Наруто. Становление-1.

Но как бы она не вглядывалась, заметить так и, ни кого не смогла. Хотя чувство опасности буквально кричало ей: берегись!

Кто это?

Кто-то из АНБУ КОРНЯ, или чужак.

Её тело было сжато как пружина, готовое разжаться в любое мгновенье. Привыкшая доверять своим инстинктам, чувствам, она и не сомневалась в том, что рядом кто-то был.

Минута. Следующая. И вдруг все пропало. Тем же неведомым чувством она поняла, что чужак ушёл, отступил. Странно, но от этого она почувствовала облегчение.

Кто же это все же был?

Такое неприятное чувство запоздалого страха.

Неужели ОН!

Глава-4.

Информация к размышлению.

Джок не знал, что это было. Его утерянные воспоминания, или бред, навеянный дзюцу четвёртого. В тот момент он ещё пытался как-то анализировать их, но очень быстро сдался. Поняв бесполезность своего занятия.

Мистика? В мистику он не верил. А для игры расшалившегося воображения это было слишком ярким и правдоподобным. Может все же, это воспоминания, возвращения которых он так жаждал! Вот только его ли они только?

Это место, казалось ему знакомым. Но вспомнить его он не мог, как не пытался. Двухэтажное, кирпичное здание, у въезда в город, с посечёнными осколками стенами, и выбитыми стёклами. Всего в нескольких шагах, расколотый, взрывом поперёк старый тополь и сгоревший корпус автомобиля.

Он видел это, словно со стороны. Видел во всех подробностях. Видел, как промчался по дороге потрёпанный внедорожник с тремя боевиками. Не доезжая до поста, свернувший в сторону за дома. Видел, как деловито занимают оборону молчаливые парни в сферических шлемах, с блеклой надписью "ОМОН" на спинах. Что-то знакомое в этом слове, но ускользающее из памяти.

Кто они и почему он не может разглядеть их лиц? И от этого вдвойне досадно. Он чувствовал, что если бы смог это сделать, то, возможно, смог бы вспомнить...

Видел, группу парней, в таком же камуфляже, как и на нем. Всего пять человек: Зомби, Монах, Молчун, Дэн, Большой.

Клички, не имена! Как и у него... Почему не получается вспомнить?

— Командуй, Джокер,— тихий голос одного из них. Так и не понял, кто это из них сказал.

И ещё несколько десятков, испуганных мальчишек, которых здесь и быть то не должно. Их лица он может разглядеть, но они ему все не знакомы. В их глазах страх. И ещё, отчаянная решительность. Ведь им, по сути, никуда было отступать. Слабая надежда, когда их взгляды задерживались, на нем и на его парнях. Словно они могли, что-то изменить.

А затем началось...

Сначала, замелькали между деревянных домов фигуры бородатых вооружённых людей, кто в камуфляже, а кто и без. И вспыхнувший после первого же попадания тандемным кумулятивным, БМП, который не успели отогнать в капонир. Как вёл огонь по КПП, выкатившийся из-за домов БТР; нагло и в упор. А под его прикрытием в бой шли боевики. Как, привстал под шквальным огнём из окопа, и подбил чужую коробочку, гранатомётчик. Один из тех испуганных мальчишек. Подбил и тут же упал с простреленной снайпером, от виска до виска, головой. Как выскочивший из-за поворота, старый потрёпанный шестьдесят шестой газон, развернувшись кузовом, ровнял блокпост из установленной скорострельной зенитки, в котором заняли оборону четверо омоновцев и трое местных милиционеров. Как вспыхнуло здание, и как из окон начало вырываться пламя.

Вспомнить... Хочу вспомнить! Если бы мог, он бы заорал. Но странное онемение овладело им.

Как молотил короткими очередями из КПВТ и ПКТ по наступающим боевикам наводчик подоспевшего, в самый разгар боя, откуда-то из пригорода, БТРа. Он продолжал стрелять даже тогда, когда вспыхнул от прямого попадания моторный отсек, когда задымился от жара его комбинезон. Он стрелял до тех пор, пока не начал рваться боекомплект. Видел нашего снайпера, Молчуна, раненого, истекающего кровью, давно плюнувшего на смену позиций и стрелявшего с почти пулемётной скоростью в бегущих через поле к забору блокпоста боевиков. Видел связиста, испуганного мальчишку, дрожащими руками набивающего автоматный рожок. Которому кто-то хрипло орал сквозь помехи:

— Продержитесь хотя бы пару часов! Помощь уже идёт...

Помощь, которую они так и не дождались.

Рядом, раненый Монах. На его лице оскал, гримаса. Окровавленной ладонью меняет рожек. Привстаёт и снова стреляет. И дёргается, падает, пробитый на вылет, пулемётной очередью. Но даже после смерти продолжает улыбаться.

Он чувствует его боль, как свою!

Видел, как они держались, сорок битых жизнью матерых омоновцев и столько же зелёных мальчишек. И ещё, небольшая группа, его парней. Которых, как и тех мальчишек, не должно было быть здесь. Но которые, вопреки приказу, остались.

Держались больше трёх часов, и ждали помощи... Помощи, которая так и не пришла. Его друзья один за другим гибли у него на глазах, а он мог только скрежетать зубами от бессилия, от невозможности, что-либо изменить.

Вспомнить! Надо вспомнить...

Они гибли, один за другим. Не герои, а обычные парни. Желающие только одного, жить.

Помнил, как под огнём, отстреливаясь из автомата, уводил раненых Дэн, выполняя его приказ. Как они скрылись за домами.

Видел, среди убитых и развалин, последнего бойца. Истекающего кровью, но ведущего свой последний бой. Отстреливающегося из последних сил. Но вот и он роняет автомат и откидывается на спину.

Но он ещё жив. К нему подходят, окружают. Кто-то замахивается прикладом и тут происходит взрыв. Но в последний момент, Джок, все же успевает увидеть.

Увидеть лицо последнего защитника.

Своё лицо!..

ВСПОМНИТЬ!.. Я хочу вспомнить!..

* * *

В голове каша, из чужих воспоминаний. Но только ли они ему чужие? Образы, лица, которые ему не знакомы, но которых он знает. Откуда они все? Кому они принадлежат?

Чувства... Чьи они? Почему ему так кажется, что это его и одновременно, не его. Какая-то путаница в голове получилась из обрывков этих воспоминаний.

Эмоции... такие яркие и неоднозначные. Чьё это всё? Ощущения, что все это не его. Чужие воспоминания. Чьи они? Откуда они?

Кто он? Почему он не помнит своего имени? Что с ним произошло?.. Что это?

... Лес... Он не один... Рядом тяжело кто-то дышит. Усталость во всем теле. Хочется прилечь, сбросить всю накопившуюся в теле тяжесть. Но нельзя. Впереди то, ради чего они проделали весь этот, не легкий путь.

Гнев. И ещё злость. На тех, кто там. Враги?

Лёгкое касания плеча.

Он оборачивается, ловит уставший взгляд напарника. В темноте он видит только его ярко-зеленые глаза. Размытое пятно камуфляжа, и грязные разводы на лице.

Одно слово:

— Работаем...

Это его воспоминание? То немногое, что в нем осталось.

Что-то было до этого. Что-то такое, о чем я забыл? Но что?

Кто же я такой?

Хочется кричать, но из горла не вырывается, ни звука. Его словно, окружает вакуум. И внезапная мысль: "я умер!".

Джокер!.. Это моё имя? Нет, скорее прозвище. Досадно, но все, же лучше чем ничего...

Стол, за которым шум и разговоры. Опять он не может увидеть лиц. Отчётливо видит только сам стол и потрёпанные карты.

— Блин, вот почему тебе всегда везёт?— чей-то недовольный голос.

— А ему всегда в карты везёт! Вот поэтому, он и Джокер!..

... Горящий дом. Чужая деревня. Автоматная стрельба. Он тянет за собой чьё-то тело, отстреливаясь с одной руки...

Кто это?..

Узумаки Кушина!

А это ещё кто? Чьё это имя? Чьи это воспоминания? Кто она? Чужое, но и знакомое имя.

... Маленькая девочка, лет десяти, с зелёными глазами, и ярко красными волосами. Такие необычные волосы. Она растерянно стоит посреди класса и смотрит на него. В её взгляде упрямство и в ней чувствуется неукротимая воля. Она ему нравится.

— Представься,— мягко говорит учитель, глядя на неё с лёгкой снисходительностью.

— Узумаки Кушина!— её голос срывается. И все же она волнуется.— Черт возьми,— вдруг яростно вскидывается она, на чей-то смешок. Она напоминает ему огонёк, такой же неукротимый и притягательный.— Я буду первой женщиной Хокаге, в этой деревне!

Именно в тот момент, он в неё и влюбился. Он? Или...

... Он держит её на руках, прижимая к телу. Она похожа на беззащитного воробушка. Ему хочется всю жизнь её так держать.

— Почему ты помог мне? Я же чужачка?— столько боли в этом голосе.

— Ты не чужачка,— слышу свой — чужой голос.— Ты шиноби деревни Листа... У тебя прекрасные волосы! Если бы не они, я бы ни за что не нашёл бы тебя!..

Это не мои воспоминания. Тогда чьи они? Да, что со мной? Откуда все это?

Кай. Хенге но Дзюцу. Хирайшин но Дзюцу. Сенпо: кибари сенбон. Кибаре Расенган.

Что это? Какие-то техники? Зачем они? Какая то белиберда...

Да что происходит?.. Почему так хочется спать? Но странное чувство, что именно этого делать и нельзя. Словно, от этого зависит, моя жизнь. Не спать! Только не поддаваться.

* * *

— Ну и что ты здесь делаешь?— что же, глупо было надеяться, что она его не заметит. Но даже сейчас она к нему не обернулась, продолжая заниматься своими делами.

— Так значит это все же правда,— тихо произнёс он. И в его голосе ей послышалось сожаление. А может просто показалось. — Ты ушла из АНБУ... Почему?

— И это спрашивает меня преступник, чьё имя стоит в списке самых разыскиваемых, сразу после Орочимару. Или ты пришёл сдаться? В таком случае могу проводить тебя до тюрьмы, где тебе самое место.— Она все же обернулась. Правда, её взгляд был далеко не дружеским. Но даже в гневе она казалась самой красивой девушкой на свете.

— Я не могу этого сделать,— честно, произнёс он.— Только не сейчас.

— Тогда уходи,— она снова отвернулась от него.— Нам не о чем говорить.

Но прежде чем исчезнуть, возможно, навсегда, из её жизни, она услышала те самые слова, услышь которые, несколько лет назад, она стала бы самой счастливой девушкой в мире.

— Прости за все. Я люблю тебя!

Обернувшись, она уже никого не увидела. И только одинокая слеза катилась по её щеке.

* * *

Первое, ощущения и желания:

Лучше бы я умер!.. По-настоящему, а не так.

Голова просто раскалывалась. Что опять... Ну, сколько можно. Ну его, такое счастье пережить ещё раз!

— Ну, ты как?— участливо спросил у него Минато.— Выглядишь не очень. Честно, я уже думал, что у нас ничего не получится.

Во взгляде, искреннее обеспокоенность.

Джок ответил не сразу. Чувствовал он себя, так же, как и выглядел, то есть, неважно. И это было ещё мягкое определение его нынешнего состояния. Которое можно было выразить одним ёмким словом: Хреново!

И это было второй раз, после своей смерти, когда он чувствовал боль.

— Меня словно прогнали через дробилку и склеили заново. И я не уверен, что склеили правильно. Моя, бедная головушка... Что-то мне перспектива лабораторной мыши нравится все меньше и меньше.

— Шутишь, значит не все так плохо,— чуть заметно усмехнулся Минато.— Это пройдёт. Просто, вся та информация, что я передал тебе, ещё не до конца, тобой усвоена... Хотя не скрою, возможно, я несколько перестарался.

— Лучше сразу застрелиться, чем пройти через такое снова,— проворчал Джок, откинувшись на траву.— А как ты передачу своих воспоминаний мне пережил?

— В том то и дело, что никакого неудобства, или другого дискомфорта...— пояснил задумчиво Минато.— Похоже, ты единственный, кто это всё ощутил!.. Так все было плохо?

— Как сказать. Я почти, вспомнил кто я!— негромко сказал Джок, не открывая глаз.— Правда, с существенной оговоркой, почти,— серьёзно глянул на Минато.— Словно, что-то не даёт мне это сделать. Отбрасывает назад, когда я почти достигаю цели. И это бесит... Сильно бесит...

— Что ты вспомнил?— присел рядом Минато.

— Бой. Жестокий бой. Рядом те, кого я когда-то знал. Но не могу разглядеть лиц. Сам бой, не могу вспомнить. Только ощущение обречённости,— вспомнил Джок пережитое.

— Ты не думаешь, что это к лучшему?— немного осторожно, заметил Минато.— Отпусти прошлое, или оно будет терзать тебя вечно.

— Ты прям философ,— лёгкая усмешка.— Кстати, а мне надо было знать, как ты ухаживал за своей женой?

— О чем ты?— Минато даже отвернулся, что бы скрыть своё смущение. Этого он не планировал. Само так получилось.

— О твоей супруге,— Прямо мелодрама, какая!.. Хотя не скрою, ты молодец. Не каждый на такое решится,— слабая улыбка. Слава создателю, вроде бы отпускает.

— Лучше бы тебе об этом забыть,— с лёгкой угрозой, произнёс отец Наруто. Хотя выглядело, несколько не убедительно.

— Уже боюсь. Расслабься, я можно, сказать, тебе дико завидую,— признался Джок, и добавил чуть тише.— Вот только самому такого счастья не надо.

— А это как повезёт.

Джок, снова усмехнулся. Ехидно прищурившись, хотел, что-то сказать в ответ, как вдруг. Неожиданно он вскочил, немного растерянно:

— Наруто!

И исчез...

* * *

Белый потолок над головой. Чужая, но почему-то знакомая обстановка.

Что это за место?

Тело ещё помнило боль, но её уже не было. Странно, но на нем всегда все заживало достаточно быстро. Если бы не эта его особенность...

Наруто, медленно огляделся. Эти белые стены, обстановка. Он догадался о месте, где находиться. Как это не грустно звучит, он здесь не впервой.

Городская больница. И именно, эта палата, была ему хорошо знакома.

Почему я здесь? Что произошло?

Последнее, что он помнил, как шёл домой от Саске. И молодого парня, старше его на несколько лет, попавшегося ему по дороге. И ещё взгляд. Холодный, обжигающий взгляд, полный ненависти. Взгляд, к которому он уже привык. И ещё пустота. Та же пустота, что он видел тогда во взгляде Джока. И ещё у Саске!.. Но даже у них, она не была настолько обжигающе глубокой.

Привычно взгляд вниз, чтобы не видеть.

Неприятно. Но, уже почти никак на это не реагируешь.

А потом боль и темнота!

— Как себя чувствуешь?— услышал он, ставший родным голос.— Ну и напугал ты меня, братишка!.. Знаешь, живым ты мне более симпатичен. Не делай так больше...— после короткой паузы.— Знаешь. Учись, не опускать и не отводить своего взгляда. Как бы неприятно тебе не было, ... смотри только в глаза.

Джок! Теплота по телу, отгоняющая чувство одиночества. Как мало нужно человеку для счастья.

Помимо его воли, на лицо вылезла улыбка:

— Джок?.. Это ты? Я все ещё брежу?

— Но это как посмотреть!— лёгкая усмешка в голосе. Он не мог видеть его лица, но был уверен, что тот сейчас усмехается. — С ума ты ещё не сошёл. По крайне мере, пока,— и снова приятная теплота от его слов.

— Что со мной произошло?— закономерный вопрос.

— Тебя ударили кунаем... Чуть повыше и в сторону, и мы бы с тобой бы уже не разговаривали.

— Но за что?

— Было бы за что, давно бы убили!— немного мрачно, пошутил.— Есть такая шутка,— пояснил он.— Я серьёзно, никогда не отводи взгляда. Даже если тебе неприятно. Не позволяй никому тебя запугать.

— Прости... Но я рад, что хоть ты находишь это весёлым,— проворчал он, но все равно в его голосе было слишком много радости, что бы воспринимать его обиду всерьез.