Это было ново для Пула. — Что насчет Базалджета? Какой контакт?
Но она сказала только: — Это семейное дело. Спроси свою маму об аномалии Койпера.
Для Пула это ничего не значило, но это был не первый раз, когда он был втянут, более или менее неохотно, в глубокую семейную историю. — Я еду повидаться с ней. Доставляю ей амулет, артефакт, принесенный призраком червоточины. Если кто-нибудь сможет в этом разобраться...
— Боюсь, тебе придется отложить этот визит, — мягко сказала Гэа. — Еще новости. Тебя вызвали, Майкл. Вместе с твоим отцом.
— Вызвали? Кто? Правительство?
— Действительно. В частности, подкомитет Всемирного сената, который достаточно деликатно согласился собраться в одном из владений Пулов — кургане Гунхилли в Великобритании.
— Сенат. — Пул сжал кулак. — Знаете, я ничего этого не хотел.
— Но ты все равно это получил, так что не дуйся, — предостерегающе сказала Гэа.
Никола громко рассмеялась.
— А теперь давайте найдем этот шаттл. Конечно, корабль компании "Пул Индастриз", построенный для полета на Луну... У вас есть какой-нибудь багаж?
Даже с помощью Гэа путешествие вниз было не таким быстрым, и, как с удивлением заметил Пул, Никола вскоре начала изнывать от нетерпения.
Было утро, когда шаттл высадил их у раскинувшейся конечной станции у основания космического лифта, в том месте, которое для административных целей все еще было известно как северная Нигерия. Никола явно ожидала, что их доставят самолетом до конечного пункта назначения, но теперь были приняты такие меры предосторожности в отношении воздействия на окружающую среду, что все немногие разрешенные полеты в космос начинались и заканчивались рядом с самими лифтами.
Оттуда можно было пересесть на монорельс.
Пока они втроем ждали посадки в маленькое купе поезда, идущего на север, Пул увидел, как Никола всматривается в небо: многочисленные лифтовые тросы поднимаются в синеву, даже при дневном свете видны искры орбитальных поселений и фабрик — более яркое свечение, скользящее по небу, — это, вероятно, был коллектор-сепаратор, суборбитальный аппарат, собирающий рассеянный азот из верхних слоев атмосферы для экспорта в растущие аркологии на Марсе.
— Вы не привыкли ни к чему из этого, — заметил Пул с некоторым удивлением. — Я думал, вы родились на Земле.
— Выросла в основном на Луне. И сбежала оттуда, как только смогла украсть шаттл каменных крыс и отправиться к астероидам.
— Тогда, как пилот, вы, должно быть, были самоучкой?
Она усмехнулась. — Меня никогда не научили бы многому из того, что я делаю.
После всего того времени, что они провели вместе, Никола оставалась загадкой для Пула. — Вы отказываетесь от АВТ. Совершаете достаточно глупые преступления, на которых легко попасться.
Она рассмеялась. — Я бы не назвала это преступлением. Просто игра. Немного мошенничества и прочего, чтобы отомстить нескольким врагам семьи. Некоторым врагам в семье.
Гэа сидела с ними, когда они устраивались в своем купе, перед ней на столе стояла имитация фляжки с водой как неотъемлемая часть ее виртуального присутствия. Сейчас Гэа мягко сказала: — Думаю, Майкл пытается понять, почему ты так саморазрушительна.
Никола пожала плечами. — Послушайте, может, я и провалила свое образование, но я не тупица. Вижу мир таким, какой он есть, вот и все. Там полно искусственных разумов вроде вас, которые всегда будут умнее меня, и правительств, которыми управляет глобальный класс стариков, которые никогда не вымрут и не сойдут с дороги. Как, наверное, и вы, Пул. Так что же нам остается делать, кроме как играть в нигилистические игры?
Поезд плавно и бесшумно тронулся. Здания конечной станции лифта проплывали мимо, сменяясь примитивной зеленью. И по мере того, как поезд удалялся от станции, лес сгустился; Пулу показалось, что он услышал необычный низкий гул, рычание, почти геологическое.
Гэа улыбнулась его реакции. — Лев.
Никола, казалось, не была впечатлена. — Как бы то ни было, после всего этого побега я здесь, ползаю по земле. Я имею в виду, поездом до самой Англии?
Гэа улыбнулась. — Это довольно быстро. И подожди, пока мы не переедем из Африки в Европу, следуя по гребню Гибралтарской плотины. Один из величайших инженерных проектов последнего времени "бутылочного горлышка": защита от наводнений всего Средиземноморского бассейна...
— Всякий раз, когда я нахожусь на Земле, чувствую, что должна ходить на цыпочках, чтобы не разбудить стариков.
— Что ж, возможно, это неплохая аналогия. Но мы знаем, насколько драгоценна Земля сейчас, если не знали раньше. Взгляните, например, на это путешествие. Кто хочет снова все испортить, просто чтобы немного быстрее добраться из одного места в другое?
— О, в Лету с этим. Просто разбудите меня, когда приедем. — Она перевернулась на другой бок, подложила под щеку свернутую куртку, прислонилась к окну и закрыла глаза.
Пул просто пожал плечами, глядя на Гэа.
Гэа тихо рассмеялась. — Знаешь, Майкл, она права. В наши дни мир — довольно пожилое место. Я помню времена, когда в нем было полно детей. В "бутылочном горлышке", в эпоху миграции, дети повсюду, а их родители едва ли старше. Конечно, зачатки технологии АВТ были у нас со времен Майкла Пула Базалджета — и не забудь спросить об этом свою маму, Майкл.
Снова древние семейные тайны. Он почувствовал смутную тревогу.
— Но только за последние столетия демографическая ситуация изменилась настолько, что пожилые люди стали... ну, доминировать в дискурсе. Тем не менее, нам всегда будут нужны молодые или молодые духом. Это необходимая стабилизация. Компромисс между хаосом и порядком. Так же, как у тебя с Никола. Как думаешь, она действительно спит?
— Вероятно.
Гэа улыбнулась. — В таком случае она пожалеет, что не увидела этого. — Она указала в окно и молча отсчитала на пальцах. Пять. Четыре. Три...
Еще не дошло до цифры "один", как Никола села.
Они были на виадуке, пересекающем долину через холмистую местность. Неземная башня сияла, ее стеклянные стены были бледно-зеленого цвета. А на гребне, вырисовываясь силуэтами на фоне утреннего солнечного света, прогуливались слоны.
11
На станции монорельса в Гунхилли Гарри сам встретил Пула и Никола.
В его маленькой машине для них всех не хватило места, поэтому Гэа, улыбнувшись и пообещав встретиться позже, вежливо подмигнула и исчезла.
Теперь им предстояла короткая поездка в умном, плавном и бесшумном автомобиле на солнечной энергии большей частью по пустынному ландшафту. Это был полуостров Лизард, юго-западная часть Британского архипелага. Ветхие развалины домов недалеко от самой станции возвышались над обрушившимся утесом и серым морем. Задолго до того, как они добрались до самого Гунхилли, стал виден знакомый профиль кургана — тонкая, органично выглядящая башня с пучком старинных, тщательно сохранившихся радиоантенн у ее подножия — как будто курган был тощим человеком, стоящим на лугу металлических цветов, подумал Пул. Еще один памятник сложному прошлому семьи.
Во время поездки разговор Гарри был немногим больше, чем скоростным монологом. Были моменты, осознал Пул, когда он вообще едва смотрел на своего сына и его спутницу, настолько был погружен в свои собственные планы.
— Приятно видеть тебя здесь лично, Майкл. Послушай, к тебе по-прежнему проявляют большой интерес. То есть, рычаг давления для нас. — Он ухмыльнулся, его светлые волосы засияли в туманном солнечном свете июньского дня в Англии; Пул подумал, что в кои-то веки он выглядит удивительно молодо. — Но все это беспорядок. Мы должны сосредоточиться на настоящей цели.
Никола не собиралась мириться с тем, что ее исключили из разговора.
— И что это за цель, Гарри?
Он пристально посмотрел на нее. — Конечно, проект "Червоточина".
— Но вы не можете всерьез рассматривать продолжение. Не сейчас. В первый раз, когда вы открыли червоточину, оттуда хлынула какая-то инопланетная угроза, и ваш собственный сын был провозглашен мессией будущего. Не лучше ли подождать?
— Послушайте, инопланетяне могут бродить по Солнечной системе, а могут и не бродить. Но логика проекта, технологическая, демографическая...
— Коммерческая, — сухо вставил Пул.
— Все это никуда не делось. Если человечество желает иметь будущее в космосе, мы должны сделать это. — Гарри махнул рукой, и в воздухе поплыли виртуалы, уравнения, графики: маленькие фигурки, представляющие тысячи и миллионы людей, их будущее, очевидно, будет сформировано схемами Пулов. — Прошло уже более тысячи лет, после множества недоделанных исследований и неудачных новаторских начинаний, с тех пор как мы, наконец, основали колонии приличных размеров за пределами Земли: по несколько сотен людей в каждой на Луне, Венере и Марсе и так далее. И они начали расти. На Земле до катастрофы антропоцена прирост населения составлял около двух процентов в год. В космосе это происходило гораздо медленнее просто из-за нехватки места для роста. Подумайте об этом. Если вы хотите, чтобы ваша колония удвоилась в размерах, сначала вам нужно построить место для проживания всех этих новых людей. Таким образом, темпы роста были больше одного процента в год.
— Но червоточины все изменят. Мы прогнозируем темпы роста, больше похожие на Америку колониальной эпохи. Я имею в виду, где-то значительно больше двух процентов. Через двести лет у вас в космосе могло бы быть население в миллиарды человек. И все это благодаря нашим червоточинам.
Никола рассмеялась. — Вы серьезно? Вы пока построили только одну пробную червоточину.
— На самом деле две, — сказал Пул.
— Есть еще одна?
— У нас есть установка на орбите Меркурия. Еще одна из наших концептуальных схем. Мы собираемся запустить червоточину в Солнце.
Никола разинула рот. — Зачем, во имя Леты, вам это делать?
Пул ухмыльнулся. — Отчасти в научных целях — для изучения того, что там находится, — вы могли бы использовать червоточину в качестве холодильного канала для защиты корабля, погружающегося на большую глубину. Мы назовем проект "Зонд Солнца". Но главная цель — извлечение энергии. Через червоточину вы могли бы просто перекачивать солнечное тепло в любую точку системы. Как миниатюрные переносные звезды, висящие там в темноте. Пришвартуйте ее к объекту Койпера, и у вас будет важная верфь для космических кораблей.
Почти неохотно Никола признала: — Хорошо. Это отличная идея.
Гарри фыркнул. — Мы играем ради будущего. Миллиардов людей в космосе. Будем колебаться — проиграем. Лета, нет, мы не собираемся ждать.
Никола взглянула на Майкла. — Ваш отец либо гений, либо сумасшедший.
— Он Пул. И мы вот-вот доберемся до еще одной семейной глупости...
Гэа ждала их у подножия кургана Гунхилли.
Курган обычно считался шедевром осторожной архитектуры середины эпохи восстановления. Когда он был построен — первоначально как резиденция британского регионального парламента — реликтовому антенному парку у его подножия, эмблеме ранней космической эры, было уже шестьсот лет. Но для современного глаза сам курган представлял собой гораздо более странное зрелище, чем эти более древние сооружения. Пул знал, что путешественники из Африки, например, всегда сразу сравнивали здание с огромным термитником. И это было неслучайно.
Высокий, стройный, его внешний вид был сглажен странной текстурой, как будто он был вылеплен из влажной глины — на самом деле это вещество было основано на прочных и легких углеродных нанотрубках. Как только Гэа провела их через охрану, Никола разинула рот от изумления при виде высоких помещений внутри со скульптурными крышами и сияющими полами, по которым ходили сенаторы ООН и их помощники. Все это было залито мягким светом — Пул знал, что это не что иное, как солнечный свет, отфильтрованный сквозь стены, прозрачные, как тонкий фарфор, хотя и окрашенные в зеленый цвет многослойными панелями, содержащими сине-зеленые водоросли, которые активно фотосинтезируют, поглощая углерод, вырабатывая энергию.
Но Никола, как обычно, вскоре отвлеклась на людей. Сдержанные, медленно передвигающиеся делегаты в одеяниях до пола, черных с серебряными вставками и стилизованными капюшонами.
— Они продолжают пялиться на вас, Майкл, — сказала Никола. — Думаю, скоро узнают все о вас и ваших приятелях из червоточины. Но — вон, видите того парня? — он посмотрел на вас, потом отвел взгляд.
Гарри хмыкнул. — Здесь сборище снобов, вот кто они такие. Всегда было так — ты можешь прочитать это в дневниках наших предков, Майкл — политические и денежные классы всегда смотрели свысока на простых инженеров. Даже несмотря на то, что мы те, кто построил мир.
Гэа возразила: — Это очень пристрастная точка зрения, Гарри. Мое понимание истории таково, что всегда существовала напряженность между теми, кто что-то строил, и теми, кто стремился осуществлять надзор во имя общественного блага.
Фактически, как вы увидите сегодня, уже создана новая группа ООН по надзору, пусть и на довольно разовой основе, для наблюдения за разворачивающейся ситуацией, вытекающей из ваших драм с червоточинами. Вы должны воспринимать как комплимент, что они решили приехать и провести заседание Генеральной Ассамблеи здесь, у этого знаменитого памятника семье Пулов, вместо одного из более традиционных мест встреч, в Нью-Йорке или Новой Женеве. В политике символизм может быть всем.
Пул сказал: — И все же я здесь собственной персоной, а они даже не смотрят на меня.
Гарри покачал головой. — Когда они поймут, что хотят с тобой сделать, поверь мне, они посмотрят на тебя.
Никола наморщила нос. — Ну, лично я просто хочу пойти поискать, где бы перекусить. Но здесь какой-то запах, который меня отталкивает. И есть ли ветерок? Может быть, кондиционер неисправен.
— Здесь нет кондиционера, — сказала Гэа. — Не в том смысле, который вы имеете в виду. В этом здании потоки воздуха, влаги, энергии являются органическими — естественными.
Пул пробормотал: — Подумайте о термитнике.
— Серьезно?
Гэа сказала: — Весь смысл проекта заключается в том, что человечество должно снова вписаться в естественные потоки энергии и вещества на планете — и к моменту, когда был построен курган, опыт успешных колоний на мирах, подобных Марсу, многому научил нас о том, как строить в условиях ограниченных ресурсов.
Отсюда и здание, похожее на термитник. Здесь нет кондиционирования воздуха — нет традиционной технологии такого рода, нет насосов и вентиляторов. Вместо этого конвекция прогоняет воздух через пористые стены — все здание похоже на огромные легкие. И тепло, которое стимулирует эту конвекцию, поступает в основном от грибных ферм на цокольных этажах, где, кстати, произведена большая часть еды, которую вы здесь будете есть. Ему уже почти тысячелетие, он функционирует так же хорошо, как и при проектировании, и некоторые его аспекты послужили образцами для архитектуры башен по всей планете. — Она спокойно улыбнулась. — И я была здесь, на открытии, у его дизайнера Лилиан Пул. Отличный денек.
Гарри хмыкнул. — Ну, у Лилиан есть мемориальная доска в мавзолее принцессы Элизабет, как и у всех остальных. Но она этого не заслуживает. Только не в моих глазах. Цель Пулов — изменить мир. А не жить как какое-то безмозглое насекомое в улье.
