Меч Господа нашего ч3

Но для того, чтобы так было — надо воевать. Воевать против несправедливости, против власти. Джихад.

Вот так — русский паренек по имени Вадим и оказался летним днем на пляже с автоматом. Вот так — он оказался в лесу с отрядом спецназа на хвосте...

На тропинке — он натолкнулся на парня. Коренастый, крепкий, по пояс голый — он шел навстречу, а за ним семенила девчонка.

— Э, братан, не знаешь, что там...

Парень осекся. Гулко хохотнула короткая очередь и завизжала девчонка. Вадим рывком схватил ее за руку

— Как выйти к дороге?!

Выстрелы — услышали спецназовцы, моментально сменив направление движения, они бежали цепью, как волки, загоняющие дичь. Впереди — хрипела, рвалась с поводка собака, над кронами деревьев — уже грохотал вертолет, в нем — снайперы готовились к бою...

— Как выйти к дороге?!!!

Девчонок — он ненавидел, а особенно таких. Светленькая, ухоженная, явно домашняя. Красивая...

— Тварь!

Рука описала полукруг, щеку жигануло болью.

— С..а!

Он ударил ее стволом автомата, нажал на спуск, но автомат не ответил привычно громкой очередью. Кончились патроны.

— Тварь! Тварь! Тварь! — девчонка размахивала руками, раз за разом пытаясь достать в слепой ярости того, кто убил ее друга, того, кто в этот момент был для нее воплощение зла.

Он ударил ее по голове. Затем схватил ее — она оказалась на удивление легкой и потащил за собой. Теряя время — которого у него и так не было.

Марина — задыхаясь, бежала по тропинке, опережая отряд. Как тогда, на первенстве России по биатлону, на гонке преследования — когда она упала, и врачи потом сказали, что с профессиональным спортом надо завязывать. Нога напоминала о себе и сейчас — но выбора не было...

Ей все время приходилось что-то доказывать. В СДЮШОР, где она почему то стала белой вороной и ее постоянно шпыняли другие девочки. В отряде — она была одной из немногих женщин — снайперов в милиции. Под Беноем — когда один из бойцов Альфы решил воспользоваться ситуацией. Тогда после разбора полетов между своими командир группы, молодой, наголо бритый майор — отозвал ее в сторону, дал маленький скелетник и сказал — при повторении первому же всадишь в ляжку. Я разрешил...

Амур лаял где-то позади. Она опередила отряд минимум на триста метров.

Деревья внезапно кончились — и она едва не свалилась в овраг, который тут остался после того, как начали какую-то дрянь строить — да так и не достроили...вон труба ржавая из земли прет.

Она вдруг поняла — что опередила и террориста, и что оврага ему не миновать.

Тяжело дыша, Марина упала на самом краю обрыва. Рывком закинула вперед болтавшуюся на спине накидку, чтобы не было видно лица и рук, принялась устанавливать на позицию заказной, подарочный спортивный Вепрь...

Деревья канули куда-то, он едва не упал спиной вперед. Грохот винтов вертолета вдруг стал почти невыносимым — Ми-17 показался из-за деревьев, широкая дверь на борту была открыла, луч лазерного прицела был оттуда, ища цель.

Он рывком подтянул девушку к себе. Полез в карман за гранатой.

— Аллах Акбар!

Она прекрасно видела террориста, проблема была в другом. Вертолет — принес с собой сущий кошмар для снайпера: мощные воздушные потоки от винтов и пыль, поднятую пыль и грязь, которой в одно мгновение наполнился воздух. Расстояние было смешным для снайпера, сотня метров — но наличие заложницы делало ситуацию очень неопределенной, а выстрел — сложным, тем более до подхода отряда.

Тут террорист полез в карман — она это отчетливо видела — и посмотрел на вертолет — при этом, он повернулся так, что был виден его затылок. Марина среагировала мгновенно — тяжелая, в сто семьдесят пять гран пуля пролетела на краю оврага и попала террористу в голову, чуть выше, чем она ожидала. Удар пули был так силен, что расколол весь верх черепа террориста. От головы отлетел кусок — и террорист покатился вниз, увлекая за собой заложницу...

Привязавшись шнурами к деревьям, двое сотрудников спустились вниз, в овраг. Еще двое — страховали их, держа террориста под прицелом автоматов.

Один из спецназовцев, в паре метров от трупа вгляделся — и подал условный знак, скрестив руки. Все, дело сделано. Спустившись вниз, они подняли заложницу, один из спецов показал большой палец — жива. Сверху спустили веревку с обвязкой и начали поднимать заложнице наверх, идти она не могла, пришлось тащить...

— Что как дрова тащите!? — заорал на подчиненных Лобов — осторожнее! И уберите кто-нибудь вертолет к е...ой матери!

На краю обрыва — надрывалась служебная собака. По лесу подходили ФСБшники и полиция, шли шумно. Спецназовец внизу, ничего не трогая, вгляделся в террориста, выругался про себя.

— Товарищ подполковник, на вид русский... — растерянно доложил он по рации

— Поднимайся. Ничего не трогай...

* Тяжелые — сотрудники, имеющие комплект защитного снаряжения, автоматы и прошедшие курс обучения антитеррористическим действиям. Основной признак "тяжелых" — пуленепробиваемые шлемы с забралами. Кречет — спецназ Минюста Удмуртии (УФСИН), небольшое, но очень серьезное подразделение. Соболь — СОБР МВД по УР

** Центральный базар

Удмуртия, Россия

Металлург, пригород Ижевска, коттеджный поселок

Ранний вечер 26 июля 2015 года

Несмотря на то, что в городе много чего не работало: жизнь на заводах едва теплилась... наверное все девяностые и всю первую половину нулевых, Удмуртнефть продали китайцам — Ижевск просто оброс коттеджами. Сначала это были кирпичные, в два — три кирпича коттеджные поселки, в последнюю пару — тройку лет скромными загородными домами начал обзаводиться средний класс, по крайней мере — богатая его часть. Одним из самых престижных направлений считалось Воткинское шоссе — скоростная трасса, переходившая в Удмуртскую, центральную и основную улицу города, поддерживающуюся всегда в хорошем состоянии. Коттеджные поселки, которые строили на этот направлении — в рекламе обязательно указывали, сколько времени занимает дорога на машине до центра города. Сейчас — Воткинское шоссе активно застраивали, здесь же — строили будущее здание Министерства внутренних дел республики — модерновую высотку, не менее шикарную, чем офис Верховного суда за Администрацией города. Но пока — не достроили.

Коттеджный поселок Металлург считался не слишком престижным, по крайней мере — не сравнить с Биатлоном, поселком на месте бывшей базы биатлонистов, где построились, в том числе первые люди Республики. Когда-то давно — здесь "дикарем" построили три десятка кирпичных коттеджей, потом — изгвазданное тяжелой техникой колхозное поле нарезали по шесть соток работникам Металлургического завода Ижмаш, находящегося через дорогу. Сейчас — Металлургический завод, в конце восьмидесятых оснащенный современным оборудованием для производства дорогущих автомобильных спецсталей для новых моделей Автозавода — стоял мрачным памятником разрухе, жизнь теплилась только в одном из корпусов, который то ли китайцы, то ли вьетнамцы снимали под склад. Те, кто развалил и разграбил завод, вывез все оборудование — почему то решил, что здесь — современный многоэтажный корпус заводоуправления послужит офисным центром, а разграбленные цеха — легко переделают под склады сами арендаторы. Но мародеры просчитались — слишком далеко от города, сюда даже городские автобусы не ходили. И сдать не смогли... правда, ходили разговоры, что есть на территории какие-то... особенно по ночам... и чуть ли не стрельба слышится. А на противоположной стороне дороги как стали жить посытнее — так бывшие работники стали продавать маленькие участки... а кто-то их скупал, менялся, объединял в большие, сносил убогие халабуды и строил приличные коттеджи. Жизнь шла своим, неспешным и несуетным чередом — и конца-края этому — видно не было...

Коттеджи стояли от самой дороги — и поэтому некоторые владельцы без спроса проделывали ворота в общей ограде и делали себе индивидуальный, никем не контролируемый въезд — выезд с дороги. Так было и у этого коттеджа — на самом деле, большого деревенского дома, приличного размера, но примитивного, без башенок и других архитектурных изысков. Так строят, когда денег не особенно много — но есть земля и хочется жить в настоящем коттедже. Иногда даже — своими руками строят. И земли тут было — всего двенадцать соток, богатые люди так точно не строят.

Разбор полетов по возвращении из Агрыза перешел в тяжелую, нехорошую пьянку, которая заканчивается потасовкой, а то и стрельбой. Вояж в Агрыз, город на границе Удмуртии и Татарстана, который обладает стратегической важностью и за который никто толком не отвечает — закончился гибелью троих братьев. Не удалось ни убрать машину, ни вывезти тела — значит, вполне можно ждать визита и сюда. Учитывая обстановку — объявлен Вихрь-Антитеррор, машины следующие из города и в город подвергаются сплошному досмотру, хвост из грузовиков отсюда и до поста ГИБДД под горой отлично виден — следовало ждать скорого визита и сюда. А это значило — оружие, особенно нарезное следовало немедленно спрятать, договорится о том, кто и что будет говорить в случае ареста, подготовить алиби. Это надо было делать и Котов, второй стрелок и заместитель командира отряда настаивал на том, чтобы сделать сначала именно это. Но его послали по матушке и завалились пьянствовать — причем что сам Старшой был категорически против пьянок. Однажды он одернул одного из братьев, которого видели на улице пьяным. Пить, как пьют "русские фошизды" — это значит купить водки, запереться у себя дома и ключ спрятать — чтобы пока не протрезвеешь и не вспомнишь, где ключ — даже на улицу чтоб не мог выйти.

Пили. Вспоминали. Снова пили. Сауна не приносила отдохновения, а водка не приносила забвения — поэтому, продолжали. Никто не знал, что будет дальше, никто не знал, что происходит сейчас в городе — все просто хотели забыть. Никогда. Ничего. Больше. Не помнить.

— Старшой? — спросил один из братьев, капитан полиции, служивший в ГИБДД

— Чего?

— Почему так, а?

— Ты чего?

— Вот почему так, а? Что этим тварям не живется, а?

— У них спроси.

— Не... Я их мочить буду

Мочилу вовремя остановили, не дали выйти из-за стола.

— Сиди. Выпей еще...

Налили. Распили еще по одной. Не отпускало.

— С..и. Где они прокололись, где... — один из братьев чуть не плакал

— Где-где... — сказал второй, прошедший Чечню — у них уже не спросишь. Так бывает... не все в одни ворота...

— Надо мстить идти. Мечеть этим с...м сжечь.

— Э...

— А ну, хорош! — раскатистый рык командира покрыл ворохнувшийся было шум — с духами разберемся. Но кого у мечети увижу — лично разбираться буду. Мы не шпана подзаборная...

Неизвестно, к чему бы это пришло, настроение было реально скверное. Но тут — зазвонил телефон. Командир поднял трубку ...

— Нашли. Вышел на нас сам. Едем — сообщил знакомый голос

— Добро.

Командир нажал на отбой. Мельком заметил разомкнутый замок на экране мобильного — защита снята, работает СОРМ. Но и это его — не отрезвило, хотя должно было бы.

— Что?! — спросил один из братьев

— Ничего. Сиди — разберусь.

Двое — подобрали в городе Алмаза и повезли его сюда. Про Алмаза — знали очень немногие люди и по трезвой голове — знать о нем было и необязательно вовсе. Но трезвых то голов в этот момент — как раз и не доставало...

До дачи — добирались проблемно. На Воткинском — пробки, которых тут отродясь не бывало — а теперь есть. Шмонают только так...

Напротив заводоуправления давно умершего завода — УАЗ-Патриот свернул с дороги, плюхнулся в подсыпанную, немного размытую дождями канавку, перевалился через нее, подкатил к обшарпанному забору. Водитель вышел, поджал засов в нужном месте — что-то звякнуло и ворота открылись. УАЗ въехал внутрь, где его уже ждали...

— Вылазь! Давай, давай...

Алмаз... одетый в тонкую ветровку, черные, тренировочные штаны под Адидас, кроссовки — вылез. Его уже ждали — человек семь. Заведенные, на адреналине, водке и горе.

— Ну... здравствуй, друг любезный... — начал Старшой, который в свое время отмазал этого оборота от тюрьмы...

Алмаз сделал шаг вперед — и бывший ФСБшник, даже пьяный, смурной и злой, с совсем не соображающей головой вдруг понял, что сейчас произойдет. В глазах агента было то, что бывает в глазах человека, который шел долго, очень долго — и наконец, одолел весь путь до конца и пришел к цели.

— Аллах Акбар! — торжествующе сказал Алмаз и сунул руку в карман.

В следующий момент, голова Алмаза взорвалась, исчезла как целое, как моментально исчезает пробитый пулей воздушный шарик. Вместо головы — на его плечах вдруг оказался страшный, обломанный, брызгающий кровью обрубок — и лучший информатор Ижевской группы повалился "под себя" как подкошенный со звуком, с каким мешок зерна падает на асфальт.

Выстрела никто не слышал.

— Ложись! — запоздало крикнул старшой — и все растянулись на асфальте. Водитель — бросился за машину и залег.

И... ничего.

Только гул крови в ушах да какое-то, на грани слышимости, шипение...

Старшой поднял голову первым, огляделся.

Котов — вечно трезвый, умный и злой — стоял на балконе соседнего дома, который он недавно купил в кредит и держал в руках тот самый, полуавтоматический штурмовой Вепрь с самодельным глушителем...

Старшой начал подниматься

— Лежать! Не трогать ничего!

Котов — скрылся на втором, мансардном этаже своей дачи. Через пару минут — он появился уже здесь, с небольшими ножницами и универсальным инструментом. Склонился над трупом террориста, разрезал одежду.

— Твою мать... Какую резать?

Еще несколько дней назад — здесь было не припарковаться, гульбанили и в бывшем казино на первом этаже и даже в летнем кафе, которое организовали в массивной бетонной чаше самого стадиона. Гульбанили и в будние дни, что говорить о выходных... Теперь — здесь были только машины ментов... господи, никак не привыкнешь полицейских, которым в этот момент давал про...ться первый замминистра МВД республики и оперативников УФСБ, которые в это время не были "в полях", не трясли агентуру. Увеселительные заведения были закрыты, проезд на эту улицу с одной стороны перекрыл бронетранспортер, с другой — пост ГИБДД. Такие меры безопасности были вызваны тем, что только что поступил анонимный звонок и молодой голос сообщил о предстоящем ночью штурме здания УФСБ. Сейчас — в город уже входили части Национальной гвардии, снайперы заняли позиции на зданиях по Пушкинской, на многоэтажке отеля Парк-Инн на Центральной площади, на зданиях Правительства, Администрации президента и Администрации города. В городе — действовали планы Перехват-333, Вихрь-Антитеррор и Поиск. Решался вопрос о введении комендантского часа — но и без этого молодежи на улицах было немного.

Как всегда — конюшню запирали только после побега лошади.

Старший опер отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом Дмитрий Башлыков подрулил к ближайшей стоянке, когда на часах было два часа дня. Только изощренному бюрократу — могло прийти в голову собирать в этот момент оперативное совещание с участием пашущих в полях оперов. Собирать их со всего города, с окрестностей, гнать в центр города. Но увы — оперативную беспомощность завсегда подменяли служебным рвением.