Продолжение 7

— Валерий Антонович, возможно ли раздобыть еще несколько ружей Гана-Крнка, как у Федора? — У меня снова возникает интересная мысль. — От них ни орудийный, ни пулеметный щит не поможет. А если еще навесить оптику...

— Где же Вы ее возьмете, Денис Анатольевич?

— Да хотя бы с МГ-шников. Среди трофеев попалась парочка. Попробовать установить на ружья и пристрелять.

— Ну, вообще-то смысл в этом есть. — Капитан помечает на листике требуемое. — У Вас все?

— По тяжелому — да.

— Ну, тогда последний на сегодня сюрприз. Добавьте в роту Ивану Георгиевичу автомобильное отделение. Свой трофей окончательно передадите в автоотряд, взамен нам выделяют три грузовика вместе с водителями. Авто, замечу, однотипные, для облегчения ремонта, буде таковой случится. С разрешением их переоборудовать.

Ух ты! Сюрприз шикарный! За такие подарки положено водкой поить. Что сейчас и сделаю! По дороге к бутылке в голову приходит очередная на сегодня гениальная мысль: а что, если?.. Берем сразу быка за рога, чарку в руку и задаем вопрос:

— Господин капитан, а как Вы посмотрите на такую идею? В месте прорыва появляются блиндированные автомобили. Один, как мы говорили — с орудием, на двух других — по паре пулеметов. "Колючка" к тому времени уже порвана, если нет, то видел на одном броневичке специальную раму для ее выкорчевывания. — Начинаю рисовать на очередном листике бумаги схему. — Вот, смотрите, господа. Автомобили, ведя огонь по противнику, преодолевают заграждения, причем, в кузовах пулеметных броневиков сидят гранатометчики с большим запасом гранат, которыми они закидывают окопы немцев. За машинами, недоступные для ответного огня, в колонну по два, или по три, идут остальные штурмовики и с двадцати-тридцати шагов бросаются в атаку...

В принципе. — обычная тактика наступления мотострелкового взвода, немного только творчески подогнанная к реалиям времени. Автоматов-то у нас нет... Кстати, надо в очередной раз поинтересоваться у Валерия Антоновича насчет Федорова, но не сейчас.

Народ сначала обдумывает сказанное, затем на меня обрушивается пулеметная очередь вопросов и возражений.

— Денис Анатольевич, как авто будут преодолевать окопы и воронки? — Интересуется Николай Бер. Сапер, что и говорить.

— Борта, а лучше — крышу кузова можно сделать из съемных железных мостков, служащих броней...

— Но блиндирование утяжелит конструкцию, скорость будет невелика.

— Во-первых, нужно упросить господина капитана, чтобы из отряда нам дали самые мощные автомобили. — Хитро смотрю на Валерия Антоновича. — А во-вторых, в атаке нужна будет скорость пешехода, чтобы идущие сзади бойцы не отставали. На место прорыва прибывать скрыто и заблаговременно...

— А германская артиллерия? При малой скорости броневики будут отличными мишенями.

— Расстояние до окопов противника в среднем — двести шагов. Чем ближе к неприятелю, тем труднее будет его пушкарям. По своим они же гвоздить не будут?..

— Германцы не держатся жестко за первую линию окопов. Так что, их артиллерия сможет работать.

— Тогда батареи придется давить диверсантам, заблаговременно туда просочившимся...

— Но пытаться перебить прислугу — означает увязнуть в бою с превосходящим противником.

— Не обязательно всех убивать. Достаточно подорвать боезапас, или вывести из строя пушки...

— Сунуть, например, в стволы по термической гранате капитана Рдултовского. — Прапорщик Бер становится моим союзником. — Орудия после этого не выстрелят.

— На все у Вас ответ найдется, господин подпоручик! Но мысль интересная. — Валерий Антонович задумчиво чешет кончик носа. — Нужно будет как следует все продумать и попробовать на полигоне. Разумеется, когда автомобили будут готовы. Чем еще порадуете?

— С тяжелым вооружением мы наконец-то разобрались... Почти. Если есть возможность заполучить одну 37-миллиметровую пушку, желательно, короткоствольную, можно было бы попробовать сделать ручную мортирку.

— Как Вы себе это представляете? — Хором оживляются артиллеристы.

Беру чистый лист бумаги, снова начинаю рисовать.

— Для облегчения веса ствол стачиваем до толщины трех-четырех миллиметров и укорачиваем где-то до полуметра. Делаем к ней приклад и получаем вот такое карикатурное ружье-переломку. Далее берем снаряд, отделяем гильзу, укорачиваем, опытным путем подбираем количество пороха. Снова обжимаем, заряжаем, стреляем по навесной траектории. Но помимо всего это потребует, опять же, возни с взрывателем и переделкой затвора.

— Хорошо, мысль опять же интересная... Вы, господин подпоручик, сегодня просто фонтанируете идеями. — Начальство довольно улыбается. — Только кто же будет их осуществлять на практике?

— Как кто? — Недоуменно удивляюсь и обвожу рукой всю компанию. — Присутствующие здесь господа офицеры. А то они совсем обленились. Анатолий Иванович давно уже исполнил свой долг виночерпия, а чарки до сих пор полные стоят.

Все весело ржут, накатывая еще по одной. Затем возвращаются к разговору под сварливое замечание Дольского:

— М-да, не те нынче их благородия пошли. Раньше застольные разговоры были или про дам-с, или про лошадей. Во всяком случае, у нас, кавалеристов. А вы все о каких-то бездушных железках толкуете.

— Анатолий Иванович, потерпи немного, скоро и до них доберемся. — Парирую реплику. — Кстати, тебе будет сейчас интересно, поскольку переходим к твоему эскадрону. Помнишь, я говорил о тачанках? Если высокое начальство смилостивится, — показываю взглядом на господина капитана, — то в ближайшее время имеешь все шансы получить одну пролетку для экспериментов. Только учти, ее усилить надо будет. Во-первых, пулемет с боезапасом и расчетом, а во-вторых, это извозчики могут катать пассажиров на одной, или двух коняшках. А тебе придется запрягать три, а то и четыре лошади. Упряжь, насколько я понимаю, тоже придется переделывать.

— Денис, ты хочешь из меня сделать каретных дел мастера пополам с лихачом? Объясни подробней, зачем это нужно? Каким образом их применять собираешься?

— Ну... Например, оборона прорвана, твой эскадрон аллюром "три креста" уходит в прорыв. И натыкается на германское подкрепление, которое быстро залегает и открывает огонь по прекрасным мишеням в виде всадников. Пока до них доскачете, — много людей поляжет. А так, — тачанки вперед, в три-четыре пулемета поприжали гансов, дали эскадрону зайти с фланга и дорубить то, что еще двигается. Или в глубоком рейде захочется тебе в какой-нибудь деревеньке гарнизон вырезать, а пулеметы всегда с тобой, причем, заметь, готовые к бою в любую минуту. Только с тачанок их снимай. — и все... Не убедил?

— Не знаю. Пока вы тут будете сотрясать воздух, пойду подумаю, заодно чарки по новой заряжу. А то устроили тут научный симпозиум вместо офицерской пирушки!

— А ты знаешь, откуда пошло это слово? Древние греки устраивали пирушки, подобные нашей, во время которых предавались приятным философским беседам, слушали музыку, читали стихи...

— И где у нас тут поэзия?— Оборачивается Дольский. — Кто хоть четверостишие прочтет?

— Да хоть я. Слушай. — Немножко импровизирую и выдаю:

— Чисто выбрит и наглажен,

К ж...пе револьвер прилажен.

Не какой-нибудь там хер,

А российский офицер!

Общий хохот заменяет бурные аплодисменты. Анатоль тоже ржет.

— Мда-с, с Вами не соскучишься. — Отсмеявшись, произносит Валерий Анатольевич. — Чем еще озаботите начальство?

— Остался вопрос о стрелковом вооружении штурмовых рот. Мы уже говорили об этом, но хочу вернуться к теме. Все, к сожалению, упирается в деньги. Можно было бы прошерстить охотничьи магазины и закупить дробовики Винчестера и маузеры с приставной деревянной кобурой. На дистанции в несколько шагов разница в калибрах будет, по-моему, неощутима.

— Но ведь есть же 9-мм пистолеты! — Вопросительно смотрит Стефанов. — Брать их, заряжать патронами для люгера...

— Я тоже так думал, Димитр Любомирович. Оказалось — небольшая нестыковочка. Для маузера были разработаны свои патроны, они длиннее люгеровских. Так что это — не выход...

— Денис Анатольевич, Вы как-то говорили про тесаки. — Вспоминает Бойко. — Я узнавал, их сейчас просто нет на вооружении. Остались только как парадное оружие у гвардии и музыкантов.

— Тогда будут нужны ножницы для резки проволоки, половине штурмовиков — топоры, другой половине — малые лопатки. Тоже очень хорошая вещь в бою, если использовать умеючи.

— Хорошо, господа, если ни у кого нет больше вопросов, закончим и займемся трапезой. — Подводит итог Валерий Антонович. — А то вон господин поручик изнывают-с в ожидании...

*

Утро началось по обычному распорядку. С пробежки под язвительные ухмылки соседей-драгун. Которые, впрочем, быстро исчезли, когда рота перешла от натаптывания кругов вокруг казарм к отработке приемов рукопашного боя. Еще хуже им стало с появлением свежего от физкультуры и водных процедур Анатоля, "обрадовавшего" своих подчиненных тем, что с завтрашнего утра эскадрон тоже этим займется. В полную силу и до тех пор, пока не научатся обгонять разведчиков. Чтобы не было больше пренебрежительного отношения к "пехтуре" и высказываний в стиле "Кони двухпедальные".

Николенька Бер заполучил в свое распоряжение студиозусов-вольноперов, дабы ознакомиться с их гениальными мыслями и практическими наработками в области того, что хорошо взрывается и горит, Иван Георгиевич со Стефановым, несколько шокированным столь бурным началом дня, сели в канцелярии додумывать и запечатлевать на бумаге сказанное вчера на "симпосионе", а мы с Сергеем Дмитриевичем развели бойцов по учебным местам.

Насладиться полной мерой этим действом мне не дали. В одиннадцатом часу прибежал посыльный и сообщил, что через КПП только что прошла компания из двух дам, одна из которых была "ну, ей-Богу, большая барыня", какого-то чиновника в мундире, пронырливого шпака в цивильном, и сопровождавшего их капитана Бойко. Почуяв одним местом что-то неладное, быстренько лечу их встречать.

М-да, посыльный не соврал. Основная фигура — очень молодая, лет двадцати пяти, миловидная дама очень аристократического вида. Хоть и облачена сестрой милосердия, осанку, движения, выражение лица никуда не денешь, да и сам костюм явно не казенной выделки, индивидуальная работа. Другая мадам, постарше, с хитровато-добродушным, но острым взглядом, одета обычно, глазу зацепиться не за что. Их сопровождает представитель Земгора, какой-то мутный тип с закрученными усиками в клетчатой пиджачной паре, и непривычно официальный Валерий Антонович, который тут же подтверждает мои наихудшие подозрения.

— Ваше сиятельство, позвольте представить Вам подпоручика Гурова, лично вырвавшего из рук бандитов тех детей, о которых Вам было доложено.

Опаньки! Как там полагается? Щелкнуть каблуками, резко наклонить голову и тут же вернуть ее обратно. Взгляд уставной, в смысле, тупой, но решительный. Тем временем Бойко представляет гостью:

— Ее сиятельство княжна Софья Андреевна Гагарина, фрейлина Ее Императорского Величества.

— Здравствуйте,.. Денис Анатольевич, кажется?

На ум не приходит ничего, кроме армейского:

— Здравия желаю, Ваше сиятельство!

— Прошу Вас, без церемоний, называйте меня просто Софьей Андреевной.

А голосок мелодичный. И, похоже, дамочка без выпендрежа. Или на публику так играет. Не буду говорить, что счастлив видеть всю компанию здесь, — не хочу врать.

Сборную свиту княжны составляют мадам из Общества призрения сирот (ага, я, кажется, догадываюсь о ее ведомственной принадлежности), представитель Союза городов, заведующий вопросами беженцев и местная звезда журналистики из "Губернских ведомостей", освещающая визит особы, приближенной к императрице

Быстро соображаю насчет прямо сейчас тревогу свистеть и малышню прятать, или подождать немного. Капитан Бойко, уловив эти флюиды, делает мне страшные глаза, а княжна, наверное, разочаровавшись в моем воспитании, соизволит попросить довольно милым тоном:

— Что ж, Денис Анатольевич, будьте любезны, покажите нам этих бедняжек.

Остается только брякнуть:

— Милости прошу!

Иду впереди, показывая дорогу и в душе молясь, чтобы никто нигде не накосячил, не вовремя попавшись на глаза. И, завернув за угол казармы, вместе с незваными гостями вижу почти идиллическую картину. Наряд по кухне заканчивает таскать дрова к полевым кухням, Алеся, расстелив на деревянном столе чистую скатерку, ждет Ганну и устанавливает аптечные весы, готовясь помогать. Данилка — тут же, сидит и сосредоточенно обдирает маленьким ножиком с полена бересту для растопки. Увидев нас за несколько шагов, замирает с открытым ртом, затем вскакивает, нахлобучивает фуражку и, сделав три шага вперед, отдает честь и звонким, срывающимся от неожиданности голосом выдает:

— Ваша благародзия! Кухарны нарад гатовицца да прыгатаулення абеду! Дакладау васпитаник атрада спецыяльнага назначэння Данилка Адамкевич!

Мать — мать — перемать!!! Дайте за что-нибудь подержаться, чтобы не упасть! Все происходит так неожиданно, что все — и я, и Валерий Антонович, и даже земгоровец, прикладываем руки к козырькам. А фрейлина и мадам еле сдерживаются, чтобы не рассмеяться. Первым приходит в себя Бойко и командует:

— Вольно!.. Воспитанник...

Интересно, какая же это хитрая мордочка научила мальца так представляться?! Вот бы мне с ним познакомиться!..

На фрейлину эта комедия произвела благоприятное впечатление:

— Ах, какой милый мальчик!.. Charmant!.. Опрятный, чистенький, крепенький! Très bien!

Само собой. Антисанитарии здесь не будет по определению. А насчет крепенького, — отъелся парень немного. И синие полосы от Бениного ремня со спины сходить стали. Когда их увидел, этакой скользкой гадюкой вползла в голову идея еще разок к этой сволочи в гости наведаться. Нагайку, надеюсь, кто-нибудь из казаков одолжил бы для такого дела. Вот и побеседовали бы о таких философских понятиях, как добро и зло. С летальным для некоторых исходом.

Княжна тем временем уже гладит малыша по щеке и, покопавшись в своем ридикюле, достает герою конфету. Тот с сожалением смотрит на вкусняшку, сует ее в карман и выдает еще один изящный перл:

— Дзякуем, панначка!

Чем вызывает веселый сиятельный смех:

— Что ж ты не ешь? Она же — вкусная!

Блин, сегодня, что, День юмора? Мелкий снова выдает такое, что смеются уже все:

— Я сястре аддам. Яна салодкае любиць. Дзеуки, яны усе такия...

Отсмеявшись и промокнув батистовым платочком с вензелем слезы, фрейлина возвращается к теме разговора:

— А как вам здесь живется? Никто не обижает? Кушаете хорошо?

— Не-а, не забижаюць, тута усе добрыя. А цетка Ганна нас балуе...

— А к другим деткам не хочешь поехать? Там вместе будете играть, учиться...

Шкет делает насупленное выражение лица, затем отвечает:

— Не, не хочу... Тут мяне вось форму справили. Я салдатам хочу... Штоб таки крэст запалучыць... — Нахаленок стреляет глазами на мой китель, чем снова вызывает улыбки.

— А сестричка твоя где?

— Зараз пакличу! — Данилка дергается в сторону входа, но на крыльце уже стоит Ганна, держа за руку сосредоточенно-испуганную Алесю. — Алеська, не боись, панначка добрая, канфету дала! Вось, дзяржы!