Дверь в опорный пункт была заперта. Сергар тихо выругался, воспользовавшись лексиконом Маши, повернулся, чтобы уйти, уже спустился с небольшого каменного крыльца, когда дверь опорного распахнулась и в ней выросла массивная фигура полицейского.

— Что хотел?! Чего надо?!

Сергар едва не вздрогнул — так знаком был этот голос. Голос, который он запомнил навсегда, даже если бы не был одаренным мнемонистом.

За месяцы, что прошли с той роковой минуты, когда Мария Федоровна потеряла квартиру и всю свою привычную жизнь, капитан полиции ничуть не изменился. Такое же брезгливое выражение лица, будто этот человек презирал весь белый свет, такой же широкоплечий, пузатый, те же пятна пота в подмышках.

Как и тогда, утром злополучного дня, от участкового пахло чем-то неуловимым, неприятным — смесью пота, мочи, и еще какого-то странного запаха, заставляющего вспомнить созданий мертвых городов, мутантов, переброшенных в мир Сергара неразряженными боевыми артефактами.

Полицейский на самом деле походил на мутанта — колосс, который может легко раздавить ногой жалкого слизняка вроде этого наглого посетителя "пикета", посмевшего побеспокоить хозяина опорного пункта полиции в неурочное для приема время.

— Что надо?! — снова повторил капитан, и добавил, пошлепав толстыми лосняшимися губами — Прием граждан с девятнадцати часов! Тут же написано! Ну чего ломишься в неурочное время? Давно по башке не получал?

— Мы договорились о встрече. Звонили вам — сухо сказал Сергар, не глядя полицейскому в глаза. Его просто-таки трясло от ненависти, от желания убивать, но он сдерживал свою ярость — пока еще не время для убийства. Тем более на глазах всей улицы.

— Я вообще-то с женщиной договаривался... — слегка смягчил тон капитан, и мельком глянул в лицо посетителя — Так она была от тебя? Ну-ну...ладно. Пойдем, поговорим... что там у тебя за выгодное предложение. Я не против выгодных предложений — если они выгодные.

Участковый сделал приглашающий жест, Сергар шагнул через порог, сделал несколько шагов, капитан остался позади, запирая дверь. Запер, обошел Сергара слева, снова обдав смесью запахов, и пошел вперед по длинному темному коридору, увешанному плакатами, фотографиями, скорее всего имеющими отношение к деятельности полиции. На Сергара он не оглядывался — видимо не считая посетителя опасным и ничуть не сомневаясь в своей безопасности. Уселся в потертое кожаное кресло за длинным, светлого дерева столом, показал рукой на один из стульев, расставленных вдоль стола.

На столе валялись хлебные крошки — видимо участковый только что пообедал. Отсюда и лоснящиеся губы, не до конца вытертые скомканными салфетками, валяющимися в плетеной корзине при входе в кабинет, запах колбасы и лука, висевший в спертом затхлом воздухе, какой почему-то бывает только в государственных канцеляриях. И не только на Земле.

Сергар сходу окинул взглядом широкий кабинет — выход только один, тот, через который он вошли в "пикет". Все окна в массивных стальных решетках, так что этим путем покинуть опорный пункт невозможно.

Сергар не любил находиться в замкнутом пространстве с человеком, который был ему неприятен, и даже опасен. Болезненно не любил. И начинал нервничать, если приходилось себя пересиливать. Ему сразу хотелось вырваться из "заточения", бежать, куда глаза глядят. Или разбить башку неприятелю.

Эта нелюбовь имела свою историю, и возникла она на четвертом году службы в армии, когда Сергар, тогда еще совсем молодой, бесшабашный и очень любвеобильный юноша, на очередном переформировании в тыловом городишке увлекся женой купца Мессельрана, бывшего в то время в отъезде. Обычно купчина отъезжал по своим торговым делам довольно-таки надолго, потому его истосковавшаяся по мужской ласке женушка развлекалась так, ей хотелось, не стесняясь в способах достижения пика любовных наслаждений, а также в выборе площадки для осуществления своих довольно-таки экзотических пристрастий. Она кончала не только от секса, но и от боли, доставляемой ей в любовном процессе и очень любила, когда Сергар брал ее грубо, можно сказать жестоко, при этом ругалась почище извозчика (Возьми меня! Я твоя сука! Я твоя тварь! Я животное! Сделай мне больно, гавнюк! Ну же, ублюдок ты .....! Засунь мне как следует, ..... жеребец! Оооо! Да! Ударь меня еще! Ударь!) .

Ей нравилось получать по голой заднице добрым армейским ремнем, что приводило извращенку в совершеннейший восторг и неминуемо доводило до оргазма.

Сергар давно уже хотел с ней порвать — надоели эти игрища, выглядевшие как нечто среднее между изнасилованием и полковой экзекуцией, на которой порют проворовавшихся солдат, однако так просто взять, и разорвать отношения не удалось — просто не успел.

Зловредный и очень раздосадованный неудачей на торговом поприще купец (один из караванов попал в засаду на тракте, были утеряны несколько возов с драгоценными пряностями) вернулся в тот самый момент, когда молодой маг старался выбить дурь и оргазм из упругой задницы извращенки. И мало того вернулся — так еще во главе крепкого отряда караванной стражи — людей жестких, не раздумывая применяющих свои довольно-таки острые мечи. Особенно после того, как потеряли десяток своих людей, полегших от стрел дорожных грабителей. Стражникам, как и купцу, ужасно хотелось излить свою досаду и злость на какого-нибудь придурка, оказавшегося у них под рукой. И вот — такой случай!

"Держи его! Бей! На кол гавнюка! Отрежьте ему яйца! Лови ублюдка!"

В общем — пришлось незадачливому магу ретироваться через окно, но вся загвоздка была в том, что окна купеческой спальни, как и окна многочисленных лавок хозяина спальни, были забраны примерно такими же решетками, как и тут, в "пикете".

Сергар едва унес ноги, чудом уклонившись от мечей шустрых охранников и от дубинки разъяренного купца. Ему пришлось выстрелом огневика высадить окно вместе с рамой, в результате чего Сергар спалил брови, ресницы, а также хорошенько припалил волосы на своем многострадальном лобке. От мага неделю воняло паленой свининой, и товарищи по оружию подозрительно поводили носами, когда Сергар подходил к ним на расстояние двух шагов.

Ко всему прочему, Сергар едва не сломал ногу, выпрыгивая со второго этажа, а потом еще бежал по улице голышом, стыдливо прикрывая ладонями причинное место — под улюлюканье солдатни и охочей до зрелищ черни, радостно комментирующих веселое представление.

Купец потом пытался добиться справедливости, подал жалобу на самоуправные, наглые и подлые действия некого боевого мага, но армейское руководство подняло его на смех, не выдав на расправу гражданскому городскому суд ценное "полевое орудие крупного калибра", каким собственно и являлся Сергар. Тем более что убитых и пострадавших среди горожан не нашлось, ущерба никто не понес — если не считать пары сломанных носов, треснутой челюсти, двух вывихнутых рук и семи выбитых зубов, принадлежавших особо ярым стражникам. "Но это же какие-то гребаные наемники, отребья, отрабатывающие хозяйские медяки! Работа их такова! За что им платить?! Нечего бросаться на имперского солдата, тем более — на боевого мага!"

Пришлось купцу удовольствоваться в качестве трофея одеждой сбежавшего супостата (в общем-то, довольно потертой, видавшей виды), и кошельком негодяя, в котором сиротливо позванивали один серебряник и два медяка — все, что осталось от трехмесячного жалованья. Переформирование полка уже закончилось, скоро на фронт, а на войне — как на войне, сдохнешь, и пропадут монеты. Ведь мертвецу они ни к чему. Так почему бы их не потратить, пока жив? И потратил.

Единственное, чего было жаль Сергару среди барахла, утерянного в эпической битве с охраной купца — небольшой серебряной брошки, которую он все эти годы таскал с собой, как амулет на счастье. Эта брошка — все, что осталось в память о покойной матери.

Что сталось потом с купеческой женой — Сергар так и не узнал. Скорее всего, ничего особенного и не сталось — в очередной получила плеткой по своей любвеобильной заднице и гладкой спине, что вызвало очередной, особо яркий оргазм. А может, купец наконец-то опомнился и свернул башку проклятой извращенке. Да какая разница? Она знала, на что шла и чего хотела. Каждый должен отвечать за свои поступки, и соображать — что и зачем он делает.

Участковый Анаров меньше всего на свете походил на приснопамятную жену купца, и больше всего — на самого купца, парня дюжего, и такого же огромного, как и этот тип, сверливший посетителя взглядом бесцветных, как мутная дождевая вода глаз.

Хозяин кабинета молчал, что-то себе соображая, молчал и Сергар, вглядываясь в противника, подготавливая себя к тому, что задумал.

Первым тишину нарушил участковый, и от его слов Сергар напрягся, готовый прыгнуть как зверь, осознавший, что схватка неизбежна, и решившийся на атаку:

— Я тебя узнал. У меня хорошая память! Очень хорошая! Ты думал, я не узнаю? Пришел мстить, сучонок. точно? Не ты первый, не ты последний! Что, вылечился, гавнюк? Уже не в креслице, урод? Вылечился, и тут же побежал правды искать? Небось в прокуратуру помчался, задрав хвост? Я не ошибся? И тебя отфутболили, да? Идиот! Все схвачено! Вот же дебилы...никак не могут понять, кто тут хозяин! Итак, за каким хреном приперся? Отвечай, быстро!

Участковый поднялся из кресла и навис над Сергаром, будто живой каменный утес. От него резко запахло чем-то совсем уж противным — так пахнет здоровенный жук-бздюха, когда не знающий жизни мальчуган наступит на него ботинком, и с хрустом размажет это гнусное насекомое по дорожным камням. Башмак после этого минимум неделю воняет "жучатиной", мать ругается, и отмыть эту дрянь невозможно — проверено!

— Говори, тварь! Зачем пришел?!

Молчание. Секунда, две, три...

Ну и что ответить? "Я пришел тебя убить! Запытать до смерти, чтобы узнать, где вы, твари, обитаете, и кто входит в вашу банду!"? Так, что ли?

Зачем задавать глупые вопросы, когда человек все равно не может ответить правдиво? Или не хочет!

Глава 3

Сергар вскочил, и его глаза оказались вровень с глазами полицейского. В голове проскочила мысль: "О боги! Какой же он здоровенный!"

Проскочила, и тут же улетела на задворки сознания, уступив место холодной, звенящей пустоте. Сознание было ясным, хрустально чистым, как стекло бокала. Знакомо. Трансом это состояние назвать нельзя, но и обычным состоянием нормального человека — тоже.

Шаг назад, дальше от рук участкового, судя по габаритам тот должен быть очень сильным, но медлительным. А то, что он такой крупный, так это даже хорошо — развернуться ему будет трудно.

— Сбежать хочешь? — участковый усмехнулся, не выходя из-за стола что-то нажал под его крышкой. Загудело, металлически клацнуло.

Сергар оглянулся и увидел, что путь к отступлению отрезан. Если бы даже хотел убежать, теперь это невозможно — дверь, через которую он прошел, входя в кабинет опорного пункта, теперь плотно закрыта, и скорее всего заперта.

Он все-таки в этом убедился — подошел к двери, толкнул ее от себя. Какое там — не дверь, а стальной щит, броня, которую можно пробить только из пушки. Или выпустив большого огневика. И то — прожжет ли?

— Убедился? — участковый вдруг сделался благостным, даже как-то сразу подобрел, маленькие глазки его покрылись поволокой удовлетворения, повлажнели, сделались блестящими. Полицейский уселся в кресло, откинулся назад и барабаня по столешнице пальцами правой руки, левой сделал приглашающий жест.

— Хватит бегать, бегун! Я так-то не сержусь на тебя — прекрасно понимаю твои чувства. Если тебя кидают, как последнего лоха — ну как не понять? Так все-таки — что хочешь и зачем сюда пришел? Я правильно понял? Отомстить негодяям, отнявшим вашу халупу? А почему решил начать с меня? Дай-ка подумаю...ага...

Полицейский помолчал минуту, затем продолжил:

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе о всех, кто в деле. Выяснить имена, явки, и все такое прочее. А вот — потом? Мне интересно, что ты задумал потом! Стой! Молчи! Сейчас я догадаюсь...так, так... В суд ты не пойдешь. Знаешь, что не поможет. Если бы ты был совсем уж дураком, уже бы подал заявление в полицию, или скорее — в прокуратуру. Остается одно — прийти к несчастному участковому, пытать его, вытащить из него всю нужную информацию, а потом грохнуть, оставив валяться в опорном. Затем отправиться к моим "коллегам" по бизнесу, выследить их по одному, и тоже грохнуть. Вряд ли ты думаешь, что сумеешь забрать свои деньги, но ведь тебе очень хочется получить моральное удовлетворение! Наказать негодяев! А еще — очистить мир от таких подонков, как я, и как Вампир. Правда же? Только не оскорбляй мой разум, не ври. Ты вылечился, а насколько помню, даже в инвалидной коляске ты был шустрым пареньком — я прекрасно помню, как ты ловко кидаешь ножики. Говорил ведь Вампиру — нельзя оставлять тебя в живых! Вдруг ты вылечишься? Вдруг встанешь на ноги? И будет вот так, как сейчас — припрешься, и будешь таращить на меня свои тупые глазенки! А оно мне надо? "Перелом позвоночника не лечится, не ссы!" Ублюдок тупой, а? Эти бандюганы тупые, как валенки, даже если они умеют делать бабки!

Участковый замолчал, выждал секунды три, испытующе глядя на Сергара, легко хлопнул ладонью по столу и тяжело вздохнул:

— Теперь хлопоты, работа — надо с тобой заниматься! Ведь ты же понимаешь, что теперь я тебя отпустить не могу? Молчишь? Ну — молчи, молчи...пока что! Кстати — стены тут звукоизолированы, как и двери. Хочешь — кричи, хочешь вопи во всю глотку — все равно никто не услышит. Окна снаружи непрозрачны — специально сделано, антитеррористическая угроза, понимаешь! Вдруг кто стрельнет через окно? Прямо по сотруднику правопорядка! Нельзя! Вот ты пришел — зачем? Убить меня! Террорист! Только почему без оружия? Тоже непорядок! Так не бывает — террорист, и без оружия?! Наверное, у тебя был нож. И ты хотел меня зарезать. За что? За то, что я, по твоему мнению, помогаю бандитам. Ложь, клевета, конечно — я предложил тебе обратиться в суд, попробовать доказать свои обвинения, но ты расстроился и попытался меня убить. Вот этим ножом!

Участковый чуть пригнулся, достал откуда-то из-под стола большой нож — массивный, с цветной наборной рукояткой. Оттуда же, из-под стола достал тряпку и тщательно обтер рукоять и клинок.

Сергар знал — зачем обтер. Чего-чего, а криминальных детективов он насмотрелся более чем достаточно. Что было непонятно — пояснила Мария Федоровна. Да и Маша кое-что знала о методах работы полиции. Рассказывала. И не мало...

Обтерев, полицейский положил нож перед собой на столешницу толкнул его вперед — нож проехал через стол участкового, проскочил через него, проскользил через стол для совещаний (он был примкнут буквой "Т")и замер так, что рукоять ножа оказалась прямо перед "гостем", заманчиво маяча перед глазами.

— Вот. Возьми. Уравняем шансы. Умеешь ножички кидать? Вот тебе и ножичек.

Снова молчание, снова испытующий взгляд, и резкий окрик:

— Взял нож! Быстро!

— Чтобы ты меня пристрелил на месте? — усмехнулся Сергар — Может, хватит передо мной красоваться своим умом и сообразительностью? Давай просто поговорим? Что ты теряешь, если мы просто поговорим? Да, ты все правильно сказал, признаюсь, считал тебя глупее, чем ты есть. Это была ошибка. Ты победил. Но прежде чем мы с тобой начнем убивать друг друга, неужели не интересно понять, чем руководствуется каждая из сторон?