A Heart Never Forsworn

Повернув ее лицо к задку повозки, Ульфрик увидел, как ее покрытое грязью лицо исказилось от презрения.

— Никто. Я — никто, я никуда не собираюсь. — В ее скрипучем голосе слышался мелодичный акцент жительницы запада, подтвердивший его подозрения о ее происхождении.

Не то чтобы он нуждался в особых подтверждениях. Это было, как так неэлегантно выразился вор, очевидно, как нос на его лице.

Не обращая внимания на вора, который насмешливо отмахнулся от нее, она отодвинулась подальше от него на скамье фургона. Ульфрик ответил ей таким же свирепым взглядом, когда серые глаза задержались на нем, на черном, подбитом мехом плаще. Украшенные рунами косы, борода... Казалось, они считают звенья кольчуги, которую он носил, вплоть до вышивки серебряными нитями на его сапогах. Они без смущения разглядывали его, придирчиво изучая.

С немалой долей ненависти, подумал он с удивлением. Житель предела. Значит, у нее есть причины презирать меня. Жаль, что она не захочет помочь нам, если представится такая возможность.

Голос Ралофа прорезал напряженную тишину.

— Что ты имеешь против конокрад? Вайтран? Хаафингар? Простор?

Локир прорычал в ответ.

— Почему тебя это волнует?

Женщина первой оторвалась от схватки, опустив взгляд на свои обмотанные руки, пока она натягивала веревки, которые крепко держали ее. Ульфрик не мог сказать, молчала ли она, ее губы побелели, когда она облизывала внутреннюю сторону щеки от разочарования или страха.

Ралоф фыркнул, его тон выдавал его нетерпение по отношению к конокраду.

— Потому что не будет никаких оплотов, как только имперцы добьются своего. Никаких ярлов, которые могли бы править ими. Только солдаты легиона и военное положение.

— Каждый мужчина, женщина и ребенок Скайрима — часть этого восстания, конокрад. Каждый должен сражаться за свободу Девяти владений.

Внезапно женщина усмехнулась, пряди ее пепельных волос взметнулись от внезапного порыва ветра, налетевшего с деревьев.

— Девять Холдов, тьфу. Ты оптимист, Норд, если думаешь, что все девять Холдов будут заинтересованы в чем угодно, кроме меда.

— Свобода Девяти крепостей? — Я не помню, чтобы Империя собирала в Скайриме все украденные кошельки, пока вы, ублюдки, не начали убивать их солдат.

Ралоф уже собирался ответить, но его прервал солдат, объявивший:

— Генерал Туллий, сэр! Палач ждет!

Далеко впереди Ульфрик почувствовал, как его желудок сжался, когда он услышал, как генерал тяжело вздохнул.

— хорошо. Давайте покончим с этим.

— Шор, Мара, Дибелла, Кинарет, Акатош. Боги, пожалуйста, помогите мне. — пробормотал Локир себе под нос, почти задыхаясь от плохо скрываемого ужаса.

Полностью игнорируя других пленников, Ульфрик погрузился в внутреннее спокойствие. Несмотря на то, что он старался не обращать на это внимания, он все еще смутно слышал, как уроженец Ривервуда разглагольствует о можжевеловом меду и сладостях. Что-то о стенах и башнях.

Что это был за урок, который любил преподавать Арнгейр? Камень в реке? Пламя в пустоте? Борода Исмира... как я могу быть спокоен, когда все пошло прахом?

— Вытащите этих заключенных из повозок. Пошевеливайтесь!

В третий раз за последний час жительница предела грубо заговорила.

— Почему мы остановились?

— Как ты думаешь, почему? — В глазах Ралоф было сочувствие, когда она огляделась вокруг, задержав взгляд на Хелгене. Обнесенные стеной ворота закрылись, и солдаты вытолкали братьев бури из повозок. Раздалось хлюпанье грязи под ногами, когда бесчисленные ноги протопали по замусоренному двору города, где горожане оставались на обочинах. Наблюдаю из любопытства или, возможно, от скуки. Это место действительно захолустье. — Конец света. Пойдем. Не стоит заставлять богов ждать нас.

Чувствуя, как от долгого сидения нервы у него сводит от напряжения, Ульфрик спрыгнул на землю. Кряхтя, он пытался вытащить кляп, который, похоже, не вылезал, несмотря на тщательную работу его рта и зубов.

— нет! Ждать! Мы не мятежники!

Ралоф, стоявший слева от него, фыркнул. Он гордо выпрямился, когда к нему подошел солдат Хадвар в сопровождении смуглого имперского капитана, державшего в руках лист пергамента.

— Мужественно прими свою смерть, вор.

Отчаянно тряся головой, Локир подошел к спрыгнувшей с повозки жительнице предела. Он почти прижал ее к фургону, жестикулируя имперцам.

— Вы должны сказать им! Нас не было с вами! Это ошибка!

Оттолкнув Локира, женщина снова устремила на него взгляд. В нем было что-то похожее на триумф, подумал он отстраненно. Отрекшиеся ликуют по поводу победы над Медведем. Пустая победа. Ее голова скоро покатится рядом с моей.

Трусливый вор бросился бежать. И был сражен молниеносной стрелой, выпущенной из императорского лука.

— Кто-нибудь еще хочет убежать?

Бежать некуда.

— Подойдите к плахе, когда мы назовем ваше имя. По одному.

Бросив взгляд на Ралофа, Ульфрик увидел, как верный Брат Бури сделал Хадвару не слишком заметный жест. Ульфрик подумал, что, возможно, это была клятва на пальцах, столь любимая данмерами, поскольку он несколько раз видел, как ее произносили в его сторону в Виндхельме. Что-то похожее на невербальное "пошел ты".

— Империя обожает свои проклятые списки.

Не обращая внимания на Ралофа, Хадвар зачитал список.

— Ульфрик Буревестник. Ярл Виндхельма.

Шагнув вперед, Ульфрик проверил веревки на своих запястьях. Все еще крепко держась, несмотря на то, что он постоянно напрягался с тех пор, как их связали. Где-то позади него Ралоф тихо прошептал:

— Это было честью для меня, ярл Ульфрик.

Кивнув, он направился туда, где стояли его мужчины и женщины. Среди куч соломы и влажной развороченной земли виднелись остатки его почетного караула. Мрачный и стойкий, несмотря на насмешки и случайные, не очень меткие выпады со стороны уроженцев Хельгена.

Шагая в первых рядах сбившихся в кучу пленников, он удостоился нескольких кивков и гордых улыбок от сынов и дочерей Скайрима. Те, кто последовал за ним. Те, кому предстояло умереть, ибо эта земля теперь обречена расколоться на части под умирающими когтями Империи.

Переминаясь с ноги на ногу, наслаждаясь свободой движений, Ульфрик размышлял о том, кто первым нападет на Сиродил после неизбежного падения правления Титуса Мида. Как и во время каждой битвы, он ощущал, как наполняются воздухом его легкие. Ульфрик слушал биение своего сердца, как кровь бежит по напряженным конечностям, готовясь к битве, которой не суждено было состояться, и мрачно наблюдал за приближением Туллия.

Он утешал себя тем, что конец не за горами. По воле Талоса, Скайриму осталось страдать всего несколько лет. Этот выскочка-коловианский военачальник мог так долго держаться за ветхую сеть альянсов. Умиротворение никогда не было верным решением, и империя отдала слишком много, чтобы оставаться нетронутой в течение десятилетия, не говоря уже о следующих ста годах.

Был бы это Эльсвейр? Эти каджиты так заискивали перед доминионом альдмери из-за предполагаемого чуда восстановления лун. Или Хаммерфелл, совершающий возмездие за трусливый поступок императора, заключившего Бело-золотой конкордат и оставившего их сражаться в одиночку?

Он едва помнил лицо своего отца. Всего лишь смутное пятно, затмеваемое другими воспоминаниями о детстве, проведенном в безмолвных залах Верховного Хродгара. Будет ли старому Хогу стыдно после их встречи в Совнгарде за то, что он погиб под топором палача?

Конечно, не доблестная смерть вдохновляла песни и бардовские сказки.

— Ульфрик Буревестник. Некоторые здесь, в Хелгене, называют тебя героем. Но герой не использует такую силу, как Голос, чтобы убить своего короля и узурпировать его трон.

И даже сейчас, связанный и с кляпом во рту, Ульфрик чувствовал, как внутри него поднимается Ту'ум. Из груди его вырвался крик, который он не смог произнести вслух, в то время как Туллий продолжал свою злорадную речь. Очевидно, для его же собственной выгоды.

— Вы начали эту войну, погрузили Скайрим в хаос, и теперь Империя собирается расправиться с вами и восстановить мир.

Он чуть не споткнулся о собственные ботинки, оглядываясь в поисках отдающегося эхом рева, похожего на тот, от которого разрывалось его сердце. Что это было?

Грозовые плащи позади него переминались с ноги на ногу и что-то бормотали между собой.

— Что это было? — изумленно произнес Хадвар, стоя на месте перед палачом.

Военный губернатор сделал пренебрежительный жест.

— Ничего страшного. Продолжай.

Когда жрица Аркея произнесла последние слова; без сомнения, обряды Аркея призваны были усмирить гнев богов на эту несправедливость, Ульфрик обратил свои мысли к дому и за его пределы.

Он поймал себя на том, что мечтает о холодных, чистых ветрах Виндхельма, а не о влажной гниющей растительности этих гниющих лесов. Температура, запах... это все было не так. Слишком влажно. Слишком тепло. Хотя, судя по почти постоянной дрожи, исходившей от Жрицы, которой каким-то образом все еще суждено было отправиться на плаху, в этих лесах, вероятно, было достаточно холодно для тех, кто родился без льда в жилах.

Возможно, он наблюдал за великим возрождением своей родины из священных залов Шора. Ульфрик только надеялся, что Тсун сочтет его достойным пересечь мост из китовой кости и попасть в Совнгард.

Он все равно скоро узнает. Один из его людей шагнул вперед, прерывая льстивые речи жрицы, демонстрируя свою храбрость.

— Ради святого Талоса, заткнись и давай покончим с этим!

Женщина в мантии фыркнула.

— Как пожелаете.

Не каждый человек был достаточно смел, чтобы добровольно пойти навстречу своей смерти. Его солдат был смел. Положив голову на плаху, палач дико ухмыльнулся под капюшоном. Опускаю могучий боевой топор, совершаю мощный взмах посеребренной сталью.

Голова с мясистым хрустом отделилась от туловища и упала в корзину. Ужасный результат: имперский капитан безжалостно отодвинул тело в сторону, готовя подставку для следующих голов.

Истинный северянин, до последнего. Ралоф, казалось, согласился, повторив это чувство шепотом произнесенной похвалы:

— Такой же бесстрашный в смерти, каким он был при жизни.

— Следующий — бретонец в лохмотьях!

Идущая позади собравшихся братьев Бури, изгой выглядела как ребенок. Ее голова с копной волос едва доставала до плеч большинства присутствующих. И все же она шла с высоко поднятой головой. Как будто эти рваные и грязные одежды были соболиной шубой, подбитой тончайшим шелком.

Она бросила на него долгий торжествующий взгляд, направляясь к пропитанному кровью каменному блоку. Ульфрик увидел, как ее щека покрылась пятнами: такой яркий румянец выделялся на фоне покрытого грязью бледного лица Жительницы Предела.

Твой конец и мой. В этом нет триумфа, проклятая. Где победа? Кто протрубит в рог?

— Что это, блин за Обливион?

— ...Дракон! Дракон!?!

— Конец времен! Настал конец времен!

— Позовите сюда боевых магов! Немедленно!

Ошеломленный, потерявший сознание Ульфрик потерял сознание, когда дракон, появившийся из ниоткуда, открыл свою зияющую черную пасть.

— И закричал, и от его сотрясения с неба посыпались огонь и камни.

Он едва успел собраться с мыслями, чтобы отпихнуть Брата бури, стоявшего у него за спиной, с грохотом обрушился массивный камень, за которым последовали новые, падающие сверху; Туллий отвлекся на организацию защиты.

Возможно, они все-таки выживут...

Нужно двигаться, нужно двигаться сейчас же!

Записи:

Фу...Хелген. Я так часто проигрывал этот вступительный эпизод. раз. Я попробовал мод, который дополнил диалоги и прочее, добавив Ульфрика с Ралофом, когда Драконорожденный убегает из крепости. Это сделало игру немного более терпимой.

Но поскольку я люблю фики об альтернативной вселенной, я собираюсь немного встряхнуться. Смотрите продолжение в следующей главе.

И, если вам понравился этот фик, оставьте комментарий. Всем комментаторам приятного просмотра.

Глава 5: Падение

Записи:

Саундтрек к главе: Неоязыческая группа Heilung исполняет "Krigsgaldr"

https://www.youtube.com/watch?v=K7ZqZVunCb4

У меня нет ни Skyrim, ни франшизы the Elder Scrolls. У Bethesda она есть. Если бы у меня была, компаньоны были бы в моем полном распоряжении. Терлись бы о мои ноги. Приносили бы мне медовуху. Пели бы мне серенады в исполнении милых бардовских мелодий...

Увы, этому не суждено сбыться.

*отредактировано 21 июля 2017 г. в связи с изменениями в грамматике гэльского языка*

(Дополнительные примечания см. в конце главы).

Текст главы

: "Однажды надев корону лжеца на свою голову, ты можешь снять ее снова, но это оставит пятно на все времена.

— Терри Гудкайнд

Автор: Рогатый супруг и служанка, Мать и Старуха...этот черный змей спас мне жизнь. Несомненно, это был знак, возможность.

Шанс завладеть его сердцем собственными руками!

Проверяя прочность своих уз, Немайн взглянула на двух северян.

Массивные, волосатые великаны со светлыми бородами. Только один из их ботинок мог бы уместиться у нее на бедре. Такой высокий, что у нее заболела шея от напряжения, которое ей приходилось делать, чтобы смотреть на них — ему в глаза, когда они пробирались сквозь огонь и крики того, что когда-то было Хелгеном. Тонар Серебряная кровь была просто ничтожеством по сравнению с братом Бури и ярлом.

Она была готова. Готова была отдать свою жизнь, если бы это означало, что Медведь Маркарта вскоре последует за ней.

Смерть через обезглавливание. Старый Непос никогда не получил бы сердце, но его поступок остался бы в силе. Цель была бы достигнута, независимо от того, выживет она или нет.

Но появился гигантский дракон. Пришел, чтобы вмешаться и отсрочить казнь. Не могу решить, повезло мне или я проклята. Боги, должно быть, послали своего змея не просто так. Итак... где же этот проклятый выход?

Голос ярла был глубоким. Богатый. Как масло или мед. С едва заметной горечью в голосе, когда они переводили дыхание в тишине круглой башни. Она ожидала, что он будет звучать по-другому. Возможно, безумно хихикать. Ей-богу, у тебя богатое воображение.

— Я не знаю, откуда взялся этот дракон, но без него мы все были бы на сантиметров тридцать ниже ростом и гораздо менее разговорчивы.

Чересчур жизнерадостный (Ралофа она помнила... кор, северные имена такие странные) сглотнул, широко раскрыв голубые глаза.

— Это существо, без сомнения, было драконом. Прямо как в детских сказках и легендах. Предвестники конца времен!

Дракон. Селезень. Змей. В старых сказаниях упоминалось, что могучим зверям поклонялись с помощью жертвоприношений и песен. Немайн молча согласилась с этим. Для всех было большой неожиданностью, что дракон напал именно тогда.

На щеке у нее все еще виднелись пятна крови от того, что она лежала на колоде для разделки мяса. Она ощущала сильный привкус железа, соли и металла, такой знакомый. И, к счастью, не ее собственной, несмотря ни на что.