Аластер Рейнольдс "Вечная мерзлота"

— Могу я посмотреть более ранние снимки? — спросил молодой врач, наклоняясь к столу.

— Я увеличил их для вас, — сказал техник. — До и после. Вы можете видеть это помутнение.

— Больше похоже на проблему с изображением, чем на что-то не то с разрешением?

На что он смотрит?

На управляющую структуру, до того как она полностью сформировалась и интегрировалась. Тогда она была достаточно развита, чтобы ее можно было увидеть на МРТ, но не настолько, чтобы серьезно пострадать от воздействия магнитных полей. Теперь все будет по-другому, поверьте мне.

Доверять вам?

Лучше доверять. Сейчас мы обе в этом замешаны.

Техник неопределенно пожал плечами. — Есть только один способ убедиться, доктор, если вы считаете, что это стоит затрат на повторное сканирование.

— Я хочу быть уверенным ради мисс Диновой, — сказал доктор.

— Давайте поднимем вас с кресла, — сказал санитар, Игорь.

Я опередила его, сама поднявшись с кресла-каталки. Все, что я сделала дальше, было поставлено как в хореографии, но должно было выглядеть естественно. Что не менее важно, Татьяна должна была позволить мне все уладить.

Она это сделала.

Я намеренно шагнула в сторону стола, собираясь поближе рассмотреть снимки мозга. На полпути левое колено у меня подогнулось. Я споткнулась, позволив инерции нести меня вперед, и схватилась за край стола, но ошиблась в расчетах и опрокинула кофейную чашку.

Все это произошло примерно за полторы секунды.

— Извините, — пробормотала я. — Я не имела в виду...

Техник отодвинул свое вращающееся кресло и в отчаянии всплеснул руками, когда кофе, который не попал на клавиатуру, коричневыми струйками потек по столу. Игорь, который, очевидно, был более практичен, бросился вперед и перевернул клавиатуру вверх дном, чтобы жидкость не попала в ее внутренности. Но существенный ущерб уже был нанесен. Экраны замерцали, а затем замерли, ни один из дисплеев не обновился.

Что именно это значило?

Я уловила момент и воспользовалась им.

— Вот это да! — сказал техник, качая головой в раздражении и недоумении по поводу моей невероятной неуклюжести.

— Я перенесла операцию на мозге, — сказала я, когда Игорь усадил меня обратно в инвалидное кресло. — Дайте мне передохнуть, ладно?

Вы правы — вам только что сделали операцию на мозге. Вам не следует выслушивать всякую чушь от кого бы то ни было. Хорошо, я почти впечатлена.

Спасибо...

Техник откатил свое кресло влево, где он пытался перезагрузить мониторы с помощью второй клавиатуры, несколько раз ударяя по одним и тем же клавишам.

— Это нехорошо, она действительно все испортила. — Он потянулся к телефону на столе. — Кому-то придется прийти и разобраться во всем этом, а вы знаете, сколько времени это обычно занимает.

Нож выскользнул у меня из рукава.

Давненько у меня не было возможности надеть браслет обратно на предплечье. Нож упал мне на колено, и какое-то мгновение казалось, что он там и останется, но потом соскользнул и со стуком упал на пол.

Это была не я. Я этого не делала.

Я знаю.

— Нож! — позвал Игорь, откатывая назад инвалидное кресло, в котором сидела я. — У нее был при себе нож!

Техник уставился на меня с сомнением и недоумением. По-видимому, во время моих предыдущих визитов в отделение радиологии я была образцовой пациенткой, а теперь превратилась в разрушительную психопатку, прячущую нож.

— Не знаю, как этот нож оказался у меня, — сказала я.

Игорь перегнулся через спинку инвалидного кресла, надавив мне на плечи. — Это было у нее в рукаве. Я видел, как он вылезал.

Техник откатил свое кресло к краю стола, где оно упиралось в стену. — Черт возьми, с меня хватит.

Он ударил кулаком по красной кнопке вызова, и зазвучал сигнал тревоги.

У вас есть план на этот счет, Валентина?

Я заставила себя подняться с кресла и изо всех сил врезала Игорю. Игорь захрипел и попытался усадить меня обратно на сиденье. Теперь, когда мой локоть был свободен, я сильно ткнула его в ребра и вывернулась из его рук. Возможно, если бы он был сотрудником правоохранительных органов или охранником, он был бы лучше подготовлен, чтобы остановить меня, но Игорь был всего лишь санитаром, и я думаю, что мой порыв силы и действий оказался большим, чем он ожидал. Теперь нож был у молодого врача, но он держал его высоко и подальше от меня, в то время как Игорь подкатил кресло к двери в коридор, как будто собирался использовать его в качестве баррикады.

Сигнал тревоги продолжал звучать.

— Вы сбиты с толку, — сказал молодой врач, протягивая правую руку в успокаивающем жесте. — И напуганы. Но в этом нет необходимости. Вы не можете нести ответственность за поведение, которое совершенно не соответствует вашему характеру. Это просто некоторая послеоперационная путаница, которая у нас не должна была возникнуть...

Пока техник сидел в дальнем конце стола, Игорь стоял у двери, а молодой врач был занят ножом, я увидела свою возможность. Она лежала на столе, между мониторами, под откидной пластиковой крышкой. Толстая зеленая кнопка экстренного отключения, по которой можно было ударить кулаком.

Я рванулась к ней. Техник попытался заблокировать меня, но был недостаточно быстр.

Сгустился серый туман.

* * *

Шок от перехода был таким внезапным, что я чуть не подпрыгнула с кресла, как спящий, которого грубо разбудили.

Я перевела дыхание, стараясь взять себя в руки. Чо и его техники присутствовали при этом и с беспокойством наблюдали за происходящим.

— Зачем вы меня вытащили?

— Мы этого не делали! — сказал Чо, защищаясь. — Вас просто засыпал шум. Это произошло очень быстро, в течение примерно двадцати секунд. Что происходило?

Воспоминание о теле Татьяны все еще было со мной. Я чувствовала повязку у нее на голове, боль в грудной клетке в том месте, где я ударилась о стол. Руки Игоря на моих плечах, нож на сгибе локтя.

— Верните меня обратно, — сказала я. — Постарайтесь не шуметь.

— Вы становитесь настоящей бабушкой, — сказал Чо, пока Маргарет и другие техники суетились у своих аппаратов. — Достигаем предела парадокса. Говорите яснее. Что происходило? Вы были где-нибудь поблизости от аппарата магнитно-резонансной томографии?

Я хотела вернуться в комнату, к Татьяне. Теперь она была больше, чем просто анонимной ведомой. Мы поговорили друг с другом, установили... что-то. Не совсем доверие, но шаг на пути к этому. И я ушла от нее, оставив ее расхлебывать кашу, которую сама же и заварила.

— Я пыталась это прекратить, — сказала я. — Нажала на кнопку аварийного отключения.

— Это было самое крайнее средство, — ответил Чо, все больше нервничая.

— Я перепробовала все остальное. Думала, что отключила компьютер через программный интерфейс, но потом что-то пошло не так. У меня был с собой нож, но он выскользнул. Они вызвали охрану, и та уже была в пути. — Я вывернула шею, обращаясь к ближайшему из техников. — Верните меня обратно.

— Мы пробуем разные фильтры шума, — сказала Маргарет. — Вы все еще близки к порогу. Нейронный трафик стал стохастическим еще до того, как вы вернулись. Что-нибудь было не так с погружением?

Я колебалась, готовая рассказать ей все. Как Татьяна была в моей голове, а я — в голове Татьяны. Как ей удалось на мгновение лишить меня контроля над движениями, дернув рукой. Как она рассказала о том, что мельком увидела эту комнату, о том, что визуальные данные передаются в обратном направлении, в прошлое, а не в будущее. Она видела "Ваймир", видела ледокол внутри, на пятьдесят два года выше по течению.

Но сбой на данном этапе мог стать единственным оправданием, которое понадобилось бы Чо, чтобы вывести меня из команды. На него оказывалось давление, на этого человека, который и так уже отдал столь много. Это было противоречиво — продвигать меня после проблемы с Кристосом. Единственным оправданием Чо было то, что я была технически компетентна, хорошо разбиралась в протоколе и у меня уже была нейронная система, которую можно было адаптировать для работы с технологией "Вечной мерзлоты".

Было какое-то оправданное негодование. Никто не винил меня за Кристоса, но я знала, что все были раздражены тем, что из всех нас я оказалась той, кто опередил очередь, той, кто в конечном итоге вернулся в прошлое раньше других — хотя никто не мог предсказать, кто из нас окажется первым.

Тем не менее, столкнувшись с осложнениями, Чо может решить оставить Татьяну. Я не могла бросить ее вот так.

— Все было в порядке, — сказала я. — Но мне нужно возвращаться.

Чо потер лоб. — Это очень плохо. Если вы придерживались определенного курса действий, то, возможно, вы его выполнили, даже при отсутствии полностью функционирующей связи. Отключение гелиевого охлаждения — это очень серьезное дело.

Чо исчез, как и техники, и все остальные в комнате.

Промелькнула лишь вспышка, по продолжительности похожая на тот первый проблеск во времени Татьяны. Комната выглядела странно. Письменный стол стоял под прямым углом к потолку. Вращающееся кресло торчало вбок. Техник так же неподвижно лежал на столе. Вдали от меня простиралась геометрическая поверхность, похожая на недалекий холмик. Все было немного не в фокусе, слегка размыто. Я сосредоточилась, пытаясь совместить свое восприятие с точкой зрения Татьяны. Она лежала на полу, а рядом со мной лежал кто-то другой, похожий на холмик.

Татьяна?

Нет ответа.

Я пошевелилась. Ползти было всем, на что я была способна. Это было похоже на борьбу с густеющей жидкостью, и каждое действие давалось труднее предыдущего. На то, чтобы добраться до двери, ушло, наверное, секунд десять-двенадцать, а потом мне пришлось вытянуться достаточно высоко, чтобы потянуть за ручку и, используя свой вес, попытаться распахнуть дверь внутрь. Она не хотела открываться из-за давления гелия в комнате. У меня начало темнеть в глазах. Я изо всех сил дернула дверь. Мне нужно было только приоткрыть ее, и гелий хлынул бы наружу, уравняв давление с обеих сторон.

Дверь поддалась. Я проползла через расширяющийся проем, наполовину оставшись в кабинете магнитно-резонансной томографии, и на этом все закончилось. Я истощила последние запасы энергии в теле Татьяны; больше она ничего не могла дать. Когда мое зрение погружалось в темный туннель, я лишь мельком заметила приближающиеся по коридору фигуры двигающихся с осторожностью, пригнувшихся мужчин и женщин, не уверенных, во что они ввязываются.

Последнее, что я почувствовала, это как что-то жесткое, похожее на маску, прижалось к моему лицу.

* * *

Доктор Абрамик провел краткий, но тщательный осмотр, прежде чем согласился отправить меня снова. Не было никакой возможности, чтобы то, что случилось с Татьяной, повлияло на меня физически, но я все равно провела много часов в стоматологическом кресле, и из-за вынужденной неподвижности появился риск возникновения пролежней и тромбоза глубоких вен. У меня была та глубокая, затяжная скованность, которая возникает только после сна в неудобной позе. Однако после того, как я четверть часа погуляла по палубе "Ваймира", размахивая руками и топая ногами, и вдохнула немного холодного, но бодрящего воздуха, то почувствовала, что смогу справиться с тем, чтобы вернуться обратно.

Я сама этого хотела. В кабинете магнитно-резонансной томографии со мной случилось что-то ужасное, и я чувствовала, что обязана осознать последствия перед самой собой, а также перед теми, кто попал в гелиевую ловушку. Это означало вернуться в мир Татьяны.

Причинила ли я какой-нибудь реальный вред? Трудно было сказать.

У нее были назначены дополнительные обследования в период с начала июля по начало августа, и там была заметка о том, что гражданское дело о преступном ущербе имуществу больницы, возбужденное в тот же период времени, было прекращено из-за заключения медицинского эксперта о том, что она не может нести ответственность за свои действия.

Я прищурилась, слегка озадаченная тем, что пропустила эту деталь в первый раз. Или так и было? Возможно, я читала это, но больше сосредоточившись на истории болезни.

Нет, это определенно было то, что произошло.

По крайней мере, все это имело смысл. Чо даже показал мне служебный лист восемнадцатого зонда времени, который был закрыт металлической пластинкой у основания корпуса. В июне 2028 года инженеры компании-производителя провели обычную заправку гелием и повторную калибровку, доказав, что аварийное отключение не нанесло существенного вреда. Татьяна могла бы пройти повторное обследование вскоре после выписки, но ей пришлось ждать, пока аппарат снова введут в эксплуатацию.

Я разобралась с этой странностью. Я чувствовала, что вызвала вскипание гелия, но, по словам Чо, это уже вошло в историю создания зонда времени.

— Я много раз рассматривал этот служебный лист, — сказал он. — И могу безапелляционно заверить вас, что никаких изменений не произошло.

У меня от всего этого разболелась голова. — Тогда почему мы были так обеспокоены тем, что я все испорчу, запустив отключение?

Чо посмотрел на меня, нахмурившись, как будто это я вызывала головную боль. — Нет, мы беспокоились о совершенно противоположном: о том, что ваше вмешательство каким-то образом задержит или помешает отключению, которое, как мы знали, должно было произойти.

Я медленно кивнула, чувствуя, как мягкая сила его слов, произнесенных так спокойно, подталкивает меня к принятию одной версии фактов, а не другой. На мгновение я ухватилась за другое повествование, в котором вскипание гелия рассматривалось как очень разрушительный акт, которого следует избегать только в крайнем случае, но уже чувствовала, что эта версия становится все более тонкой, менее убедительной, превратившись в выдумку наяву, которая больше не имеет ничего общего с реальностью.

Нет, Чо был прав. Проблема всегда заключалась в том, как гарантировать, что отключение произойдет. Его предотвращение или отсрочка могли привести к различным опасным последствиям.

По крайней мере, сейчас мы все еще были на верном пути.

Остальные пилоты собрались вокруг стоматологического кресла. Я чувствовала их эмоции, смесь разочарования, ревности и товарищеской заботы. Их раздражало, что я первой отправилась в путешествие во времени. Но теперь я была одной из них, и они испытывали ко мне чувство защиты.

— Ей нужен более длительный отдых, чем сейчас, — сказала Антти, обращаясь к Чо. — Нехорошо отправлять ее так скоро после последнего погружения. Она не ела и не спала!

— Со мной все в порядке, — сказала я, улыбнувшись в ответ. — Я отдохнула в больнице и на самом деле не голодна.

— Она получает неоднозначные сигналы от хозяйки, — сказал Викрам. — Думаю, она отдохнула и нормально поела.