| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Теперь Лиса могла все взвесить, все потери и весь урон. Продукты, судя по всему, остались целы. Лошади тоже, да и палатка все так же стоит на месте. А значит, что ничто не помешает ей поутру снова отправится в путь. Задерживаться тут она не может. Не может ухаживать за Набуром, не может все рассказать Саену и Птице.
Теперь при свете костра Лиса украдкой рассмотрела девушку. Синие — или серые, не понять в темноте — глазищи, большие ресницы, разлетающиеся к вискам черные брови. Высокий лоб, ровненький носик и ямочка на подбородке. Очень красивая девушка. В маленьких ушках — ряд крошечных золотых сережек с блестящими зелеными камушками. На шее нет священного знака Всех Знающих — нет даже намека на веревку или цепочку. Плащ Птица, видимо, сняла, потому что сейчас на ней был расстегнутый кафтан, под которым виднелась клетчатая шерстяная рубашка, тоже расстегнутая.
И так шла Птице и рубашка в черную, синюю и белую клетку, и длинные плотные, зеленого цвета штаны, заправленные в высокие сапоги со шнуровкой, и кожаный широкий пояс, подчеркивающий тоненькую талию, что Лиса невольно залюбовалась ею.
Таких красивых девушек не часто встретишь. А уж девушек-колдуний вообще Лиса не встречала ни разу. Что Птица с Саеном делают на землях Нижнего Королевства? Здесь они в опасности, вне закона. Колдовство запрещено тут. А ведь Саен убил Загуиса колдовством.
— Вы колдуны? — спросила Лиса у Птицы, не глядя на нее.
Та ответила, не сколько не удивившись и не расстроившись:
— Нет, мы не колдуны. Саен — Знающий.
Еще один Знающий! Духи предков, везет же Лисе на Знающих в последнее время. А говорили, что уже не одного не осталось, что все ушли к Создателю. Видать, не все.
— Саену надо молиться? — осторожно осведомилась Лиса.
— Почему? — теперь в голосе Птицы послышалось искреннее удивление.
— Мы молимся Знающим, — Лиса говорила осторожно, не глядя на Птицу. Ей хотелось узнать об этих двух — кто они такие, откуда взялись? Чем занимаются?
— Я знаю. Ваши Железные Рыцари молятся. Саен сказал, что молитва — это разговор с Создателем. С Саеном ты тоже можешь поговорить, но он не Создатель и не всемогущий.
Птица замолчала. Поправила волосы — движение медленно и плавное, тоненькие пальчики долго пристраивали прядь. После затянула потуже шнурочек на конце косички.
Лиса не нашлась, что ответить, потому лишь заметила:
— Не боитесь, что вас тут поймают?
Птица кинула на Лису быстрый взгляд и тут же отвела глаза. Просто сказала:
— Саен ничего не боится.
Захрустели еле слышно ветки где-то в кустах. Лиса вздрогнула, замерла. После тихо пояснила:
— Духи леса. Они все еще не спокойны.
Но вместо духов раздался медленный топот лошадиных копыт, затрещали кусты и показался Саен с двумя лошадьми, которых вел на поводу. Он махнул рукой, словно показывая, что все, мол, в порядке, я цел и невредим. После занялся лошадьми. Расседлал, протер бока и спины и позволил им жевать траву, привязав к стволам деревьев. После Саен присел рядом с Набуром, положил ладонь ему на лоб.
— Его сейчас перевозить нельзя, ему нужен покой. Придется пожить парочку дней в палатке, и ему и нам.
Лиса не стала возражать. Она не собиралась ничего объяснять этим людям и даже не собиралась переживать по этому поводу. Как только все угомониться — она отправится в путь, и спрашивать никого не станет. Хвала Знающим — или духам, не важно — Набур будет в безопасности, и она спокойно оставит его с Саеном и его Птицей. Вот сейчас ей действительно везет, и все складывается удачно не смотря на клятого Загуиса.
— Хорошо бы сейчас поесть что-нибудь горячего, — проговорила Птица.
И тут Лиса увидела, как Саен готовит. Она никак не ожидала такой ловкости в поварском искусстве от сильного мужчины, который только что легко завалил огромного зверя, обладающего чудовищной магической силой. А вот теперь этот силач очень быстро почистил пять картошек, покидал в шипящее на сковородке масло, порезал мясо, добавил трав. И все у него спорилось быстро и ладно.
И прогоревшие угли исправно держали на себе глубокую сковороду, и пристроенный чуть в стороне чайничек с вытянутым изогнутым носиком задымил уюдтно и ладно. И ветер улегся, и дождь даже не думал начинаться. Саен велел Птице развести еще один костер и пояснил:
— Чтобы вы, девчонки, согрелись. Не копайся, Птица, а не то застынешь на ветру, как прошлый раз. Возись после с тобой.
Никто в Нижнем королевстве не называл девушек "девчонками". К знатным обращались словом "дамы" или "мои госпожи". Простых называли "девушками" или "девками" на худой конец. Вот такое простое обращение "девчонки" Лиса слышала лишь один раз от молодого купца из Суэмы, что привез на продажу изюм, сушенные финики и диковинные приправы. Выходит, что эти двое не раз бывали в Суэме, если используют тамошние слова? Ответа у Лисы не было. Она помалкивала, наблюдая за действиями Саена, и думала, что, скорее всего, в Суэме принято, что хозяйством занимаются мужчины, а женщины расхаживают с штанах и сапогах и вовсе не умеют готовить. Не даром Праведный Отец говаривал, что в Суэме все не так, как у людей, все перевернуто с ног на голову. Все не правильно и не верно.
Наконец Саен наполнил миски жареной картошкой и жареным мясом и протянул одну Птице, другую Лисе. И спокойно спросил:
— Как тебя зовут, девушка? Мы так и не познакомились с тобой.
Глава 8
Собственное имя с трудом сорвалось с языка. Вот теперь надо быть очень осторожной, иначе можно выболтать то, что не следует. И Лиса была краткой и сдержанной. Да, ехала с другом по поручению Праведного Отца, и вот, такая беда случилась в пути. Она испугалась, она не знает, что теперь будет с Набуром. Ей очень хочется верить, что Набур останется жить. Она думала, что погибнет, что Загуис сожрет ее прямо живой. И она ужасно устала и хочет спать.
Ни капли лжи, только правда. Какая-то внутренняя интуиция подсказывала, что врать сейчас не стоит, хотя Лиса могла. Она умела плести небылицы так, что всякий ей тут же верил. Но не сейчас, не этим людям. Этим только правду. Как учил Игмаген — часть правды все равно остается правдой.
Саен слушал и не переставал есть. Он брал мясо руками, иногда поглядывал на Лису. В сумраке ночи глаза его казались строгими и немного загадочными. Они оба — и Саен и Птица — были молчаливыми, суровыми и даже угрюмыми. Настоящие охотники за нечистью. Где-то Лиса слышала об одном таком, который мог справляться с драконами и злыми духами и за определенную плату очищать от зла деревни и леса.
Может быть, эти двое тоже такие. Может, им заплатили за убийство Загуиса? Но это не Лисино дело, она не собирается интересоваться чужой жизнью. Но и в свою не желает никого пускать.
— Откуда Загуис мог тут взяться, Саен? Что ты знаешь об этих существах? — спросила вдруг Птица.
Саен тут же принялся рассказывать:
— Это пришлое существо, с земель баймов. С Меисхуттур оно приходит сюда. Поначалу Загуисы маленькие и безобидные. Помогают, если их попросить и дать им что-нибудь взамен. Вернее, это так кажется, что помогают. Могут, например, овец у соседа задрать, или тучи мух нагнать на чей-то дом. Могут убить собаку, напугать, если надо. Могут даже задрать мелкое лесное животное. Кабана на охотника выгнать, или волка. Стаю волков прорезать, разделить надвое. Убить главную волчиху-матку в стае. То есть загуисы имеют власть в лесу, но пока они мелкие, людям они не страшны. Мухи в хате и убитая собака на дворе — это все мелочи, с этим можно справиться.
Но люди обычно любят пользоваться злыми услугами Загуиса, вот и приходят в лес к его месту обитания и оставляют приношения. Даром-то Загуис ничего делать не будет, зачем ему оно — трудиться даром. Да и правила действуют везде, вы же знаете. Платить приходится всегда, это неизменно. Вот люди и приносят загуисам то курочку, то уточку. То овечку. Откармливают в нем зло. И зло растет до той поры, пока не обернется против людей. И становится тогда Загуису мало овечки или, там, гуся — чего ему принесут. Загуису хочется человека. А уж если один раз напал да съел — все, считай, что Загуис навсегда становится людоедом. И покоя от него не станет, и житья никакого рядом с ним. Вот и вся история. Видимо, здешние тоже откормили свою тварюку, хотя все знают — нельзя кормить Загуиса, нельзя ходить к нему в лес, нельзя просить об услуге. Но все равно ходят, все равно просят. То изжить кого-то надо с этого света, то соседу насолить. То ближних из беды выручить. Людям кажется, что делают доброе и нужное дело, только не понимают, что после это дело обернется против них же. Лиса, мамка тебе ничего не рассказывала об этих тварях?
Лиса поспешно проглотила остатки картошки, вытерла губы рукавом и пояснила нехотя:
— Мамка у меня умерла. Не успела научить уму-разуму. Старейшины деревни что-то рассказывали, да я не очень слушала. Страшных историй я и так немало знаю, только толку от этого? Работу делать надо было, вот что.
Птица вдруг улыбнулась и еле слышно сказала:
— Дело всегда должно делаться...
Лиса согласно кивнула. Тут и возражать нечего, Птица права.
— Ладно, после разберемся, что к чему. Сейчас всем нужен отдых. Лиса, ты не возражаешь, если Птица поспит в твоей палатке? Устроим вас поудобнее, одеял у нас хватает. Что скажешь?
— Хорошо, — тут же согласилась Лиса.
— Мое имя ты знаешь, я Саен. Птицу зовут по-настоящему Наилена, она моя помощница. Живем мы в Каньоне Дождей на жизнь зарабатываем охотой на всякую нечисть. В этих местах дело прибыльное, это точно.
И вот, обе девушки уже в палатке. Завернулись в одеяла, устроились как кому удобно. Лиса думала, что Птица примется расспрашивать ее обо всем, все девушки любят поболтать, это точно. Но та молчала. Вообще. Ни одного слова, ни одного вопроса. Как будто ее вовсе не интересовало в Лисе ничего, даже коротко стриженные волосы.
Ну, и ладно. Ну, и отлично. А она сама тоже не станет спрашивать неожиданных путников ни о чем. Спать — значит спать. Меньше болтаешь — дольше живешь, так говорил когда-то родной брат отца, дядька Мигур, когда приучал Лису управляться с лошадьми после смерти папы.
Сон пришел не сразу, а когда все же удалось успокоиться и хоть чуть-чуть забыть о низком рыке Загуиса и безжизненном лице Набура — тут же появилась перед Лисой крыса. Точно такая же, как в прошлый раз. Большая, красноглазая. И не понять: наяву, или во сне. Чудится это, или видится.
Глядя на прыгающие крысиные усы, Лиса подумала, что слишком устала от мерзких тварей, но и деваться от них некуда. В лесу — одна тварь, в палатке другая.
— Что ты разлеглась? — проскрипела крыса и принялась мерзко тереть свою мордочку.
Пальцы на лапках у нее были противными: голыми и розовыми. И она все терла и терла ушки, щеки, нос. После вдруг резко остановилась и снова спросила:
— Что лежишь, дура? Ждешь, когда солнце встанет? Тогда ты точно до Суэмы не доберешься. Придется сидеть тут и смотреть за Набуром. Карту ты не потеряла, глупая девка? Или о братьях совсем забыла? Знаешь, сколько нынче дадут за них караванщики, что отправляются на Свободные Побережья?
Лиса бестолково таращилась на крысу и не могла ответить. Язык будто сковало, все мысли пропали, развеялись.
— Вставай, лошадь твоя оседлана. Садись и скачи, да побыстрее, — еще раз велела наглая крыса и фыркнула на Лису.
И тут сон пропал, разлетелся, точно осенние пожухлые листья. В темноте палатки Лиса услышала, как тихо и спокойно дышит Птица и как шелестят над полотняной крышей ветки. Все правильно, надо двигаться, и побыстрее.
Осторожно выбравшись из-под одеяла, Лиса захватила только теплый, подбитый мехом плащ — он пригодиться ночью, когда придется спать под открытым небом. Отодвинула полог, всмотрелась в темноту ночи. Саен спал у почти догоревшего костра. Видать, раз он караулить не стал, значит теперь действительно ничего и никого не надо опасаться.
Метнувшись к лошадям, Лиса зашептала на ухо своей добрые слова, пока привычные к работе руки распутывали в темноте поводья. Вскочить на лошадь — быстрое дело. Сначала шагом, медленно, не торопливо. Но как только последний отблеск костра пропал за деревьями, а впереди показалась едва сереющий тракт, Лиса сжала бока лошадки. Вот теперь вперед, теперь не останавливаться. И да хранят нас все Знающие — или кто там у них есть.
Глава 9
Близнецы родились, когда Лисе еда сравнялось семь лет. Отца тогда уже не было, и на матери лежало все их немаленькое по тем временам хозяйство. Потому однажды утром мать подозвала к себе Лису и сунула ей на руки сначала один крошечный сверток, после другой. Посмотрела сурово и велела:
— За этими двумя теперь смотришь ты. Качаешь, развлекаешь и переодеваешь. Только попробуй не досмотри — голову тебе снесу, поняла? Чтобы оба были живы и здоровы.
Два маленьких мальчишки, которые и голову-то еще толком не держали! Только таращили круглые карие глазенки и растягивали в улыбке беззубые рты. Как с ними управляться?
Поначалу Лиса терялась и рыдала вместе с братьями, когда те заходились в неуемном крике. Но после, в конце концов, поняла, что надо делать. Больше всего мальчишки вопили, когда были голодны. И тут оставалось только одно — пристраивать обоих в вместительную корзинку и тащить к матери, грудное молоко, понятное дело, было только у нее. Лопали близнецы хорошо и справно, надували щеки, круглели от сытости и тут же засыпали прямо у материнской груди. И вот тут надо было ловить момент и быть настороже. Тихонько перенести их в корзинке в хату и смотреть в оба, чтобы трехлетний Дагур не нарушил их покоя.
Потому Дагуру в ту пору доставались лишь подзатыльники и оплеухи. Со временем он научился забираться в угол за печью и молча играть чурочками, строить хаты и мостики, проводить веревочками дороги. У него была пара лошадок, которых ему вырезал из дерева еще отец, и несколько маленьких деревянных повозок для этих лошадок. И еще несколько простеньких домиков, тоже из дерева. Вот этим всем Дагур и играл.
За ним тоже надо было приглядывать Лисе, но тут было уже проще. Вовремя дать каши, пирога или сушеных яблок. Вовремя налить молока да вовремя отвесить оплеуху, чтобы не баловался. Тут много ума не надо было.
Зато близнецы требовали к себе очень много времени. Самое худшее начиналось тогда, когда мать была далеко — на поле или уезжала в город. Тогда накормить малышей не получалось, и они устраивали такую битву, что у Лисы опускались руки и заканчивалось терпение. Дети орали в унисон, дрыгали ногами, выпутываясь из пеленок, и столько праведного возмущения было на их крошечных красных личиках, что Лиса терялась и не знала, что делать.
В один из таких моментов к ней и пришла на помощь соседка, старая бабка Тигунья. Она зашла в хату и ласково заговорила:
— Да что ж тут такой крик стоит-то? Это ж кто деточек обижает-то? Что, мамка ушла, и некому титьку дать деточкам? А ну, давай-ка посмотрим, что тут у нас?
Бабка наклонилась над близнецами, не переставая приговаривать о голодных деточках. Ловко так поменяла пеленки обоим, а голос ее все звучал и звучал, как говорливый ручеек. Мальчишки удивленно притихли, вытаращились на нее, как будто человека первый раз в жизни увидели. А бабка Тигунья подхватила один сверток, повернулась к Лисе и велела:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
