Рассвет над океаном

Многочисленные умения, которые три дня назад казались мне совершенно бесполезными, вдруг обрели ценность. Я же кем угодно смогу быть для неё: модельером и парикмахером, фокусником и флористом, партнёром для танцев и фехтования, фитнесс-тренером и врачом... Тысяча и одна профессия. Тысяча и один способ радовать любимую.

Эй, парень, не увлекайся! Не пытайся заполнить собою весь её мир, как она теперь заполнила твой.

Я люблю тебя, Мия. Нет больше смысла это отрицать! И ты меня тоже полюбишь, потому что мы с тобой — одно целое, как стороны медали, как вдох и выдох, как закат и рассвет.

Ближе к вечеру я вновь "наведываюсь" в Центр, чтобы узнать, всё ли там спокойно. Удача по-прежнему на нашей стороне, никто не тревожил мисс Паркер и не донимал её вопросами. Сама она опять провела день за столом в своём кабинете — не могу удержаться от соблазна на неё посмотреть. Как здорово она умеет владеть собой! Кто бы заподозрил эту холодную высокомерную женщину в том, что между ней и самыми значимыми переменами в её жизни — считанные часы? Присмотревшись, замечаю, что руки Мии движутся механически: большие листы бумаги она без раздумий отправляет налево, маленькие — направо. Милая моя! Сердцем она здесь, на "Надежде", рядом со мной.

Удалось ли ей что-нибудь найти? Она убрала к себе в сумочку какие-то бумаги, но это могло быть что угодно. Я по-прежнему испытываю досаду и тревогу из-за её расследования. Пускай я никогда не узнаю, кто мой настоящий отец, лишь бы она была в безопасности! Завтра в это время я получу наши визы, а послезавтра мы на всех парах полетим через Атлантический океан, и тайны навсегда останутся позади.

Наступает ночь. Погода портится: ветер поменял направление и притянул набухшие дождём тучи. Я возвращаюсь к своим картам, справочникам и сводкам. Если Мия не придёт сегодня, к утру я закончу прокладывать маршрут. Остаться бы ей нынче дома, тем более, в такое ненастье! Она обещала быть благоразумной... Но, намечая пунктирной линией на карте предстоящий нам путь, я не перестаю прислушиваться. Вдруг за монотонным дождевым шумом я различу, как её каблучки стучат по причалу?

Звука шагов не слышу — слышу стук в дверь, вижу женский силуэт за стеклом. Торопливо впускаю Мию в тепло и уют и вместе с ней впускаю запах дождя. Обнимаю её, целую в губы — они холодные и мокрые. Она не отвечает на поцелуй, отстраняется, пытаясь улыбнуться, но выходит плохо. Да она же вся дрожит! Опять замёрзла и промокла! Снимаю с неё плащ, с которого стекают струйки воды — под ним тот же самый серый костюм, в каком она была сегодня в Центре. Пытаюсь забрать сумочку, но безуспешно — держится за неё двумя руками, судорожно прижимая к груди.

— Джарод, погоди, я...

Потом, всё потом! Сначала греться! Скорее вниз, к одеялам и горячей воде.

В каюте я усаживаю Мию на постель и разуваю — ноги у неё ледяные! Касаюсь губами тонких лодыжек, коленей, поднимаюсь выше.

— И хотел бы рассердиться, что ты меня не послушалась, но не могу. Я так по тебе соскучился!

Она не отвечает, лицо у неё напряжённое, глаза закрыты, а руки по-прежнему сжимают сумку. Снова обнимаю её, накрываю ртом сомкнутые губы. Её твёрдые локти стоят преградой между нами... Что ж такое?! Она вот-вот меня оттолкнёт! Но в этот момент Мия глубоко вздыхает, отбрасывает в сторону свою ношу, обнимает меня сама и целует так, что я перестаю дышать. Всё происходит стремительно. В ней сейчас столько жадности и страсти, словно это наша последняя ночь.

Как только мы оба приходим в себя, она высвобождается из моих рук, отодвигается и прячет лицо в подушку. Я глажу её по спине и понимаю, что расслабиться ей так и не удалось.

— Что с тобой, Мия? Ты как скрученная пружина!

— Смертельно устала сегодня, прости. Я посплю немного, ладно?

— Конечно, моя хорошая! А я пока приготовлю нам завтрак.

Укрываю её поплотней, целую в шелковистый затылок, встаю и иду на камбуз. Лук, помидоры, ветчина, яйца — завтракать мы будем омлетом. Ещё бы не устала! Представляю, в каком адском напряжении она живёт! Это у меня тут — куча приятных занятий без необходимости следить за интонациями и выражением лица, а у неё там — змеиное гнездо и постоянный изнуряющий страх его разворошить. Потерпи немножко, маленькая, остался всего один день! Ставлю разогреваться сковородку, чищу лук и начинаю его резать.

— Джарод, я должна тебе кое-что сказать! — раздаётся вдруг голос Мии.

Вздрагивая от неожиданности, я оборачиваюсь к ней и попадаю ножом по пальцам.

20. Мисс Паркер. 11 апреля, четверг, раннее утро

— Смертельно устала сегодня, прости. Я посплю немного, ладно?

Джарод укрывает меня одеялом и оставляет одну. В каждом его слове и в каждом жесте столько нежности, что во мне всё переворачивается. Что я наделала? Что наделала?! Я же хотела сразу рассказать ему обо всём! А вместо этого позволила отвести себя в каюту и уложить в постель. Оттолкнуть его? Одним движением уничтожить радость, с которой он меня встретил? Я не смогла. Пожалела? Если бы только это! Я сама хотела! Хотела его так сильно, что сдалась. Сказала себе: "На мне и так много грехов, пусть будет теперь и этот!" Хотя бы раз ещё — ощутить исходящую от него силу. Целовать его и трогать, запоминая. Почувствовать его внутри себя, разделить с ним последнее короткое безумие... И ни на секунду не забыть, что он мой брат!

Минуту я лежу, зарывшись в подушку, как будто, и правда, способна уснуть. Потом встаю и привожу себя в порядок. Дурнота, ослабевшая немного, когда я пришла сюда, накатывает вновь. Подбираю в углу сумку, обжигающую мне руки. Ну же, Паркер, давай! Иди к нему! Скажи ему то, что должна сказать!

Я не могу убить его.

Ты можешь, Паркер!

Останавливаюсь в дверном проёме и замираю, пока Джарод меня не заметил. Посмотрю на него... ещё чуть-чуть. Запомню и этот момент тоже. Он выкладывает на кухонный стол продукты, ставит сковородку на плиту. Быстрые и лаконичные движения повара-профессионала. Хотела бы я узнать, что значит — быть рядом с мужчиной, который может всё! Хотела бы... Но уже никогда не узнаю. Чистит луковицу — осыпается золотистая стружка. Разрезает на две половинки... Хватит тянуть! Говори!

Он оборачивается на мой голос, нож срывается, брызжет кровь. И тут я понимаю, что получила отсрочку приговора!

— Вот чёрт! — раздосадованно морщится Джарод.

— Где у тебя аптечка?

Приношу ящичек со средствами первой помощи. Извожу целую гору салфеток, прежде чем удаётся остановить кровь и заклеить пластырем порез. Собираю салфетки, чтобы их выбросить. Незаметно припрятать одну — дело техники. Это уже было, было... Тогда, с Лайлом, четыре года назад, я тоже надеялась на ошибку. И тоже, в глубине души, была уверена, что ошибки быть не может.

Глажу его пораненную руку.

— Больно?

— Уже нет! — улыбается Джарод.

— Я плохая медсестра.

— Это худший твой недостаток!

Прижимаюсь щекой к его тёплой ладони, закрываю глаза... И ловлю его растерянный взгляд, когда их открываю.

— Что ты собиралась мне сказать, Мия?

— Ничего особенного, — отвечаю я. Надеюсь, моя улыбка выглядит не слишком жалкой. — Просто хочу, чтобы ты знал... Мне очень хорошо с тобой.

Он обнимает меня, я слышу, как колотится его сердце. Завтра. Я скажу ему завтра. Когда буду точно знать, правда это или нет!

— У тебя очень усталый вид, Мия. Поспать было отличной идеей!

Возвращаюсь в каюту. Колени дрожат. Час сна мне не помешает, иначе до завтра я не доживу.

Домой заезжаю только затем, чтобы переодеться. Вечер, который я провела там вчера, был ужасен. Сейчас эти стены на меня давят. В Центре будет не лучше, но я, по крайней мере, займусь делом. Оказавшись у себя в кабинете, сразу же открываю аптечку, где должны быть игла и шприц... И натыкаюсь взглядом на камеру под потолком. Ты с ума сошла, Паркер? Собираешься отдать на анализ в лабораторию свою кровь и рассчитываешь избежать вопросов?! Предполагается, что в твоей биографии никаких белых пятен больше нет!

Так. В моей — нет, а вот у мужчин бывают дети, о которых они не знают.

Кое-как дождавшись середины дня, снова предлагаю Сидни пообедать со мной.

— Как ты себя чувствуешь, Паркер? — он смотрит на меня встревоженно.

— Хоть на час забудь о том, что ты врач, Сид. Я просто не выспалась.

— Наш завтрашний уговор остаётся в силе?

— Что? Уговор? А, "нарколог"... Да, в силе. У меня к тебе другое дело сегодня.

— Что случилось?

— Случилась идиотская история! — изображаю смесь недоумения и сарказма. — На днях мне пришлось пообщаться с одной из наших юных сотрудниц, сообщившей, что отец её трёхлетнего сына — мистер Лайл. Когда я спросила, чего она хочет и почему явилась ко мне, она сказала, что мальчик очень болен, нужны деньги на лечение. А своего бывшего любовника она, видите ли, боится!

— Неудивительно, что боится. Но чем я могу помочь?

— Помочь могу я. Только сначала хочу убедиться, что она не врёт! Если мальчик, и правда, сын моего брата и мой племянник...

Я кладу на стол пластиковый пакетик с салфеткой.

— Вот. Образец крови ребёнка. Нужно сделать экспертизу.

— Откуда у тебя это?! — брови Сидни удивлённо ползут вверх.

— Чему только не научишься с такой непредсказуемой родословной, как наша! — уклончиво отвечаю я. — Кровь Лайла наверняка найдётся в банке Центра, как там нашлась кровь моего отца?

— Полагаю, найдётся, — доктор осторожно берёт пакетик. — Хорошо, Паркер, я отнесу это в лабораторию. Ты хочешь, чтобы никто ни о чём пока не узнал?

— Разумеется, мистер Сообразительность! И ещё я хочу побыстрее покончить с этим делом.

— Я понял. Сегодня вечером ты получишь результаты экспертизы.

Лайл — мой брат, это доказано, а значит, он брат и Джароду. И это тоже будет доказано. Но вдруг... Но крошечная вероятность ошибки — она же всё-таки есть! Может быть, в этой убийственной записке речь идёт о какой-то неудачной попытке оплодотворения? Мне нужно хоть на что-то надеяться, чтобы вынести ожидание!

21. Джарод. 11 апреля, четверг, поздний вечер

Такой подавленной, как сегодня, Мия не была даже в то утро, когда впервые пришла на "Надежду". На все вопросы она безропотно отвечала, что очень устала, и эта безропотность встревожила меня сильнее всего. Мисс Паркер уже давно должна была послать меня подальше с моей назойливостью, а вместо этого она пыталась улыбаться и прятала совершенно больные глаза. Когда она прижалась щекой к моей ладони, мне показалось, что она со мной прощается! Потом она уснула и спала, пока я занимался завтраком. Я надеялся, ей станет лучше, но лучше, увы, не стало. Проснувшись, есть она отказалась — из вежливости проглотила пару кусков. И ушла, заставив меня изнывать от беспокойства. До побега оставалось уже меньше суток, и я скрепя сердце её отпустил. Скоро у меня будет достаточно времени, чтобы разобраться в происходящем.

После её ухода я тоже проспал пару часов и поехал в Филадельфию за нашими документами. В меру потрёпанные паспорта украшены теперь новенькими красивыми визами. У нас не будет проблем ни в одном порту, ни в одной акватории на пути в Европу. Я и сам не предполагал, что с таким удовольствие буду рассматривать эти яркие прямоугольники — олицетворение ожидающих нас приключений и перемен.

Возвратившись, после обеда я вышел в океан, чтобы ещё раз убедиться: "Надежда" справится с возложенной на неё миссией. Дождь, не прекращавшийся со вчерашнего дня, лил стеной. Сильно штормило, и это было кстати: я смог увидеть, что и в такую погоду наше судно остаётся безопасным. Интересно, умеет ли Мия управлять яхтой? Если нет, я её научу. Я представил себе, как мои руки ложатся на штурвал поверх её рук... но вместо удовольствия почувствовал новый приступ тревоги. Почему я не задержал её сегодня, почему не вынудил рассказать, что с ней?!

На обратном пути я под завязку заправил топливный бак — яхта стала напоминать мне сытого дельфина, и когда только я успел к ней привязаться?! — и потратил вечер на то, чтобы закончить проработку маршрута. Всё, справочники по мореходству мне больше не нужны, никаких лакун в моём сознании не осталось.

Чтобы заглушить тревогу, просматриваю сегодняшние записи с камер наблюдения в Центре. Мисс Паркер и Лайл: две безобидных стычки. Мисс Паркер и Сэм: отправляет его куда-то с поручением. Мисс Паркер и Рейнс: прячется за колонной, чтобы не столкнуться с ним в коридоре. Мисс Паркер и Сидни: уходит с ним обедать и с ним же уезжает вечером — договаривается насчёт завтрашнего прикрытия? Всё хорошо, — уговариваю я себя, — всё хорошо! Всё идёт по плану.

По-прежнему льёт как из ведра, и только это удерживает меня от бессмысленного хождения взад-вперёд по причалу. Полночь. Половина первого. Час. Половина второго. Я думал, сегодня Мия придёт сразу, как только увидит, что за её домом никто не следит. Почему она медлит? Чем раньше мы отплывём, тем дальше уйдём от побережья до того, как её отсутствие будет замечено. Тем меньше вероятность, что нас засекут! В половине третьего я не выдерживаю, выхожу на корму и всматриваюсь в дождливый сумрак, против которого бессильны слабые фонари на пристани. Никого! Жду несколько минут, поворачиваюсь, сдвигаю стеклянную дверь, чтобы вернуться в салон — и тут мне в спину упирается что-то твёрдое.

— Руки за голову! — произносит спокойный металлический голос. — Игра закончена, Джарод.

22. Мисс Паркер. 11 апреля, четверг, вечер

Вторая половина дня вспоминается смутно. К дурноте и боли я привыкла настолько, что перестала их замечать. Приходил Лайл — напомнить о еженедельном отчёте. Уверен, паршивец, что завтра "дело Джарода" передадут ему. Посоветовала подарить Рейнсу ещё один палец, лишь бы папочка оставил всё, как есть. "Сидеть у меня на хвосте, братец — это единственное, на что ты способен!" Дошла до дверей в лабораторное крыло, постояла там без всякой цели. Каждую секунду ждала, что на пороге моего кабинета возникнет долговязая фигура Сидни. Хотя прекрасно знаю, что генетический анализ быстро не делают.

Сидни появляется в начале десятого. На его лице ничего невозможно прочесть.

— Похоже, там начинается новый Всемирный Потоп, — говорит он, подбородком указывая на окно, — а моя машина заглохла на выезде со стоянки. Паркер, ты не могла бы отвезти меня домой?

— Я что, теперь работаю таксистом?

Поднимаюсь, кивком головы приглашаю доктора следовать за мной. На полпути к его дому останавливаю машину.

— Держи, — он вручает мне тощий красный конверт с эмблемой Центра.

Достаю оттуда два листа, густо заполненных текстом. Пытаюсь отыскать среди слов и чисел, которых не понимаю, короткое внятное заключение. Перед глазами всё плывёт.

— Результаты довольно странные. Похоже, девушка лукавит, — сообщает Сидни, видя моё замешательство.

Какая девушка? Ах да! "Мать больного ребёнка".

— Согласно этим данным, мистер Лайл и мальчик, кровь которого ты отдала на экспертизу — близкие родственники, но, скорее, братья, дети одного отца, чем отец и сын. А кроме того, её ребёнок ничем не болен.