Тень резко бросилась вперёд и впечатала в оконное стекло... призрачные ладони! А мгновением позже чуть не впечаталась в то же стекло головой — нет, лицом! Широколицая, страшно худая, словно давно голодавшая, старуха распялила рот в беззвучном бешеном крике — и выпученными глазами впилась в потрясённые глаза Нины. Растрёпанные седые космы мотались в воздухе — с трудом угадываемо, что не отдельно от неё. И старуха плакала — разъярённо, будто злясь, что не может добраться до живых!

Не шелохнувшись, Нина смотрела, не смея отвести взгляда.

Призрачные ладони проехались по стеклу, постепенно исчезая из виду, старухино лицо угрюмо отплыло от окна.

Нина, напротив, заморгала сухими и уставшими от столбняка глазами. Секундой позже она прильнула к стеклу, сама себе поражаясь, но не отлипая от него, потому что хотелось рассмотреть, что случится далее.

Но призрачная старуха чем далее, тем отчётливее превращалась в тот же смутно светящийся столб, пропадая в ночной темноте.

...Стоять перед стеклом, неизвестно чего ожидая... Но глаза будто приморозило к невидимой тьме за окном. И не могла отойти...

А потом услышала мерное тиканье старенького будильника, шум ветра в голых ветвях сирени... И вот тогда-то перепугалась до ужаса: форточка открыта настежь! Вскинула руку — закрыть на всякий случай, хотя подсознательно понимала, что этой ночью ничего уже не случится. Темно же — врезалась краем ладони в угол форточки, зашипела-застонала от боли. Суматошно дёргая рукой, нашла-таки шпингалет и торопливо закрыла окно. Постояла ещё немного, механически дуя на ушибленное место, а потом шагнула и села на стул, за стол.

Безотчётно вспоминала какое-то слово, раз проскользнувшее в мыслях с момента, как она проснулась, и по сейчас. Что-то такое нереальное, но единственно правильно оценивавшее те тени... Инстинктивно потянулась к будильнику. Время — второй час ночи.

Они приходят с полуночью. Но придут ли ещё после сегодняшнего посещения?

Вспомнила. Она охарактеризовала их призрачно-серыми. Вот то нереальное, но правильное. Так значит эти столбы — призраки?

Почему-то внезапно вспомнился старенький священник, который наблюдал за детьми, игравшими в группе няни Галюшки.

Почему он вспомнился? Может, стоит освятить комнату?

И почему никто не говорит о... ну, хотя бы о столбах? Ведь наверняка жильцы барака не раз видели их, пока бегали, искали своих детей... Да и стариков — снова вспомнилось... Нет, всё правильно. Если уж они побоялись с самого начала рассказать Нине о том, что здесь может быть, неудивительно, что и меж собой помалкивают о виденном. Если они... видели то, что видела она.

Знает ли соседка Тоня о нарисованных её сыном призраках?

Нина встала. Когда укрепилась на дрожащих ногах, застыла. Зачем она встала? И заторопилась сначала к Анюте. Спит. Потом — к Санечке. Спит. И махонькие, меньше ладошки, котята спят на них...

А ведь те дети, Денис и Лена, говорили: если нарисовать эти столбы, больше они не будут... Нет, они не так сказали. Ни Анюта, ни Санечка не кричали. Но поднялись с постелей, чтобы снова пойти — на зов? Призраки... заманивают? Но зачем? Зачем старухе и другим призракам дети и старики? Они, призраки, ведь не убивают вызванных. Те только слабеют. Но и эта слабость понятна: пока маленькие и старые добегут до лесопарка, невозможно как устанут... Почему старуха злится? Нет, опять-таки её злоба понятна. На этот раз не сумели выманить новичков.

Сна ни в одном глазу. Слишком взбудоражена...

А старуха-то главная среди этих, смутных, получается. До упора не уходила.

Может, и впрямь освятить комнату?..

Она очнулась от мыслей о происшествии. Вспомнила, что и прошлой ночью не выспалась. Приблизилась к дивану, затаив дыхание. Не разбудить бы Саньку и его необычного защитника — махонького котёныша. Она оглянулась на Анюту. И на её защитника. Почему кошки, коты и котята?.. Присела на край дивана. И поняла, что не может посмотреть в тёмное окно. Что-то давит. Страх снова увидеть призраков?

Посидела немного, а потом испугалась — и снова встала, чтобы добраться до ночника-кувшинки. Только протянула руку взять его, как в очередной раз сердце больно ахнуло от испуга: ночник чуть не выскользнул из ладони! Его будто слегка выдвинули из розетки. Не совсем. Самую малость — чтобы свет погас.

Нина ошеломлённо огляделась. Кто?! Кто был в комнате, чтобы потушить ночник?!

Она сильно всунула его назад и тут же огляделась уже в привычном розовом свете. А потом ещё и поспешила в кухоньку — убедиться, что там никого. Нашарила выключатель, щёлкнула, чтобы засветилась тусклая лампочка, от полусонного света которой сейчас стало гораздо легче.

— А я ещё ругалась на неё... — прошептала она.

А в кухоньке и впрямь — никого.

И дверь — заперта на все три запора: на два замка и на одну щеколду.

Или отключение ночника — дело "рук" тех призраков?

Выключила свет в прихожей и вернулась в комнату. Дочь спала, лёжа ровно, словно знала, что на ней котёнок, который может свалиться, если она повернётся.

И Санечка — тоже.

Лечь на пол между ними? Нет, лучше на тот же край дивана. И Санька за спиной, не перелезет без того, чтобы её не разбудить, и дочь под контролем... Не доверяла Нина ещё слишком беспомощным котятам. Они остановили её детей, но... Она прилегла на диван и твёрдо решила: завтра — суббота. Она оставит детей с няней Галюшкой, хотя та приходит по субботам ненадолго. И сбегает-таки в лесопарк, чтобы найти то место, где лежал Санька. Неизвестно, чего ждала Нина от этого похода, какого результата, но росла уверенность, что она правильно сделает.

И уснула.

Сон был глухой, без сновидений. Впрочем, они-то, может, и были, но проснулась Нина, ничего не помня. Проснулась — при свете солнечного утра (окно выходило на запад, но солнце сияло на стенах монастыря и его крестах) и машинально поднялась, чтобы сразу пойти на кухню. Привычно прихватила с собой мобильник и ушла за занавеску.

Пока готовила завтрак, мобильник, поставленный на тишину, буркнул пару раз — и пришлось взять его, чтобы посмотреть, кто звонит. Родители. Мама.

Нина отошла от кухонного стола и села на железную кровать.

— Доброе утро, мам, — сипло сказала она.

— Ты что хрипишь? — забеспокоилась мама. — У вас очень холодно? Заболела?

— Нет, просто ты позвонила рано, я ещё не разговаривала, вот и сип, — сумела улыбнуться она.

— Ах, вот как... — успокоилась мама. — Миленькие, я ведь вас давно не видела. Может, встретимся ненадолго на... нейтральной территории, где тот изверг нас не увидит?

Нина хмыкнула.

— И где ты предлагаешь?

Детям тоже полезно увидеть родных людей, которые радуются им.

После долгих переговоров нашли приемлемое кафе, где можно посидеть в закрытом помещении. Нина положила трубку и задумалась. Второй раз... Такое впечатление что все задуманные походы в лесопарк кто-то отодвигает жёсткой рукой. "Но ничего, — решила она. — Всё равно найду время и возможность".

Глава шестая

После посещения загородного кафе место для секретной встречи с дочерью и внуками родители выбрали самое надёжное и самое примитивное — дачу папиного сослуживца. Чтобы доставить на место Нину и детей, снова попросили о помощи племянника, благо стёкла в его машине тёмные. Кузен Славка при виде вышедшей к нему из барака сестры с детьми расплылся в улыбке. Первой побежала к нему, радостно попискивая, Анютка. Он поймал её, чтобы тут же подкинуть в воздух. Саньку не подкинул, а просто приподнял посмотреть на него снизу вверх и тут же восхищённо покачал головой:

— Ну ты мужи-ик! За этот месяц как выро-ос!

Довольный Санька важно ответил:

— А то! Уметь надо!

Кузен рассмеялся и опустил его на землю, после чего дети немедленно полезли в машину пристёгиваться на заднем сиденье, а Нина скептически фыркнула:

— И что? Меня тоже на ручки? Или я тоже выросла?

Он с преувеличенным вниманием осмотрел её и поджал губы:

— Ну, не знаю. По мне, так ты даже похудела. Попробовать, что ли?

— Да ну тебя! — рассмеялась она, как всегда мгновенно успокоенная рядом с ним. — Славка, как я рада тебя видеть! Что? Заездили тебя мои родичи?

Он обнял её.

— Ничего страшного. Я с вами в кафе посижу, потом на дачу отвезу. Но оставаться там не буду, приеду потом — забирать вас оттуда. Нин, главный вопрос — как вы тут?

— По-всякому, — слабо улыбнулась она в его шею. — Но пока живём.

— Не забывай, что твой бывший обо мне не знает, — напомнил Слава. — Так что звони, если что. Каждый раз кататься к тебе не получится, но сообразим что-нибудь, чтобы вам помочь.

— Спасибо, Слав...

Слава одно время жил далеко на Севере. Но что-то затосковал однажды, а его жена, отсюда же, поддержала его в этой тоске. И приехали — аккурат к разводу Нины... До взрослой-то жизни, хоть Слава и Нина и жили в разных концах города, но дружили как родные, а не кузены. Даже старшие удивлялись. Вот и напомнил Слава о своей готовности помочь сестре, как помогал недавно с переездом.

До кафе ехали с полчаса. Долго здесь не просидели. С детьми в отдельном кабинете сидеть — даже странно: только и следи за этими живчиками. Им же побегать хочется... Махнули рукой — и, прихватив заказанное, направились на дачу, где и намеревались отобедать. Вот где детям раздолье: на дачном участке грядок нет — сплошная лужайка, зато есть и местечко для мангала, и детская площадка.

Слава уехал, как и предполагал, не пообедав. Мангал не пригодился: родители отослали Нину накрывать в домике стол, а сами остались с Санькой и Анютой на участке. Насколько она поняла — побоялись, что дочь и половины правды не расскажет о том, почему и она, и дети выглядят... бледненько.

Первым делом она нашла электрочайник... Вываливая из пластиковых контейнеров, в которые им сложили заказанное в кафе, по одноразовым тарелкам, прихваченным из того же кафе, Нина лишь вздохнула, не сумев улыбнуться: ну и что они узнают от внуков? Ничего. О том, что Санька часто ходит по ночам в туалет, родители знали и раньше. А Анюта о двух ночах, когда братишка убежал, а потом только пытался убежать, ничего не знает. Как не помнит о том, что тоже просыпалась этой ночью и сидела на кровати, собираясь идти на зов теней. Или теперь уже говорить конкретно — на зов призраков?..

Хотя... Санечка может рассказать деду с бабой о смутных столбах и рисунках с ними. Рисунки видела и дочка. Правда, и родители могут воспринять эти рисунки как фантазию внуков. Наверное. Во всяком случае Нина на это немного надеялась.

В общем, неизвестно, о чём спрашивали родители своих внуков, но удивились они другому. Не тому, что страшилась услышать в их уточняющих вопросах Нина. Зато, услышав, не только с облегчением вздохнула, но и насмешливо улыбнулась.

Сначала уселись за стол. Хотели сначала приготовить стол в самом саду, но мама сказала, что апрель апрелем, но холодного ветра никто не отменял. Впрочем, в самом доме тоже было отлично, благо являлся он обычной избой, усовершенствованной изнутри до обычных городских комнат: дачный посёлок был частью когда-то большой деревни.

Дети долго не сидели со взрослыми. Закинули в рот всё, что было для них на столе интересно, да и убежали во двор — осваивать качели и другие интересности. В конце концов, это в избе застоялась довольно влажная прохлада, а во дворе и в саду — крепко припекающие апрельское солнце и сухие дорожки.

— Нина, зачем тебе сразу два котёнка?! — и секунды после их ухода не выдержала мама. — Я бы поняла — одного! Но дети сказали — ты взяла двоих! Ты и так живёшь в чужом доме — за детьми бы уследить, а ты берёшь на себя лишние хлопоты! За ними же, маленькими, ухаживать надо! Думаешь, дети справятся? Все хлопоты на твои плечи лягут! Тебе это надо?

Так Санька и Анютка почти полчаса рассказывали деду и бабушке о котятах?! Которых, кстати, перед отъездом они оставили на попечение соседки напротив — Тоне? Суббота же, счастье, что есть соседи, которые могут позволить себе в выходной приютить двух пушистых шустриков...

Желая увериться в том, что дети с её родителями увлечённо болтали только об одном, Нина спросила:

— А что они вам рассказали о няне Галюшке?

— Это ещё кто? — озадачился отец.

Пришлось начать с самого начала — с управдомши, которая, выждав несколько дней после вселения Нины и детей в барак, привела к ним няню Галюшку. Наверное, только от неожиданности родители внимательно выслушали дочь до конца, а уж потом забросали вопросами... Нина же, успокоившись, что о страшном в их жизни дети даже не заикнулись, принялась повествовать вообще о житье-бытье в барачной комнате. И таким образом ловко, как она понадеялась, подвела к нужному для себя вопросу.

— И вот мне все помогли там с мебелью. У Саньки — хорошая кушетка, у Анюты — кроватка. И отсюда, мама, у меня вопрос: у вас же есть номер телефона того нашего родственника, кому эта комната принадлежит?

— Есть, — покивала мама. — А зачем тебе?

— Я не знаю, сколько могу жить с детьми в этой комнате, — объяснила Нина. — Но, если есть возможность, почему бы не сделать так, чтобы даже временно жилось бы в ней уютно? Возле входной двери стоит кровать с железной сеткой. А на том балконе, про который я говорила, есть кровать гораздо удобнее. Хочу спросить у этого Виталия, можно ли выбросить железную кровать и поставить лучшую. Или... Можно ли на время нашего там пребывания вынести его кровать на балкон, о котором он наверняка знает, а в комнату поставить ту, что я там присмотрела?

— Да-а, — согласилась мама. — Такой вопрос лучше решать с хозяином. Записывай. Я ему вечером перезвоню — твой номер продиктую. Чтобы не сомневался, что ты звонишь.

Продолжая рассказывать о жизни в бараке, описывая своих соседей, Нина, удержавшись от вздоха облегчения, внесла в память мобильника драгоценный в её положении номер. Убила тем самым двух зайцев: она и правда хотела бы заменить ту кровать на более комфортную; и требовался разговор по душам с хозяином, который всё-таки жил в этом доме когда-то давно.

Первой из-за стола встала мама. Взглянула в окно и велела отцу:

— Пока мы тут с Ниной прибираемся, сходи к детям, проследи за ними, что уж там они без нас делают, чем занимаются.

Отец глянул на стол и, хмыкнув, заспешил к внукам. Здесь хоть всей работы — смахнуть всю посуду в пакет, который потом выбросить, да ещё стол протереть, но с бытовыми заботами возиться ему не то чтобы хотелось — не любил.

— Больше ничего рассказать не хочешь? — проницательно взглянула на Нину мама, когда за отцом закрылась дверь.

Помешкав, Нина ответила:

— Есть пара проблем. Но, думаю, справлюсь. Не маленькая уже. — И улыбнулась.

— И всё-таки! — настаивала мама. — Денег-то хватает?

Про себя Нина хмыкнула: "Сама напросилась!"

— Мам, если ты готова помочь деньгами, то лучше предложи их в августе. Не забыла, что осенью я Саньку в школу отправляю? Ему ж столько покупать, что... Если ты хотела мне давать каждый месяц определённую сумму, то лучше копи эту сумму до августа, а потом уж мы с тобой и с Санькой по магазинам побегаем.