"Конец света" (Война стариков 6)

Поэтому я убрал "Чандлер" с пути, зафиксировал текущее местоположение и направление камня, а затем смоделировал бы отправку пакета данных на близлежащие корабли, если бы отвечал за корабельную связь. Поэтому вместо этого я сделал пометку, чтобы данные были отправлены на другие корабли при первой же возможности.

Если Контроль и заметил что-то из этого, я об этом не знал. Контроль полностью молчал во время всей этой симуляции и других прогонов, которые мы провели в тот день. — Вы будете управлять кораблем в одиночку, — сказал Контроль, когда я спросил его о тишине между прогонами. — Как только начнете выполнять свои задания, у вас не будет ни нас, ни кого-либо другого, с кем вы могли бы общаться. Вам нужно привыкнуть к тишине.

Вас не беспокоит скука? — спросил я. Человеческий разум нуждается в небольшой стимуляции, выходящей за рамки мониторинга навигационных систем.

— Раньше это не было проблемой, — сказал Контроль. Именно так я узнал, что был не первым человеком, с которым они так поступили.

Я подумал о других людях, оказавшихся в таком же затруднительном положении, и содрогнулся бы, если бы мог.

Это также подсказало мне, что я, возможно, даже не единственный человек, находящийся в такой ситуации. Этот Контроль, кем бы он ни был, мог также запускать симуляции с другими людьми и кораблями, даже если он работал со мной. В конце концов, мне нужно было бы это выяснить.

— На сегодня мы закончили, — в конце концов сказал Контроль. — Продолжим завтра.

Сколько часов это займет? — спросил я. Я не знал, был ли Контроль человеком, и где бы мы ни находились, это почти наверняка был не человеческий аванпост, поэтому я понятия не имел, каким долгим будет день.

— Примерно через двенадцать часов, — сказал Контроль через минуту. Я думаю, что, возможно, ему нужно было посмотреть, сколько "часов" будет после преобразования.

Что мне теперь делать? — спросил я.

— Что вам будет угодно, — сказал Контроль.

Я бы хотел пробежаться трусцой, подумал я.

Контроль ничего на это не ответил. У меня сложилось впечатление, что Контроль, кем бы он ни был, не отличался особым чувством юмора.

Что мне остается делать? — спросил я.

— Если хотите, можете перезагрузить сегодняшнее моделирование и запустить его снова, — сказал Контроль. — На самом деле, я предлагаю это.

Есть что-нибудь еще? — спросил я. — Есть что почитать? Посмотреть? Или послушать?

— Нет, — ответил Контроль.

Могу я попросить о каком-нибудь развлечении? — спросил я. — Было бы хорошо любое. Если у меня будут только навигационные симуляторы, я думаю, что моя эффективность в конечном итоге снизится.

— Если она снизится слишком сильно, вы будете наказаны, — сказал Контроль. — Если и после этого она уменьшится, вас убьют.

Ну, это своего рода мотивация, — подумал я для Контроля.

Контроль не ответил. Я подозревал, что он вышел из симуляции.

Тебе нужно привыкнуть к тишине, — подумал я про себя, повторяя слова Контроля, сказанные ранее днем. Что ж, я привыкал к этому, нравилось мне это или нет.

Я посмотрел на имитированное капитанское кресло и на капитанский экран, на котором появилась небольшая вкладка меню с заданиями на день. Я мог бы перезагрузить их, если бы захотел.

Вместо этого встал и побежал по имитированному мостику, наматывая круги. Затем сделал несколько отжиманий, выпадов и приседаний.

Хочу внести ясность: у меня не сложилось впечатления, что то, что я делал, было настоящим упражнением. Я не чувствовал своего имитируемого тела; даже двойные нажатия и свайпы, которые я делал в течение дня на экранах, были вялыми. Я делал это не для того, чтобы поддерживать свое тело в форме. У меня не было тела, форму которого можно было бы улучшить.

Я сделал это, потому что это было что-то еще, помимо того, что хотел от меня Контроль. То, чем я хотел заниматься в свободное время. Это был мой способ контролировать себя. Если можно так выразиться.

Это даже отчасти сработало. В конце концов я устал. Лег на имитированный пол, чтобы уснуть.

И обнаружил, что у меня нет искусственных век.

Это не имело значения. Я все равно заснул достаточно быстро.

На этот раз я знал, что спал.

* * *

Два дня спустя я сломал симуляцию мостика и сбежал. Вроде.

Это произошло спустя несколько часов, после того, как Контроль отключился на ночь, или, по крайней мере, я предположил, что это была ночь. Я проводил одну из предыдущих симуляций, на этот раз мне требовалось провести "Чандлер" в положение стыковки с космической станцией. Подобный маневр я проделывал десятки, если не сотни раз, как на симуляторе, так и в реальности. В нем не было ничего сложного.

Поэтому я сделал то, что делает любой, кто совершает имитационный прогон, когда ему скучно и за плохое поведение нет наказания:

Я начал крушить все вокруг.

Сначала я протаранил космическую станцию "Чандлером", потому что мне было интересно, чисто с научной точки зрения, насколько реалистичным будет удар с точки зрения воспроизведения классической физики в симуляторе.

Ответ: неплохо. У меня был ограниченный контроль над внешними датчиками, поэтому я видел, как "Чандлер" и космическая станция здорово смялись, с соответствующими взрывами металла и стекла из-за взрывной декомпрессии, когда "Чандлер" врезался в станцию. Однако мои датчики не зафиксировали перегрузки двигателей "Чандлера", которая могла бы создать настоящий хаос.

Поэтому я снова запустил симуляцию с расстояния, достаточного для впечатляющего разгона "Чандлера", прежде чем врезаться в космическую станцию.

На этот раз взорвался "Чандлер". Все мои контрольные окна вспыхнули красным, а затем погасли, что никогда не было положительным признаком для структурной целостности корабля. В симуляторе не были указаны ни экономические, ни человеческие потери, но я сомневаюсь, что кто-либо из тех секций станции, в которые я попал, или из команды "Чандлера" выжил бы.

Команда "Чандлера" уже не выжила, — сказала другая часть моего мозга.

Я проигнорировал ее.

При следующем просмотре мне стало любопытно, что произойдет, если я атакую станцию. В симуляциях, которые я проводил, не требовалось управлять какой-либо из систем вооружения, поэтому, пока Контроль был на месте, я не беспокоился о них.

Но я все равно контролировал их, и они были полностью работоспособны, так что в следующей симуляции я запустил три ракеты по станции, просто чтобы посмотреть, что произойдет.

Минуту спустя мои датчики повреждений загорелись ярко-красным, когда десять ракет со станции поразили "Чандлер" в различных критических точках, выведя из строя вооружение, двигатели, отсеки экипажа и внешние датчики. Примерно через секунду после этого мои экраны погасли, потому что в этой симуляции "Чандлер" только что превратился в расширяющееся облако обломков.

Что ж, это грубо, — подумал я и улыбнулся бы, если бы мог.

После этого было проведено еще несколько симуляций: атака на космическую станцию, затем атака на другие корабли на станции, стрельба по шаттлам, в общем, любая комбинация тактик, которая включала в себя неожиданный запуск ракет. Все симуляции заканчивались примерно одинаково: "Чандлер" превращался в подушку для ракет.

Ну, хорошо, давай попробуем это, — подумал я и запустил симуляцию еще раз.

На этот раз не стал таранить станцию или обстреливать ее. Я просто перевел "Чандлер" в положение стыковки и подождал, пока симуляция не выдаст мне сигнал "условие успеха" — сигнал о том, что я выполнил все, что требовалось.

Затем запустил шквал ракет по космической станции, целясь конкретно в ее системы вооружения, те, которые мог видеть визуально, но также и те, которые не мог видеть, исходя из имеющихся у меня данных о космической станции. Я рассчитал время запуска ракет таким образом, чтобы они поразили все системы вооружения одновременно.

Что они и сделали. И затем, пока все шло как по маслу, я открыл дроссели на двигателях и направился прямо в пекло.

И когда "Чандлер" впервые коснулся корпуса космической станции, что-то произошло.

Все погрузилось во тьму.

Не только экраны капитана, на которых было бы указано, что "Чандлер" уничтожен. Нет, все потемнело. Сначала была симуляция, а затем, в течение нескольких секунд, ничего не происходило.

Я провел эти несколько секунд в полной темноте, гадая, что, черт возьми, только что произошло.

Затем передо мной снова появился симулятор мостика.

Я понял, что только что произошло: я разбил симулятор.

И тогда, не буду вам врать, мой мозг просто отключился.

Вот что интересно в этом симуляторе мостика: он теперь был всем моим миром. Я жил в нем, проводя симуляции и ничего больше. Я не мог покинуть его — я был в нем, но у меня не было никакого контроля над ним, кроме возможности запускать симуляции, которые мне предоставлял Контроль. Я не мог выйти за пределы симуляции, или закрыть ее, или каким-либо образом изменить код. Я был пойман в ловушку. Это была моя тюрьма.

Но когда я сломал симулятор, он загрузил меня. На несколько секунд я был где-то в другом месте.

Где еще?

Что происходит, когда программа выходит из строя? Вы загружаетесь обратно в систему, в которой запущена программа.

Не буквально в систему; мое сознание не было загружено в компьютер или что-то в этом роде. Это глупо. Мое сознание было в моем мозге, как и всегда.

Но раньше мои чувства были перенесены в симулятор мостика. Все, что я мог видеть или ощущать, было внутри него. В течение тех нескольких секунд, когда симулятор вышел из строя, я был где-то в другом месте. В системе, в которой работал симулятор.

Я ничего не видел, а потом снова появилась симуляция мостика, которая подсказала мне, что сбой симулятора мостика не был чем-то совершенно неслыханным. Контроль (или кто бы там ни был) задействовал процедуру перезапуска, чтобы вернуться непосредственно в симулятор мостика, не дав пилоту времени разобраться в том, что происходит, или увидеть компьютерный интерфейс, с которым он или она работает.

Но это не обязательно означало, что пилот был полностью отключен от системы.

Я снова запустил симуляцию стыковки.

Если Контроль знал, что программа вышла из строя, то это означало, что он знал, где были ошибки — или знал, где находились некоторые из них. Таким образом, либо он знал, где они находятся, и ничего с ними не делал, кроме как снова перезапускал систему прямо в симулятор, либо он что-то делал с этим и пытался исправить код — и в процессе, возможно, создавал новые ошибки, когда новый код плохо взаимодействовал со старым.

Контроль ничего не узнал бы о новых ошибках, если бы они не возникли во время прогона. И никто не стал бы делать то, что я только что сделал, пока Контроль наблюдал, потому что он, вероятно, прикончил бы их электрическим током за то, что они пукали.

Итак: Контроль не знал о существовании этого сбоя.

Но некоторые сбои являются временными и невоспроизводимыми. Программисту труднее всего их исправить.

Я запустил симуляцию точно так же, как и раньше, чтобы посмотреть, повторится ли сбой таким же образом.

Так и произошло.

Поэтому я запустил ее в третий раз.

На этот раз, когда программа завершила работу с ошибкой, я подумал о командах, которые при загрузке системы, на которой программировался симулятор мостика, открывали бы экраны диагностики и модификации системы.

Я серьезно задумался над ними.

И через две секунды они были на месте.

Экраны диагностики и модификации. Некрасивые и утилитарные, какими они были с самого зарождения визуального пользовательского интерфейса.

Они были прекрасны.

Они означали, что я вхожу в систему.

Точнее, вхожу в систему "Чандлера".

Ну, по крайней мере, отчасти.

Это была бы та часть истории, где, если бы это было видео, героический хакер выдал бы пару строк волшебного кода, и ему все открылось бы.

Плохая новость для меня заключалась в том, что это была совсем не моя личная ситуация. Я не героический хакер с волшебным кодом. Я был мозгом в коробке.

Но я программист. Или был им. И я знал систему. Знал программное обеспечение.

И у меня был план. И еще немного времени, прежде чем кто-нибудь снова побеспокоит меня.

Итак, я принялся за работу.

* * *

Я не собираюсь утомлять вас подробностями того, что я сделал. Если вы программист и разбираетесь в системе, аппаратном обеспечении и коде, то, что я сделал, было бы действительно круто и бесконечно увлекательно, и мы могли бы провести семинар об этом, а также о безопасности системы и о том, как любая система в корне становится жертвой веры в то, что все переменные учтены, когда на самом деле учитываются только те переменные, о которых вы знаете, или, точнее, о которых, как вам кажется, вы знаете.

У всех остальных глаза остекленели бы, и они молили бы о смерти.

Полагаю, что большинство из вас именно такие.

Итак, для этих остальных, вот что вам нужно знать:

Во-первых, работа, по крайней мере, ее первая часть, заняла больше, чем одну ночь.

На самом деле она заняла пару недель. И все это время я ждал момента, когда Контроль, или кто бы там ни был, заглянет в систему "Чандлера" и обнаружит доказательства того, что я в ней блуждаю, вношу изменения и пытаюсь проникнуть туда, куда мне не следует. Я ждал момента, когда они это обнаружат, и момента, когда они решат наказать меня за это.

Но они этого не сделали.

Не буду врать. Часть меня была раздражена тем, что они этого не сделали.

Потому что это довольно слабый уровень безопасности. Вся система была слабым местом. Когда кто-то, кто бы это ни был, завладел "Чандлером", он оставил систему полностью открытой, обеспечив лишь базовый уровень безопасности, который считался бы устаревшим в самом начале компьютерной эры. Либо они были настолько уверены, что им не нужно было беспокоиться о безопасности там, где они находились, — всем можно было доверять, и никто не пытался бы что-то испортить, — либо были просто идиотами.

Возможно, и то, и другое! Уровень незащищенности был на самом деле оскорбительным.

Но это пошло мне на пользу, и без этого я, вероятно, был бы мертв, так что на самом деле мне не стоит жаловаться.

Эти первые две недели были для меня самыми страшными, потому что то, что я делал, было в значительной степени открыто. Я старался скрывать то, что делал, как мог, но тот, кто искал, мог это обнаружить. Если бы Контроль или кто-то еще заглянул в мои внеурочные занятия, они бы увидели, что я снова и снова провожу одну и ту же симуляцию одним и тем же способом, и могли бы понять, что я делаю.

Это означало, что если во время симуляций, за которыми наблюдал Контроль, произойдет сбой программы, в нее может быть закодирован патч, и этот патч может повлиять на ошибку, которую я использовал для выхода из программы. Что означало, что я снова окажусь в ловушке.

Я был очень, очень, очень осторожен в симуляциях, за которыми наблюдал Контроль. Никогда не совершал необдуманных поступков, никогда не делал ничего не по инструкции.