Снежок

Это положение решил проверить третьекурсник с Райвенкло, обозвав девочку лахудрой. К несчастью для себя он сказал это ей в спину, но так, чтобы услышал Гарри. В итоге оба оказались в больничном крыле. И Поттер, покрытый щупальцами после какого-то проклятия, и его оппонент со вбитыми в глотку зубами — на этот раз некому оказалось придержать кусок водопроводной трубы в кармане мантии.

Странно было, что и это происшествие не вызвало никакой реакции со стороны администрации.

А потом Гермиона взяла друга за руку и долго вела по пустынным коридорам — она выбирала укромный уголок, где приникла к нему всем телом и сказала:

— Обними меня. Я знаю, почему ты такой яростный, — она тоже обняла его, отчего мальчику стало совсем хорошо. — Дело в дефиците тактильной ласки в детстве. Тебя не гладили по головке, не похлопывали по плечу и да, не прижимали к груди. То есть ты моральный недокормыш, — девочка сама, похоже, не понимала, то ли заговаривает объяснениями друга, то ли успокаивает себя, чтобы не стесняться. — Только в виде котика тебя обнимала я. Поэтому ты так рьяно стремишься меня защищать. Словно маму. Попробуем это вылечить. Я решила, что мы можем изредка обниматься, если ты при этом не станешь давать волю рукам. Полагаю, раз в день пары минут будет достаточно.

— Ну, э, пожалуй, — согласился Гарри, пропустивший мимо сознания часть сказанного, но ухвативший основную мысль, и передвинул повыше руку, что начала скользить в направлении ниже талии.

— Вот. К тебе возвращается адекватность. И давай немного поговорим. Тебе этот мир не кажется несколько странным?

— Не кажется. Я намертво уверен, что он неправильный. Понимаешь, волшебники очень гордятся тем, что они волшебники. Это то же самое, как если бы блондины гордились тем, что они блондины. То есть не тем, чего заслужили или заработали, а данным от рождения свойством.

— Тупизна ситуации в том, что дети волшебников — чистокровные — на этом же основании задирают нос перед магглорождёнными и даже перед полукровками, у которых только один из родителей волшебник, — подхватила Гермиона. — А ещё мне не нравится, как на тебя поглядывают другие девочки. Да и в туалете, когда сидишь в кабинке, иногда кое-что удаётся услышать. Такое, что так и не выходишь, пока все не разойдутся. “Похоже, мои слова про длинное и твёрдое многие услышали,” — добавила она уже про себя.

— Да ну их, — хмыкнул Гарри. — Я только на тебе женюсь. А если откажешь — утоплюсь, потому что не умею плавать.

— Ну-ка, прижмись поплотнее. А то опять из тебя полезло, — шатенка аккуратно пригладила волосы “пациента”. — Да что за ерунда делается с твоими мозгами!? Где мой любимый флегматичный Снежок? Откуда взялся этот невыносимый холерик с замашками деспота?

— Ой! Я это должен сказать только через несколько лет, — согласился Поттер и снова перехватил собственную руку, которая низковато пошла. — Понимаешь, вскоре после того, как я начал перекидываться в котика, случайно узнал, что волшебники присматривают за мной. Причём, делают это незаметно. Да ещё и память стирают тем, кто стал для них неудобен. А на распределении Шляпа проговорилась, что планировала отправить меня на Гриффиндор, и поэтому направила тебя туда же по твоей просьбе.

— Предательница, — прошипела Гермиона. Правда, неясно было, какая из тайн, выданных Шляпой, разозлила её больше. — Ну, ты как? Перестанешь бросаться на каждого, кто косо на меня посмотрит?

— А пусть они не разевают на тебя свои поганые рты.

— Гарри, очни-ись! Слово “Заучка” меня не обижает — я привыкла к нему ещё в нормальной школе. А определение “Лахудра” — вообще комплимент, потому что его используют те, кто спит в бигудях, чтобы волосы вились.

— Это был парень.

— Он явно повторил за какой-то девчонкой. Что это ты делаешь? — прищурилась лектор.

— А разве у тебя не зачесалось под левой лопаткой? — состроил невинные глаза слушатель.

— Нет. Это у тебя чешутся твои шаловливые ручки. Прекрати немедленно.

Ребята не заметили, как за разговорами минуло время отбоя, поэтому шли осторожно, чутко прислушиваясь, не донесутся ли до их ушей шаги школьного завхоза. И попались Пивзу, который сразу заорал, что первокурсники бродят по коридорам в неположенное время. К несчастью, уходя зигзагами по извивам коридоров, они залетели в тупик — тут коридор упирался в стену с запертой дверью… открывшейся, к радости нарушителей, на простую “Алохомору”.

— Умница! — Поттер не отказал себе в удовольствии чмокнуть подругу в щёчку. Дорвавшись до заклинаний, он изучал большей частью чары с поражающими факторами, мало уделяя внимания бытовым. Так что до “отмычки” пока не добрался.

Скользнув за дверь, дети, затаив дыхание, слушали препирательства Филча с полтергейстом, пока всё не затихло. И тут их внимание привлекло ворчание за спиной — огромный трёхголовый пёс поднимался с пола с явным намерением наказать нарушителей своего покоя.

— М-мама… — девочка вжалась в стену, глядя в сонные глаза крайней левой головы. Все мысли буквально выбило паникой: в холке “друг человека” был выше их раза в полтора, а может, и больше, а в каждой пасти легко поместились бы обе их с Гарри бестолковки. Мозг парня тоже был практически пуст, но по другой причине: в опасной ситуации включились животные инстинкты. Кот внутри него точно знал, что делать с собакой, а сколько там у неё голов, ему было глубоко до фонаря.

За неимением когтей по пыхтящему носу чиркнуло режущее заклятье. Врезавший по ушам визг существа подтвердил — у церберов болевые точки ровно те же, что и у их меньших собратьев. Одна рука на ручке двери, другая тянет оцепеневшую девчонку — и вот они уж снаружи.

Мчась следом за подругой, Гарри просто любовался её стремительными движениями.

“Мозги она мне, конечно, вправила знатно, — рассуждал он, выходя из виража на повороте. — И я ни за что не откажусь от возможности потискать это грациозное тельце.”

========== Глава 9. Зельеварение как отрицание научного подхода к познанию ==========

Про то, что мозги ему подруга вправила, Гарри никому не рассказал, поэтому неудивительно, что с мисс Грейнджер в школе обращались всегда подчёркнуто вежливо. Вообще-то подсознательно Гарри ждал пакости от Малфоя — это было неосознанное, чисто кошачье предчувствие, но Драко только бросал издалека взгляды, исполненные коварства и подлости. А Рон откровенно злился — то есть зыркал с открытой неприязнью. И прихрамывал на отдавленную Гермионой ногу. Но Невилл постоянно маячил за плечом Поттера, готовый, случись что, придавить не в меру рьяного очкарика своим весом хоть к стенке, хоть к полу. Как показала практика, “основательность” фигуры, если её правильно применить, очень даже полезна как преимущество в ближнем бою. Кстати, в библиотеке, завсегдатаями которой стали Гарри и Гермиона, к Лонгботтому часто присоединялась белявая хаффлпафочка по имени Ханна. Кажется, между ребятами пролетела искорка, как отметила Гермиона.

Других желающих завести близкое знакомство как-то не возникало, но боевитого первокурсника это не сильно волновало. Привыкший проводить время в одиночестве либо в очень тесной компании, Гарри не придавал этому значения: не пялятся, пальцем не показывают, и ладно.

В пятницу утром Гарри получил письмо от бабушки Невилла, в котором пожилая леди уведомляла мистера Поттера, что с благодарностью последует его совету и в эту же субботу, то есть уже завтра, заберёт внука из школы, чтобы посетить лавку Олливандера. А потом был урок зельеварения со Слизерином.

Профессор Снейп удивил обещанием научить всех, кроме самых безмозглых, как закупорить смерть. И крепко прицепился к Гарри, устроив тому опрос чуть не на полурока. Вообще-то учебники Поттер прочитал не за один курс, а за целых три — не зубрил, конечно, а выискивал параллели между столь уважаемой им химией и содержанием этих рецептурных книг. Опыты, проводимые одной кучерявой шатенкой, всерьёз зацепили любопытного парня, так что из занятных химреакций его интересовал не только результат смешения снотворного со слабительным, незаметно булькнутых в кофеёк занудному и въедливому историку. Но он ведь не фотоаппарат и не какая-нибудь запоминающая машина! Или вопросы настырного зельевара переползли на темы старших курсов? Короче, профессор поймал его на незнании направления помешивания в котле при варке зелья, позволяющего долгое время обходиться без сна, и радостно лишил Гриффиндор пяти баллов.

Потом состоялась варка зелья от прыщей, лишившая Невилла новенького оловянного котла, ботинок, брюк и мантии, зато добавившая внимания преподавателя, который лаконично, но жёстко изложил всё, что думает об ученике. Гарри, несмотря на дружбу, сам охотно добавил бы пару ласковых. “На кой он вообще потянулся за этими иглами? На доске же английским по чёрному, по пунктам, для дебилов всё написано. Их вообще в рецепте не было!” Он тогда чудом, исключительно благодаря своей кошачьей реакции, успел увернуться и закрыть котёл подруги от попадания в него разлетевшихся при взрыве брызг. Вот у неё снадобье вышло отменное. Правда, баллы за результат Снейп накинул Малфою.

— Профессор! — напоследок обратился к преподавателю Поттер. — Не подскажете книгу, в которой описывались бы закономерности в процессах приготовления эликсиров?

Ответом ему был тяжёлый взгляд и заявление, что подобных сочинений сам преподаватель не встречал, но с удовольствием ознакомился бы с подобным написанием.

— Ну что? Болела у тебя голова в присутствии зельевара? — уточнила Гермиона вечером в нише за доспехами, где ребята сегодня обнимались. Она всегда была очень внимательна и не упускала из виду даже малейших деталей того, что происходит с другом.

— Нет.

— А он явно злился на тебя. Тогда в день приезда твой шрам среагировал на кого-то другого.

— Квирелл сидел почти по тому же пеленгу, — припомнил мальчик.

— Этот тюрбан паркинсоноидный? — несколько скептически отозвалась старшая по аналитике.

— Внешность порой обманчива.

— Хорошо. Сними руку с моей попы и на следующем уроке попытайся разозлить его, — Гермиона тяжко вздохнула и опустила голову, задумавшись о чём-то.

— Что? — перехватила она вопросительный взгляд товарища. — У нас следующим уроком пилотирование веников, а я вообще не представляю, как с ними обращаться. К тому же, я ужасно боюсь полётов.

— Просто ума не приложу, как тебя успокоить, — задумался Поттер. — Понимаешь, тысячи ведьм летают без каких либо проблем. Полёт на помеле для них абсолютно естественен, как и способность дышать. Он наполняет душу чувством свободы, а сердце — радостью. Раскрепощает тело и расширяет обзор. Делает достижимыми любые высоты и подчиняет пространство воле волшебницы. Летание… это ведь не просто перемещение в пространстве, это душевный порыв, а метла — всего лишь инструмент, которым не так уж трудно научиться пользоваться. Достаточно проявить всего капельку твоей замечательной настойчивости и ты просто не захочешь возвращаться на землю. Твоё стройное тело будет ласкать набегающий поток. А волосы заструятся чудесными прядями, переливаясь в лучах ночного светила. Мы ведь обязательно полетаем при луне. Только представь себе обнажённую девушку…

— Заткнись, Поттер. Тебя снова занесло. Фигу тебе с маслом, а не обнажённая девушка. И не заговаривай мне зубы, я прекрасно чувствую, куда ползёт твоя грабля, — девочка споткнулась на полуслове. — Эй! А почему я перестала бояться? То есть, при луне полетать можно, но в одежде. Стой, кажется, меня тоже заносит. Ты очень дурно на меня влияешь.

* * *

То ли волшебные веники давно не проходили техосмотр, то ли звёзды, покровительствующие конкретному магу, составились по приколу в какой-то неприличный рисунок, но и это занятие не обошлось без казусов. Во время урока полётов метла наотрез отказалась прыгать в руку Гермионы, зато другая метла без команды подняла Невилла и сбросила его. А потом Малфой нашёл напоминалку и стал издеваться над выронившим её Лонгботтомом.

— Малфой, это не твоё. Отдай немедленно, — вежливый тон в общении с любителями чужой боли Гарри считал излишним.

— Пф, так неинтересно, — фыркнул тот. — Я лучше спрячу куда-нибудь, чтобы толстяк потом побегал, поискал.

— Отдай… — тихий голос набычившегося брюнета заставил аристократа вспомнить, чем этот субъект с недобрым взглядом успел прославиться, и невольно сделать шаг назад.

— Отбери, — издевательски оскалился он, идя на взлёт.

Несмотря на категорический запрет преподавателя прикасаться к инвентарю, пока она сопровождает пострадавшего в больничное крыло, Гарри взлетел вслед за начавшим откровенно куражиться слизеринцем и перехватил стеклянный шарик, из вредности закинутый оппонентом подальше, у самой земли. После чего, откуда ни возьмись, появилась МакГонагал и увела Поттера. А Гермиона, дождавшись, когда замдиректора и провинившийся скроются из виду, расквасила нос Малфою.

Увлекающаяся историей отличница действовала по всем правилам искусства тактики: артподготовка, стремительный разбивающий порядки неприятеля натиск, окончательный перехват инициативы и разгром. Два габаритных слизеринца, таскавшиеся при блондине в качестве телохранителей, заметили её движение и попытались было остановить разошедшуюся фурию, однако с ватными от попавшего заклятья ногами это сделать не так-то просто. Удержать кулачок, летящий к наглой физиономии блондина, было некому. Тот сразу бросился наутёк — поднялся в воздух, решив, что незнакомая с небом противница до него просто не дотянется. Но гриффиндорка, непринуждённо призвав метлу, вскочила на неё и в два счёта настигла беглеца.

— Вот тебе за подставу, — приговаривала она нанося поганцу удар за ударом. Неожиданно взятый на таран Драко резко потерял в маневренности и не способен был ни сбежать, ни толком отбиваться. — Вот тебе за подлость. За высокомерие, за заносчивость, — у любительницы обстоятельного чтения был очень большой словарный запас, поэтому досталось Драко так, что ушёл он, покряхтывая и почёсываясь.

И за эту безобразную драку, по-существу — избиение, снова никого не наказали. Гарри тоже не наказали — его взяли ловцом в квиддичную команду.

Вечером, обнимаясь с Поттером в чулане, куда гриффиндорцы складывают лично принадлежащие им мётлы, Гермиона процитировала слова из любимой сказки:

— Всё страньше и страньше.

— Зачем ты набросилась на Малфоя? Ведь тебя могли исключить!

— К этому и стремилась, думала, что МакГонагал повела тебя отчислять. Но попу всё равно не трогай. И я не понимаю принципов волшебной педагогики.

— Не только ты. И мне это не нравится, — задумчиво проговорил Гарри. — Нам ведь такую речь задвинули после пира: того нельзя, туда не ходите, запрещённых предметов целый список. Деканша предупреждала о том, что баллы будут снимать. Ну, пусть про первую драку никто не разболтал, случилось чудо, но про остальные-то известно! Это как минимум воспитательная беседа, на которой нам полагается мучительно краснеть, печально смотреть в пол и тихим голосом поддакивать.