Темная сторона

Последний диалог описывал события, произошедшие около 150 лет назад, когда Иннос решил использовать несвойственный ему подход к Игре и создал Избранного-демона, который должен был послужить ему инструментом контроля и привлечения на свою сторону орков. Однако он не учел самого главного — природы орков, которые видели в богах не столь предмет вдохновения и направления, а скорее — средство получения дополнительных сил. Они верили, и шаманы племен только подтверждали эту веру, что только жертвы могут ниспослать в ответ милость богов и дать племени мощь для новых захватов.

Когда Иннос выставил демона на карту, он с удивлением обнаружил, что практически не контролирует его, а все то, что он пытался через него посылать оркам — трактовалось по-орочьи просто — "круши и убивай". Так собственно и появилось имя демона — Крушак, как стали называть его шаманы, по-своему осмыслив послания огненного бога. Окончательно разочаровавшись в затее, особенно после того, как почувствовал, что Белиар априори имеет больше возможностей влиять на дикие народы, Иннос приложив максимум усилий и потратив массу очков влияния, смог убедить верховных шаманов провести ритуал по усмирению демона. Пять колдунов смогли ценой магии крови подчинить демона и повергнуть его в некое подобие анабиоза — вечного сна, который держался на силе энергии их жертвы, которая была кровавой не только на словах — им заживо вырезали сердца и только та огромная сила магического возмущения, вызванная этими действиями, смогла усмирить демона.

После этого храм запечатали, а шаманы орков стали внушать мысль о запретности упоминания имени старого демона своим соплеменникам. Такое продолжалось уже порядка 130 лет, но часть шаманов, видимо не без участия в этом Белиара, стала вновь пытаться напомнить оркам, что у них есть объект поклонения.

Хоринис — Галом

Как и обещал Декстер, дела быстро пошли в гору. С его невероятной торговой хваткой и возможностями находить клиентов как легальных, так и занимающихся не самыми законными делами, золото шло непрерывным потоком, но тем не менее, это были простые зелья. Галом, работая днем и ночью, тщательно пытался найти недостающий компонент для зелья забвения, который стабилизировал бы его, избавив от негативных последствий, которые вынудили алхимика покинуть Гельдерн.

Он неоднократно жаловался Декстеру, что неплохо было иметь возможность тестировать полученные образцы, но тот справедливо отмечал, что сильно сомневается, что найдутся добровольцы для такого рода испытаний — рисковать своим ментальным здоровьем — шаг более чем рискованный, даже за пригоршню золотых монет.

С другой стороны, Декстер серьезно относился к своему новому партнеру и потенциальному источнику денег, и поэтому, накупил Галому массу книг по алхимии и не ограничивал его в средствах для закупки оборудования или компонентов. Благодаря этим книгам, алхимик серьезно подтянул свои знания до уровня самых серьезных алхимиков. В одной из книг он нашел упоминание о местной траве, растущей во влажных низинах или на болотах — ее так и называли — болотник. Среди алхимиков популярна она не была, зато пользовалась большим спросом среди простолюдинов. Они предпочитали не вдаваться в ее алхимические свойства, а самым простым образом высушивали, разминали и выкуривали. Эффект был почище, чем от алкоголя, которого требовалось больше и последствия потребления которого наутро были более радикальны, а стоил один косячок совсем немного, тем более, его можно было даже разделить на небольшую компанию и забыться от проблем портовой жизни.

Торговля болотником была нелегальна, как и его употребление, соответственно, для использования его в рецептах потребовалось задействование Декстером всех своих связей и умений. Спустя только пару дней он пришел в лабораторию с загадочной улыбкой и пакетом, который он протянул алхимику.

— Тут то, что ты просил.

— Так много, это ведь очень опасно — хранить такие количества. — осторожно добавил Галом.

— Ты сам сказал, что пришел к выводу, что это тот самый недостающий компонент в твоем уникальном рецепте.

— Да, я полагаю, что именно его свойств не хватало для стабилизации времени действия рецепта и смягчении последствий употребления. Тут вопрос только дозировки. А чтобы ее рассчитать, нужны все-таки тесты на людях.

— Где же я тебе их возьму, — хмыкнул Декстер, — что ни говори, но даже портовые прощелыги слишком сильно ценят свою, пусть и никчемную жизнь.

— А что, если привлечь этого малого, который работал на Константино?

— Лестера? Так он же в колонии. — удивленно поднял глаза на алхимика Декстер.

— Нет, был же второй, как же его там звали... — алхимик наморщил лоб и тут же щелкнул пальцами. — Игнац. Его звали Игнац. Насколько я понял из общения с Константином, он как раз любил ставить слишком радикальные эксперименты.

— Я попробую, но обещать не могу. Он должен быть уже сумасшедшим, чтобы добровольно согласиться на это.

На следующий вечер, оба компаньона снова собрались в лаборатории, в глубине комнаты сидел долговязый алхимик-экспериментатор Игнац. В его глазах отражались блики пламени из камина, но со стороны это выглядело как будто он в предвкушении величайшего из возможных открытий.

— Он сразу согласился, — начал Декстер.

— Как я мог отказаться от участия в таком, — подал голос Игнац, — я давно уже провожу исследования в области ментального воздействия веществ. Какое действие ожидается от напитка?

— Начнем, пожалуй, — осторожно сказал Галом, — я сварил готовый образец. Ожидается действие забвения, то есть при благоприятном раскладе, ты и не вспомнишь об этом испытании.

— Но вы хотя бы расскажете мне потом об этом? — взволнованно спросил экспериментатор.

— Думаю, что нам незачем будет скрывать от тебя то, что получилось. — ответил Декстер. — Приступайте.

Игнац осторожно поднес к губам склянку с эликсиром и медленно выпил содержимое. В этот момент в дверь грубо застучали и через мгновение она была вышиблена ударом ноги стражника. В комнату сначала влетел получивший удар в челюсть Ангар, а затем вбежали четверо служителей порядка и тут же обнажили свои клинки.

— Именем Робара Второго, вы арестованы! — гаркнул, видимо старший из них.

Опешившие экспериментаторы не успели и молвить слова, как глава карательной экспедиции отдал приказ начать обыск.

— Так-так, пойманы с поличным... — один из стражников уже достал из сундука с ингредиентами пакет с болотником, — хранение, обработка, и, возможно, сбыт запрещенных веществ.

— А что с этим? — продолжил командующий отрядом, показав пальцем на Игнаца, сидевшего в углу с отсутствующим взглядом, и трясущегося мелкой дрожью. — Так вы еще и людей этой дрянью поите?

Галом ошарашенно смотрел по сторонам, совершенно не зная, что и ответить. Встретившись глазами с Декстером, он увидел, что тот красноречиво молчит, понимая также, что положение их незавидно...

Спустя несколько часов, Галом безучастно наблюдал, сидя в камере, как Декстер ходил кругами по их новому обиталищу и проклинал на чем свет стоит себя, алхимика, Игнаца, стражников и ситуацию в целом.

— Так и знал, что нельзя доверять этому Кантару. Но ведь так хотелось побыстрее наладить производство рецепта. Надо было по старинке, не спеша, достать болотник через Борку. Нет же... Губит, в очередной раз губит жадность. — торговец еще быстрее начал наворачивать круги по камере, напоминая заключенного в клетку тигра.

— Кто такой Кантар? — медленно спросил алхимик.

— Да так, местный торгаш, мелочишка, но все метит в число знатных торговцев. Не брезгует и темными делишками, поэтому я и решил у него достать траву. Мы с ним особо никогда не конфликтовали, но и доверия к нему у меня мало.

— И ты думаешь, он нас сдал? — Галом все еще с трудом выговаривал слова.

— Да я уверен в этом. Все слишком быстро произошло, к тому же, никто об этом и не знал кроме него, да Игнаца, кстати, почему он упал, когда пришла стража?

— Я думаю, что нужно на две доли меньше болотника брать — тогда и не будет такого действия. Он просто спит, впрочем, это и слышно по его храпу. — с этими словами Галом поднял взгляд и посмотрел в другой угол камеры, где на жесткой деревянной кровати растянулся третий участник неудачного эксперимента.

— Он проснется? — спросил Декстер.

— Полагаю, что да, — ответил алхимик, — по крайней мере, его сон более-менее естественный, в отличие от Ангара.

Южанин тоже находился в камере, но с ним церемонились меньше, чем с Игнацем, тем более он пытался оказать сопротивление страже, когда они пытались добровольно попросить его впустить их в лабораторию. Вырубили его весьма качественно, так что он до сих пор лежал на полу в забытьи.

Следующее утро в ратуше Хориниса начиналось с суда. Судья Уистлер, несмотря на ранний час, был в хорошем расположении духа. Вечерний ужин у Лариуса и последующий вояж в заведение Бромора самым лучшим образом удовлетворили все плотские потребности судьи. Когда его разбудила служанка, сказав, что за ним прислал Вульфгар для присутствия в суде, он даже подумал, что ничто не способно испортить ему хорошее настроение.

Тем более, как выяснилось, предстояло разбирать дело о торговцах болотником. Это хотя и не одобрялось законом, тем не менее, в порту, как раз в заведении у Бромора всегда можно было достать того, что помогало расслабиться. Так как проблем это не доставляло, многие закрывали глаза, если торговля велась и за закрытие этих самых глаз вовремя платилось.

Войдя в комнату суда, Уистлер увидел четверых, приведенных конвоем. Как можно догадаться, это были все участники вчерашнего эксперимента, плюс охранявший покой экспериментаторов Ангар. Слово взял начальник стражи Хориниса — Вульфгар, участвовавший в задержании.

— Нам поступила информация, что данные субъекты занимаются хранением и обработкой болотника. При попытке проверить эту информацию, патрулю было оказано сопротивление вот этим южанином, — Вульфгар ткнул пальцем в Ангара, — мы его нейтрализовали и выломав дверь застали их врасплох. В сундуке я обнаружил целый пакет болотника, вдобавок, они чем-то опоили Игнаца — он сидел с абсолютно отсутствующим видом, и прямо при нас упал на пол, без сознания.

— Он просто заснул, — нервно выкрикнул Галом, пытаясь хоть как-то защититься от обвинительной речи.

— Тишина в зале... — лениво и все еще добродушно прикрикнул судья на обвиняемого. — Вам будет дано слово.

— Особого сопротивления, кроме как со стороны того, кто стоял у входа, они не оказали. Более ничего запрещенного у них найдено не было. — закончил стражник.

— Таааак... — протянул судья, — так как арестованы бы были по анонимному донесению, свидетельствовать лично против вас никто не будет. Торговля болотником дело серьезное, но тем не менее, плохого ранее за вами замечено не было. Можно было бы ограничиться и исправительными работами у Лобарта, но я вижу, что в донесении указано, что помимо этого, вы еще и ставили алхимические опыты на людях. Вульфгар свидетельствует, что Игнац был под воздействием какого-то зелья, которое отключило его. Игнац, что это было такое?

Портовый алхимик поднял взгляд, который иначе как отсутствующим назвать было и нельзя.

— Я ничего не помню, господин Уистлер. Последнее, что помню, как о чем-то беседовал с Декстером, после этого полнейший провал.

— Действует, — прошептал Декстеру Галом, подняв на него глаза и невольно расплылся в улыбке.

Несмотря на всю критичность ситуации, ученое начало в алхимике взяло верх и его торжество в том, что секрет рецепта был разгадан сразу же отразилось на его лице.

— Так значит тебе весело? — судья первый раз за день нахмурился. — Ничего, я быстро найду способ убрать эту улыбку с твоего лица. Знаешь ли ты, алхимик, что эксперименты над людьми караются самым строгим образом?

— Да, господин судья, — тут же ответил Галом и подумал, что еще бы ему об этом знать, ведь по этой же причине он и сбежал из Гельдерна на остров.

— Это несколько усложняет дело, — хмыкнул судья. — Что же делать с вами всеми? Черт с ним, с болотником, но вот эксперименты...

— Господин судья, — Декстер медленно поднялся со своего места, — разрешите отметить, что доселе ничего подобного за нами не было. Могу гарантировать, что мы более не будем нарушать законов и будем воистину благодарны вам в будущем. Воистину благодарны.

Судья едва успев усмехнуться от слов "воистину благодарны в будущем" от торговца, сладко причмокнул в предвкушении его любимого момента, когда в его умело расставленную сеть попадала новая рыбка, сулящая определенную прибыль в будущем, как в этот самый момент, Галомом как будто что-то овладело, он вскочил на ноги и визгливым голосом начал кричать.

— Вы не посмеете ничего сделать с нами. У нас найдется защитник на материке, дайте только написать ему. Вы еще увидите, кто будет прав в итоге.

— Защитник? — судья даже привстал, — очень интересно. Кто же это?

— Лорд. Лорд паладинов Архол. Он и отослал меня сюда, пообещав защиту.

В тот же миг лица присутствующих резко изменились. Тень появилась на лице судьи, и он быстро сел.

— Архол значит? Лорд-защитник? — медленно начал Уистлер. — А известно ли тебе, что две недели назад ваш защитник устроил в Венгарде темный ритуал спалив казарму со спящими паладинами и покончив с собой на пепелище, славя Белиара?

— Ннннет. — дрожащим голосом ответил алхимик и обреченно опустился на скамью.

— Значит, подытожим. — начал судья. — Болотник, эксперименты над людьми и, наконец, связи с культом Белиара... Набирается солидный багаж. Весьма солидный. Это в корне все меняет и сомнений уже не остается. Ну что ж, в таком случае, именем Короля я приговариваю вас к высылке в колонию Долины Рудников на добычу руды. Ситуация там сейчас, не совсем простая, так что гарантировать вам, что вы останетесь живы, я не могу. Однако, это все же лучше, чем быть просто повешенными и закопанными в общей могиле. Так что, благодарите Инноса за его к вам благосклонность. Игнаца, как я понимаю, можно отпустить, он скорее явился жертвой в этом злодеянии, нежели соучастником. Остальных увести и запереть до отправки очередного конвоя. Вульфгар! Исполняйте!

Судья встал и довольный собой, покинул судебный зал в ратуше. Он подумал, что все складывается как нельзя лучше и можно будет отписать на материк о поимке очередных заговорщиков и культистов Белиара. А это, в свою очередь, уже сулило небольшую, но весомую премию. А все что было связано с желтым металлом, судья Уистлер уважал и любил безмерно. Очень редко его начинали мучать угрызения совести из-за его старшего брата, которого он при помощи пары мошенников и ложного донесения лишил наследства и собственноручно отправил в колонию, но как только он приходил домой и ложился в наимягчайшую перину, отужинав свежей крольчатиной, весь негатив отпускал, и судья блаженно засыпал. К тому же, Уистлер младший несколько раз справлялся у Ворона о судьбе брата и даже просил определить его на какую-нибудь должность, не связанную с работой в шахте. И по последнему письму от тогда еще наместника, тот был поставлен на учет руды и выдачу довольствия каторжникам. Эта мысль всегда успокаивала совесть судьи, когда та могла вознамериться подточить его благодушное настроение.