"Ковчег 5.0. Время рокировок"

— Иду-иду — постаравшись добавить в голос робости и восхищения одновременно, ответил я Оружейнику — Поспешаю!

Как только его шаги послышались на втором этаже, я жестом подозвал к себе Анджелу, ту самую кубинку, подругу Арама, которая о чем-то общалась с нашими девушками, и тихонько у нее спросил:

— Где Эмиссар?

— Он... — девушка защелкала пальцами, подбирая русские слова.

— Не мучайся — попросил я ее — По-английски говори.

Молодец какая. Учит наш язык. А почему не армянский? Это было бы разумнее, с ее-то ухажером.

— Он ушел на торги — пояснила девушка — Сегодня в восточной части рынка будут продавать горючку, азиаты где-то в предгорьях склад воскрыли, их группа как раз два дня назад оттуда вернулась. Вот он и ушел цены узнавать. И Арамчик мой с ним.

Ага, опять азиаты. Надо думать, что девушка-рабыня оттуда же, откуда и горючка — из каких-то предгорий. С размахом народ работает.

Если честно, я себя все больше ощущал бедным родственником, который из глуши приехал в большой город и не мигая смотрит на светящиеся в ночи небоскребы и не понимает, почему люди в это время суток не спят, а куда-то идут. Мы там через лес пушки таскаем и провода в бункерах режем, а после думаем, что невероятно богаты. А тут запросто склады с горючкой вскрывают, причем не прячут ее в захоронку, а сразу выставляют на торги.

Ладно, разберемся. Только вот...

— Лакки, Перстень — скомандовал я двум 'волкам' — Барышню с собой берете, и чтобы через полчаса самое большее Эмиссар был тут.

Нет, тут надо всех опрашивать, с усердием и прилежанием, по-другому никак. По очереди. Но сначала — Оружейник, чтобы не успел подстроиться под рассказы других.

И еще — очень важно, чтобы он заранее всю эту беседу с остальными не продумал и не срежиссировал. С него станется. Я сам такой.

— Голд, пошли — сказал я консильери, когда кубинка с сопровождавшими ее 'волками' безропотно вышла за дверь — Пообщаемся с нашим главным по торговле.

— Только я тебя умоляю — держи себя в руках — попросил меня он, шагая за мной по лестнице — Пусть он сначала все расскажет, хорошо? Ты на взводе, я вижу, но всему свое время.

— Что, так заметно? — огорчился я.

Вот же, вроде всегда эмоции держал при себе.

— Мне — да — честно ответил Голд — А у Антоныча чуйка похлеще моей в некоторых вопросах. Особенно если они касаются его безопасности.

— Я постараюсь — пообещал я, впрочем — достаточно неуверенно.

Нет, этот старый еврей всегда был себе на уме, жадноват — но это нормально, с учетом его ментальности, а особенно его прежней и нынешней профессий. Он и должен быть таким, не спорю. Будь это прежний Оружейник, со всем его 'сдаём трофеи' и 'куда попер патроны, они на балансе' — я бы слова не сказал. Он — торговец Божьей милостью и его тараканы в голове по идее охраняются законом.

Но спесь, высокомерие, все эти закидоны с размещением в одиночку в четырех комнатах... Это не дело, это надо пресекать.

Хотя — может, это часть стратегии. Представительный вид, комната для приемов и переговоров, просто из роли не вышел. Голд, как всегда, прав.

— Мммм — когда мы вошли в комнату, Оружейник глянул сначала на Голда, а после с легкой укоризной на меня.

— Надо же было с Анджелой поговорить — пояснил я ему, прекрасно понимая, куда он гнет и почему так смотрит на моего советника — Не чужие люди ведь.

— Вон стулья — ткнул пальцем в сторону стены Оружейник и с удовольствием плюхнулся в мягкое кресло — Садитесь. Разговор был бы долгий, да времени нет. Я сейчас по верхушкам пройдусь, а там вы что-то сами поймете, что я после подскажу. Значит так — тут есть восемь общин...

— Это мы знаем уже — перебил его я — Нам Тор рассказал, что к чему, и кто с кем объединился. Но вот что они, эти самые общины представляют в разрезе городского расклада и в общем хоре — это мы не знаем.

— Хорошо — обрадовался Оружейник — Это объяснять не надо — уже хорошо. А что до того, кто тут есть кто — так это сильно непростая тема, но без неё никак, вы не поймете то, каковы наши расклады интеграции в это сообщество.

— Даже не удивлен — я положил ногу на ногу, устроившись на не очень удобном и жестком стуле — Если бы все было просто, то это было бы странно. Давайте, Лев Антонович, давайте, излагайте.

Тот потер лысинку и начал говорить, фактически продолжая то, о чем нам говорил Тор.

Как и было сказано — до сих пор все восемь общин жили в мире, по крайней мере визуально это выглядело именно так. Нет, какие-то конфликты были, мало того — был щекотливый момент, который возник тогда, когда по большому счету закончилось их формирование, когда составы дистриктов определились и у них появились единоличные лидеры, из числа самых умных, самых быстрых, самых смелых и самых безжалостных в борьбе за власть людей. Демократии ни в одном из них не возникло, даже у американцев, которые на умершей Земле числили ее одним из самых больших завоеваний. Здесь все было просто и строго — есть тот, кто стоит во главе, и народное мнение может забыть о том, что оно есть. О тирании речь не шла, никто не устраивал публичные казни и не вводил право 'первой ночи', но при этом решение лидер принимал сам, не оглядываясь на своих людей, правда, не мешая им его обсуждать.

Так вот — в тот момент, когда общины поделили город на кварталы, вобрали в себя все многообразие бывших земных наций и даже выбрали себе название, встал вопрос — а чем каждая из них будет кормиться? Запасы, найденные в городе — надо заметить, немалые — были честно поделены, но что их на долгую и счастливую жизнь не хватит — это было ясно. Толпы народа тогда в город еще не прибывали, рынок только-только появился и именно он стал первой отправной точкой конфликта.

Его захотели контролировать все.

'Картель' захотел иметь свой процент с каждой сделки.

'Тевтонский союз', уже тогда выработавший план по развитию сельского хозяйства, испытывал желание стать монополистом по поставке продукции.

Аналогичное желание было и у 'Дома Земноморья' — но в отношении рыбы, у них в планах значился фактически единоличный захват доступа к реке.

'Халифат' просто не собирался делиться ни с кем и ничем, и в этом его поддерживал 'Мэйфлауэр'.

Да и остальные дистрикты тоже выказывали недовольство такой политикой соседей, в основном фигурируя аргументами вроде: 'Вы тут не одни живете'.

Ситуация накалилась, оружия в городе было немало, хватало и тех, кто знал, как пустить его в ход.

Именно тогда глава Халифата, Али-Садах, неожиданно предложил остальным главам дистриктов встретиться на нейтральной территории — в здании ратуши, на которую никто не наложил лапу, просто в силу того, что тогда бы возмутились все оставшиеся семь общин. А против семи противников сразу выстоять просто невозможно.

Он собрал глав общин и сказал им:

— Война не нужна. Давайте договариваться.

Слова были простые и незамысловатые, но до него их никто не догадался сказать, все боялись, что их воспримут как слабость. После же того, как они прозвучали, главы общин облегченно выдохнули и стали делить сферы деятельности.

Процесс был долгий, сопровождался и руганью, и смехом, но мир в результате удалось сохранить. И, что немаловажно, каждый что-то да получил, что-то такое, чего не было у остальных.

— И что кому досталось? — поторопил я Оружейника, который столько твердил нам, что нет времени, а сейчас развлекался театральными эффектами.

— А вот об этом — отдельный разговор — лукаво улыбнулся он.

Глава пятая

На самом деле вся эта его театральность была излишней — сюрприза не получилось, поскольку после всего уже увиденного удивить нас было трудновато. Так вот — каждый дистрикт получил то, что ему было ближе всего по ментальности. 'Картель' промышлял оружием, владея всеми оружейными лавками города, 'Халифат' получил 'Арену', правда сначала на паях с 'Домом Земноморья', но потом они как-то договорились, и в результате гладиаторские бои теперь были их полноправной собственностью. Немцы получили право приоритета в выборе земель неподалеку от города, для их возделывания и последующих поставок продукции на рынок, а 'Мэйфлауэр' курировал работорговлю, имея свой процент с организации самого процесса продаж.

Что до моих соотечественников — они обеспечивали поддержание закона и порядка внутри города и в его окрестностях, что было на редкость небезвыгодно — они первыми видели добычу, попадавшую в город — и вещи, и людей. И первыми могли купить то, что им понравится, в разумных пределах, разумеется. Если вещь была в определённом смысле уникальной, как, например, недавно найденный в горах вполне себе исправный беспилотник, то она поступала на аукцион, который, в свою очередь, держали азиаты.

Купили этот беспилотник, кстати, представители 'Латинского квартала', которые держали все мастерские города — его обитатели знали толк в механизмах.

Остальное же было в общем ведении — все дома отправляли свои поисковые группы за пределы города на поиск ресурсов и новых торговых каналов, все дома потихоньку промышляли захватом и продажей рабов, и все дома помаленьку наращивали военную и магическую мощь.

— То есть — все не так уж радужно? — среагировал я на последние слова Оружейника — Хочешь мира — готовься к войне?

— Люди не меняются, Сват — довольно улыбаясь, он сложил руки на животе — Это твои же слова. Никто не любит делиться, особенно если речь идет о власти. Земные политические дрязги здесь давно забыты, было что-то такое в самом начале, но тех говорунов, которые орали о превосходстве той или иной нации или о всеобщей демократии сразу придушили, причем в буквальном смысле. Но вот желание быть первым, причем не среди равных, а просто первым — его не убьешь. Так что большой 'бадабум' здесь — это только вопрос времени.

— Плохо — пожал плечами я — Для нас это плохо. У единовластных лидеров всегда есть растущие амбиции и желание расширить ареал своего влияния, а мы хоть и далеко отсюда живем, но не настолько, чтобы не попасть в возможную зону его интересов. Нам с этим городом не воевать, а торговать надо.

Голд усмехнулся, и я понял, что он имел в виду.

Ну да, я сам уже осознал, насколько смешны были мои недавние планы по поводу нашего присутствия в торговых сферах Нового Вавилона. На фоне местного изобилия мы смотрелись даже не сиротливо, это как-то по-другому называется. Теперь я понимал, почему Щур не слишком-то расписывал местное изобилие — он нас пожалел, тактично умалчивая про увиденное. Плюс, видимо, опасался, что если мы узнаем правду, можем и вовсе не поехать сюда — кому охота позориться?

Что эти наши несколько бочек горючки, если азиаты недавно в горах вскрыли хранилище с десятком законсервированных цистерн?

Что стоят два-три десятка автоматов, если здесь, в городе, сразу обнаружился приличный арсенал, да и со стороны оружие поступает будь здоров как?

Что стоит наше просо и прочая мелочёвка против 'тевтонских' парников и добротно возделанных полей, которые вскоре дадут первый урожай. Что примечательно — на многих из них самосейкой видимо изначально много чего росло. Ну, условной 'самосейкой', просто городу разработчики, или кто там наверху сидит, отмерили куда больше, чем кому-то другому.

И так — по всем пунктам, кроме, возможно, трех — наркотики, табак и листочки из 'Сводов'. Но этого для серьёзного присутствия здесь было маловато. Да и то — не факт, что это здесь нужно вот так, чтобы прямо вот 'ах'.

Нет, еще есть аспект работорговли, благо нам есть где товар брать, степь под боком, но свое мнение по поводу этого промысла я уже сформировал. И еще — кто даст гарантию, что шустрые горожане не доберутся до кагана и он не начнет торговать с ними напрямую.

И сразу возникает еще один повод для раздумий — если они договорятся, то вавилоняне степнякам за рабов наверняка заплатят оружием, которое потом запросто может повернуться против меня же. А это уже серьезно.

Впрочем — Оружейник бодр и весел, а значит что-то у него за душой есть.

— Или добрососедски ладить — поправился я — Как минимум, очень у нас весовые категории разные. Нет, против междоусобицы как таковой, я ничего не имею, пусть хоть поубивают здесь друг друга, нам это только на пользу. А вот усиление вертикали власти нам не нужно наверняка.

— Я знал, что ты это скажешь — чуть ли не захлопал в ладоши Оружейник — Все правильно, кроме одного момента.

— Какого именно? — хмуро спросил у него я.

— Единоличный правитель — это невыгодно, все верно — вкрадчиво произнес Лев Антонович — Если только он изначально не настроен к тебе и твоей семье лояльно. Тогда все может быть по-другому

'Твоей семье'. Не 'нашей'. Обидно, ошибся я в человеке. Грустно, я делал на него большую ставку. Хотя — не стоит делать поспешных выводов. Наверное. Но в любом случае — все эти разговоры о том, как неплохо было бы к кому-то прилепиться — они уже изначально неправильные. Выбирая одну сторону, ты автоматически получаешь себе как минимум одного врага. А в данных реалиях — куда больше. И потом — это не наш город и не наша война. Нам бы со своими проблемами разобраться, на кой ляд нам чужие?

— Сват, Сват — Лев Антонович встал с кресла и подошел ко мне — Вот всем ты хорош — но только там, где надо быстро действовать и метко стрелять. Ну, еще если наорать на кого-нибудь, или заставить кого-то это сделать. А интриги — это пока не твое, даже не знаю, как мы будем эту проблему решать.

— Лев Антонович — я нахмурился и нехорошо посмотрел на Оружейника — Вы как-то определитесь с поведением, хорошо? Мне ваши ребусы сейчас не слишком нужны — день уж очень насыщенный информацией и впечатлениями выдался. У нас там, знаете ли, патриархально все — раз в неделю постреляли — и тишина стоит, нету событийных всплесков, отвыкли мы от них.

— Я понял — Оружейник выставил перед собой ладони — Ну да, с моей стороны было глупо проводить эксперименты над тобой, это как минимум несоблюдение субординации... Да и потом — на что я рассчитывал, ведь все знал заранее.

— Чего? — уже и впрямь обиделся я — Лев Антонович, я не знаю, в курсе ли вы, но я юность провел в казармах, а там нравы ох какие незамысловатые...

— Нет-нет -Оружейник расплылся в улыбке — Я в том смысле, что вы — я имею ввиду вас обоих, тебя и Голда — не любите все эти цирлих-манерлих. Но дело в том, что здесь есть только они, а вот с пострелять пока туго. Нет, раз в неделю на Арене проводят бои с огнестрелом, 'три на три', но оно вам надо? Что же до меня — простите дурака старого, решил посмотреть на вас, — а ну как я все-таки ошибся? Но нет, не ошибся. У тебя на лице все можно читать как в тех газетах — и что ты думаешь, и что делать станешь.

— Есть такое — подтвердил Голд — Ну, а что вы хотели? Он не дипломат, не сотрудник тайного жандармского корпуса и не государственный чиновник. Ему не надо было врать с честным лицом.

Интересно, а что такое 'тайный жандармский корпус'? Я про такой не слышал. Нет, понятно, что слово 'тайный' не подразумевает огласки, но и я не в детском саду воспитателем в свое время служил. Надо будет потом у Голда узнать.