Немезида

— Надя принеси сюда тряпку, пожалуйста, сейчас молодой человек вытрет свой плевок.

— Ты, совсем обезбашенный, не понимаешь на кого наехал? — заорал парень и попытался меня ударить.

Взяв его руку на блок, я ударил его под ложечку. Крепыш согнулся и встретился лицом с моим коленом.

Брызнув кровью из носа, он рухнул на пол, выдраенный моими девочками. От этого мое настроение упало еще больше. Теперь кровь с джинсов придется выводить.

Интересно, но дамы даже не вскрикнули, а с напряженным вниманием следили за происходящим.

Второй рэкетир хотел выбежать из аптеки и столкнулся лицом к лицу с заходящим Милорадовым. А тот не медлил и доли секунды. Удар у Вовки был поставлен лишь немногим слабее моего, поэтому парень мешком свалился рядом со своим напарником.

— Хе-хе, — ухмыльнулся Вовка. — Пирогов, что за дела, стоит тебя лишь на секунду оставить, а ты уже разборки устраиваешь.

— Ну, так вышло, — развел я руками, чувствуя себя дураком, можно было ведь все решить словами, мне же не двадцать лет. Вспылил, как молодой.

Милорадов убрав улыбку, серьезно обратился к моим фармацевтам.

— Девушки, вы на сегодня свободны, идите домой, а мы тут все порешаем.

Те не заставили себя ждать и моментально оделись и ушли, испуганно косясь на приходящих в себя парней.

— Сынки, вы под кем ходите? — спросил Вовка у них.

Тот, которого он ударил, испуганно прошептал другому.

— Толян, это же Милорадов, во, попали!

— Еще раз повторяю вопрос, под кем вы ходите? — Вовка повысил голос.

— Под Варловым, — буркнул парень с разбитым носом.

— Понятно, тогда с вас десять штук за беспокойство, Варлову я сам позвоню, понятно? А сюда дорогу забудьте.

— У нас с собой столько нет.

— Нет, так нет, завтра принесете одиннадцать штук, счетчик включен. — заключил Милорадов.

Когда парни, поддерживая друг друга, вышли на улицу, Вовка от души засмеялся.

Я с удивлением смотрел на него, не понимая, чего это он веселится.

— Давно хотел Варловских прищемить, а все повода не было, — пояснил он, увидев мое недоумевающее лицо.

— А ты не слишком большой штрафец им впаял? Это же обычные шестерки, откуда у них такие бабки? — спросил я, понемногу остывая после потасовки.

— А пусть" где хотят, там и берут, — заявил Милорадов. — Встречу Варлова, объясню ситуацию, так он на них еще долгов навесит.

-Так вы уже поделили поляну? — не удержался я от вопроса.

Вовка пожал плечами.

— Можно сказать и так. У меня есть свой круг знакомых и друзей, а до остальных мне дела нет. Ты просто до сегодняшнего дня не сталкивался с этой стороной жизни города, так, что знакомься.

Я улыбнулся.

— Значит, я вхожу в твой круг знакомых и друзей и являюсь табу, для всех посторонних крышевателей?

Милорадов в ответ процитировал строки Лермонтова.

"И Божья благодать сошла на Грузию — она цвела

С тех пор в тени своих садов, не опасаяся врагов.

Под гранью дружеских штыков".

Я смотрел на приятеля, с которым меня связывала почти двадцатилетняя дружба, и не в первый раз удивлялся, как в нем сочеталась начитанность юноши, писавшего стихи и собиравшегося поступать в Литературный институт и через семнадцать лет жесткость, и решительность человека подминавшего под себя криминал.

— Хочешь сказать, я, Грузия, и буду процветать под твоей крышей? — спросил я.

— Ну не могу же я отправить в свободное плавание моего друга, с которым мы по молодости неоднократно попадали в различные передряги, — ответил Милорадов и засмеялся.

-Ты чего развеселился? — спросил я.

— А помнишь, как мы у кинотеатра Искра отмахивались от местных фраеров? Их тогда, по-моему, человек десять было.

Я тоже улыбнулся.

— Вовка, чем дальше мы тех событий, тем у тебя становится больше противников. Четверо их тогда было. И ты, как всегда, первый начал махаловку. Зато на следующий день оба пришли на лекции с фингалами.

Тут пришла моя очередь вспоминать.

— А помнишь, как я тебя удерживал, когда ты хотел вилку в задницу пехотному майору в кабаке воткнуть, когда тот сказал, что девушки выбрали не тех парней?

— Что-то припоминаю, — смущенно признался Милорадов. — Но мы тогда неплохо посидели, а девицы сами к студентам сели за столик, а не к сапогам.

Слушай, а мы ведь давно с тобой тот кабак не посещали, может, заглянем во Фрегат сегодня вечерком?

— Нет, сегодня никак, — категорически отказался я. — Дел выше крыши. Кстати, не забыл? Мне еще тебя вместе с машиной надо до дома доставить.

— Ну, нет, так нет, — вздохнул Милорадов. — Вези меня домой, извозчик.

По дороге все же пришлось остановиться около гастронома. Вовка зашел туда с черного хода и через десять минут вышел, пряча бутылку водки во внутренний карман пальто.

— Вот такие дела, — машинально подумал я. - Кому-то талоны на алкоголь дефицит, а для кого-то водка без талонов в свободном доступе.

— В одну харю будешь водку пьянствовать? — поинтересовался я.

— Обижаешь, начальник, — усмехнулся приятель. — Сейчас домой приеду, позвоню подруге, устроим разгрузочный вечер.

Закрыв машину, я отдал ключи Милорадову и направился к автобусной остановке. Уже издалека было заметно, что народа там собралось прилично. К такси стояла очередь поменьше, но тоже человек десять. Поэтому, когда к остановке подъехал Икарус четвертый номер, я предпочел уехать на нем, чем, неизвестно, сколько времени мерзнуть на ветру дожидаясь такси.

Сегодня до конца рабочего дня надо было попасть еще в пару мест. Этим я и занялся, выйдя из автобуса на центральной улице города.

Наш визит следующим днем с Нинель Николаевной в паспортный стол прошел без осложнений, даже звонить Милорадову не пришлось. Хотя без денежного стимулирования паспортистки ничего бы не получилось. Я ведь Нинель Николаевне не был родственником, ни с какого бока. Отсюда и проблемы.

Пришлось шифроваться от своей спутницы. Той бы в голову не пришла мысль, что паспортистке надо заплатить, чтобы та делала свою работу.

Стимуляция оказала такое положительное действие на сотрудницу паспортного стола, что она даже оставила свой пост на время, чтобы поставить штамп в моем паспорте. А иначе, это дело затянулось на несколько дней.

Так, что вечером этого дня я продемонстрировал паспорт со штампом прописки в доме номер девятнадцать по проспекту Ленина своей маме, сообщив, что после Нового Года, съеду от нее на новую квартиру.

Мама в ужас от моего заявления не пришла. Наоборот, как мне показалось, она даже осталась довольна этим обстоятельством.

Что и не преминула высказать словами.

— Слава тебе, Господи, наконец, ты меня оставишь одну, и мне не придется, заниматься варкой обедов и ужинов, — сообщила первым делом она.

— Можно подумать, я тебя заставлял их готовить, — обиделся я. — Сказала бы, я мог бы и в столовку сходить.

Обменявшись дружескими комплиментами, мы сели ужинать, но толком ужина не получилось, вместе него был вечер вопросов и ответов, естественно маму интересовали мельчайшие подробности о квартире, которых я, понятное дело, знать не знал.

Время шло, близился Новый Год, а в документации у меня конь не валялся, я наивно думал, что успею открыть аптеку в середине декабря, но сроки постоянно сдвигались. Хорошо, что бухгалтером у меня был Сергеев, знающий наперечет, всех нужных сотрудников Госбанка и налоговой, притом и те его хорошо знали. Так, что в этих учреждениях именно он был танком, идущим вперед, а я уже шел вслед за ним, знакомясь с людьми и набираясь опыта.

И все же к двадцатому декабря аптека приступила к работе. Торжественного открытия и фанфар не звучало, но с Милорадовым мы это дело отметили очередным походом в ресторан.

Мы мирно сидели с ним вдвоем, когда к нам подсел Кадырханов. Тот тоже уже успел принять на грудь поэтому был всем доволен.

Первым делом сообщил мне, что первый платеж от московского метрополитена прошел, и его ассоциация может рассчитаться со мной.

Милорадов обрадовался этому не меньше меня, ведь эти деньги скоро окажутся на его счету. Но он благоразумно промолчал об этом.

В ходе дальнейшей беседы я узнал, что Кадырханов затевает создание ресторана и казино. В связи с этим приглашает нас в долю.

Из прошлой жизни я помнил эту затею, Вроде бы вначале все шло хорошо, но затем учредители переругались, как пауки в банке и все пошло прахом, тем более что казино через несколько лет все равно придется закрывать.

Поэтому я сразу отказался от этой идеи, мотивирую, что только начал свое дело и не собираюсь заниматься инвестициями, на которых у меня нет средств.

Зато Вовка без раздумий согласился. Наверно уже представлял себя почти миллиардером в Монте-Карло, где он швыряет фишки на игровой стол и выигрывает миллионы.

Отговаривать приятеля я не стал, бесполезное занятие, ну хорошо хоть, что не занялся организацией секса по телефону, этой идеей он бредил последние две недели.

Долго мы не сидели, где-то в девять вечера я приехал домой.

На свое новое место жительства я еще не переехал. Хотя у Бори все было готово к отъезду. Только Нинель Николаевна упрямо не соглашалась уезжать до сорокового дня. Борька не мог сидеть около нее, поэтому часть забот о матери переложил на мои плечи, лишь на выходные приезжая из Хельсинки.

Признаться, меня этого начало раздражать и лишь перспектива после десятого января переехать, держало это раздражение в определенных рамках.

По приходу домой сразу ушел к себе и уселся за талмуды документов.

Когда зазвенел телефон, я даже не повернул головы, вроде бы звонить мне никто не должен.

— Саша, это тебя, — крикнула мама. — Женщина какая-то.

— Слушаю, — сказал в трубку.

— Саша, здравствуй, это Лиза, — услышал я знакомый голос.

Подхватив телефон с проводом, унес его к себе в комнату, по пути говоря

— Добрый вечер, Лиза, что-то случилось?

— А так просто я не могу позвонить, — донеслись из трубки ее слова.

— Однако, что-то Семенова сегодня не в настроении, — подумал я а вслух

ответил:

— Конечно, можешь, я всегда рад тебя слышать, расскажешь как у тебя дела? Как Есения?

— А дела у меня, Саша, интересные происходят, — сообщила собеседница.

— У меня задержка, Пирогов.

Я молчал. В голове билась одна мысль:

— Съездил в Москву, придурок, совсем недавно клятвы давал, что никаких жен на оставшуюся жизнь не предвидится. И, как теперь быть?

— Что молчишь, — донесся из трубки голос Лизы. — Скажи хоть что-нибудь.

— Как-то неожиданно все это произошло, еще пытаюсь осознать, — пробормотал я в трубку.

— Ну, как осознаешь, позвони, я сегодня на дежурстве — сообщила женщина и в трубке раздались короткие гудки.

Я тоже положил трубку и деревянной походкой отправился на кухню.

Открыв холодильник, достал бутылку Столичной и наполнил себе стограммовый стакашек.

Естественно, мама не могла перенести равнодушно хлопанье двери холодильника и мое пребывание на кухне и заявилась с проверкой.

— Сашка, ты чего это на ночь глядя, с бутылкой сидишь? Совсем алкоголиком заделался со своим Милорадовым!

— Мам присядь, — предложил я. — Новость хочу тебе сообщить.

Видимо в моей интонации она что-то почувствовала, потому что без звука уселась напротив.

-Ну что там у тебя случилось, говори? — нетерпеливо спросила она.

— Похоже, через восемь месяцев ты станешь бабушкой, — буркнул я.

— Господи! Радость, то какая! — восторженно воскликнула мама. — Кого хоть обрюхатил, признавайся, гуляка!

— Помнишь Лизу Семенову из моей группы?

Мама наморщила лоб.

— Это такая темненькая с толстым задом?

— Нет, это ты о Светке Лониной говоришь.

— Но ты же к ней тоже был неравнодушен. А вспомнила, это высокая девица с медно-рыжими волосами, мини юбку носила, всегда ляжки на вывале были.

— Да, нет, это Валька Парамонова. А Лиза стройная девочка, шатенка, молчунья такая.

— А не помню я всех твоих поблядушек, — сообщила мама. — Так понимаю, что забеременела именно Лиза Семенова, та дама, у которой ты в Москве останавливался. Слушай, ты же говорил, что у нее дочка есть?

— Ну, да, говорил, и что в этом такого?

— Да ничего такого, — на удивление спокойно сообщила мама. — И что ты теперь будешь делать? В Москву уедешь жить?

— Зачем в Москву то? — переспросил я.

— Ну, как зачем, там столица, возможности, поженитесь, устроишься на работу. Я к вам в гости буду ездить. Родственникам поможем. Знаешь ведь, что тетя Наташа два раза в год в Москву мотается, теперь будет куда приткнуться. Дядя Владик тоже жаловался, что в Москве трудно в гостиницу попасть.

Я засмеялся.

— Мама, погоди с родственниками, еще ничего не ясно. Может Лиза аборт решит сделать?

— — Никаких абортов, — сообщила мама. — Не хочет воспитывать, пусть отдаст ребенка нам, воспитаем не хуже чем она.

Она встала и достала из буфета еще один стакашек.

— Давай, выпьем за моего будущего внука, или внучку, и чтобы у вас все сложилось хорошо, — предложила она.

Мама налила, конечно, себе чисто символически на донышке. Но, тем не менее, мы стукнулись стаканами, и выпили за здоровье будущего ребенка.

После чего я убрал бутылку и пошел звонить Лизе. Как назло, пришлось долго дозваниваться до межгорода, потом меня долго не соединяли с Москвой. А когда, наконец, соединили, трубку в ординаторской никто не брал.

И все же, ближе к часу ночи я дозвонился и услышал в трубке усталый Лизин голос.

— Слушаю.

— Это я звоню, Пирогов.

— Наконец то ваше высочество соизволили позвонить?

— Уже три часа на телефоне сижу, трубку никто не брал, — сообщил я. — На обходе была?

— Какой обход! Ножевое ранение привезли, некогда было сидеть.

— Понятно, Лиза, я к тебе приеду перед Новым Годом, нам нужно о многом поговорить. Хорошо?

— Приезжай, — без особой радости в голосе сообщила Лиза.

— Как вообще у тебя дела, как ты себя чувствуешь?

— Да, нормально все, не дергайся, пока в числе живых.

— Лиза, ты не думай, я не собираюсь уговаривать тебя на аборт — начал мямлить я.

— А что собираешься?

— Собираюсь предложить руку и сердце, — ответил я.

В трубке раздался глубокий вздох.

— Саша, послушай, приезжай, если так решил, и мы обо всем поговорим, а сейчас меня опять зовут в операционную — сказала Лиза и положила трубку.

Засыпал я плохо, перспектива стать отцом меня немало напрягла, но нисколько не пугала. Поэтому в голове вертелась куча вариантов нашей совместной жизни с Лизой, Есенией и нашим еще не рожденным ребенком.

Но все же выпитый алкоголь подействовал и я заснул.

С утра я отправился в аптеку, проверить, как там идут дела. Дела шли нормально. Горожане исправно несли деньги, плохо, или хорошо мы живем, не имеет значения, лекарства нужны всегда.

Сегодня в аптеке работала Надя Сысойкина.

Когда я зашел в помещение, она как раз разговаривала с посетительницами.