Словно в насмешку за стеной кто-то с писком шлёпнулся с опорной балки и, продолжая попискивать, закопался в кучу хлама. Алеандр выразительно скосила глаза и с вопросительным видом подняла бровь. Духовник ответила на пантомиму лишь глухим вздохом, полным усталости и едва сдерживаемого раздражения.
— От! — победоносно осклабилась Эл. — А ты ещё и лыбилась, как контуженная на всю голову жертва клубной пропаганды. Что тебе стоило сделать лицо попроще? С твоим типажом нужно вообще пустынных наёмников пародировать, чтобы за адекватную личность сходить, а ещё лучше маскироваться как-нибудь. Да этот аморальный по всей окружности скряга до сих пор думает, что ты с ним заигрывала!
— Я, кажется, просила не начинать...
— А я не начинаю! Я продолжаю! И, косу даю на отсечение, что этот масляноглазый самец бабуина тоже был бы не против продолжить! Не знаю, как тебя, но меня такая перспектива нисколько не радует. А что касается тебя, о великая укротительница общественных ступ и знаток всех маршрутов, то я...
— Можешь проваливать! — холодно и от того ещё более угрожающе проговорила Танка, даже не поворачивая головы. — Денег у тебя всё равно с собой нет, так что вместо ограбления тебя на ночных улицах города может ждать захватывающее приключение со многими неизвестными, начиная от пьяного сброда и катаржников, заканчивая стайкой каких-нибудь культистов-чернокнижников, вроде наших старых знакомых. В лучшем случае, я всегда смогу поднять твой дух, чтобы ты лично объясняла своему семейству, что тебе не нравилось как на тебя глядел один староватый хозяин дешёвого трактира. Как думаешь, мне удастся стребовать с них оплату за твою поездку на ступе и проживание здесь, если уж ты сама не сподобилась взять с собой хоть какой-то необходимый запас?
Травница от такого заявления едва не втянула в себя ложку с остатками каши и громко закашлялась. Лицо её раскраснелось, из глаз брызнули слёзы. С толикой снисхождения Чаронит постучала компаньонку по спине. С трудом протолкнув в себя пищу, Алеандр хрипло вдохнула воздух и через силу практически восхитилась:
— Ну, ты и стерва...
— А что ты хотела? Чтобы я посыпала голову пеплом и прямо здесь разрыдалась, что спать нам приходится едва ли не в свинарнике?
— Я хочу другую комнату, — по-детски проворчала девушка и отставила свою тарелку подальше к двери.
— О! Так, может, ты прямо сейчас поднимешься и пойдёшь её искать в этом треклятом городе. Уверена, любой держатель приличного постоялого двора, да и просто хороший малый с удобной квартиркой с радостью примет нищих подмастерьев, разогнав предварительно очередь из двух-трёх купцов и трёх-четырёх обеспеченных караванщиков! Так и вижу, что их впечатлят твои большие грустные глаза и честнейшие заверения в искреннем благородстве и богатом внутреннем мире. О нет! Постойте-ка! Мы, кажется, это уже пробовали! Не так ли, госпожа травница?
— Язва, — буркнула себе под нос Эл, укладываясь на тюфяк, и злобно добавила: — трофическая.
— Ага, с последующим распространением, — без особой обиды согласилась духовник и постаралась поудобнее примоститься как можно дальше от полных обитателями гор хлама.
Бледненький дрожащий светляк, из последних сил поддерживаемый Валент в допустимых размерах, начал, подмигивая, затухать, погружая мансардный гроб в пугающую, полную шорохов и теней дрёму. Вместе с бледным светом уличных светляков, зажжённых, видать, исключительно ради богатых гостей, в щель окна просачивались привычные звуки ночного города, далёкий лай собак и брань не желающих угомониться постояльцев.
— Как думаешь, в этом тюфяке много вшей? — не выдержав гнетущей тишины, что неожиданно стала почти пугающей, Танка осторожно тронула за плечо казавшуюся спящей травницу.
— Вытравлю, — сонно отмахнулась Эл.
— Как бы после кормёжки в таких условиях глисты не завелись, — продолжала рассуждать девушка, сама не зная, отчего появилось нехорошее предчувствие.
— Выведу, — голос травницы был почти неразличим.
— В такой грязи инфекцию подцепить можно...
— Вылечу...
— Да и кроме хозяина здесь куча пьяных постояльцев...
— А вот дверь подпереть не помешает!
Моментально избавившись от налёта дрёмы, Алеандр ловко подскочила на ноги и опрометью бросилась к дверям. Но привычных ручек коварнейшим образом не оказалось, и пришлось срочно искать, чем подпереть дверь. Как назло, во всей куче хлама ничего приличного сразу не попалось, и девушка использовала многострадальные грабли прямо вместе с осыпающимися порошком лаптями. Для этого их пришлось основательно упереть в косяк в надежде, что старая деревяшка если, не задержит непрошенных гостей, то хоть наделает много шума.
— Ну, как-то так, — довольно отряхнула руки от остатков порошка Эл.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
Он стоял у переулка уже битый час и, подобно последнему идиоту, пялился в арочный проём. Ещё, казалось, совсем недавно начинавшие сгущаться сумерки уже успели натечь из подворотен и жадно облепить углы и стены зданий. Неловкие, уродливые новостройки, заполонившие окраины столицы и доползшие почти до Чижиного Бора, на фоне вычерненного неба не смотрелись так жалко и нелепо. Их резкие угловатые крыши тонули в месиве туч, а фундаменты плотно укутывала настоящая ночная мгла. Редкие уличные светляки разбрасывали мутные жёлтые, синие и лиловые пятна по стенам, почти не задевая своей милостью грешную землю с выбоинами в брусчатке, мусорными кучами, бродячими животными, угробьцами и мертвяками, окончательно избавиться от которых было задачей практически невыполнимой. Из домов доносился гул ужинавших семейств, пивные звенели пьяненьким многоголосьем и редкими всхлипываниями самопальных инструментов, из дворов доносились переливы мата и лишь улочки да переулки оставались тихими и незаметными. В районах, подобных этому улочки всегда особенно пронзительны в своей тишине.
Араон Важич жадно впитывал эту тишину всем своим естеством, стараясь запомнить каждый её оттенок. Он по-прежнему недоумевал, что побудило его так безрассудно явиться на эту встречу, ещё и лично, тем более без охраны. Не хотелось предполагать, что недавние события с неудачным похищением ничему его не научили. Напротив, он вынес из них, как минимум, два глубоких ранения, повреждённое колено и, вероятно, лёгкую контузию. К проявлениям последней чародей предпочёл бы отнести и сегодняшнюю эскападу. Ещё мог назвать это гордостью самого перспективного молодого чародея, которого ещё в ученичестве прочили в Старшие Мастера, хоть и не предполагали, что он, перепрыгнув это звание, наряду с остальными ступенями, станет Главой Совета. Можно, заменить гордость уверенностью бывалого боевого чародея, что начал знакомство с нечистью, раньше, чем проснулся дар. Мог Араон отнести порыв к чувствам горящего жаждой мщения сына, чьего отца безжалостно заманили в ловушку, чтобы убрать с игрового поля столь честную и несломимую фигуру. Даже, покопавшись в себе, смог бы обнаружить братскую симпатию и чувство справедливости, ведь Ихвор был схвачен исключительно из-за его удачного спасения. Порыв к действию, веру в торжество правды и добра, собственный прогрессирующий кретинизм... Но всё-таки привела его сюда исключительно профессиональная интуиция. Искренне полагая себя человеком рациональным, прогрессивным и лишённым всяких предрассудков, Араон Важич не верил в интуицию и древний мистицизм, вернувшиеся в моду чар в последние пару лет под влиянием западных магов. На все события в своей жизни он старался смотреть одинаково ровно и действовать, доверяясь профессиональным навыкам, инстинктам и обширным знаниям в своей области. Вот только, в любой другой области он, к своему стыду, был не слишком сведущ, серьёзно собираясь связать свою жизнь исключительно с уничтожением монстров. Ввязывание в политические интриги, отлов заговорщиков и управление Замком в его ближайшие планы на будущее никогда не входило. Именно поэтому Новый Глава Замка Мастеров предпочёл считать свой вечерний поход в воровской район проявлением не интуиции, а редкостного для взрослого мужчины идиотизма.
Нависавший над поломанной скамьёй светляк последний раз отчаянно мигнул и, выпустив струйку сероватого дыма, сдулся. Трансформированное заранее зрение не уловило особой разницы, разве что отправило извещение в мозг, что для обычного человека освещение ухудшилось. Спустя какое-то время из-за угла выглянул худощавый лохматый парень с жидкой заплетённой в десяток разномастных косичек бородёнкой и нелепой, натянутой поверх грязных патл косынкой. Чудак воровато оглядел улицу и поморщился, не скрывая досады, после чиркнул о сапог спичкой и жадно закурил. Арн почувствовал, как засосало под ложечкой без очередной сигаретки, и решил действовать. Риск ошибиться, конечно, был, но он показался не таким уж ужасным в сравнении с ожиданием в тени грязного подъезда.
Одним плавным движением боевик перетёк за угол и, бесшумно перебежав улицу, возник за плечом парня. Вблизи стало ясно, что сладковатый аромат дымка молодому чародею явно не мерещился, и небрежный свёрток в не успевших почернеть от травы зубах не имеет ничего общего с заморским табаком. Перед ним стоял очередной великовозрастный балбес, что от избытка свободного времени и родительских денег растрачивал свою жизнь на поиски великих и наиглубочайших смыслов в танцах иллюзорных бабочек над тлеющей самокруткой. Арн уже собирался отпустить мелкого наркомана с миром, как заметил на его растянутой рубашке большое чернильное пятно с словно срезанным краем. Очевидно, именно его продолжение он имел счастье получить на листке с запиской о выкупе. Чародей лишь невольно поморщился от того, как измельчали заговорщики в сравнении с теми, что отлавливали его по всему Озёрному краю.
— Ну что, дождался? — весьма учтиво поинтересовался Глава Замка Мастеров, легко хлопнув по плечу вымогателя.
Вопреки ожиданиям парень не испугался, не отпрыгнул с воплями, из окон не повыскакивали его сообщники и даже не изменилась частота вспыхивания самокрутки.
— А-а-а, братэлла, — протянул странным хрипловато-писклявым голосом паренёк.
Либо самокрутка столь быстро подействовала, либо стоявший перед ним был идиотом по жизни, но более радостной улыбки при своём появлении Араон Важич не видел даже у мамы.
— Я сёння пустой! Нить-нить, — повёл костистыми плечами бородатый укурыш и от досады дёрнул за одну из косиц. — Тут э-э-э только для себя тяжечка осталась. Хошь? Не? Ты, чё? Я ж как от сердца отрываю...
— Где мой брат!?! — без лишних предисловий (с подобным существом вообще разговаривать было бессмысленно) Арн, точно соизмеряя силы, оттолкнул вымогателя так, чтобы убогий лишь слегка треснулся затылком, но не сильно покалечился.
— Ай-яй! — как-то растерянно и будто бы удивлённо вскрикнул бородач, хватаясь за голову. — Ты чё? Ты вообще как? А где тот, старый, что папка? Он ж у нас самый богатый, да?
За толчком последовал удар в живот, и Арн на миг подумал, что после похорон и разбора бесконечных бумаг в приёмной ему аккурат и не хватало такого доступного способа выпустить пар. Продолжить избиение было, конечно, заманчиво, но не стоило сбрасывать со счетов потенциального информатора. Ударив ещё разок исключительно для разминки, чародей встряхнул за шкирку поскуливающего наркомана, заставляя выпрямиться, и легонько придавил локтём тощую шею.
— Где? — Арн даже не стало особенно напрягать голоса.
— Ты, чё, дурак совсем, — обиженно шмыгнул разбитым носом паренёк, — серп с собою таскаешь...
Важич не повёлся на провокацию. На его широком, шитым серебром кушаке действительно болтался простой крестьянский серп с обмотанной цепью рукояткой. Ради собственного спокойствия мужчина решил считать собственноручно заточенную железку своим счастливым талисманом, поскольку старенький излучатель в последней стычке пал смертью храбрых, да и снимать сложное многоуровневое плетение чар с цепи в последние дни было как-то недосуг. Возможно, со стороны такое "украшение" и казалось более чем экстравагантным, но репутация нового Главы была спорной в любом случае. Проходя по главному зданию Замка, он уже успел наглядеться на нервно шарахающийся мелкий чиновничий люд, но благожелательности это не прибавляло.
— Где? — в этот раз Мастер добавил в голос побольше угрозы.
— Э-э-э, братишка, не злися! — казалось, задохлого парня его тон совершенно не пронял. — От злости нервические клетки гибнут совсем. Вот совсем берут так и гибнут...
— Ну? — Арн сильнее надавил на трясущуюся шею, окончательно теряя зачатки терпения.
— Эй-ей! Полегче! — впервые проявил отчётливую эмоцию бородач, озлобленно сощурившись, и практически ловко вынул из кармана неказистый медальон. — Я ж и обидеться могу. Совсем могу!
Вырвавшийся из дурманного плена паренёк с выражением превосходства на помятом лице решительно придавил отстающую пружину артефакта и в ожидании уставился поверх плеча Араона на затянутую тьмой стену. Обострённый заклятием слух уловил характерное перещёлкивание механизмов и скрежет противящегося воздействию элемента. Потворствующий чарам материал, почуяв вычлененное артефактором "сердце", послушно стягивался в предзаданную форму. Чуть медленнее, чем делали то последние модели, но куда быстрее, чем смог бы себе позволить землистый холлем базовой комплектации. Утяжелённая каркасная структура, разогревающаяся на два процента быстрее поглотительная коробка, регенерационная переменная, близкая к одной восемьдесят пятой, функционал трансляционных передач — всё это было чрезвычайно важно и, безусловно, должно было учитываться любым Мастером-Боя перед столкновением с враждебно активизированным артефактом модернизированного типа, только вот рефлексы...
Свободной рукой схватив край цепи, Араон Важич, не глядя, метнул проверенный не раз серп. Звонко щёлкнула в суставе ещё не обрётшая былой гибкости рука. Скрипнуло не закончившее формирование существо, схватившее в канальный узел самозатачивающееся лезвие. Вымогатель округлившимися от ужаса глазами смотрел, как оседает набором бесполезных механизмов и постепенно растворяется в пространстве ещё мгновение назад казавшийся непобедимым холлем. Не меняя выражения лица, чародей снова дёрнул запястьем — и влекомомое цепью оружие, просвистев в воздухе, впилось меж кирпичей в пяди от уха вытянувшегося по струнке тела. Важич поморщился: он не желал устраивать таких спецэффектов, но треклятая рана не давала забыть о себе (рука продолжала плохо подчиняться) и делала его ещё более раздражительным.
— Мне повторить? — наматывая на запястье цепь, предельно светским тоном уточнил молодой чародей.
Наркоман несколько раз совершенно бездумно хлопнул глазами и неожиданно пронзительно завизжал нервным фальцетом, едва не заставив Важича отшатнуться. На его вопль тут же открылось небольшое окошко на уровне коленей и высунулась взъерошенная женская головка.
— Что ты разорался, придурок? Говорила же тебе... — ещё детским хоть и приобрётшим лёгкую хрипотцу от сигарет голоском проорало появившееся из стены чудо, но, разглядев диспозицию, нервно дёрнулось и затихло.
