Лесная ведьма

Когда Матвей вышел, она попросила его вывести во двор собачину. Дозорный кивнул уже понимающе.

— Страшно без такого сторожа?

— Страшно, — согласилась она.

Хотя имела в виду иное: собиралась спать на земляном полу с подстилкой из сушняка, но ведь подстилка от осеннего холода не спасает. А Макс огромный. С ним рядом спать — как той же Даре на печи. Да и присмотреть за его раной-порезом надо бы.

Между тем Матвей спохватился и вынул из кармана потрёпанного мундира ложку, неожиданно белую в огнях, оставленных магами в сарае и чуть лившихся на узкий дворик.

— Откуда у тебя?.. — с изумлением спросила Мирна.

Ушицу Матвея из чугунка разливали по найденным и отдраенным мискам. И пили из них с краю, как из чашек. Единственная, найденная в избе деревянная ложка оказалась с такими трещинами, что делила круглую лопасть-черпало почти пополам, если бы не черенок, который ещё чудом сохранился. Конечно же, есть ею было нельзя. Только и вылавливали той ложкой из скудного бульона кусочки рыбы, распределяя их по едокам.

— Справил, — вздохнул Матвей, и его хмурое лицо обвеяло странной тоской. — Дома-то частенько резал ложки, когда лето подходило к ярмонке. Брат потом красил, а потом и везли на продажу. Так что — держи.

— Спасибо, Матвей! — благодарно откликнулась Мирна.

"Мирна-Мирна-Мирна! — заклекотал недовольный Янис. — Сколько тебя ждать?"

— Спи, беспокойный ты мой... — тихонько отозвалась ведьма. — Сейчас зайду.

Она выждала, пока дозорный выведет Макса и сам уйдёт в избу.

Одного взгляда на собачину хватило, чтобы понять: Макс голоден. Он не кошак, конечно, но... Взявшись за его богатый ошейник, украшенный всяческими магическими артефактами, ведьма ввела громадного пса в сарай. Едва отпустила, как пёс, предупреждённый, с какой целью он нужен ведьме, дошёл до подстилки и улёгся на неё. Со второй, верхней полки на него с интересом уставились ястреб и кошак.

— Спите! — махнула на них ведьма. — Сейчас этого обихожу и сама лягу.

Первым делом она поспешила опустошить мисочку с травяным отваром: отвела положенный сверху на шамана плащ от головы, расстегнула пояс и нашла стреляную рану. Не рану — кровоподтёк, как и сказал Мстислав. Сначала наложила на него очищающие травы, а выждав немного, убрала их и залепила сине-чёрное, чуть припухшее пятно обезболивающими. Затем осторожно положила на них расправленный край его рубахи, а поверх — укрыла плащом. В опустевшую мисочку налила ушицы для Макса — хоть что-то, да положить ему в живот до утра.

Теперь предстояло самое трудное. Она взяла миску с остывшей ушицей и снова присела перед изголовьем пленника.

— Эй, есть хочешь?

Голубой глаз шамана был с её стороны, и он моргнул на неё. Она показала пленнику миску с ушицей и кивнула:

— Давай я тебя накормлю? Будешь?

И взялась за Матвееву ложку, рассудив заранее, что выпьет рыбный бульон опять-таки через край, а пленника накормить по-другому не получалось, разве что при помощи ложки. Набрала кусочек рыбы с каплей бульона и поднесла к тяжёлым губам шамана.

— Ешь.

Даже ткнула ложкой в сомкнутый рот, чтобы почуял, что пахнет съестным.

Не откликнулся. Но Мирна сдаваться не собиралась. А вдруг он не понял? Глазом-то своим голубым на неё смотрит. Правда, не понять — сердито ли, или с другим каким чувством. Поэтому она уверенно не просто ткнула краем ложки в его рот, а осторожно протиснула её между тяжёлыми губами. Чего боялась — так лишь того, что паралитик он не только всем телом, но и...

И обрадовалась: ложку, протиснутую между его губами, в его рту сумела перевернуть — и уставилась на нелюдя не хуже фамильяров, которые затаились наверху, с огромным любопытством следя за ними обоими. Выдохнула: сглотнул! И быстрее подала ему только бульона, рассчитывая, что уж пить-то он точно хочет.

Каким-то наитием она поняла, когда он насытился, и сама с сожалением допила остатки (совсем мало!) ушицы.

Когда миска опустела, ведьма призадумалась, не сбегать ли на ручей — помыть обе миски. Но усталость брала своё, и Мирна просто отложила посуду на перекладину дощатой стены. А потом легла на свою подстилку, прижавшись боком к Максу, которому шёпотом объяснила, что сторожить её не нужно, а нужно поделиться теплом на ночь.

Спала она чутко. Не шевелясь, сквозь сон слышала, как под утро, хмурое от серости, ушли-улетели из сарая спавшие на верхней полке фамильяры. Как, привстав рядом с ней, смотрел им вслед Макс. А потом снова лёг и не уснул, а задремал...

Потом проплыло мгновение, когда, бывший лёгким, сторожким, сон внезапно навалился тяжестью, заставившей утонуть в тёмных сонных глубинах. Но чувствовать происходящее она всё же чувствовала, хоть встать, проснуться не могла. И это ужасало. Заставила-таки себя выплыть из насланного сна, а потом догадалась, что проснуться — проснулась, а двигаться-то не может. Прямо как тот нелюдь... В странной дремоте, когда глаза с трудом открываешь, а открыть не можешь, она сначала ощутила, что рядом Макс — и это принесло облегчение. Пока не сумела поднять открытые глаза.

Огни-то магические со временем пропали. В сарае застоялся хмурый поутру осенний сумрак. Не разглядишь ничего, кроме смутных линий.

И разглядела... Впрочем, как сказать — разглядела... В сарае стоял кто-то высокий и тёмный. Ну, тёмный-то — понятно, почему. Но... кто?!

А этот постоял, постоял и пропал в то самое мгновение, когда она только-только сомкнула глаза (всего лишь моргнуть тяжёлыми веками успела) — и уже догадалась тоже, что наслали на неё... Но что? Магическое нечто? Или шаманское?

Но неизвестный и неузнанный — ушёл. И ничего не сделал. Значит... можно спать дальше? Тело налилось сонной морокой, заставляя видеть сны чуть ли не наяву...

...Предутренний сон ознаменовался тем, что ведьма слышала, как неуверенно встал Макс. Она во сне решила: собачине во двор захотелось. Пока не расслышала зовущее шипение от полуоткрытой двери. А что дверь полуоткрыта — стало ясно по ощутимому сквозняку, невозбранно гулявшему по маленькому помещению.

Ведьма вздохнула, пообещав себе лежать столько, сколько получится — то есть до времени, пока не остынет без собачины. Но любопытство взяло своё, и она тихонько встала с пола и вышла из сарая, раз только оглянувшись на нелюдя. Пригнулась даже, чтобы посмотреть, спит ли. Спал. Мимоходом проверила, что с охапкой травы под ним. Вроде сухо... И она вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Янис сидел на каком-то чурбачке, чуть не вросшем в землю. Злюка сидел сбоку от него. Оба фамильяра сосредоточенно наблюдали, как, потрескивая костями на своих крепких клыках, Макс жадно и торопливо пожирал заячью тушку. При виде хозяйки Янис озадаченно сказал:

"Представляешь? Эта мелочь умеет охотиться по-настоящему!"

— Это ты про кого? — прошептала Мирна.

"Про этого — шерстяного!"

"Если бы Янис меня не торопил, оленя бы завалил", — проворчал кошак.

Ястреб задумчиво посмотрел на него и вздохнул от переизбытка чувств. Посмотрел на свою ведьму.

"Ты знаешь... А я ему верю. Видела бы ты, как он на зайца-то прыгнул..."

— У него же задние лапы...

"Он с куста прыгнул! Прямо-таки свалился на него!"

Мирна только улыбнулась им. Судя по всему, все они, невольно застрявшие в избушке лесничего, без мясного не останутся.

Глава шестая

Глядя на кормление громадной псины, легко увериться, что дружная компания фамильяров, сидевших в нескольких шагах от сарая, есть лучшая для строения-развалюхи охрана. Ведь все трое — видно отчётливо — довольно долго не собирались покидать выбранное место для кормёжки пса-фамильяра: оголодавший за последние сутки Макс яростно хрустел и потрескивал заячьими костями, а Янис и Злюка следили за насыщением огромного пса чуть ли не с научным интересом.

Поэтому Мирна немного обошла Макса, присмотрелась к глубокой царапине на его боку. Та оказалась сухой и уже начинала заживать. Надо бы только придумать мазь, чтобы края стягивались безболезненно, не тревожа собачину. Мазь... Мирна бросила взгляд на ястреба с кошаком, чуть дёрнула губами: попросить их, что ли, медведя завалить? Дело к осени, медведь сейчас гуляет зажиревший перед спячкой. Мазь будет отличной. Или хватит барсука? Тот тоже жиру нагулял, но у него жир лечебный, гораздо сильнее для заживления ран и прочего... Ладно, потом надо будет поговорить со своими фамильярами-охотничками. Медведь-то в любом случае предпочтительнее, если учесть время и едоков. Но потом. Всё потом. Поэтому ведьма спокойно собрала миски и ушла к ручью. Умывшись и почистив посуду пучком подсохших трав, она села на ствол дерева, когда-то сломанного бурей.

Сколько всего надо успеть за день... Надо бы думать о предстоящем, а она занимается глупостями, тратя время на пустые размышления: кто приходил в сарай ближе к утру? С какими намерениями? Или ей только приснилось, что кто-то был? Может, кто-то из магов заглянул проверить, как спится ведьме в дряхлом сарае, да ещё рядом со страшным нелюдем? Или забегал Матвей, который беспокоился за неё? Вошедший был высок, но ведь видела она его с пола, так что и дозорный мог проведать ведьму... Обряд на "прошлое посмотреть" — лень проводить. Слишком много времени берёт...

Насильно переведя бесполезные думки на другое, Мирна немного огляделась. Встала слишком рано. Солнце даже над лесом не поднялось... А погоды стоят тихие. Над водой, вон, дымка туманная еле шевелится... Нужные травы ещё можно найти. Но, если как всегда внезапно и вкрадчиво осядет иней на травах, растительность начнёт быстро терять последние целебные свойства...

Интересно. А можно вылечить двуликость нелюдя травами и ведьминскими приёмами?

Только подумала об интересном и уже начала прикидывать, что можно бы сделать, как за спиной, на тропе, лениво зашелестели сухие травы и опавшие листья под чьи-то тяжёлыми ногами... Мытые миски остались висеть на сучке ствола, а ведьма сжала пальцы на рукояти охотничьего ножа.

— Доброе утро, Мирна! — приветствовал её Мстислав.

Она улыбнулась ему, быстро пряча нож в складках юбки.

Он подошёл, но не встал, возвышаясь над ведьмой — так, чтобы она вынужденно смотрела на него снизу вверх. Сел рядом.

— Доброе... — стеснительно отозвалась Мирна.

Он кивнул ей, следя за осиновым листом, который медленно кружился на воде в маленькой заводи:

— Тоже пришла умыться?

— Ага... — Пока он молчал, наблюдая за листом на воде, она собралась с духом и спросила: — Мстислав Никитич, как вы думаете, мы здесь надолго?

Кажется, её вопрос магу понравился. Он даже оживился и перестал выглядеть насупленным.

— Нам, оставшимся в живых, здорово повезло. В N-ске уже знают, что на крепость совершено нападение. Так что через два-три дня сюда, к нам, пришлют подмогу. Точнее — подмога вскоре будет здесь.

— Вы так уверенно об этом говорите! — удивилась Мирна. — Откуда вам знать, что в городе уже знают?

— Я видел, как перед бегством из крепости Ингвар, маг наш, бросился к крепостной голубятне с почтовыми голубями, — спокойно объяснил Мстислав. — Успел открыть её, выпустить голубей. Пусть и без писем, но вчерашним днём, а то и утром, голуби долетели до N-ска, а там, как ты знаешь, стоит наш гарнизон. Думаю, следящие за тамошней голубятней сразу поймут, почему к ним слетелись сразу все голуби нашей крепости.

"Два-три дня, — прикинула ведьма. — Это если не пешими, а конными..."

— А что мы будем делать, пока подмоги нет?

— Изучать шамана. И пытаться разговорить его. Тоже хотелось бы знать по поводу их планов. А уж потом будем отталкиваться от того, что узнаем. — И безо всякого перехода, безо всякой паузы маг вдруг спросил: — Мирна, ты училась в школе?

— Три класса в деревенской, — с недоумением ответила она.

— Чтобы тебя взяли на военную службу, ты должна была пройти обучающие курсы. Прошла?

— Прошла, — ответила она, гадая, к чему бы этот разговор.

— Прости моё любопытство, Мирна... Несколько лет ты жила в городе. Почему же ты чаще говоришь на крестьянском наречии, хотя давно бы должна привыкнуть к городскому?

Она улыбнулась.

— Мне чаще поручают задания, как сейчас: развозить школяров по крепостям. Первые два года объяснили мне, что говорить с ними их же языком — чревато.

Мстислав рассмеялся, глядя на неё с искренним интересом.

— Ты, наконец, перешла на городскую речь. "Чревато"... Получается, для школяров более или менее пообтесавшаяся в городе ведьма легко становится... — он поискал нужное слово, чуть раздражённо пощёлкав пальцами.

— Мишенью для насмешек, — подсказала Мирна. — Ведь порой я могу забыться и сказать слово деревенское, а это... смешно. Потому я говорю с ними, как необразованная крестьянка. И забываю переходить на привычную вам речь горожанки, поскольку с такими, как вы, господами, мне редко выдаётся возможность говорить, как сейчас.

Что она слишком расслабилась, договаривая последнее, сообразила тогда, когда он с улыбкой заглянул в её глаза — и поймал на слове:

— Умение строить такие длинные фразы обычно присуще человеку, который постоянно совершенствует свой язык.

В ответ она слабо усмехнулась, благо отвечать — как она поняла — необязательно. Постоянно... Хм. Какое там — совершенствовать язык! Впервые попав в город, Мирна, потихоньку изучая его, как изучала бы заповедный уголок незнакомого леса, обнаружила в нём такое сокровище, как общественные библиотеки. Освоившись в последнем гарнизоне, к которому её причислили, она тратила все свои выходные либо на прогулки в ближайшие парки, либо на посещение библиотек. И, если городские подобия леса её быстро разочаровали, то в читальных залах она с головой погружалась в путешествия по миру, который оказался гораздо больше, чем она его себе недавно представляла.

Мирна даже вздрогнула, когда её воспоминания прервали.

Мстислав продолжал интересоваться её жизнью. И ведьма не собиралась уходить от разговора, предполагая: высокородный маг готов отвлечься от реальности хотя бы таким способом...

Хотя начинала подозревать, что Мстислав говорит с нею отнюдь не от скуки.

— Тебе предлагали курсы по изучению магии?

— Предлагали. — Этот вопрос её уже насторожил. Кажется, мага интересует не просто её жизнь. И она стала отвечать чуть раздумчивее. — Предлагали. Учиться не дала уже утверждённая специализация сопровождающего.

Она промолчала, что в некоторых библиотеках она робко любопытствовала, нет ли каких лёгких книг для начинающих магов. В больших, как правило, ей отвечали, что есть, но отказывали в выдаче. А вот в паре маленьких, расположенных в фабрично-заводских районах, она сидела в читальных комнатушках почти все выходные — с утра до вечера, благо там библиотекари были милосердно снисходительны.

— А ты хотела бы узнать о ней чисто практически?

Кажется, это был главный вопрос вроде как нейтральной беседы.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Сложно говорить о том, что кажется слишком недоступным. Да и в гарнизоне больше пришлось заниматься тем, что должно пригодиться сопровождающему. Приёмам скорой помощи, например. Умением вовремя подавать чистое постельное бельё в поезде, а также умениям чисто хозяйственным: стирать личные вещи школяров, следить за расписанием их обедов, доставать то, что им нужно и что доставать в моих силах.