Коллектор

В ту ночь наша компания осчастливила своим присутствием дансинг, расположенный неподалеку от дома Джимми Росалес. К этому я приложил руку, оставив это место из предложенного Жакобом перечня на сегодняшний день. Забрав, у меня, как обычно, несколько крупных купюр, черный дружок скрылся где-то в поисках администратора, и через полчаса нам предложили полный ассортимент. После шипучки Рива сразу поплыла, на фоне хронического недосыпа, и вскоре отключилась, закатившись в угол большого широкого дивана у стола. Теперь за мной никто не наблюдал, так как остальные получили от меня в этот вечер все, что им было нужно — оплату дури для всех. В начале третьего я отошел в туалет и быстро оказался у выхода из дансинга. Пробежав по пустым проспектам около пяти минут, я достиг одной из близлежащих парковок байков. Демонтированная из коммуникатора часть схемы представляла собой домашнюю заготовку — изготовленное лично мной устройство снимало все блокировки системы безопасности гиробайка, не требуя физического вмешательства в схему. Только сканер состояния водителя, напрямую подключенный к иммобилайзеру блока питания, не мог быть нейтрализован, но я рассчитывал на то, что блокада и врожденная резистентность мне помогут. Так и случилось — стоящий ближе к выезду байк активизировался за считанные секунды. Особенно не газуя, я выкатил байк со стоянки и намеченным путем проехал в сторону апартаментов Джимми.

С той стороны проспекта, по которой он обычно шел, здания, примыкающие друг к другу, служили так же опорными конструкциями для поднятых над землей аппарелей, по которым едущий на гиробайке человек мог пересечь сплошной ряд строений и переехать на соседнюю улицу. Въехав на такую аппарель, я резко прибавил газу, и лишенный всех ограничений байк легко и бесшумно перепрыгнул через высокое ограждение, предусмотренное проектировщиками аппарели. Я осторожно подкатил байк к самому козырьку покатой крыши здания и затаился. На улице было абсолютно пусто, ни одной живой души — те, кто предпочитают отдыхать дома, уже давно уснули, а для любителей активного отдыха ночь только переходила в пиковую фазу. Стал накрапывать небольшой дождик — редкость для здешнего климата в это время года. Через примерно десять минут ожидания среди безмолвия раздались не очень уверенные шаги. Я приготовился, собрался в кулак. Беглый взгляд через край крыши на прохожего сразу определил — это искомый субъект. Шаги все приближались и приближались. Наконец, Джимми прошел прямо подо мной, и звук шагов стал удаляться. Из-за края крыши внизу появился его силуэт. Время пошло.

Гиробайк бешено зашлифовал по поверхности крыши и стал резво разгоняться. Небольшим толчком придав ему вертикальное ускорение, я перелетел через поребрик, разделяющий кровлю одного дома от другого, и продолжил разгонять байк. Моментально показался следующий поребрик, но я свернул к краю крыши, и байк продолжил свой путь по воздуху, летя, как стрела. Мгновение, и довольно массивный корпус гиробайка, дополнительно утяжеленный моим весом, ведущим шаром ударил Джимми прямо посередине спины. Тело эксперта сработало как подушка, и я, выровнявшись, проехал по дороге еще несколько метров, даже не упав с байка. Развернувшись, я подъехал к лежащему на пустынном проспекте телу. С ним все было кончено. Окончательно и бесповоротно — вся верхняя часть туловища превратилась в мешок со сломанными костями, лицо от сильнейшего удара об асфальт перестало существовать. Даже череп раскололся. Смерть быстрая, но со стороны выглядящая страшно. Завтра на всех информационных каналах это изуродованное тело будет самой горячей новостью. Не задерживаясь дольше, я прибавил ходу и быстро вернул гиробайк на стоянку, предварительно заехав в лужу и прокрутив в ней на весу привод байка, чтобы стереть с него бросающиеся в глаза следы недавнего использования, для перестраховки. Огромная толпа, наводнившая дэнсинг, сокращалась в такт музыке. Сверхнизкие колебания вызывали истеричное состояние даже у самых хладнокровных посетителей. Вся охрана давно слилась от дверей входа внутрь, периодически вытаскивая из недр заведения перебравших и складывая их неподалеку. Уловив момент, когда они только ушли за следующим потерявшим сознание клиентом, я незаметно проскочил внутрь. Весь промокший комплект одежды, надетый поверх, я стянул с себя в туалете и отправил в утиль. Туда же последовало и устройство деблокиратора гиробайка.Моих друзей разметало со столика, несшего на себе следы чьего-то отравления. Одна Рива все еще валялась рядом. После хорошей встряски и вылитого на голову стакана воды она пришла в себя, уже прилично выспавшись. Меня чуть горячило адреналином, но в пределах нормы. На мое предложение покинуть эти стены девица энергично закивала головой, и мы на подземке поехали в кампус. Это у меня с Ривой происходило в последний раз, я это знал точно, так что попытался взять авансом на, по крайней мере, следующие полгода.

В середине следующего дня я дополз до экзаменационного помещения, получил пачку тестовых вопросов и уселся за их изучение. Наблюдатели не смотрели в зал, где таких идиотиков, как я, находилось еще человек тридцать. Все взгляды устремились на панорамный экран, где репортер какого-то из каналов в очередной раз с придыханием рассказывал о кошмарном происшествии, случившемся минувшей ночью. Материалы, на основании которых я приступил к разработке задания, не содержали информации о том, что Росалес имел довольно запутанные гомосексуальные связи на стороне, но полиция и пресса это раскопали довольно-таки быстро и уже задержали, на всякий случай, одного из его бывших близких друзей. "Копать в этом направлении можно бесконечно. Как нас учили, у этих ребят семь пятниц на неделе, и кто там кого и куда...не разберешься без стакана. Надеюсь, спецслужбы это займет на некоторое время". Я переключился с мыслей о проведенной ликвидации на вопросник. Оказалось, что если знаешь ответы на все вопросы, то не так легко создать впечатление идиота. После небольшого размышления, я посчитал, что логично будет дать хорошие ответы на пару побочных тем экзамена, но полностью провалить основные.

Через два часа все сдали вопросники лично на руки наблюдателям, а те сунули заполненные листы в приемник экзаменационного компьютера. Вот теперь все. Вскоре, услышав свое имя, я подошел и сел с убитым видом напротив наблюдателя, протянув ему свое направление.

— Реймо, к сожалению, вы не прошли экзамен. Конечно, вы знаете некоторые дисциплины, и компьютер это отметил, но общий уровень подготовки весьма низок. Тем не менее, если вы действительно решили учиться в БТК, то я вас приглашаю на следующий год и рекомендую не покидать наши стены, но записаться на подготовительные курсы, и за год преподаватели доведут ваши знания до необходимого для поступления минимума. Всю информацию можете найти в открытой сети, а пока — до свидания.

— Неужели нельзя как-нибудь это решить?! Я пройду курсы, любые, какие скажете, только пусть я сейчас буду зачислен! Мне возвращаться нельзя, меня дома на воротах повесят, я же все деньги потратил, прошу вас!

Лицо клерка исказила брезгливая гримаса, и он повысил голос:

— Все, что можно, для вас сделано! Надо было в школе лучше учиться. А ваши финансовые проблемы меня не волнуют. Покиньте аудиторию!

Я натурально разрыдался и ватной походкой скрылся за дверями. Такой же спектакль я разыграл перед Жакобом, который, услышав, что мои ресурсы исчерпаны, справедливо потерял ко мне всякий интерес.

— Не теряйся, друг, со своими родителями, главное, разберись, а потом приезжай сюда опять, на следующий год. Будет все на ништяках! Удачи!

— Подожди, Жакоб, мне еще можно в своей комнате жить недели три, у меня заплачено. А потом пусти меня к себе, я еще месяц-другой покручусь, может, и придумаю чего?

— Да ты что?! Ты попутал, родной, у меня самого бабок в обрез, а мне еще не хватало тебя содержать! Давай пока!

На мои попытки продолжить канючить Жакоб просто молча спустил меня по лестнице и захлопнул входную дверь. Еще более безобразная сцена случилась с Ривой. Купив к тому времени билет на сегодня на Канон, я, придя в гости к ней, устроил истерику, во время секса несколько раз пытался разрыдаться, измазал своими соплями все постельное белье и многократно во весь голос повторял, что, дескать "одна ты у меня осталась, моя маленькая божья коровка! Люблю тебя, звездочка ясная, больше жизни! Буду мэйлы писать тебе каждый день!" От всего этого концерта меня самого затошнило во весь рост. Можно было представить себе, что ощутила Рива! Эта кудрявая темноглазая соблазнительница с пятым бюстом на двадцатой минуте моего воя заехала мне всей пятерней по роже, добавила пару раз, для профилактики, и потом дала отличного пинка под зад, от чего я второй раз за день слетел по лестнице. Облегченно вздохнув, я, испытав легкое угрызение совести от такого расставания с моей Первой Девушкой, скоро зашагал к моему временному жилищу. Проведя перед зеркалом около часа, с помощью жутко неприятного скраба я, наконец, содрал с себя все лохмотья облезшей кожи и втер остатки солнцезащитного крема, чтобы прекратить процесс линьки. Тот вечер, до отлета на Канон, я просидел в ресторане космопорта, на последние средства заказывая и поглощая местные аутентичные десерты, кебабы, и лепешки, иногда в процессе давясь слезами. Ни один из патрулей, бороздивших толпу пассажиров в разных направлениях, не обратил на меня ни малейшего внимания.

Канон я проехал так же, как и восемь дней назад, но с точностью наоборот. В туалете я потемнел и превратился в шатена. Забрав из камеры хранения туристический ваучер и документы, я прошел к сувенирным магазинам в цокольном этаже здания космопорта и прикупил бесформенный кусок темно-синего базальта с явно недавно просверленными в нем кривыми отверстиями. К чиновнику иммиграционной службы я подходил, увлеченно дудя в отверстия, и извлекая из камня, в результате, только непонятные сиплые звуки, да забрызгивая от усердия слюнями свою собственную, выставленную напротив камня ладонь. Как и в самом Синем Ущелье, так и во всех сувенирных лавках продавались исключительно подделки, а настоящие камни из ущелья, гармонизирующие входящие звуки так, что превращали их в оружие, разрушающее плоть, давно разошлись по лабораториям и частным коллекциям богатых любителей редкостей.

Чиновник-инспектор и в этот раз пропустил меня без вопросов, не обратив никакого внимания. Обычный паренек, родители на окончание школы подарили экскурсию, из самых дешевых. Сейчас вернется к себе домой, и на трактор, и так уже до конца жизни. Скучно.

На Китовом Крае меня встречал лично учитель Эйвинд. Молча пожав мне руку, он пошел к стоящему недалеко на парковке вездеходу. Наш путь лежал через горную цепь к побережью. Дорога была достаточно приличная, только в некоторых местах разбитая оползнями, и место для короткого разговора нашлось.

— Не знаю, стоит ли тебе об этом сообщать, — Эйвинд бросил на меня короткий многозначительный взгляд, оторвавшись от созерцания разворачивающейся перед нашими глазами грунтовки, — но высокое руководство прислало в наш лагерь приказ о твоем поощрении. Результаты исполнения задания распространились на весь сектор Земной Оси. Ты устроил кровавую баню из расправы с этим техником, все СМИ на ушах, полиция и спецагенты роют землю. Надеюсь, никаких следов после тебя не осталось?

— Учитель, все прошло чисто, завтра будет полный отчет у вас на столе.

— Не сомневаюсь. Хочу еще кое-что добавить. Скоро тебя отсюда заберут. Ты поступаешь в личное распоряжение Стратегического Комитета, приказ Главного стратега Симмонса. И можешь выбрать себе фамилию и имя, ты уже стал в уровень для этого. Интересно, что выберешь? Обычно все уже заранее придумывают, или, если родители известны...но это редко когда.

— Поймите меня правильно, учитель, я Клирик, меня все зовут Клириком, и прозвище это заслужено мной лично. Есть такая история — когда одного человека, заслужившего дворянство, стал высмеивать, как вновь испеченного, другой дворянин, имеющий огромную череду предков-дворян, то насмешник получил ответ: " Ваше генеалогическое древо вами заканчивается, а мое мной начинается". Так что останусь я Клириком.

— Смысл рассказанного анекдота ясен, за исключением некоторых слов. Это просто поразительно, как такое количество всякой ненужной информации умещается в твоей голове. Я поддерживаю тебя в твоем желании, так как твое прозвище тебя очень хорошо характеризует. Вот и решили с твоим поощрением. Ха-ха.

Учитель деланно рассмеялся, и лукаво посмотрел перед собой.

— Ну, так нечестно. Я добровольно отказался от персоналки, а мне за это одни лишения! Пусть хотя бы дадут дополнительный выходной в месяц, чтобы съездить на Кейп-Боу, понырять с экзодельфинами. Учитель Эйвинд!

Вначале нахмурившийся, Эйвинд, услышав всю мою просьбу, расслабился:

— С этим без проблем! Считай, что послезавтра получаешь увольнение на два дня и лодку со скубой в свое распоряжение. Молодец, что не зарываешься. Так держать, и из тебя выйдет толк. Чувствую, скоро замарширую со взрыв-жилетом в шахту по твоему приказу.

Дальше мы ехали молча, и мне невольно пришли на память самые яркие картины с Ривой...я потряс головой, отгоняя возбуждение, и сосредоточился на разглядывании хмурых скал, окружающих горный перевал. Начался спуск в долину, и природа зазеленела, воздух приобрел влажность и чуть потеплел. Кое-где растительность выходила за край дороги, и молодые побеги кустарника перегораживали проезд. Этой дорогой явно пользовались нечасто. Вот показалась водная гладь.

Прямо посреди безлюдного темно-серого каменного пляжа у самого берега стоял тяжелый многоместный экраноплан. Вокруг не было ни души. По сходням, выброшенным судна на берег, вездеход заехал в грузовой трюм. Люк трюма закрылся, сходни убрались в фальшборт экраноплана. Двигатели корабля взревели, и, уплотняя воздух под днищем, огромные турбины стали быстро разгонять устройство. Через десять минут на пляже восстановилась первозданная тишина, и ничто не напоминало о недавнем присутствии людей и механизмов.

* * *

"Часто первый шаг определяет все последующие. С того самого первого задания за мной укрепилась определенная репутация, и мне оставалось только поддерживать ее. За прошедшие с того момента четыре года я лично оставил свой безобразный, прямо-таки театрально кровавый след еще в десятке мест, а еще дюжина операций могут похвастаться моим непосредственным участием в их разработке. Внимательный наблюдатель вполне в состоянии заметить, что внешний эффект от моих выдумок компенсируется мгновенной безболезненной смертью объектов. Да, я не люблю убивать, и мурашки по коже у меня не бегут от получаемого прихода. Однако, это война, давняя, методичная война на уничтожение. На одной чаше весов — Адвентисты и человечество, на другой — нишу и минеральные комплексы. Сосуществование невозможно, и каждый человек, идущий на сотрудничество с нишу, неважно, по каким причинам, из списков человечества вычеркивается. С этого момента он — нелюдь, и подлежит ликвидации. Так что передо мной лежит непочатый край работы".