Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

— Ого! Да ты из старших семей?! — удивилась девчонка.

— А то! Одной из самых старших! Родной двоюродный племянник нашего нынешнего даймё! Или троюродный... но из какой-то такой родни, и сильнейшего клана! Два в одном! Принц и нищий!

Бродяги рассмеялись, отметая прочь все мысли о плохом.

— Иди, иди в дом, замёрзнешь же. — Кицунэ, улыбаясь, сгребла с ящика оставшуюся одежду и хлопнула её на руки Сумитады. — А я недолго тут, сполоснусь чуть-чуть, и приду, ужин принесу. Иди домой, и... не вздумай подсматривать!

— Ладно, ладно! Если гляну, то только совершенно случайно!

— Шампунем в лоб получишь! У-у я тебе!

Поздним вечером, хорошенько поев перед сном и завершив все дела первейшей необходимости, гости бесхозной фермы разошлись по спальным комнатам. Кицунэ отправила ронина в комнату взрослых, а сама, помахав улыбнувшемуся ей бродяге ладошкой, отправилась в комнату детей.

Мори Сумитада, опытный выживальщик в сумасшедшей империи, потратил прошлую ночь чтобы хорошенько отоспасться, забравшись поглубже в лес, подальше от людей, и получше спрятавшись. Теперь он без особого труда и вреда для здоровья мог бодрствовать трое-четверо суток. Сегодня, в таком опасном месте, как никем не защищённая ферма, да ещё и рядом с крайне странной девчонкой, спать он точно не собирался. В постель лёг, для расслабления мышц. Пристроил меч рядом с кроватью и изготовился мгновенно взвиться напряжённой пружиной при малейшем подозрительном шорохе.

Часа полтора он лежал вот так, расслабляясь и отдыхая, чувствуя как питательные вещества и энергия струятся по уставшим мышцам, восстанавливая организм до идеального состояния. Глаза его, прекрасно видящие мельчайшие детали в ночной тьме, резко повернулись при шорохе, который издала, скидывая с себя одеяло в соседней комнате, всё это время ворочавшаяся с боку на бок девчонка.

Куда это её понесло?

Крадучись, словно возомнившая себя мышкой слониха, соседка ронина вышла в главную комнату, подобралась к двери спальни взрослых и, приоткрыв её, заглянула внутрь.

— Суми! Суми! Ты спишь?

— Да, уже больше часа. Устал с дороги, как лёг, так и вырубился.

— Ой, а я тебя разбудила? Прости...

— Ничего, я даже очень приятно удивлён, что ко мне в кои-то веки ночью подкрадываются без ножа. Что случилось-то? В туалет проводить?

— Нет, нет! Можно мне с тобой полежать?

— С ума сошла?!

— А чего такого?! Мне вот бабушка постоянно запрещала с мамой спать, а я всё равно пробиралась, ложилась, и ничего плохого не было! Ни разу!

— Ну, если с мамой ничего плохого не было, то и со мной ложись... сдурела что ли?! Я же шучу!

— Двигайся! Двигайся на другую сторону! Ты на женскую половину лёг!

— О-о, а я-то думаю, чего так мягко?! Эй! Ты что, серьёзно со мной спать собралась?! Не дури!

— Ай, отстань! — Кицунэ, подвинув изумлённого ронина, уверенно забралась к нему под одеяло. — Полежим вместе, чего такого-то?! Так же гораздо спокойнее и приятнее. Или ты из "этих"?

— Каких?

— Интровертов. Это которые одиночки, и никого к себе не подпускают.

— Нет, уж я-то точно не из "этих".

— А чего тогда брыкаешься? Перестань, вот! — устроившись рядом с обалдевшим ронином, лиса в белой ночной рубашке и милейшей спальной шапочке, накрылась одеялом. С самым умильными видом, она устроилась на подушке. Ещё и место нагретое! Одни сплошные удовольствия! — Х-ха-хах! Так интересно!

— Что интересно?

— Ну, не понимаешь что ли? Мы в постели лежим, для взрослых, совсем как... как... муж и жена!

— В смысле, "для взрослых"? — ронин вздрогнул и с прищуром посмотрел на мурлычущую от удовольствия девчонку. — Слушай-ка, а тебе сколько лет?

— Что?! Девушек о таком спрашивать — нельзя!

— В таких ситуациях очень даже можно, и нужно! Сознавайся давай.

— Ну-у... — Кицунэ начала краснеть. — Шес... надцать...

— Шестнадцать? Не ври!

— Ну четырнадцать...

— Чего-о?! А поведению — восемь!

Кицунэ, которую при зачислении в школу Единства Культуры отправили к восьмилеткам, вытаращила на изумлённого бродягу глаза и сердито покраснела. Чего они все догадываются?! Ну неужели правда так заметно?!

— Одуреть! — ронин в шоковом состоянии возвёл глаза к потолку. — Это что за глюк такой генетический — в восемь лет, на двадцать выглядеть?! Это учёныши опять дикостей наколдовали, чтобы долго новых самураев не ждать, пока вырастут? Или случайная мутация? В лапы научникам не попади, а то найдут чего у тебя там в генах переключилось, и всех начнут доводить до строевой за три года! Оставь бедным самурайчатам хоть паршивое, но детство!

— Да я и не собираюсь попадаться. И говорить про возраст не люблю. Все так изумляются! Тоже мне! Вот таким здоровенным коровам, собакам и деревьям не удивляются, а девушке, что выглядит чуть старше в молодом возрасте, сразу три вагона удивления! Ничего же страшного нету! Просто мне стало можно пораньше мамины платья носить.

— А ты в шестнадцать на сорок выглядеть не станешь? И в тридцать два на восемьдесят?

— Не стану. — уверенно заявила Кицунэ. — Доросла, и хватит! Такой вот и буду сто лет ходить! Идеальной!

Ронин кашлянул в кулак и в комнате, освещённой только сиянием луны из полуприкрытого шторками окошка, воцарилось долгое молчание. Прикрыв рукой лицо, мужчина выдавал один протяжный вздох за другим, а лежащая рядом девчонка с виноватым непониманием краснела, тискала руками край одеяла и поглядывала на своего ошарашенного соседа.

— Суми! Суми!

— Для тебя — дядя Сумитада!

— Ой, да прекрати! Что вы так носитесь с этими возрастами? Нельзя что ли и так нормально общаться? Я же прекрасно всё понимаю, как взрослая! Много чего в жизни уже видела, и знаю всякое про лаборатории, про мутантов, про то, как страшно на войне бывает.

— Понимает она. Знает она, "всякое"... — ронин издал ещё один протяжный вздох, и протянув руку, погладил Кицунэ по шапочке туда-сюда.

— Ой, перестань! Я же так старалась, укладывала, чтоб красиво было! — Кицунэ поправила шапочку. — Суми-сан! А расскажите ещё!

— Про что?

— Про путешествия в южные страны! Вы когда-нибудь видели настоящую пальму? Я в книжке читала, это такая трава, которая переплетается, переплетается, вырастает до размеров дерева, а наверху, — бах! — девчонка всплеснула руками. — Раскрывается пучком широких зелёных листьев! Вот таких! — она растопырила ладони, развернув пальцы в разные стороны. — А под этими листьями — орехи! Огромные, с человеческую голову размером!

— А если ободрать эти орехи от кожуры и пробить крепкую скорлупу, то можно набрать целую кружку сладкого сока, который почему-то называется кокосовым молоком.

— Вы видели пальму? И такие большие орехи?

— Сейчас, погоди. — ронин выбрался из постели, вышел в главную комнату и, покопавшись в своих сумках, меньше чем через минуту вернулся, вручив с готовностью протянувшей руки Кицунэ большую, замытую и истёртую плошку в виде полусферы из древоподобной структуры. — Вот, держи. Половинка скорлупы кокосового ореха! В обычные деревянные плошки всякую химию пихают, чтобы дерево не истиралось, не заражалось всякой плесенью и не пропитывалось остатками еды. А здесь — сплошной, экологически чистый, абсолютно природный материал! Сам, из настоящего ореха сделал!

— Воу! — Кицунэ осторожно приняла реликвию, осмотрела и ощупала, восторгаясь шершавой текстуре материала. Понюхала, но не учуяла ничего, кроме запахов обычной старой деревянной посуды. — Значит, вы ели кокосы?

— Мы ими обжирались! — хохотнул ронин, укладываясь обратно, на свою сторону постели. — Однажды, далеко в южных морях, у нас в Океане Штормов двигатель подшипники разломил и всю ходовую часть заклинило намертво! Носило наш пароходик по океану, носило, чуть контейнеры со штабелей не повыдирало, как вдруг попали мы в какое-то течение, и понесло нас, понесло, прямо в южный, солнечный океан! А там к острову прибило. Полукруглому такому, атоллом называется. На одном таком, во времена Давних, ядерную бомбу по-любопытству взорвали, а потом, увидели что ничего от атолла не осталось и назвали в его честь открытый купальник, в котором от прежнего купальника осталось не больше, чем от атолла после ядерного взрыва.

— Давние были странными. — фыркнула от смеха Кицунэ, продолжающая вертеть в руках и рассматривать необычную плошку.

— Да. Поэтому, прежде чем на берег сойти, мы всё там счётчиками радиации проверили, а то мало ли? Может там раньше остров был, а атоллом стал, когда наши странные предки над ним что-нибудь особо тяжёлое долбанули? Но нет, всё нормально! Скорее всего, когда кора планеты ломалась, там вулкан вылез, коралловые рифы раскидал, но разлом закрылся и остывший вулкан плавненько так смыло ураганами. Ветра, дожди и время его, из горы посреди бескрайних водных просторов, превратили в восхитительной красоты тропический остров! С пальмами до небес, жёлтым песком, и такой чистой водой, что сотни на три метров дно видно! Мы, с приливом, наш грузовик на мель посадили, ремонтников отправили дальше движок чинить, а две трети команды разом на остров помчались! Проверять, нет ли там пиратских сокровищ, руин древних цивилизаций, динозавров, ресторанов сети "Галактика", или хотя бы источников пресной воды. Сколько можно пить эту морскую, опреснённую гадость?! И, как только на берег выбрались, нашли целые леса кокосовых пальм! Такое сокровище для изголодавшегося моряка — представить не можешь! Разведгруппой ломимся сквозь заросли к центральным возвышенностям, и на ходу шкуру на кокосовых плодах рвём, выдираем орехи, ломаем скорлупу, упиваемся соком и ужираемся мякотью. Местные крабы, если бы школу не прогуливали, точно бы добыли бумагу и накатали на нас жалобу в суд по международному праву! Вломилась, понимаете, на остров толпа дикарей, и давай всё пожирать! По пляжу до орешка всё подмели, из воды вытащили, на пальмы полезли! Ужас! Крабовые психологи работой на десяток лет вперёд тем днём обеспечились.

— А нашли чего-нибудь? — не удержалась Кицунэ, сияющая восторженными глазами. — Сокровища! Или руины Давних, с хранилищем наследия!

— Нет, что ты! Это же не в сказке было! В реальности мы ни ручейка с пресной водичкой, ни самого завалящего динозаврика, вообще ничего не нашли. Только зря джунгли потоптали. За то те наши, кого мы на берегу оставили, зря времени не потеряли, и как мы вернулись, то обнаружили на песчаном пляже самый настоящий, самодельный курорт!

— Ого! Самодельный? Это как?

— А вот так! Наши там уже и навесы соорудили, и шезлонги для загорания поставили, и орехи кокосовые в кокосохранилище под одним из навесов сложили. Сами валяются на шезлонгах, а между ними фигуры песчаные ходят, и орехи кокосовые, вскрытые, с трубочками деревянными, подают!

— Фигуры песчаные?

— Да, в форме девушек. Мастера элемента земли их из песка подняли, надели на головы венки из цветов и юбки из пальмовых листьев соорудили. Эх, загляденье получилось! Парни к ним так и липли! То познакомиться, то потанцевать...

— С песчаными конструктами?

— Не осуждай моряка, два месяца не видевшего женщину! — ронин отобрал у девчонки плошку из кокоса и надел ей её на голову, поверх шапочки. — А то ишь ты! Сама каждый день девушку в зеркале видишь, а другим и почудить чуток нельзя?!

— Можно почудить, почему нельзя? — Кицунэ удивлённо посмотрела на бродягу и сняла плошку со своей головы. — А что, на том острове совсем никого не было? Никаких тропических жителей, которые, как в мультиках, все в гирляндах из цветов?

— В том-то и дело, что не было вообще никого. Но мастера Земли не подкачали! Таких красоток слепили! А мы, все остальные, цветов набрали, гирлянд наплели, увешали ими наших девочек-конструктов, и такие танцы устроили! С корабля оставшаяся треть экипажа к нам сбежала, прямо по воде! Все две недели, что на том острове застрявшими сидели, мы только и делали, что жарили на кострах морепродукты, обжирались кокосами, танцевали с конструктами и пускали в небо фейерверки! О-о! Самое зажигательное и яркое бедствие в море, что приходилось терпеть всей нашей команде за все наши плавания!

Ронин принялся расписывать самые яркие глупости и несуразности что он и остальные морские приключенцы творили на необитаемом острове южного моря, говорил и говорил, с удовольствием возвращаясь в дни разгульного веселья, как вдруг заметил, что девчонка, пригревшаяся под одеялом и убаюканная его болтовнёй, с самым беспечным видом спит, сжимая в руках кокосовую плошку и улыбаясь своим светлым снам.

— Откуда ты такая взялась? — вздохнул бродяга, забрал плошку из рук Кицунэ и снова надел её девчонке на голову. Так и оставил. — Смертница пушистая. Двое негодяев тебя обидели, да? Как могла такая как ты вообще выжить в этой свихнувшейся стране?

Кицунэ не ответила. Ей снился волшебный остров, пальмы, кокосовые орехи и танцующие песчаные девушки. Все в цветочных гирляндах и юбках из пальмовых листьев.

В мыслях вернувшись к безудержному веселью на необитаемом острове, Мори Сумитада сам не заметил, как... задремал. Уснул, в чужом доме, рядом с посторонним человеком, без прикрытия от братьев по оружию или соклановцев! Вот после такого и просыпаются в секретных научных центрах, пристёгнутыми к кроватям, и от жужжания фрезы, подготовленной любознательным исследователем для операции!

Молния шока и ужаса пронзила ронина от макушки до пяток. Он осторожно приоткрыл глаза и глянул вправо-влево, убедившись что по-прежнему лежит в спальне фермерского дома, в постели, но теперь совершенно один. Осторожно, под одеялом, протянул руку в сторону и схватил меч, что остался лежать там же, где вчера был оставлен. Ох! Стало полегче.

Злой сам на себя, готовый себе же навешать оплеух, ронин сел на постели и вынул меч из ножен, чтобы проверить, не сделали ли вероятные противники что-нибудь с клинком. Нет, всё в порядке. С ума сойти! Расхлебенился, как пьяный скотник возле пивной, завалился спать рядом с девочкой, и никаких последствий! Ни похищения, ни перерезанного горла, ни внезапного вторжения "родственника" с претензией за бесчестие невинной девушки и с предложением решить вопрос денежной компенсацией.

— Я что, в лесу заблудился, и тайными тропами в параллельный мир попал? — ворчал себе под нос ронин, вставая и начиная одеваться. — Если так, то... надо срочно искать ту тропу и заваливать её буреломом, чтобы случайно обратно не вернуться.

Бродяга вышел из комнаты, порыскал взглядом по пустому дому и выглянул во двор. Хозяйка была там, хлопотала со своими курочками и поросятами, вываливая им остатки каши из бака. Себе-то отложила хоть, на завтрак? Это чудо... сама ест, и скотину кормит, из одного бака. Ой, беда-а!

Заметив ронина, хозяйка фермы выпрямилась, улыбнулась и помахала ему ладошкой, мимоходом почти непроизвольно подняв руку и утерев рукавом крестьянской блузы лоб. Вот как умаялась, с утра пораньше работая! Заметь и цени!

"Ну если не восемь, то не больше десяти лет". — не удержал ухмылку бродяга. — "Мамина помощница"!

Никуда особо не спеша, он подошёл к девчонке, исполнил ритуал утренних приветствий и попросил какую-нибудь ёмкость для стирки одежды. Девчонка тут же кивнула, отвела его к колодцу и вручила здоровенную деревянную бадью, пахнущую стиральным порошком.