— Иммунитет, ха-ха!
— В конце она должна переебать злобную королеву с вертухи. Позовем хорошего постановщика драк, у меня есть знакомый китаец в полиции Нью-Йорка. Как там его? Ли… Все китайцы — Ли, не помню, блин.
— И объявить, натурально, демократию. Мы же демократическая страна! Это патриотический мультфильм!
— Если не хочешь гномов, пускай дочку какого-нибудь водоноса соблазняет, чтобы клубничка в кадре.
— Ага, и свалит с ней в Албанию.
— А че в Албанию?
— Потому что никто не знает, где это.
— И там основывает новый жанр с этим своим Gr-r-r-rowl! В пику всем сегодняшним сладким личикам.
От смеха машину трясло так, что дребезжали стекла. Чако держал руль крепко, вокруг плавилось счастливое лето шестьдесят девятого, и дорога уходила вверх — казалось, в самое небо.
Дорога уходила вверх — казалось, в самое небо.
— Это горная дорога, — выдохнул Тирион, как только с него сняли капюшон. — Восточная дорога, а вы говорили, что мы едем в Винтерфелл.
Кэтлин Старк удостоила его легчайшей из улыбок.
— Говорила — часто и громко, — согласилась она. — И не сомневаюсь, что ваши друзья направятся на север. От всей души желаю им поторопиться.
Всю жизнь Тирион гордился своей хитростью, единственным даром, которым наделили его боги. И вот семижды проклятая волчица Кэтлин Старк обошла его на всех поворотах. Факт этот более удручал Тириона, чем само похищение.
Дождь, наконец, стих. Рассветные лучи пробивались сквозь низкие тучи. Кэтлин Старк подала команду спешиваться. Грубые руки стянули Тириона с коня, развязали его кисти; карлик остался безучастен к боли в оживающих руках. Увидев узкую каменную дорогу, дикие предгорья и зубчатые снеговые пики на далеком горизонте, он лишился всякой надежды.
— Прошу к огню, дамы и господа, — произнес вдруг незнакомый Тириону голос. Все эти дни, пока Тириона везли связанным и ослепленным, Тирион изучал голоса, прикидывая по ним характеры стражников, и соображая, кого чем стоило бы подкупать.
Сейчас, когда с глаз его только-только сняли повязку, Тирион еще не проморгался, и потому ориентировался больше на слух. Слух принес характерный звук: множество ладоней, в перчатках кожаных, кольчужных и вовсе без перчаток, схватились за мечи.
— Успокойтесь! — при необходимости голос незнакомца мог звучать властно. — Я не причиню вам вреда. Это не засада. Мое имя Ктан. Я еду из Долины Аррен по делам Железного Банка города Браавоса. Вам нет нужды меня опасаться. Должен ли я опасаться вас?
Тут зрение вернулось к Тириону; он увидел в стороне от дороги расчищенную площадку. На площадке силуэт в темной дорожной одежде, видимо, тот самый обладатель незнакомого голоса. С ним несколько тихих расторопных помощников, натаскавших дров, похоже, на сутки вперед. Горел костер. На камнях над огнем вкусно парил большой черный котелок.
— Уберите оружие, — приказала Кэтлин. — Поговорим.
Наемник Бронн поклонился:
— Леди Старк, советую перебить всех. Мы не можем заставить замолчать человека Железного Банка. Он встретит погоню за нами и все им расскажет. Его нельзя отпускать.
Леди посмотрела на наемника, словно на внезапно заговорившую табуретку:
— Вы не хуже меня знаете, что Банк всегда находит концы. Банк узнает, кто виновен в смерти посланника. Тогда ко мне придут беды пострашнее погони.
Посланник, видимо, прекрасно слышал перешептывания, потому что сказал успокаивающе:
— Мои люди присылают воронов. На три перехода за вами никого нет.
— Ваши люди?
Человек извинительно развел руками: Железный Банк имеет интересы везде. И, понятно, следит, кто из лордов может выплачивать проценты, а кто пострадал от неурожая или там набега, или еще чего. Поэтому, конечно, на Вестеросе есть люди, посылающие воронов с докладами. Обычнейшее дело, стоит ли оно внимания леди Старк?
Тогда расседлали, наконец, уставших животных, и уселись вокруг приготовленной еды — похоже, те самые вороны прекрасно сообщили численность отряда. Каши хватило всем. Посланник отпивал из каждого кубка, отъедал из каждой миски — изо всех сил пытался убедить, что не опасен. Хотя страха в нем не чувствовали ни Кэтлин Старк, ни — что для Тириона показалось более важным — прожженный хитрец Бронн.
— К делу, — Кэтлин утерла губы платочком, а людей разослала охранять лагерь, чтобы они слышали поменьше. Хотела отослать и Тириона, но посланник покачал головой: пусть остается. И тогда Кэтлин с полной уверенностью объявила:
— Железный Банк никогда и ничего не делает случайно. Зачем вы встретили нас на дороге, да еще и следили за нами не менее трех дней?
— Продайте мне карлика, — оскалился в улыбке посланник. — Мой господин будет рад, он собирает всякие такие… Экспонаты.
Тирион поперхнулся кашей. Кэтлин помолчала несколько минут, потом с явной неохотой отказалась:
— Господин посланник, этот мерзкий ублюдок Ланнистеров пытался убить моего сына. Поначалу он как-то сбросил Брана со стены. Может, конечно, мальчик свалился сам — но в это я не верю. Потом, когда покушение не удалось, он подослал убийц к покалеченному Брану.
— Откуда вы знаете, что убийц нанимал именно карлик? — посланник говорил, будто уже считал Тириона вещью, но Тирион прямо кожей чуял какую-то неправильность и в этом отношении тоже.
Зачем он здесь?
Не засада. Не отрава. Если, конечно, этот загадочный Ктан заранее не принял противоядие. Или не выпьет его после ужина, вдали от посторонних глаз… Нет, слишком сложно. Он отпивал от каждой чашки. Рассчитать вес яда и противоядия на такое количество случайностей не в силах никакой мейстер, будь он трижды гений в отраве.
Тогда зачем нужна Банку эта встреча? Выкупить его, Тириона Ланнистера? Глупость. Старки ведут войну с Ланнистерами. Заложник, сын великого лорда Тайвина, для Кэтлин ценнее золотой реки. Леди Старк не обменяет жизнь родственников на всего лишь золото.
Леди Кэтлин помедлила, потом все же сказала:
— Убийца оставил в спальне кинжал. Кинжал этот принадлежал Тириону Ланнистеру по прозвищу Бес, вот ему… Я хочу судить Беса в Долине Аррен. И я уверена, что суд приговорит его к смерти.
— Однако! — Ктан удивился. — Леди Старк, а если я украду этот кинжал и зарежу… Неважно, кого угодно. Ну и оставлю кинжал на месте убийства. Все ведь подумают на Тириона, верно?
— Вы сомневаетесь в моих словах?
— Избави Семеро! Сомневаться в словах Королевы Севера? Я занимаюсь делами Банка, а не гусей по полю гоняю. И все же я спрашиваю: есть прямые улики? Убийцу взяли и допросили?
— К сожалению, нет.
— Убийца мог сделать дело простым оружием? Зачем Ланнистер вообще дал ему свой кинжал? Чтобы даже мертвый убийца выдал заказчика с головой? Ланнистер что, не мог попросту отсыпать убийце горсть монет?
Тут Кэтлин, видимо, разозлилась:
— Вы на что это намекаете?
— На то, что вас и Ланнистеров ловко стравили посредством этого кинжала. Возможно, еще письмо-другое подкинули, чтобы вы меньше думали и больше беспокоились о детях. Вы по рождению Талли, а девиз Талли: “семья, долг, честь”. Семья первее всего, на этом они и играют.
— Кто эти “они”?
— Если бы я это знал, я бы уже просил у вас награду.
— Узнайте, — велела Кэтлин. — И вы получите все, что не противно чести Старков и не противоречит ранее заключенным договорам. Но карлика я вам не продам. Хотя бы потому, что работорговля у нас карается. Джорах Мормонт отправился в изгнание за продажу всего-то пары браконьеров, а тут у нас целый Ланнистер… Ну, не целый. Половинка Ланнистера. Но тем ценнее. Нет, Бес! — Кэтлин повернулась теперь к Тириону. — Не надейся на старых друзей, устроивших тебе спасение таким хитроумным способом. Надо же, банкиров призвали, да как быстро! Но и это тебе не поможет. Любой сложный узел можно просто разрубить мечом…
И тут Кэтлин запнулась.
Письмо.
История началась с письма этой самой Лизы Аррен, когда-то Лизы Талли, родной сестры Кэтлин. Леди Старк замолчала, перебирая воспоминания. Тирион весь превратился в слух. Посланник покачал головой, велел слугам подбросить веток в огонь. Сказал:
— Кроме Брана, у вас есть еще дети. Я не знаю, кто именно “они”, но я не удивлюсь, если они постараются сделать, чтобы вы вовсе не думали ни о чем, а только беспокоились: где там Санса? Как там Арья?
Арья прошептала:
— Пес…
Когда сквозь ветки просочился бледный свет, Пес пихнул ее сапогом. Арье снилось, что она волчица и гонит вверх по холму лошадь без всадника, а за ней бежит стая. Сапог вернул Арью в холодное утро, не дав прикончить добычу.
Каждое движение давалось Псу с трудом. В седле он сидел сгорбившись, весь в поту, и кровь из уха проступала сквозь повязку. Все его силы уходили на то, чтобы не упасть с коня. Если бы их догнали, он даже меч бы не смог поднять. Арья то и дело оглядывалась через плечо, но позади только ворона перепархивала с дерева на дерево, и слышался только шум реки.
После полудня Клиган совсем ослаб.
— Мне надо отдохнуть, — сказал он и мешком свалился с коня. Даже не пытаясь встать, он дополз до дерева и прислонился к стволу.
Поймав на себе взгляд Арьи, он добавил:
— Я бы живьем содрал с тебя шкуру за чашу вина, девчонка.
Далеко ли эти Солеварни и сможет ли она одна их найти? Убивать Пса ей не придется. Если она просто уедет и бросит его, Пес умрет сам. Умрет от горячки и будет лежать здесь под корнями до конца времен. Но, может быть, лучше все-таки убить его. Оруженосца в гостинице она убила, а он ей ничего не сделал, только за руку схватил. Пес убил Мику и не его одного — может, целую сотню таких Мик. Пес и ее, наверное, убил бы, если б не надеялся на выкуп.
Меч по имени “Игла” блеснул у нее в руке. Тело Арьи само собой приняло стойку водяного плясуна. Палые листья зашуршали под ногами. Быстро, как змея. Гладко, как летний шелк.
Пес открыл глаза и спросил хриплым шепотом:
— Где сердце, помнишь?
Она застыла, словно каменная.
— Я… Я только…
— Не ври, — проворчал он. — Терпеть не могу, когда врут. А трусов и подавно не терплю. Делай, что задумала. Хочешь, чтобы я умолял тебя, сука? Сделай это! Окажи последнюю милость… Отомсти за своего Микаэля!
— За Мику. — Арья отступила от Пса. — Ты не заслуживаешь милости.
Убрала меч и принялась нахлобучивать седло на лошадь посмирнее.
Когда Арья села в седло, Клиган сказал:
— Настоящий волк добил бы раненого зверя.
— Зря ты ударил меня топором, — ответила Арья. — Лучше бы ты спасал мою мать.
Затем повернула лошадь и поехала прочь, ни разу не оглянувшись.
Оглавление
По ту сторону сна
В эту летнюю ночь
предвещая разлуку
Сна дорогой уйти
не меня ли зовешь ты, кукушка?
О-ити 1583г
Хоро сидела на краю низенькой террасы и болтала ногами. В усадьбе Сосновые Склоны царили мир и покой. Дочка с зятем тихонько разговаривали у самого озера. Муж дремал, уложив голову Хоро на колени.
Капитан сидел против Хоро за низким столиком, на который привычно выставлял чашки из набора. За прошедшие десять лет он выучился заваривать не только простой чай, но и плиточный, который сначала полагается растереть, а потом взбивать специальной метелочкой. Если чай даст белую пену, то сорт хороший: плитку замешивали на молоке. Хотя бы кокосовом. А вот если плитку чая исходно слепили на бычьей крови или еще каком заменителе, то и пену чай выдаст… Ну, неприятного цвета.
Кирпичного чаю капитан в многочисленных командировках по службе нахлебался досыта. Монголы и буряты заваривали такой чай с молоком или маслом. Получалась почти еда: густая, горячая, самое то, что надо человеку в промозглой ветреной степи.
А здесь-то, в мирной усадьбе посреди столичного города, в тепле и уюте середины лета — к чему тяжелый, жирный походный чай? Капитан бы лучше листового сделал, но не спорить же с Хоро.
Хоро поглядела на Капитана с привычным лукавством, и тот невольно улыбнулся. Два пальца — разливать на двоих. Лоуренс поленился просыпаться, Мия с Эйлудом обсуждают что-то про ребенка. Имя, наверное, выбирают. Капитан в чужое счастье не лез.
Хоро приняла чашечку, подождала, пока сойдет пар.
Капитан пить не спешил. Горячий чай хорош в жару, а тут пока что не пекло. Тени от сосен и другой зелени, тянет прохладой с пруда… Как чашку допил, сам не заметил, и даже вкус на этот раз не отталкивал.
Хоро кивнула благодарно, чуточку прищурилась:
— Ты понял, зачем вызвала?
— Как обычно, — ответил Капитан без улыбки. — Сделать, чего сама хотела бы, но из-за внушенной беспомощности стесняешься.
— Надо же, запомнил. Еще и подначиваешь. — Хоро улыбалась открыто, радостно, совсем как раньше, и Капитан особенно остро почувствовал, что прошлое не вернуть. Он другой и время другое.
Хоро погасила улыбку.
— Не хочу быть богиней-дурочкой, смысл которой только в голом косплее.
— Бессмертие? Сложная задачка, — ответил Капитан так же тихо, чтобы не будить Лоуренса.
— Я богиня. Хоть и отставная. Во что мне вложить себя? В бесконечное удовольствие? Так я богиня урожая, а не наслаждения.
— В детей?
Хоро стрельнула глазами к озеру.
— Во внуков. Но еще не скоро. Мия что-то там затеяла на Земле, Ремнанте, и той, новой точке. Которую не жалко. Она там планирует где-то на три года. А зять еще не привык, что время на него уже не давит.
— На тело не давит.
— Ох, давай тогда системно, — Хоро теперь посмотрела чуть за плечо; Капитан увидел там на террасе стопку бумаги и хорошо заточенный карандаш. — Проблемы бессмертия, по порядку.
— По порядку значит: внутренние и внешние.
— С внешних… Первое, главное: зависть и ненависть смертных.
Капитан записал.
— Второе, намного проще. Изменение среды обитания, причем по-крупному. Геологические катаклизмы, радиация, освещенность, светило может погаснуть… Наслушалась Звездочета.
— Он приезжал?
— Ну да, он же тут почетный академик. Где-то раз в год приезжает лекции читать. Реформирует потихоньку. Император пищит, но тащит. Уже до санитарных врачей доросли… Пиши, Капитан. Будем писать про всех. Третье, самое несложное: износ физического тела. Уточняю. Вот мы бессмертны физически. До какого места? Даже протоны распадаются, хотя и цифру их возраста невозможно представить.
— Невозможно трудно?
— Невозможно страшно, — Хоро обошлась без спецэффектов: ни поежилась, ни поморщилась, но тревогу ее почуял даже мирно сопящий Лоуренс. — По смыслу бессмертия, до распада протонов точно доживать придется. Или удариться в суровую физику и выдумать нейтрийную форму жизни.
Хоро выдохнула, словно стряхивая неприятные мысли, и закончила:
— Четвертое, последнее по счету, но не по важности. Заполнение экологической ниши.
Капитан отложил бумагу, исписанную примерно до середины. Взял чистый лист, озаглавил крупно: “Внутренние”. Хоро хмыкнула, оживилась:
