| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Ну да ладно, с ентим погодим покедова, перво-наперво тыл те наладим, а там уж и покумекаем, што там ишшо у тя неладно.
От всех этих переживаний и предыдущего набивания брюха я ощутил вдруг внезапную и крайнюю необходимость проведать места общего пользования, а потому молча поднялся из-за стола, этим опять-таки вызвав заинтересованные взгляды сотрапезников, поискал среди обувки, стоявшей у двери, что-нибудь по ноге. Этим чем-нибудь оказались некие необычного фасона сандали, изготовленные полностью из натуральных материалов. Подошвой им служили вырезанные по ноге куски древесной коры, к которым толстой нитью были пришпандорены несколько кожаных ремней, удерживавшие всю эту конструкцию на ноге. В них-то я и не преминул всунуть ноги и выбрался на двор.
______________________________________
* — Сполохнуться — испугаться. Сполох — испуг.
* — Имёть — возьмёт.
* — Желвь — нарыв, гнойник, шишка с кровью.
* * *
Представшее моему взору никак не поспособствовало улучшению моего настроения, а лишь в очередной раз подтвердило самые говённые мои предчувствия и подозрения, зародившиеся от общения со странными "странниками", и от разглядывания того небольшого кусочка пейзажа, что уместился в невеликом оконце.
Вокруг, хотя обзор и перекрывался частично могучим забором, собранным из толстенных, старательно заострённых поверху брёвен, я сумел рассмотреть лишь приземистые избы, своим видом совершенно не похожие на все виденные мной в моих не очень частых поездках по сельской местности.
Ну не бывает так, чтобы повсюду деревенские дома были бы примерно одинаковы, или хотя бы узнаваемы, а в данной конкретной местности выглядели б уж вовсе наособицу. Это в какой же глуши должны были сохраниться подобные архитектурные изыски, при взгляде на которые в памяти упорно бы вставали картины из различных фильмов и книг, рисующих быт древней Руси?
Все видимые глазу постройки были целиком и полностью деревянными, и, несмотря на кажущуюся неказистость, выглядели довольно-таки основательными и крепкими. Поверху все они были крыты дёрном, весёло щетинившимся молодой зелёной порослью, а кое-где так и вовсе обзавелись уже мелкими кустами. Каждую крышу, а именно верхний её стык, венчали головы коней различной формы и реалистичности исполнения.
А ограда, окружавшая двор, в котором я очутился, выйдя из дома?
Это ж не забор был, а вполне самостоятельное фортификационное сооружение, могущее бы вполне прийтись к месту при какой-нибудь небольшой крепости. И уж точно никоим образом не походил он на те ветхие палисадники, встречавшиеся мне повсюду, и не нёсшие обычно никакой иной смысловой нагрузки, кроме зримого воплощения границ приусадебного участка.
Слегка, правда, повеселило, что хозяева этой "изгороди", видимо в попытке сгладить немалую суровость облика оной, обильно украсили её щербатой глиняной посудой различных форм и расцветок, да ещё и поразвесили в немалых количествах на толстых витых шнурках камни замысловатых форм, в каждом из которых, без исключения, была дыра. Мы такие же, только размером помельче, собирали в детстве на берегу Иртыша. Назывались они — "Куринный бог".
Не меньший интерес вызвали у меня и ворота.
Столбы их были не гладкими, как обычно, а резными, и, насколько хватало моего буйного воображения, являли собой отменно могучих и бородатых мужиков обёрнутых ко мне тылом. От пояса и ниже они были украшены причудливыми узорами в древнеславянском стиле, сочетавшими в себе изображения различных животных, людей, растительных элементов и тому подобных художеств.
Всё увиденное возбудило во мне жуткое любопытство, заставившее на время забыть об нуждах моего организма и пихнувшее меня выглянуть наружу.
Что я и сделал.
Как-то совсем уже не удивило, что на представшей мне улице даже и в помине не было, пусть плохонького, но асфальта. Вся она состояла из грунтовой дороги с густо заросшими обочинами, которой больше бы подошло именоваться широкой тропой, и вольно раскиданными вдоль неё несколькими десятками дворов, стандартно огороженных одинаково могучими заборами.
А на заборах...
Прикиньте мою оторопь, когда на заборах я увидел черепа.
Хотя их было и немного, и, по большей части, были они всё-таки животного происхождения, ручаться, что некоторые из них не принадлежали ранее гуманоидам, я бы всё же не стал.
В каких это, интересно, местностях подобным образом ограды украшают? Не подскажете?!
И если б не упомянутые уже мною всевозможные глиняные горшки и плошки, весёленьких, довольно-таки, расцветок, развешенные по соседству с этими зримыми подтверждениями немалой кровожадности здешних аборигенов, то картина была бы уж и вовсе зловещей! Хотя и так-то особого повода для веселья что-то не виделось!
Кстати парочка, похоже, "традиционных" здесь черепов торчала и на "нашем" тыну. Но из-за того что висели они мордами наружу, я поначалу принял их за посуду необычной формы.
И что, по вашему, в вышеописанном пейзаже могло бы мне напомнить нормальную российскую деревню, пусть даже и пришедшую в немалый упадок в результате "демократических реформ", постигших Россию в последние годы?
И уж менее всего окружавшее меня походило на декорацию. Несмотря на необычность общего стиля, на всём увиденном лежала такая печать "неновости" и основательности, что надо было быть бы уж вовсе идиотом, чтобы принять всё это за новострой или муляж. Да и смысл городить такое? Только ради надо мной прикола? Не слишком ли много чести? Кому бы понадобилось тратить такие средства, лишь для того, чтобы посмеяться над никому неизвестным мелким служащим? Не чересчур ли дорогая получается шутка?
Или такая ещё деталь. Если судить по звукам, доносившимся всё это время до меня, до сих пор ни разу мимо не проехало ни одного механического транспортного средства! Какой-нибудь трактор, "жигуль", "мопэд", или "лисапет", на худой конец, даже в самой разубогой деревушке должен же иметься в наличии. К тому же в пределах видимости абсолютно не наблюдается совершенно никаких, даже пусть коряво примитивных, линий электропередач, имеющихся нынче даже в самой распоследней глухомани.
Ах да, как же это я позабыл совсем — какому-то очень богатому шутнику понадобилось надо мной поприкалываться, поэтому всю технику заперли под замок, а столбы с проводами снесли!
Короче, всё увиденное лишь ещё глубже ввергло меня в пучину тоскливой уверенности в том, что я нахожусь именно в там, где и сообщили мне двое моих гостей, если только может так называть других людей человек, хозяином в доме никак не являющийся.
* * *
И тут, посреди немалого умственного опупения, я заметил ещё одного аборигенского жителя.
Им оказалась средних лет тётка, одетая в некое подобие сарафана коричневого цвета, из-под которого виднелась рубаха, пошитая в виде бурого мешка, практически идентичная той, в которой в тот момент "щеголял" и я. На голове у неё имелось странное сооружение из неопределённого цвета ткани, долженствующее было, по-видимому, обозначать головной убор. Вся её одёжка была щедро расшита всё тем же затейливым русским народным узором. Шею украшала целая связка металлических предметов, нанизанных на проволочный обруч.
Женщина, до того спокойно направлявшаяся по улице в мою сторону, увидев мою, торчащую из щели между воротных створок, голову, вдруг резко остановилась и изумлённо раскрыла рот.
Я даже немного растерялся, силясь сообразить, что же именно могло послужить поводом для столь неадекватной реакции, ведь лекари же в такую контузию при виде меня не впали!
Постояв немного и видя, что пауза подзатянулась, я, чтоб как-то её заполнить, решил немножко пошутить. Выйдя за ворота, я, решив посоответствовать всему меня окружающему, отвесил ей поясной, как я его себе представлял, поклон и гаркнул:
— Здрава будь, селянка!
Мои действия произвели на неё очень даже интересный эффект.
Тётка поднесла ко рту ладонь, замерла так на несколько долгих мгновений, после чего с огромной скоростью начала творить перед собой какие-то замысловатые знаки, даже близко не похожие на православное крестное знамение. Завершила же она свою хитроумную пальцевую комбинацию складыванием и сованием в мою сторону не совсем приличной фигуры, всем своим видом подозрительно смахивавшей на банальнейший кукиш. После чего, громко шмыркнув носом, смачно харкнула себе под ноги, резко развернулась и, мелькая грязными босыми пятками, со всех ног ломанулась по дороге обратно. Причём, то и дело оглядываясь и шевеля губами.
То ли молилась про себя, то ли материлась потихоньку, то мне не ведомо.
Я же, абсолютно не готовый к столь бурному проявлению чувств, так и остался стоять в немалой озадаченности, интенсивно шкрябая ногтями тыковку около шишки на затылке, и всё более и более уверяясь в истинных причинах, вызвавших столь странные действия с её стороны.
Ведь именно так, с поправкой на обычаи десятого века, по идее, и должен был бы вести себя человек, увидевшей вдруг, как реальный калека, всю жизнь проведший в полнейшей парализации, вдруг разом захорошел здоровьем и вышел слегка пробздеться.
Продолжая смятённо разглядывать окружавший меня ландшафт, я постоял ещё немного, но, в конце концов, природа взяла своё, и я вернулся во двор. Оглядевшись, и не найдя ничего похожего на туалет, чего, в принципе, и следовало ожидать от той "варварской" эпохи, я зашёл за какую-то сараюшку и отлил на куст.
Вернувшись к дому, я присел на колоду для колки дров, подпёр голову рукой и отрешённо стал наблюдать за домашней живностью, копошащейся во дворе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
