Армагеддон. Беглецы

Особо не спорили и решил: сегодня же посеять на полуострове картошку и овощи для чего выделить большинство женщин и десяток мужчин. К исходу второго дня закончить охранный ров, вал и ямы под удобства и будущие ледники-погреба, а также укрепленную позицию у портала. Кузнецу с профессором выделить троих мужчин — готовить площадку под цех металлообработки и траншеи для изготовления древесного угля. Фермеру Жунусову с семейством — позаботится устройством открытых вольеров для животных. Ну и последнее, но не маловажное — наладить взаимопонимание с аборигенами: славянским племенем кривичей.

Через час грузовой 'уазик' неспешно и почти бесшумно — гул моторов терялся среди деревьев-великанов, пылил по лесной тропинке. Старший Петелин за рулем, пассажиры: Егор с Сергеем Евдокимовым и единственным полицейским из переселенцев — Трофимом Владыкиным напряженно вглядывались в лесную чащу. Три охотничьих ружья и единственный автомат колонистов — его принес Владыкин, тихо покачивались в зажимах.

Как известно 'Хочешь рассмешить Бога — расскажи Ему о своих планах' — эта истина верна везде и всегда!

Брезентовая петля покачивалась над головой, иногда задевая макушку Егора. Машина выскочила на холм, и он увидел в паре сотен метров впереди, потемневший тын, окружавший невеликое пространство, с трех сторон надежно укрытое от вражеских глаз лесом и буквально в двух десятках шагов отряд всадников, они двигались попарно, а последние ряды терялись где-то за крутым перегибом тропы.

На головах передовых шлемы, дальше меховые шапки. Большинство без кольчуг. Острия сулиц (разновидность метательного оружия. Представляет собой дротик, метательное копье), над головой, блестят на солнце. За поясом боевые топоры и длинные кинжалы. Наверное, уже предвкушают, скорое 'знакомство' с лесной деревенькой кривичей. Девки, добыча, кровь... как это может не горячить, не будоражить?

Петелин еще только начал реагировать, когда передовой всадник — он держал в руках лук, прокричал что-то непонятное и мгновенно вскинул его. Пронзительно дзинькнуло. На переднем стекле 'уазика' возникло круглое отверстие, с густой сеточкой трещин вокруг, что-то просвистело мимо. Егор услышал крик боли и повернулся к Владыкину. Из его плеча торчало древко стрелы. — К машине! — яростно выкрикнул старший Петелин, нажимая педаль. Пронзительно заскрипели тормоза.

Автомобиль еще не остановился, когда Егор вырвал из зажима ружье и, одновременно дернул ручку. Больно ударился локтем, перекатился на бок, вскинул оружие и выцелил бледное лицо немолодого всадник с обезображенным ненавистью лицом.

'Бах!', 'Бах!' — выстрелы ружей почти слились.

Вскрик, похожий на заячий. Передового всадника ударило в грудь, смело с коня, словно картонный манекен.

Все дальнейшее происходило быстро.

'Тра-та-та' — длинная, патронов на тридцать, очередь прошла по колонне, пули вонзались в латных всадников, пронзая двоих и застревая в теле третьего. Мертвые рушились с коней, раненые судорожно хватались за поводья, стараясь удержаться в седлах. Жалобные крики смешались с конским ржанием.

На дороге мгновенно возник завал, несколько лошадей упало, задергало ногами, захрипели, выгнулись в предсмертной муке, перекрыв тропу, задние всадники еще пытались развернуться под пулями, но ни времени, ни простора для маневра у них не оказалось.

Егор передернул затвор, досылая патрон.

'Бах!', 'Бах!' — один за другим прогремели ружья.

Безусловно, всадникам не повезло, просто невероятно не повезло. На их стороне были все шансы, только один какой-то крошечный — против. И он как раз и выпал.

Несколько десятков профессиональных головорезов — против четверых попаданцев. Только самоуверенный невежда считает, что сулицы — основное оружие лесных наездников — это несерьезно, что это детские игрушки. За несколько десятков шагов она способна пришпилить, словно жука даже кольчуга не поможет. А таких сулиц у каждого лесного воина по несколько! В любых других условиях тут бы и говорить не о чем было. Развернулись бы и не дали наружу выскочить. Истыкали попаданцев сулицами прямо с седел и огнестрел бы не помог. Подвел шок от невиданного зрелища самоходной коляски.

А дальше понятно. Огонь почти в упор в том числе автоматом способен вырубить толпу на узкой лесной тропе и побольше.

И растерянность, и паника — все, спрессованное в секунды. И принимать осмысленные решения уже некому.

Меньше минуты и, вдруг, стрелять стало не в кого. Множество человеческих и лошадиных тел, лежащие по одному и грудами, некоторые еще бьются в агонии. Как кого застигли пули. И отчаянный, захлебывающийся крик — вой, смешивался с испуганным конским ржанием.

Егор увидел, как поднялся отец и встал на ноги. Ужас перед содеянным пронизывал все его существо, мешая дышать, сковывая движения. Накатила свинцовая усталость. Сердце яростно колотилось, в висках набатом стучала кровь. Все случилось слишком стремительно — он просто спасал собственную жизнь.

— Сволочи, Сволочи Вы первые начали! — шептали побледневшие губы, — Вы сами виноваты!

Несколько мгновений, тяжело дышал, когда почувствовал руку на плече. Повернулся. Отец с сочувствием смотрел в глаза.

— Пойдем, Егор, пойдем. Владыкин ранен — его надо как можно быстрее доставить к врачу. А ты посмотри, что с нем.

Дело. Конкретное дело, помогло собраться. Вслед за отцом залез в 'уазик' и повернулся к раненному.

Тот лежал, 'расплывшись' на сидении, прижимая ладонь к ране, вокруг набухало алое пятно. Обращенное к Егору лицо стремительно бледнело.

— Вы как, Тимофей? -наклонился над раненым, — Как самочувствие?

— Продержусь, — сквозь зубы глухо ответил раненый.

'Уазик' рванул задним ходом, спустился к основанию холма. Дикий скрип насилуемых ходовой и коробки передач, автомобиль в считанные мгновения развернулся на сто восемьдесят градусов, помчался, подпрыгивая на ухабах и оставляя позади скрип тормозов с перепуганной лесную мелочью, в лагерь.

'Машина — зверь!' — почему-то подумал Егор, наблюдая как проносятся мимо стволы деревьев.

Они влетели в лагерь и Петелин-старший дал по тормозам так, что 'уазик' на миг оторвал задницу от земли — проход между палатками и машинами и два пацаненка его перебегают. Остановились у палатки с приколотым к тенту бумажным красным крестом.

Щелкнуло дверцей. Петелины, отец и сын, помогли все больше бледнеющему Тимофею, он уже был на грани обморока, выбраться. Подхватив за талию, откинули брезентовый порог палатки и помогли зайти. Доктора на месте не оказалось.

— Дуй за доктором, Егор, мухой, — повернулся к сыну старший Петелин и помог Тимофею лечь на спальный мешок.

Через несколько минут в сопровождении Егора примчалась доктор и первым делом выгнала всех из палатки.

Петелин-старший вместе с остальными 'разведчиками' ожидал у палатки, курил, неизвестно какую по счету сигарету.

'Куда я втравил семью и доверившихся мне... потом упрямо качнул головой, — Нет, все правильно, — сжал зубы, — там верная смерть!'

Наконец брезентовый полог откинулся, и доктор вышла. Вид у нее был усталый и, словно недовольный. В руке она держала стрелу. Петелин увидел обмотку под наконечник проклеенной нитью на одном конце и костяную насадку с пазом под тетиву позади оперения, примотанных нитью, на другом.

У Петелина защемило сердце. Неужели все напрасно и Тимофея не спасти?

— Доктор, Анастасия Ивановна, ну что там, — голос его едва заметно дрогнул, — с Владыкиным?

— Закурить дайте, — жестко сказала доктор, не отвечая на вопрос и бросила стрелу на землю. Петелин старший несколько мгновений смотрел ей в глаза. Увидел, что губы у нее вздрагивают.

Доктор придирчиво осмотрела протянутые пачки, выбрала сигарету из одной и, только пустив в небо струйку ароматного дыма, неожиданно светло улыбнулась.

— Да не беспокойтесь, вы так, голубчик, я, конечно, не хирург. Я — акушер, но насколько могу судить, жизни пациента ничего не угрожает. Стрелу я вынула, рану обработала. Теперь главное инфекцию не занести.

Еще через час 'разведчики', на этот раз шестеро, снова выехали в безымянную деревеньку кривичей.

Хочешь-не хочешь, а налаживать отношения с соседями нужно. На этот раз Петелин старший категорически отказался брать огорченного этим Егора.

Несколько чуть-чуть теплых лучей, прорезались огненной полосой через лес, ярко облив закатным золотом верхушки деревьев. Солнце уже сползало к горизонту, и его краснеющий сплюснутый круг больше не слепил глаза. От костров вкусно пахло мясным— поварихи готовили ужин и мужчины глотали голодную слюну — физическая работа на свежем воздухе весьма способствует аппетиту.

Когда тяжело нагруженный кольчугами, шлемами, мечами, прочими трофеями и тщательно собранными стрелянными гильзами 'Уазик' вернулся, Егор был в числе встречающих. Кривичи видели расправу попаданцев с отрядом всадников, явившихся грабить их деревню, что впечатлило их и настроило на сотрудничество с могучими пришельцами. Договорились с кривичами легко — слава богу предки, не чужие. И язык, конечно, отличался от русского 21 века, но не так уж сильно. Примерно, как русский от польского. И при некотором старании понять собеседника возможно. За три ножа и три топора попаданцы выкупили полуостров, на котором поселились и прилегающую землю на два поприща (приблизительно километр) от реки. Местные еще удивлялись качеству металла — свой то был поганый — из болотной руды. Удалось и нанять местных на месяц — за это каждому, кто явится с повозкой — заплатят по топору. Кстати железо в средневековой России было мало — у рядового крестьянина — родовича если есть нож и топор, это уже хорошо — Русь, а затем Россия, вплоть до XVIII столетия испытывали острый дефицит металла.

Богатые запасы качественных железных руд на Восточноевропейской равнине огромны. Так, например, руды 'Курской магнитной аномалии', самого крупного в мире действующего железнорудного бассейна с объемом миллионы тонн, залегают на глубинах от 200 до 600 метров. Но при примитивных технологиях все Средневековье они оставались недоступными.

Из-за этого, сырьем для производства железа на Руси служили 'озерные' и 'болотные' руды. В отличие от глубоких руд, очень небольшие месторождения 'болотных' руд разбросаны по всей стране, представляя собой, по сути, рудные россыпи незначительных объемов. В науке это называется 'бурый железняк органического происхождения' или 'лимонит'. Если в глубоких рудах, например, уже упомянутой Курской магнитной аномалии, железа содержится порядка 70%, то 'бурый железняк' содержит в два раза меньше. Зато добывать такую руду можно буквально лопатой, снимая тонкий слой болотной растительности. Помимо легкости добычи у 'болотных руд' есть еще одно преимущество — металл из них выплавляется при 400 градусах, а при 700-800 получается железо приемлемого качества.

Наладить такое производство можно кустарным способом в простых печах. Лето руду копали в раскопах у лесных болот, а осенью 'сушили', обжигая на кострах. Одновременно заготавливали древесину — для получения угля ее пережигали в покрытых дерном ямах, процесс этот был трудоемким и длительным, до одного месяца. Зимой по снегу подготовленную руду и древесный уголь перевозили на санях к местам выплавки.

Потом в примитивных 'домницах' выплавляли кричное железо. Обычно это были одноразовые 'горны', укрепленные глиной ямы или каменные очаги, куда закладывалось небольшое количество руды (до нескольких десятков килограммов) вперемешку с древесным углем. Раскаленную 'крицу' — рыхлую железную массу, наполненную шлаком, проковывали молотами для уплотнения и удаления примесей. Полученное железо годилось для выделки простых металлических изделий.

* * *

Ведающий человек, владеющий силами тайными, могучими, способен на многое, недоступное простецу (простой, недалекий, наивный— устаревшее). Вселившись в орла, такой человек способен подняться в небо — обитель богов. Единым взглядом охватит оттуда бескрайние земли людей славянского языка: от холодных морей Севера до степей Юга. На далеком севере, в землях словен, пришедших в эти дикие места несколько столетий тому назад из земель руссов и других поморских племен, посреди бескрайней лесной черни с темными вкраплениями зеленеющих сосновых рощ, среди древних священных дубов, посвященных верховному богу Роду (главное божество в славянской мифологии, создатель всего сущего), пряталось капище славянских богов.

Высокая деревянная ограда, искусно изукрашенная, двое массивных ворот, какие не враз и выбьешь, вели внутрь, а посредине возвышался деревянный идол Рода, высотой в два человеческих роста. Вход внутрь разрешался жрецам и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность — по заветам богов капище никому не отказывало в приюте.

Примерно в версте от нее, посредине небольшой поляны, окруженной мрачными, неохватными соснами, поднимался курган из дубовых бревен, сучковатых и массивных. На его вершине лежал великий волхв Белотур. По правую руку его лежал посох — с ним он никогда не расставался. Не расстанется и в смерти. Сталью и золотом сверкали на пальцах дорогие кольца. На голове — шапка, на ногах новые сапоги, сам прикрыт искусно изукрашенным плащом. В голове берестяные и лубяные чаши, горшки с медом и молоком, мешок с зерном и краюха хлеба — ничего не пожалели жители поселка при кумирне для верховного жреца. Будет чего вкусить в потустороннем мире! И не попрекнет живущих в небрежении.

Иной скажет втихаря — колдун, но такие слова — обида великая. Колдун знается с злыми силами, а ведун, чтобы помочь человеку и племени — с добрыми. И даже с самим Родом!

Вокруг кургана — молчаливая стража, тускло светилось обнаженное железо в руках — воины устрашали злое и не пропускали никого кроме жрецов. За ними — волновалась толпа. Ближние пришли утром, а из дальних весей все подходили и подходили. Заплаканные женские лица, угрюмые мужские. Плач, причитания, смешивались с тревожными криками ошалевших от невиданного количества людей, кружащейся над поляной стаи ворон. Трудно представить, что чувствовали люди, но великого волхва Белотура любили и уважали. Многим он помог и советом, и делом, а как поступит приемник-знают только боги.

Бажена, сцепив побелевшие от напряжения пальцы в замок, замерла перед погребальным костром, горло распирал подступающий крик. Пусто и одичало было на душе у девушки, словно на забытом, заросшем лебедою и бурьяном поле. Великий волхв был не только умелец в искусстве гадания и верховный жрец кумирни. Он был ее наставником и тем, кто подобрал лишившуюся семьи и родовичей голодную, маленькую бродяжку. Тогда он заменил родичей. И... старый волхв любил ее как отец, а она отвечала ему взаимностью.

Новый верховный жрец по имени Деян, седовласый и величественный, владевший могучими молниями, неторопливо прошествовал, опираясь о посох, в человеческий рост с навершием в виде лика бога Перуна, к погребальному костру. Поднял руки с крепко зажатым посохом. Его лицо, изрезанное морщинами, казалось высеченным из камня.