Фура сунула руку в карман на левом бедре и достала оттуда маленький предмет, похожий на сумочку, сделанную из мягкого материала. Кончиками металлических пальцев она извлекла прямоугольник дымчатого стекла с грубыми краями и переложила его в другую руку, на которую еще не надела перчатку.
Поднеся камень к глазам, она очень осторожно сжала его. Смотровой камень откликнулся, став темным, а не дымчатым, и она очень медленно перевела взгляд, и звезды засияли в этом темном квадрате, пока в поле зрения не появился другой корабль. Она надавила чуть сильнее, и внешняя обшивка корабля растаяла, открыв призрачное, зыбкое изображение внутренних отсеков и механизмов.
— Кто-нибудь есть? — шепотом спросила Прозор.
— Пять, может быть, шесть человек. — Фура сосредоточилась, пытаясь разглядеть плотные скопления костей и мускулов, которые составляли экипаж корабля. — Четверо из них заперты в одном месте, которое, как я думаю, может быть камбузом, и еще двое находятся на корме, очень близко друг к другу.
— Видите маг-пушки или что-нибудь в этом роде? — спросил Лагганвор, держа шлем в руках.
— Может быть, одна или две небольших на корме и носу, но никаких бортовых батарей. — Она передала обзорный камень Прозор, которая, как и Лагганвор, прижималась к ее месту пилота. — Посмотри, сможешь ли ты найти какие-нибудь укрытия. Я не хочу входить на корабль, думая, что их всего шестеро, когда из люков выскочит еще дюжина. Коробка, в которой привезли щелкунчика, заставила меня забеспокоиться о том, что там может быть спрятано.
— Эффекторно-вытеснительные системы очень редки, — сказал Лагганвор тихим доверительным тоном. — И ценны. Любой команде, которой посчастливилось обзавестись такой штукой, не пришлось бы ковыряться в этой дыре.
— Да, это так, — сказала она.
— Но у нас есть скрытые мотивы.
— Будем надеяться, что у них их нет.
— Пока я вижу только шестерых, — сказала Прозор, представляя собой любопытное зрелище, когда она поднесла смотровой камень к своему лицу, потому что теперь казалось, что сквозь нее тянется прямоугольный туннель, выходящий за пределы катера в открытый космос.
Фура снова открыла канал ближней радиоречи с "Мстительницей" и сообщила об их находках на данный момент, рассказав своей сестре, что она не верит, будто команда способна оказать какое-либо существенное сопротивление.
Она осторожно направляла катер вглубь жестокой бойни, все ближе и ближе к прочному корпусу. Незакрепленный такелаж царапал гладкие линии катера, издавая сухой шуршащий звук. Обрывок паруса зацепился за один из стабилизаторов, затем его уголок затрепетал в пламени выхлопа, и весь обрывок исчез в беззвучной белой вспышке.
— Видите название? — спросил Лагганвор.
— Пока нет.
Прозор вернула смотровой камень. — Я не заметила больше, чем шестеро. Я также мало что видела в их трюмах.
— Если у них есть череп, я счастлива. — Фура убрала смотровой камень обратно в сумочку, а ее — в свой карман. Доктор Эддралдер, вы готовы?
— Вполне, — сказал доктор Эддралдер. Высокий врач с каменным лицом в последний раз осматривал свой медицинский сундучок: тот самый, который Фура привезла ему из Малгрейсена, но теперь в нем были только те лекарства и инструменты, которые могли пригодиться сразу после операции по высадке.
— Я что-то вижу, — сказал Лагганвор, тыча пальцем в иллюминаторы, когда катер приблизился к похожему на пасть носу другого корабля. — Красные буквы почти стерлись. — Он постучал пальцем по виску, посылая звуковой сигнал глазу. — "Веселая кобыла", я думаю. Этот корабль кому-нибудь известен?
— Только не мне, — сказал Прозор.
— Они такие же, как и мы, — сказала Фура. — Просто несколько несчастливых, незадачливых неудачников, выбившихся из сил. Если они не из Мазарила, то откуда-нибудь еще, такие же бедные и безнадежные, ставящие все на один большой куш. — Она стиснула зубы. — Что ж, мне жаль, что их мечты рушатся.
— Я только что видел, как в одном из этих больших иллюминаторов мелькнуло чье-то лицо, — сказал доктор Эддралдер.
— Хорошо, — сказала Фура. — Всегда приятно, когда тебя радушно принимают. Думаю, для нас уже готовят чай.
Они состыковались. Между двумя кораблями произошел прочный, резонансный контакт, и мгновение спустя Фура активировала фиксаторы, чтобы катер нельзя было отцепить.
Она отстегнула аварийный ремень и отодвинулась от консоли. В проходе, идущем между двумя рядами кресел, был легкий люк. Фура откинула его, открыв более тяжелую дверь, запирающуюся колесом со спицами, расположенным на лицевой стороне. Она наклонилась, чтобы повернуть это колесо, которое, в свою очередь, открыло внутреннюю герметичную дверь шлюза. Она спустилась в это тесное пространство, затем принялась откручивать второе колесо, установленное на внешней герметичной двери. Лагганвор и Прозор склонились над ней, направляя арбалеты через ее плечи, пока она работала. Фура действовала обеими руками и не могла пустить в ход оружие, пока не закончит с дверью.
— Приготовьтесь, — сказал Лагганвор, его голос доносился через визор, но также передавался остальным с помощью радиоречи "скафандр-скафандр", так что он звучал двояко: с одной стороны, приглушенно, с другой — гулко и резко.
Поскольку посадочная группа была в полных скафандрах, ничего бы не случилось, если бы дверь вела в вакуум, но когда Фура открыла внешнюю дверь, оставив открытой внутреннюю, перепада давления не произошло.
Перед ними была еще одна дверь, но на этот раз окрашенная в коричневый цвет. Она принадлежала "Веселой кобыле".
— Чем скорее какая-нибудь умная компания придумает замену дыханию, — говорила Прозор, — тем счастливее я буду. Полжизни провела, входя на корабли и выходя из них.
— А другую половину жалуясь на это, — сказала Фура, поворачиваясь, чтобы взять арбалет Прозор и сильно ударить рукоятью по коричневой двери, прежде чем вернуть его обратно. На несколько секунд воцарилась тишина, затем из-за двери донеслось слабое металлическое позвякивание. Фура сунула руку под свой нагрудный ремень и сжала искусственной рукой рукоять призрачного ножа с длинным лезвием. Она вытащила нож и поднесла его к глазам. Хотя призрачное оружие должно было быть ясно видно, оно не привлекало внимания, ускользая из поля зрения, если не отводить взгляд.
Коричневая дверь начала открываться в их сторону. Фура отступила назад, чтобы дать себе возможность размахнуться, готовая на случай, если понадобится, рубануть или ударить ножом.
Прозор и Лагганвор прикрывали ее, держа наготове арбалеты.
Круглое лицо без шлема выплыло из темноты, как бледный воздушный шарик, сорвавшийся с нитки.
— Знаю, вы собираетесь нас убить, — сказал мужчина сразу вызывающе и самоуверенно. — Но если в вас осталась хоть капля порядочности, Боза Сеннен, вы сделаете это быстро.
Они стояли лицом друг к другу на пороге шлюза, Фура прикрывалась забралом с решеткой и окружающим орнаментом из шипов и костяных деталей, голова мужчины торчала из высокого широкого шейного кольца, украшенного значками и эмблемами службы.
— Я не Боза Сеннен, парень.
— Мы слышали ваши угрозы, — сказал мужчина, стараясь — по крайней мере, так теперь показалось Фуре — не выдать дрожи в голосе. У него было веснушчатое лицо, широко расставленные глаза под выступающим, покрытым испариной лбом, прядь рыжих волос на голове. Его взгляд скользнул к призрачному ножу, а затем так же легко соскользнул с него. — Я слышал, что вы обещали с нами сделать.
— Это была совсем небольшая... скороговорка. Немного убеждения, чтобы заставить вас согласиться с нашими условиями, — сказала Фура.
— Мы знаем, что вы сделали. То, что вы всегда делали. Мы выполним ваши условия, и вы все равно порежете нас на кусочки. Вот что вы делаете. — Он плюнул в нее, и его слюна образовала пьяную паутину на решетке ее шлема.
— Убейте меня. Пытайте меня. Делайте, что хотите. Но проявите к остальным хоть немного милосердия, если вы еще знаете это слово.
Медленно и обдуманно Фура отвела призрачный клинок и спрятала его обратно под нагрудной сумкой. Он защелкнулся на место с помощью магнитного замка.
— Как вас зовут?
— Капитан Уэрранвелл, как вы, должно быть, уже знаете. — Его лицо подрагивало из-за блестящих потеков, закрывавших ее визор. Он стиснул зубы, стараясь — это было очевидно для Фуры — выглядеть и звучать увереннее, чем на самом деле. — Уэрранвелл с экспедиционного капера "Веселая кобыла".
Она протянула свою металлическую руку, как будто они могли обменяться рукопожатием прямо сейчас.
— Премного благодарна за знакомство. У вас прекрасный корабль... я имею в виду, был. Я капитан Несс, как уже было объяснено.
Он снова плюнул в нее. На этот раз у нее между пальцами образовалась слизистая оболочка.
— Несс, Сеннен, называйте себя как хотите. К черту вас и вашу команду.
Она потрясла рукой, пытаясь стряхнуть слюну. — У нас тут что-то не ладится, Уэрри. Кстати, почему вы не пристрелили нас, пока у вас была такая возможность? У вас были погонные орудия. На них стоило бы обратить внимание, не так ли?
Он вздохнул и потер лоб. — Ласлинг хотел заставить меня рискнуть и произвести прицельную стрельбу, а может, и пару залпов. Но это не гарантировало бы, что мы остановим вас, и все, что мы сделали бы, — это дали бы вам более привлекательную мишень для прицеливания. Мы — каперы, занимающиеся вещницами, а не грабители, просто честный корабль, пытающийся честно заработать на жизнь. И все же я жалею, что не послушал Ласлинга...
— Что ж, вы правы, это не помогло бы. Но не все так безнадежно, Уэрри. — Она коснулась пальцем его подбородка. — Будьте с нами поласковее, не выкидывайте глупостей, и мы в два счета избавим вас от забот. А потом можете возвращаться к своим делам...
Он выдавил из себя язвительный смешок.
— Дела? Моему кораблю конец. Или вы этого не заметили, когда портили наши паруса и такелаж и для пущей убедительности выпустили несколько снарядов по корпусу?
— Необходимый ущерб, — сказала Фура.
Прозор и Лагганвор для большей убедительности направили арбалеты ей через плечи. Капитан Уэрранвелл отступил назад, чтобы освободить шлюз и позволить Фуре пройти на "Веселую кобылу". При этом она оставалась настороже и была готова действовать, ничему не доверяя, особенно очевидной капитуляции капитана.
Однако это не было уловкой. Она убедилась в этом, когда зашла на камбуз "Веселой кобылы" и прониклась общим настроением команды, собравшейся в хаосе, который остался после атаки. Фигурки для игры, кухонные принадлежности и столовые приборы разлетелись в разные стороны, сорвавшись с магнитных столиков и защелок. Стул разлетелся на деревянные щепки. Капли воды приобрели дрожащие зеркальные формы и плавали вокруг, как странные инопланетные домашние животные. Сорванная со стен светолоза образовала свободные, извивающиеся, светящиеся усики.
Кроме Уэрранвелла, там были еще трое: двое мужчин и женщина. Четыре фигуры, которые она видела сквозь смотровой камень. Они были побиты, подавлены, полностью покорились своей судьбе. Все были одеты в скафандры или частично одеты, но ни на ком из них не было шлемов, и только одна, женщина, дошла до того, что натянула перчатки. Не было видно никакого оружия или предметов защиты, даже маленького кинжала или энергетического пистолета.
— Не думайте, что мы не стали бы сопротивляться, если бы думали, что это нас к чему-то приведет, — сказала женщина тихим, размеренным голосом, в котором сквозило горькое признание. — Поездкой или двумя раньше мы подарили бы вам что-нибудь на память о нас. Но с тех пор, как в девяносто девятом мы потеряли Айвза и Монсера на Его Мерзости, у нас не хватало рабочих рук. Тогда мы обменяли наше последнее хорошее оружие на череп получше, решив, что интеллект в долгосрочной перспективе сослужит нам лучшую службу, чем вооружение.
— И получилось? — спросила Фура с почти искренним любопытством.
Женщина состроила жалостливый, саркастический вид. — О, это получилось красиво, не правда ли?
— Вы были на Его Мерзости? — спросила Прозор, следуя за Фурой на камбуз и направляя свой арбалет в загроможденные углы помещения быстрым уверенным движением, как будто это было чем-то, о чем ей вряд ли стоило задумываться.
— Это что-то значит? — спросила Фура.
— Это значит, что они либо лгут, либо заслуживают нашего уважения.
— Это все вы? — спросил Лагганвор, оглядываясь по сторонам. Умно, подумала Фура: проверить правдивость капитана, а не показывать, что они уже знали о другой паре.
— Это моя команда, — сказал Уэрранвелл, вздернув подбородок. — Кроме Меггери, которая была ранена в результате ваших действий, и Разера, который с ней. Они в лазарете.
— Что случилось с Меггери? — спросила Фура.
— Какая разница? — спросила женщина, проводя рукой по своим темно-рыжим волосам, которые она зачесывала на правую сторону головы, полностью остригая левую и заплетая в замысловатый хвост, достаточно длинный, чтобы доставать до поясницы. Она была чрезвычайно худой, с острыми скулами и маленьким подбородком, на выбритой голове поблескивали серьги. — Скоро мы все станем похожими на Меггери.
— Позвольте мне кое-что прояснить, — сказала Фура. — Я имею в виду то, что сказала, — то, что мы обещали вам по радиоречи.
Уэрранвелл перебил ее. — Вы говорили по-другому, когда выдвигали свои условия.
— Не все ли равно, как я говорила? — Фура повернулась, чтобы крикнуть в сторону шлюза. — Доктор Эддралдер! Пошевеливайтесь! У меня здесь есть для вас кое-какая работа. — Она перевела взгляд на команду, стоявшую перед ней. — Как вас зовут, кроме вашего капитана?
— Почему вас это волнует? — спросила женщина, теребя кончики своих волос, заплетенных в косу. Какая-то затаенная гордость, по-видимому, заставила ее взять себя в руки, взглянуть на своих коллег и сказать: — Коссел, оценщица и открывательница "Кобылы", и чертовски хорошая, когда у меня была такая возможность.
— Вуга, — сказал плотный мужчина слева от нее, совершенно лысый, с удивительно маленькими ушами, двумя глубокими складками между длинным изогнутым носом и маленьким, почти женским ртом, и, казалось, вечно недоверчиво поджатыми губами, как у куклы, которой придали фиксированное выражение на все время. — Борец, цирковой силач и вообще насильник. Он нахмурился, глядя на себя. — Нет, подождите: интегратор. Именно это я и хотел сказать: интегратор.
— Я Ласлинг, — представился более крупный мужчина справа от Коссел, который был очень широк в плечах и очень узок в бедрах, так что его фигура представляла собой перевернутый треугольник, что подчеркивалось тем фактом, что его ноги заканчивались у колен, а брюки от скафандра были сшиты в культи, как на донышках баллонов с дыхалью. У него было широкое, приплюснутое лицо с носом, который, очевидно, был сломан и перекошен набок, после чего зажил в таком положении. Когда он говорил, во рту у него был виден ряд зубов, которые отсутствовали, были сломаны, покрыты металлическими коронками или полностью заменены. Его лицо было сплошь покрыто шишками и прыщами, уши напоминали бугорки из деформированных хрящей, губы распухли и покрыты многочисленными шрамами. — Парусный мастер, — заявил он, прежде чем опустить взгляд на свои ноги. — Я был открывателем, пока жизнь не решила, что мне нужно сменить профессию.
