Настоящий папа

Вот же... И в кого он такой? Хотя глупый вопрос.

— Лень было, Кирюш, — упорствовала я. — Намочу и положу. Иди-ка сюда.

Кирилл подошёл ближе, я обняла его, погладила по волосам, уткнулась носом в ухо.

— Это из-за папы, да?

— Нет, не из-за папы.

— Тогда... из-за дяди Лёши? — осторожно спросил сын, и я улыбнулась. Что же ты у меня умный-то такой?

— А других вариантов нет? Может, из-за тебя. У кого скоро оценки за четверть выставлять будут?

— Но мам! — возмутился Кир, отодвинулся и заглянул в мои смеющиеся глаза. — Ты же знаешь, там одни пятёрки!

— Вот именно! Нельзя таким умным быть.

— Но мам!

Я засмеялась и вновь обняла его.

— "Один дома"? — шепнула я. — Теперь-то уж нам точно никто не помешает. И Новый год совсем скоро.

Кир вздохнул и обнял меня крепче. Я знала, о чём он подумал. О своём письме Деду Морозу и о настоящем папе.

А я ни о чём не думала. Иногда думать, пожалуй, слишком больно.

* * *

Хорошо, что времени на сон оказалось достаточно — впереди были выходные. И сразу после того как Алексея привезли в гостиницу, он завалился спать — в самолёте это сделать так и не получилось.

Проснулся он от телефонного звонка. Сел на постели, схватил трубку, продрал глаза и принял вызов.

— Алло?

— Алло? Дядь Лёш?

Несколько секунд Алексей переваривал сам факт услышанного в трубке голоса.

— Дядь Лёш, это Кир. Помните?

Ещё бы он не помнил.

— Конечно, помню. Что-то... случилось?

Мальчик немного помолчал.

— Нет, дядь Лёш. Просто... понимаете, я у мамы — защитник. Она так говорит. Говорит, что я её защитник. Мужчина в доме. Это значит, я должен заботиться о ней. Понимаете?

Алексей не знал, плакать ему или смеяться.

— Понимаю.

— Вам нравится моя мама? Пожалуйста, скажите мне, как мужчина мужчине... Вам она нравится?

Он встал с постели, подошёл к окну и чуть отодвинул штору. Темно. Значит, в России сейчас светло, наверное. Интересно, как Кирилл достал его номер? И как скрыл от матери этот звонок?

— Нравится, Кир. Очень нравится.

Алексей и сам почувствовал, с какой теплотой он сказал это.

Почувствовал и Кир.

— Тогда... не обижайте её, пожалуйста. Понимаете, она только кажется такой... строгой, сильной. А на самом деле мама очень ранимая. Когда папа ушёл, я боялся, что она умрёт.

Алексей вздрогнул.

— Пожалуйста, не обижайте её.

— Кирилл...

Он отошёл обратно к кровати, сел на краешек и продолжил:

— Если уж действительно говорить, как мужчина с мужчиной... Тогда я должен попросить у тебя разрешения, Кирилл. Ты же её защитник. Разрешишь мне ухаживать за своей мамой?

— Разрешаю, — важно ответил мальчик, и Алексей улыбнулся. — Обижать не будете?

— Не буду. И ещё кое-что, Кир... Может так статься, что в один прекрасный день я стану твоим папой. Ты как... не против?

Ребёнок по ту сторону океана немного помолчал, посопел в трубку.

— А вы этого хотите? — спросил тихим, дрожащим голосом.

— Хочу, Кир.

— Тогда я не против.

Алексей беззвучно рассмеялся, чтобы не обидеть Кирилла, и подумал, что в Америке кроме работы у него будет ещё несколько важных дел.

Очень-очень важных.

* * *

Утро понедельника я честно хотела посвятить работе. Но не получилось.

На почте я обнаружила письмо от Алексея. И зависла.

Заранее прошу у тебя прощения за краткость. Но мне здесь толком даже поспать не дают, не то, что письмо написать. Да и сам я далёк от мастера эпистолярного жанра.

Я слышу твои мысли даже через океан, Аня. Ты решила, что я просто развлёкся с тобой, правда? Решила, что именно затем я и повёл вас с Киром в театр — потому что это был единственный способ усыпить твою бдительность?

Позволь мне переубедить тебя, когда я вернусь из командировки. Пожалуйста. Я слишком долго искал тебя и теперь не хочу потерять только из-за одной маленькой ошибки. Я поторопился, но это единственная моя вина, Аня.

Я приеду тридцатого, ближе к ночи, отосплюсь как следует — и жди меня тридцать первого к вечеру. С подарками. И не нужно писать мне категоричное "нет" — Кирилл меня уже пригласил в гости, а он всё-таки мужчина, и значит — хозяин дома.

Борщ я твой уже ел, теперь хочу попробовать винегрет и салат "оливье".

Только никакой заливной рыбы! Я её не люблю.

Минут пятнадцать я сидела, глядя в монитор и даже не шевелясь. Вчитывалась в слова и фразы, пыталась понять, в чём подвох... но не находила его.

Что же это получается?.. Он хочет... но зачем?..

Когда я смогла двигаться, напечатала ответ.

Лёша! Ты нахал. Тебе кто-нибудь говорил это?

Хорошо, приезжай. С Кириллом я сегодня разберусь. Когда это он успел тебя пригласить, что-то я такого не помню.

Я одного не понимаю. Зачем? Зачем, Лёша? Можешь мне объяснить, зачем тебе обычная, не слишком красивая женщина с восьмилетним мальчиком в довесок?

Кстати. Заливную рыбу я и сама не люблю.

Ответ, как ни странно, пришёл почти сразу.

Во-первых, да — мне говорили. Мне и похуже говорили :)

Во-вторых, ты красивая. И не смей спорить. Сочту за кокетство.

В-третьих, не надо называть Кира довеском. Он прекрасный мальчик, чем-то напоминает Маленького принца. Вот только я не Экзюпери, я не отпущу его ни к каким розам на другие планеты, оставлю нам с тобой.

Ну и в-четвёртых... Зачем? А разве это можно объяснить вот так, в двух словах, по переписке, когда мы знаем друг друга настолько мало?

Разве ты поверишь мне, если я скажу, что ты мне нравишься?

После этого письма я сидела в ступоре ещё минут двадцать.

Маленький принц... так Кира в шутку называла одна из моих подруг. Да и Саша сам проходился несколько раз по этому "прозвищу". Только у него это получалось намного более зло, нежели у Алексея.

В словах Лёши я почему-то чувствовала... нежность?

Оставлю нам с тобой...

Нам с тобой...

И я решилась.

Ты прав — не поверю.

Потому что мы действительно знаем друг друга очень мало. И в связи с этим я хочу рассказать тебе о себе кое-что. Чтобы ты понимал, с кем хочешь связаться...

Я писала своё письмо почти три часа, плюнув на работу. У меня разрывалась рабочая почта, кто-то писал в скайп, звонил по телефону, что-то говорил — и я даже отвечала. Но вся была в этом письме Алексею.

Я должна была объяснить ему, что я за человек. Пока он не понял это сам, как Саша. И не сказал мне: "Ты скучная".

И я писала Лёше про себя всё, что приходило в голову. Писала, что ненавижу шумные компании, что у меня мало друзей, что я не умею кокетничать и не люблю выступать на публике. Рассказывала про нашу встречу с Сашей, про наш брак и про развод. И даже про те самые слова...

А отправив это письмо, я ужасно разнервничалась. Наверное, глупо вот так сразу выкладывать всю подноготную, но... я просто не выдержу очередного бросившего меня мужчину.

Некоторое время я провела в туалете, умываясь холодной водой и обгрызая ногти. А когда вернулась...

Аня! Хорошо, что твой бывший муж теперь живёт в Питере. Я там бываю редко и недолго, и есть шанс, что я его просто не успею найти. Знаешь, иногда я бываю кровожаден.

Ты очень похожа на мою маму, Аня. Она тоже была готова прощать другим людям всё и при этом себе не прощала ничего, корила себя за малейшую слабость. Ты делаешь то же самое. Ты ни капли не осуждаешь своего бывшего мужа, хотя он предал вас с Кириллом. Вместо этого ты пишешь мне длинное письмо, весь смысл которого сводится к одному — показать, какая ты скучная. Мол, даже муж не выдержал — сбежал.

Я тоже могу сбежать. На время и только для того, чтобы хорошенько набить кое-кому физиономию.

Знаешь, что сделал твой Саша? Он оправдал собственную слабость твоей силой. Перевернул всё с ног на голову. По сути, он сказал тебе, что это не он плохой, а ты слишком хорошая.

Аня, ты же умная девушка, неужели ты сама не понимаешь — это полный бред! Я и прокомментировать это толком не могу, сразу начинаю злиться, на меня уже тут американцы косятся.

Давай договоримся оставить за бортом всё то, что нам говорили наши бывшие. Пусть их слова останутся им, а с нами будут другие слова.

Ты — сильная и прекрасная. Помни это, Аня.

Я прятала от коллег свою странную полубезумную улыбку и резко повлажневшие глаза. Я была не готова показывать чужим людям свои чувства, которые вдруг накатили на меня, накрыв с головой и укутав удивительным теплом...

И я поняла.

Нет, я совсем даже не влюбилась, нет.

Я люблю.

* * *

Тридцать первого с самого утра шёл снег. Прекрасная погода для того, чтобы встретить Новый год — пушистые, как кусочки ваты, снежинки, проблески по-зимнему холодного солнышка, светло-голубое небо, искрящийся снег — словно присыпанный маленькими брильянтами.

Алексей волновался. Несмотря на недельную переписку, несмотря на несколько разговоров по телефону — удивительно тёплых разговоров — несмотря на подарки и прекрасную погоду... Он волновался, как мальчишка перед первым свиданием.

И улыбался — наверное, глупо — выруливая к знакомому подъезду, вынимая сумки из машины и мчась по лестнице наверх, забыв про лифт.

Мелодичная трель звонка, за дверью чей-то взвизг — неужели Кирилл умеет визжать?! — щелчок замка...

И синие глаза, так похожие на небо. И ласковые руки, и поцелуй в щёку, и запах... чудесный запах Нового года, наполнявший квартиру наряду со сладким запахом сгущенки.

— Это запах салата "оливье" и мандаринов, дурачок, — прошептала Аня ему на ухо, когда Алексей рассказал о своих ассоциациях.

— Не буду спорить, — ответил он и поцеловал её, не смущаясь присутствия Кирилла. Впрочем, тот тоже не смутился — смотрел на взрослых, улыбаясь, а когда те обратили внимание на него, сказал:

— В этом году Дед Мороз исполнил моё желание, не дожидаясь полуночи. Во даёт!

Алексей удивлённо взглянул на Аню, которая почему-то слегка покраснела и, шепнув "Потом", жестом пригласила его в квартиру.

* * *

Странный, очень странный Новый год...

Кирилл, светящийся от счастья.

Алексей, казавшийся таким родным, хотя он был здесь всего лишь третий раз в жизни.

Финч, увлечённо уплетающий свой новогодний подарок — миску варёного мяса без соли.

Наша старая пластиковая ёлка, которая после полуночи, когда Кир пошёл спать, просто ломилась от подарков.

И я. Как какая-то принцесса — в платье цвета неба.

И поцелуй Алексея — первый сильный, глубокий поцелуй за вечер, ведь при Кирилле было нельзя.

Это пьянило не хуже шампанского...

На сей раз всё было по-другому. Тягуче-нежно, медленно и настолько чувственно...

Не взрыв, но полёт.

— Сегодня подходящий день цикла, — улыбнулась я, не прекращая целовать Лёшу. И он ответил, не прекращая двигаться во мне:

— Тебя это смущает?

— Нет...

Меня это действительно совершенно не смущало. Я очень хотела ребёнка, как и Алексей. Ведь Дед Мороз — хотя мне кажется, это всё-таки был Бог — исполнил желание Кирилла.

В своём новогоднем бокале шампанского я нашла тонкое серебряное колечко с маленьким брильянтом в центре. Судя по лукавым лицам моих мужчин, они бросили его в бокал сообща.

А в бокале Алексея нашлось второе кольцо. Но уже — на его палец и без брильянта.

— А что ты всё-таки сделала с тем кольцом, Аня? Ты так и не рассказала... — спросил Лёша, когда Кир отлучился на минутку в туалет.

— С Сашиным? Ничего особенного. Выбросила в Балтийское море, когда мы с Кириллом ездили в Светлогорск в первое лето после развода. Жестокая женщина, да?

Он засмеялся.

— Жестокая. Но я люблю эту женщину.

Той ночью мне опять снилась Таська.

Я лежала на постели, рядом спал Алексей. А Таська забралась по одеялу ко мне на грудь, легла и запыхтела. Она часто делала так, когда была жива.

Мне всегда казалось, что она боль мою забирает...

Но сейчас боли не было. Совсем.

— Всё хорошо, Тасенька. Всё-всё. Спасибо тебе.

Она переползла поближе и потёрлась о мою щёку своей.

Спасибо тебе, Тасенька. Друг мой. Девочка моя.

Проснулась я поздно. Впрочем, для первого января это нормально. Проснулась — и подскочила от неожиданности. Алексея рядом не было, а с кухни доносились какие-то странные звуки.

Очень странные звуки!

Я подскочила, накинула халат на голое тело, хорошенько завязала пояс, чтобы не дай бог не разоблачиться при сыне, и побежала на кухню.

А там...

— Это... что?..

Возле плиты стоял полностью одетый Алексей, держа на руках маленького беленького котёнка. А Кирилл в одних трусах сидел на табуретке, и вокруг него прыгало, бегало и лаяло нечто маленькое, чёрненькое и ушастое.

— Знакомься, Аня! — засмеялся Лёша, заметив меня. — Я, понимаешь, решил, что раз у нас есть Финч, то не хватает ещё кое-кого для того, чтобы семейство было полным. Вот это, — он махнул рукой на щенка, который теперь под оглушительный смех Кира начал носиться вокруг меня, — это Джим. А это, — беленький котёнок был поднят под потолок, — это Джин-Луиза. Но можно просто Глазастик.

О Боже. Джим и Глазастик.

И Финч тут как тут — с офигевшим видом обнюхивает виляющего чёрным хвостом Джима.

— Дурдом, — заключила я и засмеялась. Подошла к Алексею, обняла его и осторожно погладила Глазастика между крошечных розовых ушек. — Но мне нравится.

— Ура! — закричал Кирилл, подхватывая на руки Джима и кидаясь обнимать нас с Лёшей. — Мама не против!

Разве я могла быть против?

Разве можно быть против любви?

Разве можно быть против счастья?

Или против... чуда?

Ведь именно чудом мне казалось всё случившееся с нами в этот последний месяц года.

Когда-то я сказала Киру, что чудеса случаются только с теми, кто их заслуживает. И теперь мне было радостно осознавать, что мы, видимо, их заслуживали.