Каприз богини

Я подумал и сказал:

— Разве что одежда какая может понадобится.

Эдуард Григорьевич махнул рукой:

— Это купим по мере необходимости.

— Тогда ничего.

— Отлично.

Он повернулся к классной руководительнице и сказал:

— Спасибо вам, Нора Анатольевна за помощь, мы пойдём.

— До свидания, Эдуард Григорьевич, до свидания Гера, хорошего отдыха тебе.

— Спасибо, Нора Анатольевна, до свидания, — попрощался с ней я и, повернувшись к Эдуарду Григорьевичу, сказал: — Мне нужно несколько минут попрощаться с подружкой.

— Я подожду тебя на выходе, — ответил он и ушёл. А я повернулся к Даше, которая всё это время скромно стояла в сторонке, ожидая меня.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе о своих родственниках?

Даша кивнула и сказала:

— В моей жизни снова перемены, я просто не успела тебе сегодня рассказать, хотела сделать это после уроков. Мою бабулю Нику сократили на работе.

— Как сократили? — удивился я.

— Ну, понимаешь, она же бывшая переводчица, учёной степени у неё нет, вот, её и сократили. Тем более что она пенсионер и работала на полставки.

— А как же её студенты?

— Для них что-нибудь придумают. Или другого преподавателя им найдут или они будут изучать другой иностранный язык, тайский, к примеру, или ещё какой.

— И что твоя бабуля Ника теперь собирается делать?

— Сказала, что в столице она быстрее работу найдёт. Москва всё-таки, как была торговой столицей, купеческой, так ей и осталась. А международная жизнь ощущается лишь в Санкт-Петербурге. Короче говоря, я с ней поговорила, и она согласилась переехать жить к нам в столицу.

— А твои, точнее, наши с тобой репетиторы?

— В столице найдём не хуже.

— Слушай, Даша, у меня вопрос с переездом к бабушке окончательно ещё не решён. Может получиться так, что мне придётся вернуться в детдом.

— Даже так?

— Ну, мы же ни разу друг друга не видели, да и амнезия моя.

— Ты держи меня в курсе, звони. Надеюсь, что этот вопрос у тебя решится быстро.

За разговором мы успели дойти до гардероба, одеться и выйти из школы на улицу. Около крыльца меня ожидал Эдуард Григорьевич, который увидав нас, внимательно посмотрел на Дашу.

— Познакомьтесь, Эдуард Григорьевич, это Даша Букина, моя одноклассница и подруга.

Я повернулся к Даше и завершил их знакомство, представив ей Солохина.

— А я знаю одного Букина, — сказал Эдуард Григорьевич. — Его зовут Александр Олегович, и работает он в МИДе. У вас в родственниках нет такого?

— Это мой папа, — гордо ответила Даша, вздёрнув подбородок.

— Да ... а? — изумлённо протянул Солохин. — Но позвольте тогда спросить вас, что вы тут делаете и как здесь оказались? Как жаль, но у нас совсем нет времени, нужно ехать в аэропорт.

— Вам Егор про меня расскажет, — ответила Даша и, помахав нам ручкой, пошла наискосок через школьный двор, направляясь к дыре в заборе. Этот путь был для неё самым удобным и коротким. За последние несколько недель я его хорошо изучил.

— Садись, Егор, мы уже опаздываем, — поторопил меня Солохин.

Я сел на заднее сидение.

— В Шереметьево, — бросил Эдуард Григорьевич водителю, усаживаясь рядом со мной.

Сначала я хотел заявить, что на самолёте не полечу, изображая из себя мальчишку, получившего психологическую травму после авиакатастрофы, но потом подумал, что это лишнее. А Солохин, как будто подслушал мои мысли:

— Ты не испугаешься лететь на самолёте?

— Нет, всё в порядке, Эдуард Григорьевич.

— Это хорошо. Пока едем, ты расскажи мне про свою подружку, Дарью Александровну Букину.

Глава 4. На пути в столицу

По дороге в аэропорт я рассказал Эдуарду Григорьевичу про Дашу, что знал, тем более что она сама разрешила.

— А как ты с ней познакомился?

— Учительница нас за одну парту посадила. Мы с ней оба в этом классе новенькими были.

— А ты не хотел бы и дальше вместе с ней учиться?

— Вы хотите сказать, что в ваших силах устроить меня в 219-й лицей? Я уже молчу о плате за учёбу.

— Все вопросы можно решить, было бы желание учиться. Из тебя, кстати, мог бы получиться хороший дипломат и политик.

И увидев мою высоко поднятую бровь, добавил:

— Для своих 15 лет ты на удивление хорошо умеешь справляться со своими эмоциями. У дипломатов и политиков это качество высоко ценится.

— Скажу вам откровенно, Эдуард Григорьевич, я об этом не думал. Я имею в виду 219-й лицей. Бессмысленные мечтания не в моем характере. Конечно, я думал о своём будущем, и в последнее время склонялся к медицине. Дело в том, что у меня начали проявляться экстрасенсорные способности. Я стал хорошо чувствовать людей, их эмоциональный фон. Легко определяю, когда мне говорят правду, а когда лгут. Кроме того, жалко вы не видели моего лица в августе, когда с меня сняли бинты. Сейчас вы могли бы оценить прогресс. Насколько я понял, даже ещё в ожоговом отделении больницы мой лечащий врач охал и ахал, говоря, что такой регенерации он вообще никогда не видел. Может так случится, что у меня откроется ещё какая-нибудь способность. Время у меня ещё есть и окончательного решения я пока не принимал.

— Чувствовать эмоции других людей, быть эмоционально восприимчивым, это тоже ценное качество для любого человека, работающего с людьми, — задумчиво заметил Солохин. — И для медика, и для журналиста, и для политика. В общем, у нас будет ещё время поговорить об этом дома.

Тем временем мы домчались до аэропорта, но, лишь для того, чтобы убедиться в нелётной погоде. Санкт-Петербург не принимал. С Атлантики на столицу надвигался мощнейший циклон. Наш рейс с 14-30 перенесли на 20-30, то есть задерживали на 6 часов.

Около часа у Солохина ушло на прояснение ситуации. Никаких гарантий, что наш рейс отправят хотя бы вечером, никто ему не дал, после чего он принял решение перебираться на вокзал и ехать поездом.

Покинуть аэропорт удалось не сразу. На стоянках автобусов и такси скопилась масса людей, так что на Николаевский вокзал мы добрались только к пяти часам пополудни.

В кассе, куда мы отстояли получасовую очередь, нам предложили билеты только на поезд, отправляющийся в два часа ночи.

Эдуард Григорьевич посадил меня на скамейку в зале ожидания и попросив никуда не уходить, пошёл к дежурному по вокзалу. Не успел он скрыться из виду, как около меня остановилась пара полицейских. Один из них внимательно посмотрел на меня и, толкнув локтем напарника, сказал:

— Андрей, посмотри на этого парня, по-моему, похож на того, фото которого нам сегодня утром показывали.

Тот, которого назвали Андреем, с двумя поперечными лычками на погонах, развернулся в мою сторону и, не утруждая себя представлением такой мелюзге, как я, небрежно произнёс:

— Ваши документы, гражданин.

Я, не вставая с места, ответил:

— У меня нет с собой документов. Мой сопровождающий взял у меня паспорт и сейчас общается с дежурным по вокзалу.

— Слушай, у него и причёска такая же, — продолжал зудеть в ухо сержанту его напарник, — по-моему, нужно его задержать, потом разберёмся, кто тут есть who.

— Вставайте гражданин, пройдёмте с нами в отделение полиции для выяснения вашей личности, — скучным тоном сказал сержант.

— Эста, что делать? Если с ними пререкаться, они могут и по почкам настучать.

— Я потом тебя исцелю, не волнуйся.

— Никогда не слышал, что искусственный интеллект может шутить. Или это не шутка?

— Шутка это, шутка. Сиди спокойно, я тебя сейчас пологом невидимости накрою. Всё, сиди, смотри, что дальше будет.

Оба полицейских стояли передо мной и растерянно смотрели друг на друга.

— А ... Андрей, а где пацан?

— Ты меня спрашиваешь? Тут какая-то чертовщина творится, пойдём отсюда.

Полицейские повернулись и пошли дальше. Я ещё услышал, как сержант говорил своему напарнику:

— Ты не слышал, тут в прошлом году говорящего кота видели, он также сидел на скамейке, как человек, представляешь ...

Отойдя метров на 15, они обернулись и, посмотрев в мою сторону, застыли как истуканы.

— Что это с ними? — спросил я Эсту.

— Я купол невидимости сняла. У тебя резервуар ещё маленький, ману нужно экономить.

Полицейские развернулись и пошли обратно в мою сторону. Не знаю, какой могла быть развязка этой истории, если бы в этот момент не вернулся Эдуард Григорьевич и спас меня. Он подошёл очень довольный, размахивая бумажкой:

— Пошли, нам в любую кассу.

Я встал и спрятался за него от подходящих к нам полицейских.

— Сержант Ивакин, дежурный наряд, — представился старший и приложил руку к фуражке, отдавая честь. — Предъявите документы, пожалуйста.

Эдуард Григорьевич, ни слова не говоря, достал из кармана красную книжечку с золотым тиснением и протянул её полицейскому. Тот стал её изучать. Буквально через несколько секунд у него приоткрылся рот, и отлила кровь от лица. Он судорожно сглотнул и, закрыв удостоверение, вернул его Солохину со словами:

— Извините нас, господин помощник президента Российской Федерации, служба. Мы заметили здесь мальчика, сидит один без вещей, решили подойти, выяснить, может помощь какая требуется.

— Спасибо, сержант, но дежурный по вокзалу мне вот записочку для кассиров написал, а мальчик этот со мной.

— Так это вам опять в очереди придётся стоять, господин помощник президента Российской Федерации. Разрешите мы вам поможем.

В результате, через десять минут мы стали обладателями билетов на скорый поезд Москва — Санкт-Петербург. Время отправления 18-25, то есть буквально через полчаса. Тут же в зале прозвучало сообщение о подаче нашего поезда к платформе перрона для посадки. А ещё через четверть часа мы сидели в купе и знакомились с попутчицами. С нами до столицы ехали женщина с дочерью примерно моего возраста. Познакомились.

— Тамара Никитична, — представилась старшая, подавая руку Солохину, — а это моя дочь, Настя. Вот едем в столицу. Везу её к своим родителям. Настенька в 9-ом классе учится и после него хочет в колледж поступать. Умные люди нам посоветовали, что это легче будет в столице сделать. Конкурсы сейчас в вузы большие, даже на платные места. Поэтому сначала нужно колледж окончить. А туда тоже конкурс не маленький. Наша первая задача найти хорошую школу, потому что хорошее образование начинается со школы.

— И кем себя видит ваша дочь? — вежливо спросил Эдуард Григорьевич, чтобы поддержать разговор.

— Кем ты хочешь стать, Настя? — спросила её мать, привлекая дочь к общему разговору.

— Я ещё не решила окончательно, — ответила девушка, — рассматриваю несколько вариантов. Среди них переводчик, журналист, дипломат, врач, преподаватель. Мне нравится работать с людьми.

— А кем себя видит в будущем ваш сын? — спросила Тамара Никитична, кивая на меня.

В это время у меня громко заурчал желудок.

— Ой, — всплеснула руками Тамара Никитична, — что же это мы сидим-то. Настенька, доставай продукты. Мы тоже проголодались.

Вскоре на нашем столике появились разносолы, пирожки и, конечно, запечённая курица. Тут и проводница подошла, предложила чай.

— Вы уж извините нас, — смущённо сказал Солохин, — у нас еды не припасено. Мы вообще-то хотели лететь самолётом, но столица не принимает, наш рейс отложили на неопределённое время. Поэтому решили ехать поездом, а здесь запастись не успели, по времени, впритык получилось.

— Не волнуйтесь и не извиняйтесь, — замахала руками Тамара Никитична. — Зато у нас еды на всех хватит.

За едой, чуть только мы утолили голод, Тамара Никитична вернулась к вопросу о том, кем я хочу стать. Видать, очень эта тема её волновала. Пришлось отвечать. Сначала я хотел отделаться вежливым и ничего не значащим ответом, но сейчас, после того как меня тут так вкусно накормили, решил ответить серьёзно. Тем более, что они мне обе понравились, и мать, и дочь.

— Я сейчас выбираю из двух вариантов — дипломатия или медицина. И то и другое меня привлекает. В обеих профессиях есть свои достоинства и недостатки.

— А в какой школе ты учишься? — спросила меня Настя.

— Я, как и ты, еду в столицу, чтобы поступить в школу, способную подготовить меня к поступлению в колледж.

* * *

Разбудил меня искин, резко разбудил и с ходу переключил моё сознание в ускоренный режим, это когда время вокруг замедляется в два-три раза. Я лежал на верхней полке, которая была ближе к голове поезда. На второй верхней полке спала Настя, старшие спали на нижних полках. Время было 00-17. Оно автоматически у меня появлялось на моем внутреннем экране, стоило только о нем подумать.

— Эста?

— Держись за что-нибудь, сейчас произойдёт столкновение пассажирских поездов, нашего и встречного. Лучше лечь на пол. Девчонку с матерью тоже стащи на пол, иначе их туда сбросит. Осталось 12 секунд, начинаю отсчёт времени ... десять, девять, восемь, ...

Я как был в тренировочном костюме, сполз с полки, упёрся обеими ногами в нижние сидения и стащил на себя Настю вместе с её матрасом. Подхватил её на руки и спрыгнул, садясь на пол и укладывая рядом не проснувшуюся девушку.

— Четыре, три, ...

Затем, я приподнялся и, ухватив матрас, на котором спала Настина мама, стащил его вместе с ней прямо на себя. В этот же момент произошло столкновение, которое я с девушками перенёс совершенно безболезненно, благодаря воздушной подушке, которой окутала нас Эста. Обе девушки даже не проснулись. Где-то по соседству громко визжали женщины. Сверху на меня что-то пролилось. Раздался жуткий скрежет разрываемого металла. Пол подо мной выгнулся, вагон накренился в сторону окна, и это уберегло нас от стёкол. Ещё какое-то время вагон тащило и качало, но он устоял. Из разбитого окна, с которого была содрана плотная шторка, доносились совершенно непонятные звуки, которые мозг воспринимал, но не успевал их обработать, добавляя тем самым уровень тревоги и неразберихи.

За окном в темноте ночи метались всполохи прожекторов или, скорее всего, фар автомобилей. Неожиданно за окном стало светло, и вслед за этой вспышкой света раздался грохот взрыва. По-видимому, что-то взорвалось. Со стороны шоссе послышались гудки автомобилей.

— Эста, посмотри, пожалуйста, состояние всех моих попутчиков — попросил я.

Кто-то попытался открыть двери в наше купе, но их заклинило. Через дверь кричала женщина, похоже, что это была проводница:

— Если кто живой, выбирайтесь через окно.

Стукнув к нам ещё пару раз, она прошла дальше и прокричала это же нашим соседям.

— Эста, как там Солохин?

— Скоро будет в полном порядке. Его тут слегка приложило.

— А девушки?

— А девушек я прикрыла твоим же воздушным щитом. Давай вставай и обеих на нижнюю полку сложи. Я их пока усыпила, чтобы визгу меньше было.

Я выполнил указания Эсты, затем поискал на полу свои кроссовки и нашёл их в целости и сохранности. Затем Эста разбудила всех одновременно.

— Девушки, Эдуард Григорьевич, все слушаем сюда! — начал я свою зажигательную речь. — У нас авария, выход из купе только через окно. Сейчас все спокойно, без паники, одеваемся, обуваемся, берём всё, что можно с собой забрать, я имею в виду багаж и личные вещи и эвакуируемся через окно. Электричество не работает, но у всех есть фонарик в смартфоне, а у меня имеется отдельный фонарик. Обсуждать событие сейчас не будем. Делаем всё молча. Начали!