3. Кофе для невлюблённых

Конечно, прежняя непринужденность вернулась не сразу. Я смогла лишь немного отвлечь внимание гостей, но многие из них нет-нет, да и поглядывали в сторону двери. Ох, и натворил этот Палмер дел... Надеюсь, что он принесёт хоть какую-то пользу.

К слову, о пользе. Надо еще переговорить с ла Роном и отсоветовать ему писать об актерских склоках. Кофейне моей ни к чему скандальная слава; репутация — штука хрупкая, иногда бывает достаточно одного неверного слова, чтобы ее погубить.

Журналиста я обнаружила беседующим с Филис Макнайт. Актриса весьма охотно отвечала на вопросы — наверное, рассчитывала на то, что упоминание её имени в статье привлечёт новых поклонников. Заметив меня, ла Рон торопливо извинился и оставил огорченную Макнайт в одиночестве.

— Леди Виржиния, я уже по вашим глазам вижу, о чём вы хотите попросить, — начал он с места в карьер. — Это касается неожиданной вспышки гнева мистера Палмера?

— Верно, — кивнула я с облегчением. — Рада, что вы понимаете. "Старое гнездо" всегда было островком спокойствия и эталоном хорошего вкуса.

— Оно им и останется! — горячо откликнулся журналист. — Но, леди Виржиния, это же великолепная концовка для статьи!

— Что именно... склока? — я несколько растерялась.

— Нет же! Ваша речь, леди Виржиния! — вдохновенно сверкнул очками ла Рон. — Вы только представьте, как это прозвучит! "...И да будут Небеса милосердны к Патрику Морелю... и к нам всем, — произнесла графиня Эверсанская, и лица собравшихся исполнились благочестия. И даже я, закоренелый циник, ощутил необыкновенно светлое чувство"... Как вам?

— Слащаво.

— Вы жестоки.

— А вы бессовестны, — вздохнула я. — Впрочем, мне остается лишь довериться вашему таланту. Тема, как понимаете, деликатная. Смерть Патрика Мореля — ужасная трагедия, подобных которым не было давно...

— Ну, в прошлом году, кажется, отравился известный писатель, Дикон Шарль. Писал о сиротках, благодатная тема, знаете ли.

— Да, пожалуй, — вежливо согласилась я, хотя о сиротах знала только из разговоров с мистером Райтером, меценатом и учредителем какого-то детского приюта. Вот уж странное хобби — чем бы я никогда не стала заниматься, так это сиротскими делами. — Кажется, я слышала о таком писателе, но даже не догадывалась, что он... Постойте-ка, что он сделал?

— Отравился.

"Прекрасно!" — чуть было не воскликнула я, но сдержалась. Наверняка меня поймут неправильно. Но, как знать, для Эллиса новость о смерти мистера Шарля может быть весьма полезна. Вдруг это зацепка, а не просто совпадение?

— Любопытная история, — осторожно заметила я, поощряя ла Рона пуститься в подробный рассказ. — И вы освещали это печальное событие?

— Я, — скромно потупился журналист, но я видела, что он польщён. — Была у меня одна статейка... Если желаете, могу принести подборку — у меня материалы разложены по темам.

— Таинственные смерти в мире искусства? — задумчиво протянула я. — Ох, не сочтите это проявлением дурного вкуса, но... мне было бы очень интересно! Особенно в вашем исполнении.

Ла Рон просиял.

— Буду счастлив прислать вам копии моих работ, леди Виржиния. Завтра же займусь этим.

— Договорились, — улыбнулась я.

Похоже, Эллису придется расщедриться на похвалу для одной начинающей сыщицы-графини.

"Вечер памяти" закончился глубоко за полночь. Я намеревалась закрыть двери кофейни за последним гостем уже в десять часов, но карты мне спутала погода. Сначала невыносимую духоту последних дней, пуховой периной накрывшую город, вспороли яростные порывы ветра; с востока подтянулись иссиня-чёрные тучи и за какие-то полчаса так обложили небо, что словно до срока наступила ночь. Не успели мы опомниться, как полил дождь — сплошной стеной.

Не выставлять же гостей на улицу в такое ненастье?

Я вздохнула про себя, мысленно подсчитала убытки, а вслух предложила всем ещё по одному кофе — "напоследок" — и радушно улыбнулась. Мне предстояло по меньшей мере два часа вынужденных развлечений, однако ноги уже сейчас не держали, а от запаха кофе, корицы и шоколада мутило.

— С вами всё в порядке, леди Виржиния? — обеспокоенно поинтересовался Георг, когда гости наконец разошлись и зал опустел.

— Да. Вполне. — Я воистину титаническим усилием воли заставила себя подняться с такого удобного стула. Патрик Морель сочувственно улыбался мне с афиши. — Какое счастье, что завтра кофейня будет закрыта. Вот уж не думала, что так устану...

— Шутка ли — не спать почти два дня, — вздохнул Георг, подавая мне руку. — Поезжайте домой, леди Виржиния.

— Не могу. Я обещала мистеру Норманну, что после приёма мы обсудим, что удалось узнать... Ох!

Я запнулась о порожек между кухней и залом, и если бы Георг, поддержавший меня под локоть, то наверняка бы упала.

— Обойдётся ваш мистер Норманн, — проворчал Георг, но не успела я возразить, как в разговор вмешался сам Эллис:

— Не обойдусь, разумеется, но подожду. При всех моих недостатках, я не имею привычки пытать леди. Да и завтра от вас будет больше проку, Виржиния, — цинично добавил он. — Впрочем, если хотите оказать мне помощь — разрешите остаться переночевать здесь, на втором этаже, а не возвращаться через половину города. Боюсь, гроза прекратилась ненадолго — видите, как посверкивает в небе?

От нахальства просьбы я даже немного взбодрилась.

— Здесь? Боюсь, что это невозможно, Эллис. Видите ли, верхние комнаты принадлежат Мадлен. Я не стану оставлять её наедине даже с джентльменом. — Я оглянулась, чтобы убедиться, что Мэдди далеко и не слышит нас. — И, кроме всего прочего, она побаивается мужчин. Иногда.

О том, что Мэдди не переносит присутствие только строгих, облагороженных сединами и высоких джентльменов, я предпочла умолчать.

— Понимаю. — Глаза у Эллиса стали совершенно несчастными. — В таком случае, могу я хотя бы попросить вас, чтобы меня потом отвёз Лайзо. Когда он вернётся, разумеется.

— А он пока не вернулся? — переспросила я. Святые небеса, надеюсь, с ним всё в порядке и он задержался лишь потому, что пережидал где-то ливень... и, надеюсь, он очень скоро возвратится, потому что идти пешком в особняк мне совсем не хочется.

Впрочем, лично я, если придется, смогу переночевать и здесь, а уже утром отправиться домой.

— Вроде бы нет. — Эллис вытянул из кармана часы на цепочке. — Но прошло не так уж много времени, не беспокойтесь. К тому же Лайзо всегда выполняет обещания, поэтому если он подрядился доставить вас в особняк сегодня, то так и будет. Виржи... — детектив скосил глаза на очень недовольного Георга и поправился: — Леди Виржиния, могу я хотя бы умыться где-нибудь? Признаться, носить парик в такую жару весьма утомительно. И как мистер Калле может надевать их постоянно, ума не приложу!

— Спросите у него, — вздохнула я. Надо было бы поинтересоваться, причем это здесь Эрвин и парики, и почему он якобы их всё время носит, но сил не осталось даже на любопытство. Завтра поинтересуюсь, если вспомню. — А умыться можно наверху, можно даже освежиться целиком — у Мадлен самые современные апартаменты, есть не только ванна, но и душ.

Эллис расцвел солнечной улыбкой.

— Это было бы просто великолепно! — Он стащил парик, брезгливо принюхался к нему и провел рукой по своим волосам, влажным и оттого немного вьющимся. — Думаю, просить у мисс Мадлен проводить меня было бы немного нетактично. Мистер Белкрафт, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

— Разумеется, — сухо ответил Георг. — Если уж леди Виржиния разрешила, то возразить мне нечего.

— Ох, не будьте таким ворчуном, мистер Белкрафт! — Парик Эллиса полетел на стол, за ним последовал и длинный сюртук, и бабочка, и узкий пояс... Я испугалась было, что детектив и вовсе разденется прямо на кухне, но, к счастью, на этом он остановился. — К слову, о занудах и ворчунах, леди Виржиния. Мистер Калле спит где-то в зале, посмотрите, пожалуйста.

— А разве он не ушёл? — поразилась я.

— Конечно, нет, — обернулся Эллис уже в дверях, сонно щурясь. — Мы же договаривались обсудить новую информацию. Кто же знал, что вечеринка так затянется?

— Вечер памяти, Эллис, вечер памяти, а не вечеринка. — Я с трудом подавила неподобающий леди зевок. — Идите уже. Мистер Белкрафт тоже устал, и он вовсе не обязан быть вашим проводником.

— Слушаюсь, леди, — иронично отсалютовал мне детектив и поплёлся за Георгом, позевывая. На мгновение я ему позавидовала — а потом отправилась заниматься делами насущными. Но перед этим украдкой ополоснула лицо над раковиной на кухне. Не душ, конечно, но хоть немного бодрит.

"Старое гнездо" опустело. Разошлись гости, слуг я давным-давно распустила со строгим наказом прийти завтра с утра и привести кофейню в порядок, даже миссис Хат — и та отправилась спать в комнаты наверху. По залу бродила сомнамбулой Мэдди, рассеянно гася свечи.

— Шла бы ты спать, милая. — Я осторожно коснулась её плеча, и Мадлен подняла на меня сонные глаза цвета горячего шоколада. — Я закончу тут со светильниками, так или иначе мне нужно ещё поговорить с мистером Калле... К слову, где он?

Мадлен вяло, без обычной своей экспрессии, указала рукою в дальний угол. Я присмотрелась и не смогла сдержать удивленного вздоха. Художник сладко спал, уронив голову на стол и накрывшись одной из скатертей. Мэдди улыбнулась, выразительно постучала двумя пальцами себе по лбу и развела руками.

— Что поделаешь, все люди искусства немного с чудинкой, — согласилась я. — Иди спать, Мадлен... Ох, чуть не забыла — не пугайся, если услышишь шум в ванной комнате. Я разрешила мистеру Норманну воспользоваться твоим душем, раз уж день выдался такой утомительный.

Мэдди недовольно тряхнула рыжими кудряшками и скрестила руки на груди.

— Да, да, в следующий раз я обязательно посоветуюсь с тобой. Не сердись, дорогая.

Устало улыбнувшись — мол, не сержусь — она обняла меня напоследок и отправилась к служебным помещениям, через которые был выход наверх, в жилые апартаменты. Я же, подавив малодушное желание вернуться на кухню и там дождаться Георга, который мог решить бы любые проблемы, подошла к художнику.

— Мистер Калле! — Я осторожно тронула его за плечо, но он даже не шелохнулся, только сопеть стал громче. — Ну же, просыпайтесь. Вы так и не рассказали, что такого ужасного увидели в апартаментах невесты Мореля.

По правде говоря, мне было уже абсолютно безразлично, что там такое нашёл художник. Да он и не спешил рассеивать туман неизвестности — дёрнул плечом, сбрасывая мою руку, и продолжил сладко спать.

— Мистер Калле! — слегка повысила голос я. — Тут вам не гостиница. Просыпайтесь же! — И снова никакого результата, если не считать за таковой то, что художник немного повернул голову, и теперь я со своего места видела только его лохматый затылок. Сразу вспомнились слова Эллиса о "париках мистера Калле"...

...и я, в порыве озорного настроения, потянула за тёмно-рыжую прядку. А что? Если художник проснётся, я извинюсь и сделаю вид, что просто его будила. А нет — так удовлетворю наконец любопытство.

Конечно, с первого раза ничего не получилось. Я справедливо рассудила, что это не тот случай, когда стоит использовать силу вместо логики и, пользуясь тем, что Эрвин продолжал крепко спать, склонилась над ним, внимательно осматривая в тусклом свечном свете его лицо. Отвела густые пряди со лба, потом — холодея от собственной смелости — провела пальцами надо лбом, вдоль линии роста волос.

И почти сразу нащупала маленький "порожек".

Остальное было делом техники. Всего через минуту я освободила Эрвина от парика, и только тогда, взвешивая в руке тяжёлую копну искусственных волос и глядя на по-военному коротко стриженый, абсолютно седой затылок задумалась, зачем мне это было нужно. Через некоторое время мне стало абсолютно ясно, что надеть злосчастный парик обратно на Эрвина я не смогу, а будить художника всё-таки придётся. Вот неприятность!

Однако придется как-то разрешать эту некрасивую ситуацию.

Аккуратно положив компрометирующую улику на стол, я приняла самый что ни есть невозмутимый вид и принялась уже всерьёз расталкивать художника.

— Вам помочь? — раздался у меня за спиной хриплый голос, и от неожиданности я едва не подпрыгнула. К счастью, это оказался всего лишь Лайзо — мокрый и взъерошенный, как искупавшийся в ручье кот. — Немного холодной воды — и он взбодрится. Впрочем, есть и другие способы, более милосердные. Позволите мне? — предложил он с издевательски почтительным полупоклоном.

— Прошу, — улыбнулась я, гадая, видел ли Лайзо мое неподобающее поведение или подошёл позже. Раз ничего не сказал — значит, наверное, не видел, но эта многозначительная улыбка, эти нахальные нотки... — Только не пугайте его. Говорят, у людей искусства тонкая душевная организация.

— Я осторожно, — пообещал Лайзо со зловещей ухмылкой.

Мне оставалось только смириться с судьбой и понадеяться на лучшее.

Лайзо же, особенно не смущаясь моим присутствием, наклонился над художником, запрокинул ему голову, быстро хлопнул его по щекам, по лбу и ткнул пальцем куда-то над плечом. Эрвин тоненько ойкнул и подскочил как ошпаренный.

— Что? Что? — испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. — А где гости?

— Разошлись.

— А я...?

— Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, — любезно пояснила я. — Боюсь, что сейчас вам придётся покинуть кофейню. Обсуждение насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, — подумав, добавила я. — Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.

— Хорошо, — растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. — Простите мой неподобающий вид... — Художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. — Э-э... Я пойду, пожалуй? — и он начал осторожно пятиться к двери.

— Нет, погодите! — спохватилась я. — Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?

— Беспорядок, — промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. — Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи... и, Небесами заклинаю, не говорите никому об этом! — Он быстро коснулся рукою короткого ёжика седых волос и был таков.

Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезёт и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло намокшей пылью и вымытой до скрипа листвой. Где-то вдалеке погромыхивало, клубящиеся иссиня-чёрные тучи озарялись голубоватыми отсверками. Ветер влажным дыханием ласкал кожу — свежо после духоты кофейни, почти до дрожи свежо...

— Леди Виржиния?

Горячие пальцы осторожно коснулись моей руки, и я медленно, как будто очарованная, обернулась.

— Вы в порядке?

Лицо Лайзо — бледное пятно среди теней. Даже на человека не похоже — скорее, на призрак.

— Да, — отвела я взгляд. — Не могли бы вы идти впереди и показывать дорогу? Я не слишком хорошо вижу в темноте.