал Гектор, — и ни у кого из нас никогда не было бы повода расспрашивать его.
— Мемфису.
— Кто еще мог бы следить за тем, какие припасы были необходимы? Материалы и комплектующие постоянно доставлялись в Зимний дворец, и никто из нас и глазом не моргнул. Насколько сложно было бы засунуть шесть гибернационных коробок Хитачи в одну из этих партий? У Хитачи не было бы причин задавать вопросы, и агрегаты были бы установлены роботами. Только Мемфис мог быть по-настоящему вовлечен в это дело.
— Мемфис знал, — тихо сказал Джеффри. — Все это время. Он знал.
— Его преданность Юнис была гораздо глубже, чем мы предполагали. Он был готов позволить остальным из нас поверить в ложь, потому что она попросила его об этом. Вплоть до того, что мы вернули то, что все считали ее прахом, и прошли через всю эту историю с его рассеянием. — Джеффри видел, что Гектор старается изо всех сил, но ему не удалось скрыть отвращение в своем голосе. Он и сам отчасти это почувствовал. Одно дело смириться с тем, что Мемфис знал то, чего не знали остальные члены семьи. Еще одно, что он был готов солгать им в лицо и заставить их пройти через все это... через что именно?
Он вспомнил, как Мемфис встретил его в то утро, когда пришло известие о смерти его бабушки. Прохладная сторожка, затененная индиго; Мемфис обнимает Джеффри за плечи, предлагая силу и руководство, когда это необходимо. Все это время зная, что в Зимнем дворце не только не было джунглей, но и что он никогда не был заселен. И если Юнис не жила там, наверху, и если пепел, который принес Мемфис, принадлежал не ей, то какие у них были доказательства того, что она действительно умерла в конце прошлого года?
— Единственный оставшийся вопрос, — продолжал Гектор, — очень простой. Почему?
— Я могу придумать и другой, — сказал Джеффри, — хотя, возможно, они связаны. Если Юнис умерла не в Зимнем дворце, то где и когда она умерла?
— Ты даже не уверен, что она мертва, — тихо сказала Джумаи.
Джеффри вернул свое внимание к ледяному астероиду, отгоняя мысли, с которыми в данный момент ему не хотелось иметь дело. — Значит, мы просто сидим здесь, в этом идея?
— Мы не можем уйти, — сказал Гектор. — Все, что у нас есть, — это способность к маневрированию на малой дистанции, достаточная для окончательного сближения с "Львиным сердцем". Я не могу поверить, что это случайно.
— Корабль доставил нас так далеко, — сказала Джумаи. — Теперь мяч на нашей площадке.
Гектор увеличил изображение, приблизив центральную часть ледяного астероида. — Он очень медленно вращается, — сказал он, — но я внес поправку на это. Это то, что мы увидели бы, если бы парили над неподвижной точкой на его поверхности.
Изображение претерпело ряд цветовых улучшений, раскрывающих детали поверхности. От центрального фокуса расходились радиальные линии и царапины концентрических структур, похожих на стены древнего кратера. Он скомандовал прибавить увеличения. Теперь была видна россыпь серебристо-серых сеток и модулей, вдавленных в поверхность, как детские кубики в мокрую глину. Концентрические линии представляли собой трубы и туннели, соединяющие блоки, радиальные рукава — магнитные катапульты. В центре внимания была главная производственная шахта, пробуренная глубоко в ледяном массиве.
— То, что мы здесь видим, — это более или менее то, что я ожидал, — сказал Гектор. — Подобные производственные мощности есть на тысячах объектов пояса Койпера, они полностью автоматизированы, работают днем и ночью, десятилетиями подряд.
— Этот активен? — спросил Джеффри.
— Подожди минутку. — Гектор поднял палец, его губы слегка шевелились, как будто он считал в уме. Затем он точно ткнул пальцем. Джеффри заметил яркий отблеск на конце одной из пусковых установок.
Мгновение спустя что-то прочертило холодную синюю линию поперек дисплея.
Затем голубая линия затуманилась, расплываясь, как след пара. Он наблюдал, как оно темнеет до черноты.
— Выстрел пакета, — сказал Гектор. — Раз в девяносто секунд. Мы следили за ними с тех пор, как получили изображение.
— Пакет чего?
— Обработанного льда, конечно. Скорее всего, вода, хотя это и не обязательно должно быть так. Запускается с большим ускорением с магнитной подставки, а как только покидает пусковую установку, следует толчок разгоняющими абляционными лазерами. Лазеры выполняют большую часть работы. Они могут направлять посылку на довольно большое расстояние после запуска, применяя смещенную от центра абляцию. То, что вы там увидели, — это след пара: выхлоп собственной паровой ракеты из пакета.
В голосе Гектора звучала гордость; гордость за сложный технический процесс, работающий по плану. Джеффри понял или подумал, что понял. Гектор думал не только об этом единственном событии запуска или даже об одном ледяном астероиде. Он не думал об этой единственной посылке, начинающей свое долгое путешествие домой. Он думал о тысячах объектов Экинья в поясе Койпера, о десятках тысяч других среди астероидов и ледяных тел. Машины делают свою работу неустанно и эффективно, впрыскивая лед, органику и металлы в вакуум — корпускулярный поток, о существовании которого большинство людей едва подозревало. Не имело значения, что этому единственному пакету потребуются годы или десятилетия, чтобы добраться до его получателя. Что имело значение, так это тысячи, миллионы, точно так же, как это уже было на их пути вперед. Это была самая грандиозная машина на свете: единственный промышленный завод, площадь которого превышала площадь орбиты Нептуна. Паутина конвейерных лент, сосредоточенная на солнце и его маленьком скоплении теплых, обитаемых миров.
И не просто какая-нибудь промышленная машина. Та, которую его семья создала ценой крови и тяжелого труда на протяжении ста тяжелых лет. Они построили эту машину и заставили ее тикать и жужжать, как часы Брейтлинг.
Пусковая установка снова вспыхнула. След пара прорезал его зрение ярко-синей раной.
— Тогда мы ошибаемся, — сказал Джеффри. — Или корабль изначально прибыл не отсюда. Если этот лед все еще добывается...
— Это ничего не доказывает, — сказал Гектор. — Кубометр обработанного водяного льда каждые девяносто секунд? Это ничто по сравнению с массой этой глыбы. Даже если бы мы добывали его в течение ста лет, к настоящему времени мы извлекли бы всего несколько десятков мегатонн. Конечно, лед нуждается в очистке, и часть его используется для термоядерных генераторов, питающих пусковые установки и оборудование для добычи полезных ископаемых... но мы все еще говорим о незначительной доле от общей массы.
— Он имеет в виду, что там все еще достаточно места для чего-то еще, — сказала Джумаи. — Я так считаю.
— Это просто камуфляж, — согласился Гектор, — чтобы любопытные глаза не приглядывались слишком пристально.
— До сих пор, — сказал Джеффри.
Медленное вращение ледяного астероида давало ему множество возможных траекторий запуска. В зависимости от спроса в системе было несколько мест, куда не стоило отправлять пакеты. Большинство из них были бы нацелены непосредственно на Марс, который на сегодняшний день является крупнейшим потребителем водяного льда и органики. Меньшая часть, посеребренная монослоем отражающей изоляции, была бы выпущена в сторону Луны или нацелена на Сатурн или поселения вблизи Юпитера. Газовые гиганты можно использовать для доставки полезных грузов как из гравитационной пращи или с помощью лазеров в другие места, если за прошедшее время структура спроса изменится.
Конечно, то, что могло быть нацелено на точку в небе, всегда могло быть нацелено на приближающийся корабль.
— Нам следует быть осторожными, — сказал Гектор, очевидно, следуя тому же ходу мыслей, что и Джеффри, и придя к аналогичному выводу.
— Юнис устроила так, чтобы мы прибыли сюда, — сказал Джеффри. — Мы можем быть уверены в этом. — Но он мог понять тревогу Гектора. Гектор уже нарушил секретные договоренности Юнис, и его собственный корабль был разорван в клочья ее молниеносной защитой. Ему не нужно было быть свидетелем нападения на "Киньети", чтобы помнить о возможных последствиях.
— Даже если бы я верила, что она не облажается, — сказала Джумаи, — шестьдесят лет — это долгий срок для того, чтобы все продолжало работать. Возможно, она запрограммировала этот корабль на возвращение к "Львиному сердцу", и, возможно, она запрограммировала "Львиное сердце" ожидать этого. Но что, если какая-то часть этого плана отказала за прошедшие годы, а не осталась в целости и сохранности?
— У нас есть внешняя связь? — спросил Джеффри.
— Мы можем отправлять и получать сообщения между нами и Землей, если ты это имеешь в виду, — сказала Джумаи. — Вообще-то, тебя ждет сообщение. Хочешь услышать его лично?
Прежде чем ответить, он посмотрел на Гектора. — Не похоже, что теперь между нами есть какие-то секреты, не так ли?
— Возможно, и нет, — сказал Гектор.
Как он и ожидал, сообщение было от Санди.
— Я буду краткой, — сказал ее образ. — Если вы там, где мы думаем, то время доставки этого сообщения туда и обратно составит около десяти часов. Во-первых, я надеюсь, что вы все в безопасности и здоровы. Мы отслеживали ваш выхлоп до того момента, когда двигатель выключился, и к этому времени вы двигались быстрее, чем любой пилотируемый корабль в истории. Мы не заметили вашего торможения, но этого следовало ожидать: к тому времени ваш выхлоп был бы уже направлен от нас, и большая часть излучения направлялась бы за пределы системы, а не обратно к нам. Нам не удалось получить доступ к телеметрии с корабля, но, если не считать его скорости, казалось, что он функционирует нормально. Конечно, если вы это слышите, мы можем предположить, что вас вывели из спячки. Что касается того, что вы найдете в "Львином сердце", боюсь, не смогу вам сильно помочь. Нам нужно многое наверстать, брат. Сейчас я с Лукасом: он рассказал мне, что произошло в Зимнем дворце. Я тоже вернулась на Землю — ты узнаешь об этом по квангл-тегам. Вернулась быстрым путем, на одном из наших собственных кораблей. То, что произошло в Эволюариуме... это сложно, и я все еще не уверена, что понимаю все это.
Санди поколебалась, прежде чем продолжить: — Паны обманули нас, Джеффри. Труро, Холройд... человек, которого я встретила на Марсе. Означает ли это, что мы вообще не можем им доверять, или что мы все еще можем доверять некоторым из них... Я пока не знаю. Считаю, мы все еще можем доверять Аретузе, и у меня нет никаких сомнений насчет Чамы и Глеба... но считаются ли они по-прежнему Панами, сказать сложнее. — Она сверкнула торжествующей улыбкой. — Они не победили, это главное. К настоящему времени я почти уверена, что они это поняли, вот почему мне на самом деле наплевать, слушают ли они эту передачу. Вы слышите это, Холройд, Труро? — Санди подняла указательный палец. — Мы одурачили их — оставили их с приманкой, в то время как я вышла с настоящей вещью. Я поговорила с... записью Юнис. Она сказала мне, что одному из нас нужно попасть в Зимний дворец. — Санди снова улыбнулась. — К тому времени вы уже были в пути. Жаль, что я не могла предупредить тебя, чего ожидать, но просто не было возможности дозвониться до тебя вовремя. Но я все еще не знаю, что ты собираешься найти в "Львином сердце". Юнис мне кое-что рассказала... задавала вопросы. Наверное, решила, что соответствую требованиям. Но она все еще не дала мне никаких окончательных ответов. Надеюсь, что именно тут ты собираешься вмешаться. Я хотела бы быть с тобой всю дорогу туда. Но с тобой Джумаи и Гектор, и это должно быть лучше, чем ничего. Есть еще кое-что. Вы находитесь вне досягаемости расширения, поэтому не можете получить доступ к конструкту обычным способом. Но у меня была идея получше. Я отправила ее копию по электронной почте — ты должен найти файл с памятью в своем почтовом ящике на борту корабля. Пропускная способность была ограничена, поэтому мне пришлось немного раздеть ее, но важные материалы все равно должны были быть там. Ты можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудится, но если считаешь, что есть хотя бы шанс, будто совет Юнис может оказаться полезным, назначь файл с памятью прокси-роботу. Где-нибудь на борту обязательно должен быть такой.
