При въезде в город не было привычной, светящейся неоном стелы — Добро пожаловать! (размером 3 на 25 метров). Нигде не заметил стандартных указателей со словами Велком ту Москоу или "Добро пожаловать в город герой Москву". Различных растяжек, перетяжек и прочего рекламного мусора, забившего современный город сверху донизу, не было видно также. И что удивительно — абсолютно отсутствовала щитовая реклама на столбах. Да и самих столбов также не было. Не увидел скиталец и забитого под завязку машинами, транспортного кольца. Одним словом... Ничего привычного глазу, нынешнему, современному горожанину, обнаружено не было.
Москва началась обыкновенными деревенскими избами, разбросанными на расстоянии. Затем, интервал между домиками постепенно начал сокращаться. Появилась невысокая оградка, заросшая травкой — вьюном. Потом трухлявый, ветхий заборчик с выжеванными временем тесинами начал подниматься, уплотняться и заостряться. И наконец, слился в один большой и непрерывный забор.
Путнику хотелось посмотреть на старинный город. Увидеть рубленые избы и терема. Насладиться архитектурой русских зодчих — дворцами, старинными башнями, красотой позолоченных маковок церквей, резных посадов. А вместо этого... За высоким ограждением с зубьями были видны крыши одноэтажных, редко когда двухэтажных рубленых домов. Там же скрывались огород, сад, а порой и луг где паслись кони, коровы. А ещё были пастбища и даже поля с пшеницей. Вперемешку к домам втиснулось множество монастырей, церквушек, часовен. Возле них также находились огороды, сады, поля... И всё это было огорожено большим и высоким частоколом.
И вот... вокруг этой огромной ограды они ехали уже более двух часов. И не просто ехали, а тряслись по ямам, колдобинам и вымощенным в нескольких местах улицам из гнилых досок и бревен. Невыносимая тряска вкупе с большим количеством пыли полностью измотала Рязанцева. Красные глаза, пересохшее горло, забитый от грязи нос — создавали неповторимый колорит средневековой столицы Руси. Пыль поднимавшаяся от повозок скрипела на зубах, лезла в глаза, покрывала толстым, рыхлым слоем одежду.
Телеги с кладью, перехваченной многочисленными веревками громыхали, тряслись проезжая по поперечным бревнам деревянной мостовой. Разболтанные в ступицах колеса "вихляли". На кочках и рытвинах пассажира трясло и "швыряло". Рядом с проезжей частью виднелись изгнившие тротуары, конский навоз и пахучие нечистоты.
— Может быть, Прохор специально кружит по району как таксист, чтобы показать достопримечательности города? (Чуть было не вырвалось... Хочет похвастаться разновидностью ограждений и частоколов). Или время прибытия он запланировал на после обеда? — пассажир каравана недовольно оглядывал унылые пейзажи. — Ну, не заблудился же он в этих кривых улицах?
Редкие прохожие, всадники, различные повозки, встретившиеся по дороге, двигались потихоньку, не спеша. Люди останавливались, здоровались, внимательно рассматривали друг друга. Обычной московской толкотни и беготни не ощущалось. Казалась, что вояжер попал в сонное царство или замедленное старинное кино. Однако фильм был со звуком.
Бом-бибом-бом! Динь-динь. Бом! Неостанавливаясь плыло над старинным градом. Динь! Бом! Бом! Дили-динь динь! Бом! — как крик повторялось снова и снова. Пузатые колокола гудели, малые в голос к ним прекликались, отдавали многочисленным хором.
— Прохор, а куда мы едем? — гость заинтересованно спросил у купца, когда пыль потревоженная копытами и колесами каравана стала понемногу оседать.— Ты где живешь?
— В Китай-городе, — Коробейников ответил нараспев. — Там, дом у меня стоит. Лавка в рядах, не далеко от дома.
Наконец-то приехали... Неспешно заехали на большой купеческий двор. Встречать купеческий караван выбежала крупная, полнощёкая девица вся усеянная веснушками с большой рыжей косой. Пестрядинный сарафанчик озорницы был подпоясан цветной тесемкой, на шее висели пестрые бусы. Она остановилась, обдергивая сарафанчик, степенно подошла к отцу и стыдливо поцеловала его, искоса поглядывая на Алексея.
— Дочка моя — Любушка. Семнадцатый годок ныне пошел. От женихов отбоя нет, — сразу похвастался купец, представляя свою дочь. — Расцвела деванька, что маков цвет! Вылитая матушка — Прасковья Серафимовна. Белолица, румяна — кровь с молоком! Глаза, как цветы лазоревые, волос отенка меди, шея лебединая, а выступка-то — выступка — что и говорить: идет, как плывет — пава павою!
Пришелец подошел и поздоровался с дочкой купца. Барышня не ожидая похвалы в присутствии статного незнакомца, вдруг покраснела, после чего закрыла лицо руками, развернулась и убежала в дом.
— Ну... Гостюшка дорогой? У меня ночевать останешься или в гостиный двор пойдешь?
Рязанцев не хотел стеснять купца, но и идти в незнакомое место, тоже желанием не горел.
— Прохор, мы с тобой компаньоны?
— Есть у меня такое желание, — Коробейников ответил, погладив рукой подбородок.
— Тогда если пустишь погостить нас с Федором на несколько дней — будем благодарны, — Алексей произнес и, прищурившись, с хитрицой посмотрел на Коробейникова.
— Хорошо! — Прохор согласился, немного подумав. — На время... Мой дом — ваш дом. У меня к тебе другой вопрос. А чем ты, компаньон торговать будешь? У тебя же ничего нет? Надеюсь не в шахматы играть на товар, а потом его продавать? — купец запоздало забеспокоился.
— Нет. Не в шахматы, — "дорогой гость" сделав доброе лицо, честно признался хозяину дома.
— Вот и ладушки, — караванщик обрадовался и с удовольствием потер ладони.
— Дались ему эти шахматы, — весело пронеслось в голове у молодого игромана. — Как будто других интересных игр не существует. Особенно азартных.... Особенно на деньги!
— А вот как жить и, что продавать? — путешественник, подражая купцу, потер рукой подбородок. — Хороший вопрос? — Он задумчиво оглядел дом и дворовые постройки купца. — Хотя... Утро — вечера мудренее... — Будущий коммерсант успокоил себя и Прохора. — Пробегусь раненько по базару. Посмотрю, чем торгуют. Что есть в продаже — чего нет. Узнаю, что — почем. Сравню с нашими ценами. Проанализирую курсы валют... А там — видно будет.
— А то и верно дорогой гость, — Коробейников кивнул в знак согласия. — Пошли, отужинаем.
* * *
Первым делом, после ужина "Званому гостю", по славной русской традиции, решили показать достопримечательности купеческого дома. Вкусная еда и хорошее настроение создали позитивные мысли в голове путешественника. Его романтическая натура красочно, в режиме онлайн начала создавать "скромный" репортаж о себе любимом с места событий...
— Завтра в московской, утреней прессе читайте заметку о купце Коробейникове. Именно, ему, выпала честь, разместить у себя Высокую, иноземную делегацию в составе... — яркий образ папарацци ваяющего очередной репортаж "создался" в голове Рязанцева. Он представил себя настоящим профи-корреспондентом в больших, во всё лицо очках, в зеленом берете, длинном вязанном оранжевом шарфе, пестром свитере и двумя фотоаппаратами за плечами. В руках "дока" держал большой блокнот с ручкой, под мышкой был, засунут микрофон от старого советского магнитофона "маяк" висевшего на плече.
— Нет, не то... — пришелец раскритиковал себя любимого за скромность подаваемого материала. — Нет, должного размаха! Как то, скромно, серо, буднично освещается великое событие... Опять, этот талантливый малый, скромно описал мою выдающеюся персону...
— Лучше так... — барабанная дробь пальцами по столешнице витиеватого столика попавшегося на дороге. — И снова, первые страницы модных, глянцевых журналов посвящены, торжественному приему известного заморского путешественника, купцом Коробейниковым. Во время праздничного ужина состоялась светская беседа о заграничной политике. Были затронуты вопросы об инвестициях заморского капитала в... — Странник задумался и взял паузу. Свежих идей, куда вложить солидные иностранные деньжища, в голову пока не приходило. Да и самих денег не наблюдалось тоже.
— В общем... — обозреватель возразил сам себе. — Инвесторы, пока не определились. Они ещё думают. Ходят — смотрят — думают куда бы вложить... Алексей задумался, взял небольшую паузу. — Давайте лучше укажем другое... Поговорили о возможном слиянии московского купечества с... около... после... наверно... и обязательно... — В голове у "бульварного профессионала" приносились строки статьи освещавшей события его "триумфального пребывания" на московской земле. — Да, именно так! И это гораздо лучше, чем во всех предыдущих вариантах...
Почетный гость задумчиво перевел взгляд с пузатой русской печи на развешанные на стенах полки, где стояли ковши, чарки и прочая столовая посуда. Глубоко вздохнул и продолжил размышления. — Хотя... вам, ещё нужно, поработать над яркостью происходящих событий! И знаете, что, молодой человек! Добавьте красок, впечатлений... переживаний, в конце-то концов! И, пожалуй... — создайте два — три фото на фоне... столичного бомонда. Это, знаете ли, повышает тираж... И срочно в набор... — СРОЧНО! Это будет бомба!
— Ляксей, глянь-ка туда — видишь ружье висит, на стене? — Прохор перебил репортаж знатной особы с места событий. — Мне его подарил Митрошкин Савва Лукич. Как раз на последние аменины. Сказывают, что оно принадлежало султану Ургену ибн Машмуду из ханства Хива. Он с ним охотился на диких зверей. На нем даже царапины от охотничьих забав имеются. Эта... — горного льва завалил. Вот... — дикого вепря. А это от бешеного кабана отметка осталась — Прохор похвалялся, указывая на здоровенный экспонат, что висел на стене.
Рязанцев подошел к ружью, висевшему на бревенчатой дубовой стене и внимательно осмотрел его. Не похоже чтобы с него стреляли. Раскрашенный, гигантский сувенир, на котором были царапины, весил килограмм тридцать.
— А Машмуд-то? Могучий мужик был! Не меньше Шварцнегера... — Он представил железного Арни — султана бегущего по лесу за белками с ружьем... (Чуть было не подумал бревном). — Айл би бэк детка. Бах... Бах... Бах... Ш-ш-ш... — Такой серьёзный мужлан в очках и кожане.
— Чувствуется рука великих мастеров Востока... У нас такого не делают! — важный гость произнес значительно. Затем он перевел взгляд на довольного коллекционера. — Серьезная... вещь — заграница... — Он воодушевленно продолжил и, закатив глаза, показал свое восхищение зарубежными военными технологиями.
— Эта чаша из Византии! — Прохор, важно заложив руки за спину, продолжил мини экскурсию по своему дому. — Сказывают, мол, была она любимой посудой амператора Юстиниана. Больше всего на свете она была ему люба. Он берег её пуще всего на свете. Пылинки сдувал. Всем друзьям, да подругам показывал. Пуще того — не хотел расставаться с ней, даже во время ночных забав. Но, потом горе-беда учинилась... — была украдена злыми ворогами империи. Юстиниан так опечалился, что заболел и покончил жизнь самоубийством. — Купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме. — После, годков на триста — пятьсот, чаша пропала. Покуда мной не была найдена и куплена у неизвестного персидского купца, — Прохор рассказывал трогательную историю, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.
— Наверное, у этого купца под прилавком припасено ещё несколько таких было — только с перламутровыми пуговицами. А вообще чаша — как чаша. Но реклама неизвестного перса — очень хороша, — странник скептически размышлял, глядя на обычный ночной горшок.
— По-моему, у меня в гараже, где-то такая же валялась. — Рязанцев сделав печальный взгляд, с состраданием осматривал достопримечательность. — Даже чуть лучше и поновее... Точно! От старого хозяина по наследству досталась! Никак руки не доходят выбросить на помойку. А теперь оказывается она из Византии... Украдена противными ворогами... Да у меня таких "ночных сокровищ" если хорошо в старье покопаться... — вагон и маленькая тележка!
— Вот, и скажи Ляксей, как жить? Стоит ли верить близким, друзьям? Когда варварски разбивают самое любимое и дорогое, — Коробейников благосклонно продолжал рассказ о своем экспонате. Смахнув внезапно набежавшую слезу, он пошел дальше.
— Эту картину, по-моему,... подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, — Прохор остановился возле большого полотна. — Ну, да! Вот, отметка.
На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной черной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.
— Говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, — купец промолвил и пристально уставился на картину.
Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много...
— Вылитый Илья Муромец! — молодой эстет произнес, значимо покачивая головой. Он достойно оценил кандидата. — Былинного героя рисовали с него — "как пить дать"!
— И капитала у него видимо-невидимо! — продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону. — И почти вся Москва в должниках.
— Надо брать, — Алексей подвел итог через минуту раздумий. — Такие женихи просто так на дороге не валяются. Одного железа на нем... — почитай пудов двадцать. А если ещё и с лошади поснимать... — то пункт приема металлолома обогатиться.
— Вот и не знаю, как быть? — купец задумавшись, негромко "затрындел". — Ох, худо — бяда! Не доведи, бог до греха! Спаси, сохрани от окаянных мыслей. — Он повернулся в пол-оборота. Нашел икону и перекрестился. — Недавно узнал, что младший сын дворянина Тимофея Маркова, собирается сватов засылать. А это — известный, старый род. Их ещё при Иване Грозном уважали. Прямо уму непостижимо, что теперь делать? А тут ещё ты? — Коробейников глубоко вздохнул и снова задумался о чем-то своём.
Ценитель прекрасного почувствовав, что пора срочно менять тему разговора. Желательно на что-нибудь нейтральное... Про цветы или погоду... Про то, что к женитьбе никакого отношения не имеет. — Послушай, э-э-э, Прохор, — он постарался перевести внимание купца в другое направление. — А в каком районе Москвы больше всего бандитов?
— Кого? — купец не сразу отвлекся от мрачных мыслей.
— Всё-таки шок — это по-нашему, — Алексей весело посмотрел на страдальца и решительно продолжил... — Ну, татей, городских разбойников, романтиков с большой дороги. — Он попытался подробно объяснить Коробейникову свой вопрос.
Прохор поняв о чём идет разговор, крякнул от неожиданности. — Ах, леший эту нечесть побери! — Он быстро сотворил крестное знамение в сторону иконы. — Наверно в Земляном городе. А тебе-то зачем?
— Знаешь, вот решил по ночной Москве прогуляться. С достопримечательностями древней столицы познакомиться. Свежим воздухом подышать. Посидеть у реки. Полюбоваться вечерним закатом, — задумчиво произнес Рязанцев. Он смущенно покраснел и опустил глаза в пол.
— Ась? Где посидеть? Куды сходить? — Прохор застыл от удивления. — Повтори, не уразумел?
— Прогуляюсь... — Алексей стал доходчиво объяснять своё желание. — Пообщаюсь с "веселыми" людьми. Узнаю, чем живет и дышит ночной город.
