Судьба наизнанку - 1

— Это ремень безопасности. У нас при движении пристёгиваться обязательно. Даже в правилах пункт есть. Штрафуют, если так едешь, без ремня. — Олег вытянул ветвь ремня и щёлкнул замком — надо вот так. Ну что пойдём акт подписывать?

— Пойдём — эхом отозвался чекист

Они вышли из 'Логана'. Олег поставил машину на сигнализацию

— Это так, пацанов пугать — пояснил свои действия Олег — если серьёзные люди захотят машину украсть, не поможет.

— Что, много крадут? — проявил профессиональный интерес Михаил. Они уже прошли кусты акации.

— Прилично. Милиция находит около половины. Но эту машину вряд ли кто красть будет, слишком дешёвая для жуликов. Невыгодно связываться.

— А сколько она стоит?

Олег задумался. Действительно, как перевести стоимость из денег 2008 года в деньги 1940-го? Нужен какой-то эквивалент.

— Я брал её за одиннадцать с половиной тысяч долларов.

Чекист чуть не споткнулся на ровном утоптанном месте.

— Но это же огромная сумма!! За эти деньги можно самолёт купить!

Олег с интересом посмотрел на него — где это в СССР частному лицу можно было купить самолёт, да ещё за валюту? Чекист понял, что сказал что-то не то и поправился:

— В Штатах, конечно. Нам на курсах рассказывали. Там машины дешевле тысячи долларов стоят.

— Понятно — Олег сообразил, что бакс так же обесценился — доллар, как был бумагой, так и остался. Что у вас, что у нас. Оказывается, он сильно подешевел за это время. Нет вечных ценностей, хотя ...

Олег остановился, поражённый простой мыслью — к чему обесценился доллар? А если так? Он сделал мысленный перерасчёт:

— Получается, что моя машина стоит сорок пять золотых червонцев. Николаевских или ваших, как их, 'Сеятелей'. Они у нас до сих пор в банках продаются всем желающим.

— Всё равно дорого — даже пересчитанная в золото стоимость машины была для Михаила неподъемной суммой — мне, например, столько не заработать.

Олег хотел, было пошутить 'у нас мент не за зарплату работает' но передумал. Вспомнил лицо Михаила, когда он услышал, что СССР больше нет. Как будто у него на живую отрезали руку или ногу. Может, так оно и было, в душевном плане, конечно. Олег никаких эмоций по поводу бывшего государства не испытывал — ни плохих, ни хороших. Ему было просто пофиг. Только теперь он начал понимать, что тогда вело предков в бой без всякой надежды на победу. Только за это стоило их уважать. Сам он не мог так поступить. Ну, или пока не мог.

В таких размышлениях Олег дошёл до первого вагона. Чекист опять его опередил, заскочив на подножку. Олег поднялся, прошёл до купе Сергиенко. Акт уже был готов. Михаил, читая, держал его на весу. Начальник поезда так же сидел на кровати, откинувшись на стену, флегматично протирая тонкой бархоткой очки.

— Всё верно — Михаил положил акт на откидной столик у окна, на котором стоял походный письменный прибор. Аккуратно расписался перьевой ручкой.

— Прочтите и распишитесь — казённо сказал чекист, дождавшись, когда высохнут чернила на его подписи.

Олег взял акт, прочитал. Текст был перегружен железнодорожными терминами и оборотами, но даже неспециалисту можно было понять, что Сергиенко просто констатировал факт аварии, без каких либо предположений о причинах. 'Осторожный мужик' подумал Олег, доставая из узкого кармашка ветровки авторучку. Присев на кровать у столика он быстро вывел внизу автографов чекиста и железнодорожника 'Подтверждаю' и расписался с расшифровкой подписи.

— Адрес надо писать? — не поднимая головы, спросил Олег стоящего рядом Шубина.

— Да, напишите — спохватился тот.

Олег дописал свой адрес вместе с номером сотового телефона.

— Готово — он подал лист Сергиенко.

— Что-нибудь не так? — спросил Олег, заметив некую заминку предков.

— Странная у Вас ручка — заметил Дмитрий Потапович, уже водрузивший очки обратно на нос — в чернила макать не надо.

— Обычная шариковая. Возьмите, там новый стержень — Олег протянул авторучку железнодорожнику. Тот, поблагодарив, спрятал её в рыжий портфель, лежащий рядом с ним на кровати.

— Что это за цифры? — спросил чекист, внимательно изучавший написанное Олегом

— Мой номер телефона — Олег не стал доставать сотовый и что-либо объяснять, должны сами потом разобраться. Шубин кивнул и вернул акт Сергиенко.

Повисла секундная пауза. Олег решил не испытывать терпение предков и тихо удалится.

— Я домой поехал — он встал и направился к двери. Чекист молча отодвинулся, пропуская Олега. — Телефон есть, звоните если что.

Он вышел из купе, прикрыл дверь и сразу завернул направо, к выходу. Из вагона он прямо-таки выскочил и быстрым шагом направился к машине. Предыдущий опыт общения с 'силовиками' двадцать первого века призывал его свалить от них как можно быстрее. Гражданский долг выполнил? Выполнил, поезд под откос не упал. Что ещё надо? Об остальном пускай другие, специально обученные люди, заботятся, а у него дела. Не хватало ещё в воскресенье, переться в Белгородское НКВД, показания давать. Он представил себе эту сцену и тихонько засмеялся. Чекисты должны столбенеть после каждого его ответа на вопрос о роде занятий, месте жительства, и особенно, гражданстве. 'Да, вот прикол. Хотя, на самом деле, не так уж и смешно. Я уже лет на десять без права переписки наболтал, а если приплюсовать принадлежность, как там, в старом учебнике истории было? А, к классу эксплуататоров, кровопийц трудового народа. Расстрел сегодня я себе точно заработал'. От этой мысли ему вдруг стало как-то не по себе. 'Да ну, что за хрень в голову лезет? Расстрелы, тройки, указ семь-восемь. Им всем уже сегодня не до меня станет. С самими собой бы разобраться. Вот узнает, например, товарищ Берия, что товарищ Жуков ему вовсе не товарищ, а совсем наоборот. В пятьдесят третьем взял и приказал его, Берию, замочить. Практически дома и в кругу семьи, а потом в мемуарах гордо писал, что ещё с тридцатых подозревал о бериевской антипартийной и прочей ориентации. Вот им весело будет'.

Настроение от этой мысли пришло в норму. Он достал сотовый и сообщил Сергею, что аварийный поезд из Белгорода скоро будет, и кратко обрисовал сложившуюся ситуацию. Разговаривая, он уже почти дошёл до машины, как ему навстречу из-за кустов акации выскочил Витька в компании ещё двух похожих на него пацанов помладше, так же босых и одетых в портки на лямках.

— Дядя, а моим братьям можно машину посмотреть? — с надеждой спросил мальчик.

— А ты всех коз поймал? — улыбаясь, спросил Олег, укладывая телефон в ременную сумочку. Радость этого мальчишки была такой искренней, что передалась ему даже сквозь броню житейского цинизма.

— Да, вот они, за забором пасутся — Витька показал на забор крайней избы, через щели которого мелькали козьи рога и спины, — я их верёвочкой связал, чтобы огород не потравили.

— Тогда пошли — Олег в компании мальчишек подошёл к машине.

Открыв водительскую дверь, он предложил пацанам:

— Времени у меня мало, давайте я вас до вокзала прокачу. Идёт?

Дети радостно загалдели.

— Тогда садитесь — Олег распахнул левую заднюю дверь

Ребятишки расселись на заднем сиденье, восторженно крутя головами во все стороны. Олег вывернул из кармана и медленно, практически не касаясь педали газа, поехал в сторону вокзала.

— Приехали — сказал он, когда 'Логан' выехал на привокзальную площадь — автобус дальше не идёт.

Он выпустил детишек из машины и долго смотрел им вслед, когда они бежали к своему дому. Что-то странное шевельнулось у него в душе, то ли сожаление о проходящих мимо годах, то ли ожидание какого-то изменения в жизни, то ли ... 'Детей у меня нет, вот что. Скоро тридцатчик, а всё холостяк. Женится пора, да. А не на кем. Одни тёлки да лярвы по жизни попадались. Нике, что ли предложить за меня замуж выйти?' Он хотел было посмеяться над этой абсурдной мыслью, ведь он с ней даже не переспал, но почему-то задумался. Вспомнил, как она смотрела на него, когда очнулась и ещё раньше, только это длилось мгновение, когда он открыл глаза в машине. 'Ну, это же ненормально! Любовь с первого взгляда только в кино и в сериалах можно увидеть, по жизни такое невозможно! Не расслабляйся! И вообще — отвезти её в Харьков, а там видно будет'. С этой здравой мыслью он вернулся за руль и поехал за Вероникой.

Уже подрулив к воротам, он запоздало вспомнил о Фёдоре. Посмотрев на часы, решил, что беспокоится не о чем — прадед Вероники скоро вернётся домой. До восьми утра, с учётом лишнего часа, осталось пятнадцать минут. Что бы дальше не путаться он перевёл часы в машине и на сотовом на час назад.

Подойдя к воротам, Олег собрался постучать, но входная дверь распахнулась и к нему выбежала Вероника.

— Что ты так долго? Мы уже Полину за тобой отправили — еле скрывая волнение, в едином порыве сказала она.

Олег по привычке хотел, было, возмутиться 'А тебе какое дело?' но волнение девушки было таким неподдельным, что ему захотелось не сказать ей колкость, а прижать к груди и приласкать. Сдержавшись, он улыбнулся и сказал успокаивающе:

— Пока на место аварии съездили, пока все бумаги оформили. Бюрократия она и в СССР была. Без актов и прочего такие дела не делаются, сама понимаешь. Всё нормально.

Девушка заметно повеселела.

— А мы завтрак готовим, пошли, поешь, — она отодвинулась в сторону, пропуская Олега. Проходя мимо, он снова попал в чарующую лавандовую ауру. 'Вот ведь, надушилась' пронеслась в голове благодушная мысль, 'прямо-таки приворотное зелье. Посмотрим-посмотрим, чем это закончится'.

— Подожди, я машину загоню — Олег отодвинул заскрипевший засов и распахнул ворота. Оставлять машину на улице не хотелось. Заехав во двор и заперев створки, он зашёл в дом.

На кухне, так, скорее всего можно было назвать эту часть дома, было уже почти всё готово. В центре стола расположилось глиняное блюдо с дымящейся горкой варёной картошки, вокруг неё, спутниками, в мисках поменьше лежали солёные огурчики, грибы и тонко нарезанное сало. Рядом, на тарелке сложены ломти ржаного хлеба. В печке потрескивали поленья, намекая на скорую готовку ещё чего-то.

— Самовар сейчас Антонина принесёт — сказала Вероника, доставая из буфета фарфоровые тарелки и металлические кружки, ложки и вилки.

— Откуда такая красота? — Олег удивлённо рассматривал тонкий фарфор, расписанный пейзажами и жанровыми сценками дореволюционной России.

— Антонинино приданое — ответила Вероника, раскладывая тарелки с ложками и вилками.

— Фёдор говорил — Олег подцепил вилкой белый гриб — что матери Антонины ничего не досталось — он прожевал гриб — вкуснота! Никаких добавок, всё натуральное.

— Она потом собрала — Вероника скептически оглядела стол, чего-то ей явно на нём не хватало — что в имении осталось после революции и гражданской войны.

— Где? — Олегу показалось, что он ослышался.

— Мама Антонины, Елизавета Павловна Пашина, происходит из древнего рода. Её предки жили в Новгороде Великом, на тех землях, где Петербург сейчас. Как они сюда попали, баба Поля не рассказывала, но живут они тут уже с начала девятнадцатого века. Может, яичницу сделать?

— На шкварках? — у Олега даже слюнки потекли — давай.

Вероника взяла с печки металлическую миску и вышла во двор. 'Эта птаха, оказывается, наверняка дворянка. По древности рода может Рюриковичей переплюнуть. Голубая кровь, вот это да. С такими особами я ещё романов не закручивал'. Одно смущало Олега — как-то не вязалось благородное происхождение с окружающей его обстановкой. Хотя, наверное, это всё-таки лучше, чем, будучи Великим Князем, в Париже таксистом подрабатывать. О таких случаях ему доводилось читать, а здесь, как ни крути, Родина.

Вероника вернулась с миской, полной яиц. Достала откуда-то из-за печки чугунную сковородку, быстро отрезала от шмата сала несколько приличных размера ломтиков, нашинковала их на доске и сбросила в сковородку. Минуты через три вкусно запахло и заскворчало. Несколько раз перемешав шкварки деревянной лопаточкой, Вероника стала ножом разбивать яйца.

Пока она всё это делала, Олег воспользовался случаем внимательно её рассмотреть. Почти на голову ниже, но длина ног такая же, как у него. Затянутые в джинсы приятно округлые бёдра и попка круто, без единой складки, переходили в достаточно узкую талию и выше немного расходились в покатые плечи, увенчанные рыжеволосой головкой на длинной шее. Руки тонкие, как ветки. Грудь её не блистала размерами Андерсон и Семенович, но форму имела устойчиво-полусферическую, даже без бюстгальтера, и на взгляд вполне могла уместиться в его ладони. Животик совсем немножко выпирает, но зато без так нелюбимого Олегом пирсинга. В принципе, ничего экстраординарного, Олег видел и был близко, хм, знаком с девушками поэффектнее Вероники. Но что-то в ней было, такое, что Олег ещё не встречал у других представительниц прекрасного пола. Притягивающее к себе как магнит. Даже сейчас, краешком мозга, Олег отметил про себя, что ему приятно на неё смотреть. Просто смотреть, без всяких мыслей о сексе. В этом было что-то такое для него непривычное и как ему показалось, ненормальное, что Олег решил возобновить разговор.

— Вероника — он впервые назвал её по имени, она, стоя у печки, развернулась к нему лицом — как же твоя прабабка из дворянок вот сюда попала?

— Дворянка — Вероника грустно усмехнулась, положила лопатку в пустую миску — когда её мама замуж выходила, от дворянства только один титул остался. Денег нет, одни долги, земли почти все распродали, имение. ... Хотя какое там имение, у многих сейчас под Харьковом коттеджи круче, заложено-перезаложено. Всё было так, как в 'Вишнёвом саду' написано — дворяне разорились и всё отдали капиталистам. Пришлось Елизавете Павловне за Прохора, купеческого наследника, замуж выходить.

— Так она не по любви замуж вышла? — уже догадываясь о дальнейшем развитии событий, спросил Олег.

— Нет, конечно. Но мужу своему была верна! — горячо воскликнула Вероника, заметив ироничный блеск в глазах Олега — если бы он ей изменять, не стал, ни за что бы не развелась!

'Ну, понеслось. Для баб, наверное, нет темы слаще, как бывшего мужа грязью уляпать. Даже если это бывший муж прапрабабки'. От дальнейшей дискуссии на скользкую тему Олегу помогла уклониться уже готовая яичница и Антонина, внёсшая на кухню самовар.

— А дети ещё спят? — спросил Олег Антонину — мы их не разбудим?

— Они проснулись — Антонина установила самовар на стол — в горнице играют.

Действительно, через занавеску доносилось негромкое бряканье и шуршание, были слышны тихие детские голоса — 'Кукла поехала в гости на поезде. Ту-ту. Максимка, куда ты семафор спрятал?' Пока женщины раскладывали яичницу и разливали чай, Олег подошёл к занавескам и посмотрел в щелочку. Дети играли — катали куклу на поезде. Но что это были за игрушки! Поезд состоял из набора деревянных брусочков на деревянных же колёсах, кукла была такая же самодельная — сшита из лоскутков.

— Да, трудное детство, деревянные игрушки — пробормотал Олег, возвращаясь за стол.

— А где другие взять? — Антонина удивлённо посмотрела на него — мы сами с отцом их сделали.