7. Кофе со льдом

Лайзо, поймав в отражении мой задумчивый взгляд, белозубо улыбнулся.

"Ну, ладно, — мысленно поправилась я. — Не аферистом — авантюристом. Разница невелика".

— Друг? — усмехнулся Эллис, как будто я что-то забавное спросила. — Вы его знаете. Доктор Натаниэлл Брэдфорд, патологоанатом Городского Управления спокойствия. А за комнаты я не плачу, поскольку квартира целиком принадлежит Нэйту, как и подвал, где у него находится домашняя лаборатория. К слову, Виржиния, — вдруг обернулся он ко мне, — а вы не хотите навестить нашего Доктора Мертвых? Прямо сейчас.

Я только брови выгнула в недоумении:

— Эллис, вы предлагаете мне навестить дом холостяка... даже двух холостяков, причем без должного сопровождения? Мэдди, увы, младше меня, она не может считаться дуэньей.

Тщетная попытка достучаться до совести Эллиса. Когда это его, захваченного очередной потрясающей идеей, волновали какие-то там правила приличия и негласные законы поведения молодой леди?

— Да бросьте вы, к чему эти условности, — соблазнительно протянул он и перегнулся через сиденье, порывисто накрывая мою руку своей, и глянул снизу вверх сияющими от азарта голубыми глазами. — Скоро уже смеркаться будет, так что не стоит опасаться случайных свидетелей. К тому же, если что, официально вы совершаете благотворительный визит в приют. Сестра Мэри, конечно, лжесвидетельствовать не станет, но всем излишне любопытным может ответить так, что охота попусту любопытствовать напрочь пропадет. Да и у отца Александра язык подвешен неплохо... Так что вашей репутации ничего не грозит. Ну же, решайтесь, — голос у детектива буквально медом сочился, — неужели вам не хочется посмотреть, как я живу на пять хайрейнов в месяц? Заодно и расследование обсудим.

— А разве доктор Брэдфорд не будет против? — спросила я обреченно и сразу же поняла, что это была ошибка.

Эллис торжествующе улыбнулся:

— Разумеется, нет. Тот день, когда он не обрадуется визиту обворожительной леди... — детектив взглянул на Мэдди и поправился: — ...двух обворожительных леди, пожалуй, станет началом конца света!

— Да и аккумулятор зарядить бы, а в тамошнем доме электричество есть, и шнур у меня найдется, — добавил Лайзо как бы между прочим. Глаза у него в этот момент были хитрющие. — А то дом-то наш аж в другой стороне Бромли, как бы не встать, посреди дороги-то.

— Но Мэдди устала и, наверно, не захочет никуда ехать, — прибегла я к последнему, отчаянному маневру.

Но подруга, на которую я так рассчитывала, самым неожиданным образом перешла на сторону коварного врага.

Она проснулась.

И — удивительно! — искренне заинтересовалась домом, где живет Эллис, хоть и постаралась этого не показывать.

Мне не оставалось ничего иного, как капитулировать перед заведомо превосходящими силами противника.

Квартира доктора Брэдфорда занимала три этажа в левом крыле пятиэтажного жилого дома. Само здание было, по словам Эллиса, совершенно новым — еще и десяти лет не прошло со дня, когда хозяева повесили на дверь латунную табличку с табличкой "Плам-стрит, 110". Но с тех пор высаженный у фундамента девичий виноград увил его до самой крыши. Наверное, летом это выглядело очень красиво — небольшой палисадник с кряжистыми яблонями, благородная лепнина на фасаде, чистенькие, побеленные стены и на них — темная зелень узорчатых листьев... Но сейчас, зимою, дом почернел от гари из Смоки Халлоу, а виноградные плети уныло обвисли. Где-то справа, в районе пятого этажа, уныло бренчало расстроенное пианино.

— Там живет очень милое семейство, — просветил меня Эллис, увидев, куда я смотрю. — Мать, отец, трое детишек и четверо стариков, родня по отцу. Отец семейства работает на фабрике. Мать, явно женщина с аристократическими корнями, дает уроки музыки. Две бабки-сестры организовали маленькую мастерскую по пошиву дешевого платья. Ну, а их мужья зимой ворчат, а летом целыми днями играют в карты. Вон там, — и он ткнул пальцем в занесенную снегом беседку. — Остальные квартиры снимают студенты, музыканты, один писатель-неудачник и какой-то помощник профессора из Университета Бромли. И знаете, за что я ценю их всех? Им абсолютно плевать на своих соседей, даже когда некоторые из них заявляются домой в окровавленной одежде поздно ночью. Или приводят странную компанию, — добавил Эллис и почему-то быстро взглянул на Лайзо, а потом вдруг мечтательно улыбнулся: — Так, ключ от двери у меня есть. Давайте сделаем Нэйту сюрприз?

— Что-то подсказывает мне, что это плохая идея.

— Вы пессимистка, Виржиния, — фыркнул детектив. — Бросьте. Хоть повеселимся.

Мне стало искренне жаль доктора Брэдфорда. Как там говорил Эллис, "временно перебрался к другу семь лет назад"? Святые небеса, да Брэдфорда, наверно, уже канонизировать можно...

У двери Эллис немного задержался, чтобы выгрести почту из ящика. Вышло прилично — несколько писем в запечатанных конвертах и еще с десяток записок. Торопливо распихав все по карманам, детектив поскребся ключом в замочную скважину, на цыпочках прокрался в квартиру, а потом выглянул — с торжествующей улыбкой — и махнул нам рукой.

— Проходите. Только тихо. Мадлен, позвольте помочь вам с пальто...

Отчего-то Эллис сразу начал ухаживать за Мэдди, и я осталась на милость Лайзо. Тот принял у меня верхнюю одежду, пристроил ее на вешалку, а потом — и это была настоящая неожиданность — опустился на одно колено и посмотрел снизу вверх. Взгляд у него стал бесовской.

Я почувствовала, что щеки у меня теплеют.

— Что такое, мистер Маноле?

— Позвольте протереть ваши ботинки, — невинно предложил Лайзо. Я поперхнулась воздухом. — Нехорошо следить на чистых полах. Служанка приходит сюда только по выходным.

И протянул руку, как будто хотел прикоснуться к лодыжке.

Это привело меня в чувство и развеяло изумленное оцепенение. Я отступила назад, едва подавив желание одернуть юбки пониже, и холодно кивнула:

— Благодарю за заботу, мистер Маноле, но я лучше воспользуюсь ковриком у двери.

— Воля ваша, — быстро пошел на попятный Лайзо.

— И еще. Я бы настоятельно рекомендовала вам не забываться.

Эллис беззвучно расхохотался. Мадлен мышкой шмыгнула ко мне и из-за моего плеча так уставилась на Лайзо, что тот аж отпрянул инстинктивно.

Маленький инцидент был исчерпан, но осадок остался неприятный. Лайзо, хоть и старательно изображал раскаяние, похоже, на самом деле ничего подобного не чувствовал. И вообще, в последнее время он вел себя так, словно у него было некое особое право. Нет, никаких особенно скандальных поступков — но мелочи, но взгляды, но прикосновения, чуть более долгие, чем дозволяется правилами приличия...

Это заставляло меня чувствовать себя неловко.

Но на сей раз поразмыслить о странном поведении Лайзо мне не дали. Эллис сделал приглашающий жест рукой, и мы на цыпочках проследовали на второй этаж. Там стояла темень, и только гостиная была ярко освещена большой электрической лампой, закрытой экраном из желтоватой рисовой бумаги с рисунком в сказочно-никконском стиле — туманные приземистые зеленые горы, облака с четкими завитушками и странная лисица с девятью хвостами, летящая в лиловатом небе.

Но главный экспонат гостиной не был нарисован на тонкой бумаге.

Он спокойно дремал с книгой в кресле, умостив голову на подлокотнике и согнув ноги, и не подозревал, что задумал его коварный друг.

— Так-так, — прошептал Эллис и с предвкушением хрустнул суставами, разминая пальцы. — Приступим...

Доктор Брэдфорд дома предпочитал носить нечто псевдовосточное и остромодное — длинный шелковый халат, расшитый красными драконами. Небольшая проблема заключалась в том, что для сна в неположенных местах такая одежда не предназначалась, а потому полы ее разошлись и задрались неприлично выше колена. Остроносые домашние туфли доктора были аккуратно сложены на столе, ровнехонько между чашкой и кофейником.

— Какой ужас... — севшим голосом произнесла я, отступая на шаг назад. Лицо мое стремительно заливал румянец. Мэдди, бедная девочка, только беспомощно глазами хлопала и даже отвернуться не могла, разрываясь между смущением и любопытством.

— У них, к сожалению, всегда такой беспорядок, — вздохнул понимающе Лайзо.

— Да нет же, мистер Маноле, я не об этом...

Но тут Эллис бесцеремонно толкнул дремлющего приятеля и заявил противным голосом:

— Ты тут спишь себе, сопишь с удовольствием, а кто-то с работы пришел голодный и уставший, как бродячая собака.

Доктор Брэдфорд пошевелился и, не открывая глаз, накрыл лицо книжкой.

— Эллис, сделай милость — сдохни, а? — пробормотал он невнятно.

Нисколько не смущаясь, детектив наклонился и дунул Брэдфорду в ухо.

— Ну, скажи хотя бы, у нас что-нибудь к чаю есть? Хоть рогалик с корицей?

— Какой, мать твою, рогалик? — простонал Брэдфорд, наугад дрыгая ногой. Эллис от пинка с легкостью увернулся. Халат задрался еще выше.

— Что, совсем нет?

— Разрежу и законсервирую в банке с формалином.

В голосе доктора появились уже рычащие нотки.

— Как знаешь... — Эллис пожал плечами и отступил. — Только я не для себя стараюсь. Вообще-то у нас сегодня гости. Две очаровательные леди.

— Две... кто?

Доктор замер, как настороженный охотничьими рожками олень.

— Поднимись сам и посмотри, — с деланным равнодушием посоветовал Эллис. — Вот они, в дверях стоят.

Книжка выпала из ослабевших пальцев доктора.

— Эллис, только не говори мне, что...

Доктор Брэдфорд поспешно встал на ноги, пытаясь одновременно одернуть халат, получше его запахнуть, найти где-то на захламленной столешнице очки и пригладить растрепанные со сна волосы. Когда он пригляделся и узнал меня, то лицо его побелело.

— Л-леди Виржиния?

— Добрый вечер, — деревянно кивнула я. — М-м... Кажется, Эллис ввел нас в заблуждение. Мы не вовремя пришли?

— Нет... то есть да... э-э... — Брэдфорд заметил Мэдди у меня за плечом, тут же выпрямил спину и прокашлялся, чтобы продолжить уже уверенней: — Да, к сожалению, Эллис иногда преподносит сюрпризы. А вы ко мне по делу?

— Они ко мне по делу, — доверительно просветил его детектив и хлопнул по плечу: — Так что насчет рогалика?

Доктор Брэдфорд ожег Эллиса таким взглядом, будто убить хотел.

— Я принесу что-нибудь из буфета. И, с вашего позволения, приведу себя в порядок, — он отвесил мне церемонный поклон и торопливо отступил назад. — С вашего позволения...

И, поправив очки на носу, Брэдфорд уверенно прошел мимо нас к двери. Скулы у него горели нежным румянцем.

Вскоре где-то вдали по коридору хлопнула дверь.

— А я сделаю чаю, — уверенно, словно он уже не раз это делал, предложил Лайзо и тоже скрылся в неизвестном направлении. Судя по звукам — в противоположном.

Эллис задумчиво взглянул на домашние туфли Брэдфорда, молчаливым упреком застывшие между кофейником и чашкой.

— А я, что ли, столик разберу... Все равно больше чай пить негде.

Через четверть часа в гостиную вернулся Натаниэлл Брэдфорд — посвежевший, причесанный, облаченный в "домашний" вариант костюма — светло-коричневые брюки, рубашку в тонкую клетку и песочного цвета жилет. В правой руке доктор держал стеклянную миску с засахаренными фруктами и ягодами — сморщенные кружочки яблок, желтоватые ломтики груш, широкие кольца ананасов, россыпь сушеной вишни, фиников и, кажется, клюквы.

Мэдди, до сих пор настороженно поглядывающая из-за моего плеча, с интересом уставилась на угощение — похоже, Бриджит с Норой все-таки не дали ей поесть нормально в приюте.

— Прошу прощения за мой неподобающий вид при встрече, — улыбнулся Брэдфорд так же тонко и загадочно, как всегда. — Эллис не предупреждал меня о том, что сегодня у нас будут столь очаровательные гостьи. Могу я поинтересоваться, как вы... — и он замялся.

— Как мы вообще решили заглянуть сюда? — пришла я ему на помощь. — О, все очень просто. Мы возвращались из приюта Святого Кира Эйвонского, где находились с благотворительным визитом, а потом Эллис внезапно решил, что нам стоит зайти к нему в гости и обсудить ход расследования.

— А, это совершенно в духе Эллиса!

Мы с доктором Брэдфордом вежливо посмеялись, Мэдди сердито нахмурилась, а детектив удивленно вздернул брови:

— Это вы обо мне? Ну-ну, смейтесь, мой час еще придет... Кстати, Нэйт, пока не забыл. Что там с тем телом?

— Томас Ривер, тринадцать лет, светлые волосы, асфиксия? — доктор Брэдфорд помрачнел. — Все то же самое. Я рассчитывал найти хотя бы частички чужой кожи или крови под ногтями у него, но опять — чисто. Похоже, после смерти Душитель тщательно моет своих жертв...

Эллис в задумчивости плюхнулся на диван.

— Он их моет, наряжает в чистую одежду, перевязывает странгуляционную борозду лиловой лентой, иногда засовывает в петлю для третьей пуговицы на курточке сухой цветок — и относит тело к ближайшему храму. Еще ни разу не повторившись, к слову... Да что же он такое делает?

Пока я слушала Эллиса, в голове у меня нарастал странный звон. А потом, с последней фразой, дурнота вдруг прошла, и в мыслях воцарилась удивительная ясность. Я просто увидела всю картину в целом, представила этого неизвестного мертвого мальчика, и...

— Он готовит их к погребению.

— Что? — вскинулся Эллис. — Виржиния, повторите?

— Сухие цветы, — помертвевшие губы меня едва слушались. — Скорее всего, из храма, — я осторожно коснулась хрупкой веточки жасмина, отданной мне сегодня с благословением отцом Александром. — Лента... просто для красоты, наверное. Когда моих родителей готовили к погребению, то обожженные лица тоже закрыли, только белой вуалью. А омовение и новая одежда... Меня сбила в первый момент одежда, ведь хоронить надо в белой сорочке, но все остальное... — я осеклась, а Эллис мрачно закончил за меня:

— Но все остальное совпадает. Браво, Виржиния. Кажется, теперь я понимаю, что он делает. Но нужно еще понять — зачем.

— Может, это и есть его цель? Похороны, — предположил доктор Брэдфорд. — Навязчивые идеи могут принимать разные формы. Помнишь отравительницу, которая погорела на желании, чтобы ее жертвы умирали ровно в полдень? Ты еще тогда нашел ее каким-то странным образом.

Эллис поморщился:

— Ничего не странным. Взять вероятный период, в который произошло отравление, составить список людей, с которыми общался убитый в это время, и мест, которые он посещал. Потом сопоставить списки, составленные для разных жертв, и подумать немного. Это была легкая работа, Нэйт, не понимаю, чего тебя так восхитило тогда, — скривился детектив, стянул из миски кружок сухого яблока и задумчиво повертел его в руках. — Труднее оказалось догадаться, что все убийства — дело рук одного и того же человека. Яды использовались разные, да и разброс по датам совершения преступлений был солидный... Гм, а о чем это мы говорили? — опомнился он. — Ах, да, Душитель с лиловой лентой. Убийство ради обряда похорон — хорошая версия, она объясняет долгую и весьма дорогостоящую подготовку. Однако почему в таком случае убийца подбрасывает тела к храмам? Почему не хоронит своих жертв сам?