Торговец Смертью

— Сразу шесть больших фабрик и четыре воспитательных дома?

— Казенных, но изначально приписанных к Мариинскому ведомству: это позволит императрице Марии Федоровне расширить свой двор, и предоставит дополнительные возможности по благотворительности. А еще, собственное фармацевтическое производство переключит ее внимание на германских производителей различных медицинских препаратов.

Нелюбовь матушки правящего государя ко Второму Рейху уже давно была чем-то вроде константы: солнце светит, вода мокрая, а вдовствующая императрица Дагмара пользуется любой подходящей возможностью, чтобы досадить своим немецким родственникам.

— Теперь касательно Великого князя Александра Михайловича: мне думается, что для удовлетворения его аппетитов прекрасно подойдет проект устройства судоходного Беломоро-Балтийского канала.

Моргнув, министр финансов оценивающе поглядел на толстую укладку перед собой и не сдержал сомнения в голосе:

— Вы уверены, князь?

— Переброска любых кораблей вплоть до первого ранга из Балтийской лужи в Баренцево море, откуда прямой выход в Атлантический океан; возможность в краткие сроки маневрировать силами, угроза трансатлантическим путям... Весьма завлекательные возможности для главы Морведа. Что касается его личных интересов, то их я отобразил на семнадцатой странице.

Дернув за кончики веревочных завязок, Сергей Юльевич нетерпеливо пролистал плотные листы бумаги и вчитался.

— Лесопереработка?

— И воркутинский уголь, вполне способный заменить английский. На следующей странице есть кое-какие циферки...

Полюбовавшись выкладками агреневских экономистов с прописанными в них миллионными суммами, Сергей Юльевич согласился с мнением князя — о том, что освоение такого куска надолго займет главу Морского ведомства. Это ведь не только перехватить налаженную торговлю и перенаправить денежные потоки в свой карман — надобно еще и отодвинуть в сторону часть проанглийского лобби при императорском дворе и некоторых заслуженных адмиралов... Отличное решение.

— Устроить все можно или через четырехлетний казенный контракт на устройство Беломорканала и строительство Северо-Печорской железной дороги, либо через выпуск целевых облигаций моим Сберегательным банком. Хотя можно и совместить: казна сделает взнос землей по трассе будущего канала и железной дороги в обмен на пятьдесят процентов акций, и выдаст разрешения на освоение...

Потратив десяток минут на уточнение разных организационных моментов, и слегка почеркавшись на странице блокнота, Его высокопревосходительство и Его сиятельство пришли к первоначальному согласию о том, что строительство канала дело решенное. Князь Агренев обязался взять на себя бремя генерального подрядчика, а государство в лице министра Витте — обеспечить устойчивое финансирование в размере пятидесяти миллионов рублей. В год, естественно. Помимо этого, Сергей Юльевич с большим скрипом, но все же согласился с необходимостью модернизации и частичного обновления корабельного состава Военно-морского флота российской империи — правда итоговую сумму блондинистому переговорщику еще предстояло согласовать с Великим князем Сандро.

— Ну и наконец, наш бравый Циклоп.

Сдвинув одну из укладок в сторону, военный советник передал минфину сразу две папочки.

— Гм-гм... "Общество Юго-восточных железных дорог"? Александр Яковлевич, вы уверены? В него надо вкладывать миллионы только для того, чтобы прибылей от перевозок хватало на сколь-нибудь приличный дивидент.

Обаятельно улыбнувшись, скромный начальник Департамента военных производств утвердительно кивнул — и даже чиркнул на тонкой папиросной бумаге "переговорного" блокнота довольно приятный процент.

— Ну что же, особых сложностей не предвижу: в свое время министерству финансов пришлось буквально навязывать крупным промышленникам пакеты акций этого общества... Так!

Содержание второй из укладок Витте сразу же не понравилось:

— "Общество Московско-Казанской железной дороги"? Александр Яковлевич, дорогой мой! У вас, благодаря наследникам фон дер Визе и Поляковым, уже есть контрольный пакет акций. Зачем вам полное владение?

Легонько пожав плечами, Александр тактично не заметил кислого выражения на лице министра — зато не отказал себе в удовольствии напомнить кое-какие факты:

— Правление этого общества намеренно завышает плату за перевозку грузов для всех моих предприятий, и в целом ведет последовательную недружелюбную политику. Кроме того, вы обещали мне казенный подряд на строительство железной дороги Казань-Екатеринбург...

— Вам ли не знать, каково сейчас положение государственных финансов!

— Но у меня теперь есть свой банк и возможность выпуска целевых облигаций железнодорожного займа. Можно даже с не гарантированной доходностью, их все равно выкупят — к примеру, купеческое семейство Морозовых очень интересовалось такой возможностью.

Глубоко вздохнув, хозяин кабинета попытался умерить княжеские запросы:

— Вторым по значимости акционером общества является фон Мекк: если вы с ним договоритесь...

— Я уже пробовал, Сергей Юльевич — и более не желаю иметь с нынешним Правлением Московско-Казанской дороги каких-либо дел.

Помолчав, Витте сухо пообещал содействие. Однако испортившееся настроение не помешало ему прописать в блокноте свой процент за содействие развитию железнодорожного дела в империи. На последнюю укладку минфин смотрел с легкой настороженностью, и как оказалось, зря — ибо в ней были бумаги на то поляковское наследство. Оставив себе два банка и три предприятия, обменяв еще два банка на Белорецкий горнозаводской округ, и ободрав остальные финансовые конторы на предмет ликвидных активов и филиалов, которые перешли "Русскому Сберегательному" — остальное князь Александр отдавал на откуп своему союзнику. В плане того, чтобы пристроить в хорошие руки, способные заплатить достойную цену: к примеру, как это сделал торговый дом Вогау, согласившийся сменять свои непрофильные активы в виде "Общества Белорецких железоделательных заводов" на два приличных кредитно-финансовых учреждения. С положительным балансом, между прочим — на счету у каждого осталось по полтора миллиона рублей!

— Значит, оставили себе Орловский коммерческий банк и Азовско-Донской... Ну, где-то так я и предполагал.

Переменчивое настроение государственного мужа вновь пошло вверх. Однако чиновник Военведа на этом не остановился, припася кое-какие хорошие новости на самое завершение разговора. Правда перед этим он достал из портфеля бумаги своего департамента, бывшие официальной причиной его нынешнего появления в Министерстве финансов. Наискось просмотрев проект переноса устаревших и уже давно требующих капитальной реконструкции Московских военных складов за пределы первопрестольной, министр наложил на предварительную смету свою размашистую визу:

"Согласовано!"

Подкрепив ее росписью и распоряжением пустить в дело — порадев таким образом очередному мелкому гешефту военного советника Агренева. Для него мелкому, разумеется: тому, кто ворочает десятками и сотнями миллионов, выгода была копеечной. Хотя, там в документах вроде бы было что-то о выкупе складов по остаточной стоимости одной из агреневских компаний?

Прибрав со столика все укладки, хранитель и распорядитель всех денег Российской империи перенес картонные папки на полки несгораемого стального шкафа для важных служебных бумаг — и по возвращении на всякий случай поинтересовался:

— Что же, кажется, мы все обсудили?

— Почти все, Сергей Юльевич. Я тут начал небольшую интригу в отношении одного генерал-майора от статистики...

Моментально заинтересовавшись, Витте изобразил своим видом одно большое внимание.

— Трагическая гибель великокняжеской четы стала последней каплей, переполнившей чашу терпения государя-императора...

Вырвав исписанные странички из блокнота, князь вытянул из внутреннего кармана виц-мундира прямоугольник золотой зажигалки, откинул колпачок и крутнул стальной колесико.

Пф-ф!

Вспышка, чуть дыма, и три страницы за секунду превратились в легкий дымок и крохотную горстку сизого пепла, осевшего на натертый паркет в кабинете.

— Мой друг Мишель, и другие особы из ближнего круга государя уже давно убеждали Николая Александровича, что Отдельный корпус жандармов более не оправдывает надежд, на него возлагаемых. И Министерство внутренних дел тоже... Не вполне справляется.

— Так-так?

— Государь склоняется к тому, чтобы учредить новое ведомство по охране общественного порядка и спокойствия. В него войдет часть жандармов и личный состав Особого отдела Департамента полиции из МВД.

— Политический сыск?..

— Я бы сказал — противодействие террористам и разного рода экстремистам. Структура нового ведомства пока не ясна, но кое-чему мне удалось поспособствовать: в МВД хватает недовольных Департаментом статистики, так что, когда начнется реорганизация, его всеми силами постараются выпихнуть в новообразованное учреждение. Пока там все наладится, его возможности вредить нам окажутся сильно урезанными — это если Васильев вообще останется начальствовать над своим департаментом. Новое место, другие регламенты, иное начальство... Глядишь, и до отставки дело доведем.

Понимающе кивнув, министр финансов изобразил глазами вопрос: чем же именно он может поучаствовать в судьбе надоевшего хуже горькой редьки генерал-майора от статистики?

— Вашим мнением обязательно поинтересуются: если составится случай, выскажитесь в поддержку нового ведомства. А уж я постараюсь устроить все наилучшим образом.

— Само собой, Александр Яковлевич. Общественное благочиние и порядок дело архинужное, и всех касаемое... Кстати, а кого прочат в главы нового ведомства?

— Насколько я знаю, там будет что-то вроде коллегии, что же до конкретной персоналии, то — увы, сие мне неведомо.

Пожав на прощание соратнику руку и проводив его до двери из кабинета, уже возле самого порога Витте задумчиво поинтересовался:

— Это что же, будет у нас Коллегия общественного благочиния?

Улыбнувшись, военный советник Агренев перехватил поудобнее свой портфель:

— На мой взгляд, гораздо благозвучнее будет звучать Коллегия государственной безопасности...

Глава 3

— Внимание, батарея! По назначенной цели, осколочно-фугасной гранатой... Второе-третье, основное орудия — а-агонь!

Т-бу-ум! Т-бу-ум! Т-бу-ум!

Было время, когда на главном испытательном стрельбище Пермских пушечных заводов долгими месяцами не слышали грозного голоса "Бога войны"! Изредка для порядка заглядывало заводское начальство, да привозили и отстреливали какое-нибудь орудие, проверяя у того новый ствол или отремонтированный казенник. Вообще, с конца восьмидесятых годов уходящего века артиллерийский полигон куда чаще навещали хозяйственные крестьяне с близрасположенных деревень: одни, загодя договорившись с мелкими заводскими чиновниками, высаживали на подходящем куске земли яровую пшеничку, картошку, или же озимую рожь; другие появлялись на стрельбище исключительно летом, на сенокос. Длилась бы такая благодать и длилась — да года этак три-четыре назад полигон начали понемногу приводить в порядок и использовать по назначению. Понастроили каких-то кирпичных редутов и бетонных казематов, нарыли затейливо изломанных канав и крытых бревнами землянок, навтыкали там и сям сколоченных из досок щитов, собрали возле дальнего овражка несколько прямоугольных сараюшек из толстого котельного железа... Поначалу на полигоне бухала всего одна пушка: относительно редко и недолго, так что окрестный люд не особо-то и тревожился. Однако вскоре орудий поприбавилось, и среди них стало бабахать что-то более раскатистое и крупное — да и сами стрельбы начали проводить чаще и дольше прежнего. Года полтора назад начали испытывать что-то совсем уж солидное: это "что-то" рявкало так гулко и страшно, что отдавалось в крестьянских избах за десяток-другой верст, отчего мирные пахари вздрагивали и приседали, непроизвольно накладывая на себя крестное знамение. Меж тем время шло, снаряды у заводских все никак не заканчивались, да и пушек на испытания они, по всему видать, наделали с преизрядным запасом... В общем, понемногу все привыкли: разве только иные мужики ближе в середке лета недовольно кривили лицо, досадуя на потерю хороших сенокосов. Хотя некоторые проныры все равно договаривались с полигонными сторожами (за добрый магарыч в виде ведерной бутылки казенки), и таки заготавливали доброе сенцо в перерывах между опытовыми стрельбами. А особо хитрож... Гм, крепкие хозяева умудрялись и озимые отсеять, запахав под них полоски земли вдоль гравийной дороги, соединявшей Пушечный завод и полигон. Правда не всегда такая предприимчивость была во благо: к примеру, в этом году часть самоходных локомобилей, с помощью которых тягали осадные жерла совсем уж монструозного вида, безжалостно перепахали зубчатыми колесами сразу несколько таких "делянок". То ли машинист попался косорукий, едва не перевернувшись на повороте вместе с тяжелой двухсотмиллиметровой мортирой, то ли нарочно выехали за обочины ухабистого шоссе для пущего удобства передвижения... Огорчительно получилось, в общем.

— Первое орудие право сто, меньше триста! Второе: прицел прежний! Третье орудие: дальше двести!.. Фугасными гранатами заря-яжай! Второе, третье, основное орудия... А-агонь!

Ту-ду-ду-умм!!!

— Отлично!.. Второму-третьему орудиям прекратить стрельбу, основное фугасом — заря-яжай!

Правда, при всей привычке местных крестьян к орудийной канонаде, нынешняя как-то подзатянулась: уже второй день подряд переводили снаряды почем зря, и все никак не могли угомониться! Правда, и пушек нынче на испытания приволокли под два десятка, и начальников возле них крутилось раза в три больше обычного — а в числе прочих даже и генерал был, которого издали опознали по красным отворотам шинели. Служивых нагнали целую роту, поставили полдюжины больших палаток, и пару длинных столов под навесами. Дымила трубами пара странных бочек на колесах, возле которых крутились артельные кашевары...

Т-бу-ум!!!

Которым ничуть не мешала слаженная суета орудийных расчетов, которыми командовал бравый офицерик с большущим биноклем. Ни плывущая в воздухе легкая дымка от сгоревшего пироксилинового пороха, ни толпа зевак-деревенщин, увлеченно глазевших на происходящее с безопасного отдаления... Обычно таких глядельщиков было сильно меньше, но неделю назад по деревням начал гулять поголос о том, что в город на скорое открытие второй городской больницы прибудет Великий князь Михаил Александрович. Ну а раз такое дело, то наверняка он и полигон заглянет!? Меж тем, в каждое его появление на артиллерийском стрельбище любопытствующих селян-зевак обязательно кормили разным сытным-вкусным, чего они в своей полуголодной жизни обычно и не едали досыта никогда! К примеру, духмянистой гороховой кашей с кусочками копченостей, или там — густым наваристым свекольником, с обязательным добрым куском мясца... Мало того, все сплетники в едином порыве утверждали, что на сей раз кроме младшего брата самого государя-императора, в Пермь припожаловала и самая младшая из царевен!.. Такое диво никому из пермяков видеть доселе не доводилось — отчего многие шебутные парни (и даже взрослые мужики с первой сединой в бородах) тут же загорелись желанием лично на оное поглазеть. Ну и, конечно же, всенепременно сравнить царевнину красу со статями своих зазнобушек и венчаных женушек. Да и вообще, интересно ведь! И хотя им уже не раз говорили, что юная Великая княжна сильно вряд ли пожелает приехать на заводской полигон (да и невместно ей такое), но надежда, как известно уходит самой последней... Особенно на то, что в честь приезда сразу двух Высочеств верных подданных будут угощать чем-нибудь особенно вкусным.