Твое... величество-2!

Мария отвечать не стала — залюбовалась. Хорош, подлец, и отлично об этом знает!

Рубаха из тонкого шелка, куртка облегает тело, как перчатка, штаны словно на ногах нарисованы, а ТАМ, да-да, вот именно там явно обошлось без подкладки и набивки. И есть на что посмотреть.

И улыбка такая, понимающая...

Жаль, бедняге и неведомо, что через глаза Марии на него сейчас смотрит женщина двадцать первого века. Для местных дам-то он неотразим. А Машка Белкина только что плечами пожмет: с лица воды не пить.

Не дождавшись никакой реакции, красавчик решил заговорить.

— Ваше величество, умоляю вас о прощении. Но увидев вас в саду, я не выдержал. Вы так очаровательно хороши собой, в окружении белых цветов...

Мария посмотрела на куст, рядом с которым сидела. Да, симпатичная сирень. Беленькая, чистенькая, почти как дома. Сиреневой сирени тут и не найдется, не подходит она для королевского дворца, считается слишком простонародной, а в другом мире, рядом с домом Марии она была именно такая. Белая. Не сиреневая.

Дома она регулярно обрывала с нее ветки, ставила себе на кухню и балдела. И запах, и цветы...

Красавчик что-то говорил. Мария думала о своем, и обратила на него внимание, только когда тот попытался взять ее за руку.

— Эрр?

— Ваше величество, умоляю вас хоть об одном милосердном взгляде!

Мария поняла, что прослушала нечто важное.

— Что вы сказали, эрр?

Красавчик даже глазами захлопал.

— А... — его даже не слушали? Вот это оплеуха!

Только вот времени на повторение у него уже не было. Уже слышались приближающиеся сюда голоса, король вышел на прогулку, и если сейчас, в этом уголке, он обнаружит королеву в объятиях Расмуса, это будет...

Эрр Эрсон обещал ему достаточно, чтобы безбедно прожить до конца своих дней. Так что риск оправдан!

И Расмус пошел в атаку.

Мария даже растерялась на секунду, когда ее сгребли в охапку, поднимая со скамьи.

— Прости, красотка, так надо... — Расмус попытался для наглядности задрать ей платье по самое это самое, чтобы сразу было понятно — тут не только сирень нюхали. Но тут уж и Мария сообразила, куда ее втягивают. И взбесилась.

Это что еще за подстава?!

Да тебе на меня плевать, ты из Дианкиного выреза глаза не вынимал... сейчас здесь будет король!

Ах ты ж... эрр понял, что задрать платье не получится, и принялся его просто рвать, изображая порыв страсти. Прорыв, разрыв...?

Держать женщину одной рукой, а второй рвать одежду? Неудобно, просто технически, и на секунду мужчина выпустил свою добычу. А зря. Мария без затей подняла освобожденную руку, и ткнула мужчине двумя пальцами в глаза. Если бы моргнуть не успел, так без глаз и остался бы. Благо, на такое движение замахиваться не надо, хватило бы решительности.

Жестоко?

Зато живой и даже целый... частично! В следующий раз подумает прежде, чем к женщинам вот так лезть, грязными лапами. Хотя... смотря какая женщина, конечно, может, кто-то и пожалеет врага, прибьет без мучений.

Расмус взвыл, и отшатнулся от королевы. Теперь ему и вовсе было не до того, чтобы кого-то удерживать, глаза-то родные! И уж, конечно, он не заметил, как в кусты стекла серая тень.

Гробовая гадюка целую секунду раздумывала: цапнуть или пускай живет, но потом решила не связываться. Пусть поживет пока... пока она не узнает, кто оплатил эту подставу. Не самого ж красавчика так разобрало? Не виагры же он наелся?

А вот...

Так что появившийся на аллее буквально через минуту король, увидел эрра Расмуса, который корчился на дорожке, пытаясь понять: есть у него еще глаза или они так и остались на пальцах у королевы?

И конечно, никакой королевы и рядом не было, как ни оглядывался эрр Виталис.

Кусты — недвижны.

Шагов не слышно, шума тоже, правда, валяются на дороге обрывки платья, ну так мало ли, чье оно? Это не доказательство.

— Что здесь происходит?!

Эрр Виталис навострил уши. Ему тоже было интересно.

— Ва-ваше величество, — кое-как вякнул эрр Расмус.

— Я внимательно слушаю, эрр. Что это с вами тут было? — Иоанну и правда было интересно. Недолюбливал он этого красавчика, и по заслугам! Понятно, Иоанн вне конкуренции, он король, и восхищенных взглядов на его долю приходится еще и побольше, чем у Расмуса, но его-то корона красит. А этого подлеца — молодость и красота!

Обидно...

Просто по-человечески обидно понимать, что твоя молодость позади, и... даже в двадцать лет ты так не выглядел. Бабы от него так и млеют, природу-то не заткнешь!

— Уйййй, — эрр Расмус попробовал открыть глаза, и взвыл. Было больно.

Мария его еще пожалела, могла бы и правда глаза выдавить, или выбить. А так...

Глаза у эрра были красивые, красно-голубые, и синяки проявятся вокруг глаз, наверняка. А может, и чего похуже будет, если она ему сетчатку повредила, или роговицу... Мария плохо представляла последствия, но — заслужил. Будем считать, аналог срока 'за изнасилование'. А что бы сейчас Иоанн сделал? Особенно с ней?

— Меня видишь? — королю по-прежнему было любопытно. — Значит, глаза целы. Так кто это тебя?

Эрр Расмус понял, что план провалился, и, если он хоть слово скажет про королеву, ему сейчас и король добавит. Может, прямо с ноги. А встать пока и сил нет, и в глаза словно песка насыпали, зараза! Больно, чтоб тебя!

— Ваше величество, одна эрра оказалась недовольна моей пылкостью. Простите, но я не могу назвать ее имя, это против чести.

Король откровенно рассмеялся.

— Какая смелая эрра! Как это она тебя?

— Двумя пальцами в глаза, — честно ответил эрр Расмус.

— То-то же. Снадобья в следующий раз пей, чтобы эрры довольны оставались, — Иоанн прошел мимо, откровенно ухмыляясь. Диана не задержалась, но посмотрела сочувственно. Хотя мужчине то сочувствие было параллельно. Он думал только о королеве.

Стерва!

Даже не так.

СТЕРВА!!!

* * *

Здоровущая гадина ползла по коридорам дворца, оглядывалась по сторонам, раздраженно подергивала хвостом, и принять человеческий облик решилась только у себя в спальне. Хорошо еще, Анна занята. У нее урок музыки.

Этих уроков Мария избегала, потому что просто не умела ни на чем играть. Так что в покоях было тихо и спокойно. И хорошо, придворные дамы к ней не вернулись. Тогда бы тут такой курятник был!

Змея заползла поглубже — и обернулась злющей, как три тысячи чертей, женщиной.

— С-собака Павлова!

Сказано было еще много чего, особенно когда Мария сняла платье. Тут уж она крепко пожалела, что не цапнула негодяя.

Подумаешь, помер бы! Может, еще и не наябедничал бы? Не успел? Сейчас бы точно помер сразу, столько яда и злости было в Марии! Жаль, не цапнула! Можно подумать, он бы разглядел, кто его укусил?

Передумать и сползать?

Верхнее платье уже не зашить, тут такой разрыв, от верха до пупка, да еще неровный, ткань буквально расползлась клочьями под сильными мужскими пальцами. Нижнее?

Ладно, его еще спасти можно. Если тесьму пришить.

Мария бросила его в угол, потом скажет эрре Розабелле, и принялась переодеваться.

Кажется, Эрсоны перешли в атаку?

Нет, не кажется. Вопрос надо ставить иначе. Не зажились ли Эрсоны на белом свете? Не пора ли их поубавить?

До Виталиса, к сожалению, она может и не добраться. Диану кусать? Бессмысленно! Другую шлюху найдут, под короля подложить. Тогда... может, еще кого покусать?

А, ладно!

Цапнем, кто под зубы подвернется! Надо только постараться не попасться...

* * *

— Тейн, все готово! — брат Тома аж светился от радости. Хоть ты его в маяк вставляй, да поворачивай туда-сюда.

— Готово?

— Исс Доржен чувствует себя вполне... прилично, — подобрал слово брат. Тейн задумчиво кивнул.

То есть не подыхает, не корчится от боли, не бунтует, а слушает и слушается. Что ж, всегда есть возможность держать на цепи даже самых сильных.

— Где он сейчас находится?

— Я приказал привести его в храм, туда, к камню. Там сейчас закрыто для людей, и можно провести опыт! — глаза брата светились почти нездешним восторгом. Фанатизм был виден невооруженным глазом.

Тейна даже передернуло.

Сам он...

Ладно! Приказы отдавал он! Но вот все остальное... подмешивать в еду толченный прах, втирать в десны, вдувать в нос с помощью тонкой трубочки, или вскрывать вену и вносить его туда... да много чего пытался делать брат Тома, не все получалось, но все прилежно регистрировалось.

Приказать — и сделать, это очень разные вещи.

— Что ж, брат Тома. Идем. Брат Винс уже там?

— Да, тейн!

В храме было тихо и сумрачно. Тейн даже поежился от прохлады, которая царила под сводами. Гулко отдавались его шаги, брат Тома семенил следом. Правда, молча, тейн не любил говорить на ходу, да и о некоторых делах лучше помолчать. Мало ли, кто услышит, что именно услышит, как поймет, кому перескажет...

У Камня Многоликого ждали несколько человек.

Брат Винс, это понятно. Двое стражников, из доверенных, без стражи в таком деле никак. И охранять кого, и приструнить, и придержать, и закопать, и пытать — да мало ли, какие надобности возникнут? Без доверенных людей и не управишься, не тейну же со всем этим разбираться?

И мужчина, стоящий рядом со стражей.

Среднего роста, подлысоватый, тощий, бледный, словно его три дня известкой натирали, с запавшими глазами. Одет кое-как, это и понятно. Пока он не доказал свою полезность, заботиться о нем сильно не станут. Для брата Тома выбирают материал живучий, но не слишком праведный. Ворье, разбойники, всякие подонки... этих жалеть и ни к чему, и не надо.

— Это и есть исс Доржен? — память у тейна была отличная, что там имя, он страницу текста мог запомнить, единожды прочитав!

— Да, тейн.

— Тейн?! — словно бы неверяще произнес несчастный. И вдруг кинулся на колени. — Тейн, помилуйте!!! Защиты, тейн!!!

Убил бы! За изляпанную слюнями и соплями рясу! Но пришлось стерпеть, и даже благосклонно кивнуть головой.

— Встань, исс Доржен. Встань, и послушай меня. По воле Многоликого, тебе сейчас предстоит искупление грехов твоих. Знаю я, что грешил ты, и не единожды... — еще бы знать, чем и как, да ладно! И так сойдет! — И из-за грехов твоих ты попал сюда. Но Многоликий милостив! Сейчас ты положишь на камень ладонь, и пожелаешь увидеть человека, который обрел вторую ипостась. И если у тебя получится, ты будешь жить в неге и холе, о тебе будут заботиться и беречь тебя, ты никогда не узнаешь нужды и голода. Ты согласен?

Мужчина дернулся.

— Тейн, я... вторую... что?

— Второй облик, чадо Многоликого. Где-то на земле появился человек, к которому явил милость сам Многоликий, и нам надо его найти. Очень надо. Попросить прощения, ибо просто так Многоликий никому милость свою не являет!

— Просто положить ладони?

— Да. Вот смотри, я бы и сам все сделал, но нет у меня второго облика, потому и недоступно мне, — тейн привычным жестом провел по поверхности камня, то ли пыль с него стряхнул, то ли погладил, как верную собаку, только вот камень не дрогнул и хвостом не завилял. Зато исс Доржен расслабился, подошел и тоже коснулся камня. А чего тянуть? Просто руки положить... он и положил.

Полыхнуло.

Да так, что тейн злобно выругался, глаза он закрыть не успел, и вспышкой света так резануло, что слезы потекли, крупные, болезненные...

— Ой, м-мать...

Рядом задумчиво матерился брат Тома.

Когда тейн смог проморгаться и осознать, что глаза ему таки не выжгло, а просто слегка припалило, его стойкость снова подверглась испытаниям. Равно, как и знания ругательств.

На полу, рядом с кристаллом, лежала скромная кучка серого пепла.

И все.

Ни следа исса.

Ни намека.

Как и не было его никогда. Подмести в совочек, да и выкинуть куда подальше...

И что теперь с этим делать?

* * *

— Ваше величество, посмотрите, какая прелесть!

— Что?! — Мария была резко не в духе, так что эрра Линда даже попятилась.

— Вот...

Взгляду ее величества предстали подарки.

Здесь практики бархатных коробочек не было, так что драгоценности дарили в шкатулках. Вот, и в этой шкатулке, обтянутой белой кожей, лежала рубиновая парюра. Кажется, так называется набор драгоценностей?

Колье, серьги, диадема, браслеты — две штуки, кольца — четыре штуки, еще шпильки с рубинами и брошь. Разные сочетания для разных нарядов. Красивое, конечно, но Мария к драгоценностям была равнодушна. Хороший бухгалтер алчным не бывает.

— Очень мило, — вежливо сказала ее величество.

— И вот еще...

Во второй коробочке был похожий комплект, но с янтарем. Кстати — тоже красиво, еще и работа намного изящнее. Если рубины кричали о своей стоимости и размерами, и тяжестью оправы, то янтарь был вставлен в тоненькие цепочки, которые позволяли показать всю красоту полированных бляшек. Красиво, как в Калининграде, куда во времена оны ездила Маша! Солнечный такой, искристый... и диадемы тут нет. Есть цепочка на лоб, с которой свисает янтарная капля. Фероньерка, кажется... и не шпильки, а гребень с янтарем. Явно мастер сделал.

А еще...

Вот теперь Мария ахнула от восхищения. В вазе из разноцветного стекла, напоминающей застывшую морскую пену — редкость по нынешним временам, тем более, когда так тонко сделано, стоял букет белой сирени, перевязанной белой же лентой. Красиво, элегантно, со вкусом.

Насладиться запахом цветов Мария не успела, в комнату вошел король.

— Ваше величество, — тут же присела эрра Линда.

Мария повернулась.

— Иоанн? Эрра, вы можете быть свободны.

Та послушно нырнула за дверь, правда, прикрывать ее до конца не стала. Мария этот маневр заметила, но исправлять не пошла. Пусть подслушивают, если уши чешутся! Заодно и она сама удержится от разных дел нехороших. Не покусает супруга!

А вы что подумали?

Сначала Мария восхитилась красотой гарнитуров, а потом... потом ей стало противно. Она что — бордельная девка? Чтобы с ней переспали и плату за услуги вручили?

Грррр!

Змеи рычать умеют? Да, если захотят.

— Вам понравились мои подарки, ваше величество?

— Сирень — очень — честно ответила Мария.

— Сирень?!

Вот теперь удивился уже Иоанн.

Мария тоже посмотрела на него, как баран на новые ворота.

— Позвольте. А ЧТО именно вы прислали? Вот из всего этого?

— Рубины, — оторопело ответил Иоанн. И предсказуемо разгневался. — Было что-то еще?!

— Да, — Мария кивнула на янтарь и сирень.

Иоанн налился гневом, как индюк, только что 'сопли' под носом не хватало. А то бы и ее раздул, и забулькал, разыскивая гневным взглядом соперника.

— Кто посмел?!

Мария пожала плечами.

— Не знаю. А там записочки нет?

В вазе ее точно не было. И в янтаре не оказалось. Иоанн раздулся чуть не вдвое.

— Да я... да вы...

Мария даже ресничками похлопала.

— Я?!

— Вы... если бы вы не давали повода!!! — зашипел его величество, эмпирическим методом вычислив крайнего. Мария фыркнула.

— Я пока и не давала. Повода. А вот вы, дражайший супруг, где-то мой развод потеряли!